Глава IV. Реализация международно-правовых  норм  в инвестиционном законодательстве России

1. Особенности реализации международно-правовых инвестиционных норм

Активно происходящие межгосударственные интеграционные процессы, в том числе в сфере правового регулирования иностранных инвестиций, обусловливают тесное взаимодействие внутригосударственного и международного права. Взаимовлияние этих двух самостоятельных и постоянно взаимодействующих правовых систем становится мощным фактором правового развития в современном мире.[1]

В этих условиях международное право еще более тесно взаимодействует с национальным правом. В свою очередь внутреннее право продолжает оказывать существенное влияние на международное право. Сфера международно-правового регулирования в этой связи расширяется за счет объектов внутриправового регулирования, в том числе и в области международных инвестиционных отношений. Причем, этот процесс происходит не столько путем их изъятия, сколько совместного регулирования. А международное право здесь выступает как гарант и как общий «правовой стандарт» для национальных правовых систем.[2] Единый подход с точки зрения общей теории права к международно-правовому регулированию иностранных инвестиций позволяет выделить в нем, как и в национально-правовом регулировании, два главных метода регулирования: публично-правовой и частно-правовой.[3] Основными источниками международно-правового регулирования инвестиционной деятельности на территории Российской Федерации являются двусторонние соглашения о поощрении и взаимной защите капиталовложений и многосторонние конвенции.[4]

Возрастающее значение международно-правовых актов, регулирующих межгосударственные инвестиционные отношения, определяется усилением интеграции Российской Федерации в мировую экономику.

Необходимость усиления внимания к международно-правовой стороне регулирования международных экономических отношений - прямое следование положениям Ст. 15 (п.4) ныне действующей Конституции Российской Федерации. Практический вывод из этой конституционной статьи заключается в том, что правовое регулирование иностранных инвестиций в соответствии с отечественным законодательством необходимо гармонизировать с международными инвестиционными договорами.

Как известно, международное право не может предписывать, да и не предписывает, каким образом государство осуществляет реализацию добровольно взятого на себя международно-правового обязательства, так как это целиком лежит в плоскости осуществления государственного суверенитета.[5] Но в то же время, это не свидетельствует о том, что международное право игнорирует этот важнейший вопрос. «Механизм согласования, увязки международного и национального права базируется на принципе, что государство обеспечивает выполнение международного договора всеми находящимися в его распоряжении властными действиями в соответствии с конституционными и иными предписаниями».[6]

Принципиальным положением для нас является также то, что осуществление международных норм посредством внутреннего права практически возможно лишь в тех случаях, когда национальное законодательство соответствует международному праву. Это обусловлено тем, что реализация международных норм способствует появлению близких и аналогичных правовых норм в различных национальных правовых системах. Такое взаимодействие, в свою очередь, способствует сближению и унификации национальных правовых норм, регулирующих аналогичные правоотношения. Кстати, говоря о международно-договорной унификации права, следует отметить, что эта форма взаимодействия международного и национального права является одним из важных условий осуществления глобальной экономической интеграции.[7]

Известно, что среди юридических форм согласования международного и внутреннего права в теории международного права выделяют: трансформацию (прямую и опосредствованную), инкорпорацию, рецепцию, отсылку к международному договору и имплементацию.

В специальной литературе под прямой трансформацией [8] в большинстве случаев понимается то, что международный договор, заключенный государством и вступивший в действие, непосредственно приобретает силу закона. При этом ссылки делаются на конституции государств, которые объявляют международное право частью правовой системы, как это, например, сделала Россия, или превышающими силу национальных законов. Некоторые ученые, например, различают пять видов трансформации: автоматическую инкорпорацию, отсылку, индивидуальную инкорпорацию, адаптацию, легитимацию.

При опосредствованной  трансформации имеется в виду, что конституции или другие законодательные акты государств регламентируют вопрос о способах введения в действие международных договоров внутри государств. Например, ст.96 Конституции Испании предусматривает, что «законно заключенные и официально опубликованные в Испании международные договоры составляют часть ее внутреннего законодательства».

Что касается, так называемой, инкорпорации, то здесь речь идет  о правовой ситуации, когда формулировки закона совпадают по тексту с положениями международного договора. Тут необходимо подчеркнуть, что одним из основных источников внутригосударственного права продолжает быть национальный закон даже тогда, когда он воспроизводит положения международного договора.

При расхождении норм национального законодательства и норм международного договора, в соответствии с Конституцией применяются правила международного договора, речь идет об отсылке к международным договорам. Это мы видим на примере ст.15 Конституции Российской Федерации. В данном случае, это формула общей (генеральной) отсылки. Обычные отсылки к международным договорам, будучи весьма распространенным средством взаимодействия международного и внутригосударственного права, часто применяется в специальных актах по отдельным вопросам.

Какую же из этих форм согласования международного и внутреннего права следует взять в качестве инструментария при изучении особенностей реализации международных инвестиционных норм в отечественном инвестиционном законодательстве?

Прежде чем ответить на этот вопрос будет целесообразно остановиться вкратце на том, что в российской науке международного права существуют разные точки зрения на предмет преимущества способов согласования правил международного и внутреннего права. Известные юристы-международники Е.В.Черниченко, В.Г.Буткевич[9], Е.Т.Усенко[10], В.А. Каланда[11] и другие употребляют такой наиболее часто используемый термин, как «трансформация». Но, при этом, большинство самих ученых, применяющих этот термин, считают его условным, указывая на его некоторую неточность. Недостатком определения «трансформация» Р.А.Мюллерсон считает, кроме этого еще то, что «нет четкости и в объеме этого понятия». Причем, некоторые сторонники этой точки зрения утверждают, что этим термином охватываются все способы осуществления норм международного права внутри страны, а другие полагают, что трансформация – это лишь один из способов наряду с другими формами осуществления норм международного права внутри страны.

В общем, думается, есть достаточно оснований согласиться, что термин «трансформация» носит условный характер, так как в действительности, нормы международного права не утрачивают присущей им природы. Никакого «превращения» одних норм в другие не происходит и произойти не может. Сущность явления, именуемого трансформацией, состоит в обеспечении государством посредством своих властных полномочий выполнения международных обязательств. Как таковые, последние реализуются в национальном праве. То есть, речь может идти, в этом смысле, не о формальном юридико-техническом приеме преобразования международно-правовых норм во внутригосударственное предписание, а обо всей совокупности мер, предпринимаемых государством в целях обеспечения исполнения международно-правового обязательства в пределах национальной территории.[12]

Что касается инкорпорации, следующего способа исполнения предписаний норм международного права внутри государства, то и в данном случае вряд ли можно говорить о превращении норм международного права во внутригосударственные нормы. Здесь действительно на основе и во исполнение норм международного права издаются (изменяются или отменяются) нормы национального права. Но, рассуждая по аналогии, разве можно говорить о трансформации положений конституции в нормы текущего законодательства, если на основе и во исполнение конституции издаются акты текущего законодательства? Речь скорее идет о реализации, осуществлении, имплементации конституционных положений посредством актов текущего законодательства.[13]

На наш взгляд, более удачным термином, емко и точно определяющим способ исполнения международно-правовых норм во внутреннем праве, является имплементация.[14] Понятие «имплементация» очень удачно включает в себя весь многообразный процесс осуществления целей международных норм государствами.[15] Главное назначение внутриправовой имплементации – обеспечение осуществления целей международных норм средствами внутригосударственного права. Когда нормы международного права создают иные правила, чем нормы национального законодательства, цели международных норм могут быть достигнуты в результате изменения, дополнения, отмены или принятия новых норм во внутригосударственном праве. Таким образом, то есть путем имплементации, национальное законодательство приводится в соответствие с нормами международного права.[16]

Рассматривая общие проблемы имплементации норм международного права во внутригосударственной сфере Российской Федерации, необходимо иметь в виду, что основные проблемы в реализации международного права во многом объясняются существующими диспропорциями на всех уровнях самой внутригосударственной правовой системы. И, даже при генеральной формуле действия принципов и норм международного права на национальное, внутренние законодательные акты продолжают играть активную роль в обеспечении согласования взаимодействия правовой системы страны с системой международного права.

Следует особо отметить, что прямое действие международно-договорных инвестиционных норм в российском законодательстве не свидетельствует о том, что для реализации тех или иных правил международных договоров России не могут приниматься соответствующие внутригосударственные акты. Более того,  в большинстве случаев, международно-правовые нормы нуждаются в адаптации применения в национальном законодательстве и не могут применяться автоматически. Даже тогда, когда международно-договорные положения становятся частью национальной правовой системы, необходима помощь последней.[17]

В соответствии с Конституцией Российской Федерации от 1993г. в сфере иностранных инвестиционных отношений действует целый комплекс международно-правовых норм. К таким нормам, как уже неоднократно подчеркивалось, относятся основные принципы международного права, специальные принципы международного инвестиционного права, которые могут рассматриваться в качестве общепризнанных норм. Будучи имплементироваными в национальное законодательство, эти нормы реализуются в национально-правовой системе.

Все общие принципы международного права применимы и в международном экономическом сотрудничестве. Но спецификой международного экономического права является то, что некоторые из них получили дополнительное содержание в сфере международных экономических отношений.[18] В соответствии с принципом суверенного равенства государств, все народы имеют право свободно выбирать свою экономическую систему и осуществлять экономическое развитие. Согласно принципов неприменения силы и невмешательства, запрещено применение силы и угрозы силой и все иные формы вмешательства, направленные против экономических основ государства, а также все споры в экономической сфере должны решаться исключительно мирными средствами. Далее, в соответствии с принципом сотрудничества, государства обязаны сотрудничать друг с другом с целью содействия экономической стабильности и прогрессу, общему благосостоянию народов. Понятно, что это относится и к международным инвестиционным отношениям.

Особое значение общих принципов международного права в международных экономических отношениях закреплено в таких  основополагающих международных актах, как «Принципы, определяющие международные торговые отношения и торговую политику, способствующие развитию», то есть, так называемые Женевские принципы, принятые на первой конференции ЮНКТАД в Женеве в 1964г., Декларация об установлении нового международного экономического порядка и Хартия экономических прав и обязанностей государств, принятые в форме резолюций Генеральной Ассамблеи ООН «О мерах укрепления доверия в международных экономических отношения» (1984г.) и «О международной экономической безопасности» (1985г.)[19]

Не следует забывать, что вышеперечисленные решения и резолюции, принятые международными организациями, не имеют обязательной юридической силы и не являются в строгом юридическом смысле источниками международного экономического права в целом, и международного инвестиционного права, в частности. Но их юридическая обязательность вытекает из международной практики, имевшей место до принятия указанных международных актов. Кроме того, их юридическая сила обусловлена законодательным закреплением положений этих международных документов в многочисленных двусторонних договорах, во внутренних законодательных актах государств, а также применением их в  арбитражной и судебной практике и т.д. По этой причине фундаментальные нормы международного экономического права существуют в форме международно-правового обычая.[20]

Возвращаясь к исследуемым нами двусторонним соглашениям о взаимной защите капиталовложений, можно отметить, что их преамбулы проникнуты духом и содержанием этих основополагающих международных актов. Для примера приведем соответствующие положения из Соглашения с Кувейтом: «желая создать благоприятные условия для расширения экономического сотрудничества…, признавая, что поощрение и защита капиталовложений способствует развитию деловой инициативы, а также повышению благосостояния обеих Договаривающихся Сторон».[21]

Особенностью двусторонних соглашений о поощрении и взаимной защите капиталовложений является также значительная роль правовых норм, которые используют выражения, типа: «желая углублять взаимовыгодное экономическое сотрудничество», «стремиться к осуществлению», «содействовать развитию и осуществлению» и т.д. Такие нормы не содержат четких прав и обязанностей государств, но, тем не менее, являются юридически обязательными.

Основополагающие международные акты, относящиеся к международному экономическому сотрудничеству, подчеркивая особую роль и место общих принципов международного права, одновременно формулируют специальные принципы международных экономических отношений. Последние имеют прямое или косвенное отношение и к межгосударственным инвестиционным отношениям. Среди них можно назвать принцип всеучастия, означающий полное и эффективное участие на основе равенства всех стран в разрешении мировых экономических проблем в общих интересах и т.д.

Спецификой в реализации международных норм в сфере инвестиционных отношений является и то, что они базируются не только на общих международно-правовых и специальных принципах, но и особых правовых режимах. Последние также служат правовой основой для осуществления инвестиционного сотрудничества. Однако, в отличие от принципов, правовые режимы (национальный режим, режим наибольшего благоприятствования, преференциальный режим) не являются общеприменимыми. Это договорные режимы, то есть они применяются только тогда, когда заинтересованные государства договариваются об этом, как, например, в соглашениях о взаимной защите капиталовложений.

Основу механизма правового регулирования иностранных инвестиций, на каком бы  уровне, то есть, на международном или национальном, оно не осуществлялось, составляет правовая норма. Именно на уровне правовых норм, юридический метод регулирования и получает свое фактическое закрепление.[22] Но, для того, чтобы выступать регулятором этих особых экономических отношений, правовая форма должна обрести некоторую форму - договорную или обычную. Конечно, главным правовым способом регламентации является международный договор.

В зависимости от их функциональной направленности, правовые нормы, регулирующие зарубежные капиталовложения, некоторые ученые разделяют на следующие группы:[23]

1.     нормы, посвященные вопросам предоставления льгот иностранным инвесторам;

2.     нормы, регулирующие вопросы страхования капиталовложений;

3.     нормы, регламентирующие инвестиционные споры между договаривающимися государствами или инвестором и принимающим государством.

Но, думается, данный перечень является неполным. Например, основываясь на двусторонних соглашениях о взаимной защите капиталовложений можно выделить и другие группы норм в силу их функциональной направленности.

Следует выделить в особую группу норм правила, регламентирующие условия экспроприации и порядок выплаты компенсации, а также условия перевода платежей в связи с капиталовложениями. Таким образом, условно можно  обозначить, в целом, пять групп правовых норм, регулирующих инвестиционные отношения. Четыре из них являются нормами материального права, так как устанавливают права и обязанности договаривающихся государств по конкретным правоотношениям.

Говоря о нормах процессуального права, которые устанавливают порядок (процедуру) реализации самих материальных норм, следует особо выделить нормы, регулирующие инвестиционные споры между  договаривающимися государствами или инвестором и принимающим государством.

Следует уяснить, что нормы международного права, оставаясь, в принципе, категорией единичного, все же значительно чаще выражают более высокие обобщающие тенденции, чем нормы внутригосударственного права. Другими определяющими моментами, можно назвать отсутствие в международном праве какой бы то ни было надгосударственной власти, и, в силу этого, договорной по преимуществу характер международных норм, а также их согласованный и координационный характер.[24] Вследствие этого, основными элементами этих норм могут быть и являются диспозиции, т.е. сами договорные правила поведения субъектов права, создающие такие нормы. Причем, эти правила могут в необходимых случаях дополняться по согласованию сторон условиями их применения.[25]

Являясь составной частью отечественной правовой системы, общепризнанные принципы и нормы обретают новое юридическое качество. Для выполнения тех или иных международных договоров может потребоваться изменение действующего внутреннего законодательства, приведение его в соответствие со специальными принципами международного инвестиционного законодательства, что будет способствовать осуществлению последних во внутригосударственной сфере. В соответствии с  Постановлением Конституционного суда, общепризнанные принципы и нормы международного права, должны добросовестно соблюдаться, в том числе путем их учета внутренним законодательством.[26]

При имплементации специальных принципов и норм международного инвестиционного законодательства, последние оказывают на внутреннее право различное влияние по той причине, что государство использует, более или менее, эффективно различные средства для их реализации.

При этом они сохраняют свое универсальное международно-правовое значение. И, собственно, взаимодействие международного и внутригосударственного права и есть та благоприятная среда, которая способствует эффективному становлению специальных международных инвестиционных принципов.

[1] Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000. С. 203-208; Он же. Международно-правовая концепция России.//International Law. № 1, 1998. P.50-55.

[2] Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996. С. 231-239.

[3] Богатырев А.Г. Инвестиционное право. М., 1992. С. 35-41.

[4] Фархутдинов И.З. О международных договорах РФ в сфере иностранных инвестиций.// Вестник Башкирского университета. "1.1999. С. 57-61.

[5] Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. Киев. 1980. С.17; Миронов Н.В. Международное право: нормы и их юридическая сила. С. 70-80; Он же. Правовые формы  социалистической интеграции. М., 1977. С. 68-70.

[6] Международное публичное право. Под ред. К.А.Бекяшева. С.86.

[7] Доронина Н.Г. Унификация и гармонизация права в условиях международной интеграции.// Журнал российского права. 1998. №6. С.53-55.

[8] Некоторые ученые, например, различают пять видов трансформации: автоматическую инкорпорацию, отсылку, индивидуальную инкорпорацию, адаптацию, легитимацию. См.: Черниченко С.В. Личность и международное право. М., 1974. С.49-53.

[9] Буткевич В.Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. С.12.

[10] Усенко Е.Т. Формы регулирования  социального международного разделения труда. М., 1965. С.139.

[11] Каланда В.А. О трансформации норм международного права в правовую систему Российской Федерации.// МЖМП. 1994.№ 3. С.12-27.

[12] Международное публичное право. Под редакцией К.А.Бекяшева. М., 1998.С.87.

[13] Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. М., 1982. С.69.

[14] Данное слово заимствовано из английского языка: «implementation» – осуществление, выполнение. См.: Новый англо-русский словарь. Под редакцией В.К.Мюллера и других. 4-е издание, М., 1997. С.360.

[15] Аметистов Э.М. Международное право и труд. Факторы имплементации международных норм о труде. М., 1982. С.7-9; Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. С.56-75.

[16] Фархутдинов И.З. Инмплементация междунродных договорных норм.// Экономика и управление. № 2, 2000. С. 37-40.

[17] Соколова Н.А. Различие принципов международного экологического права и проблемы их имплементации (на примере законодательства Российской Федерации). Автореферат. дисс. к.ю.н. М., 1998. С.24-25.

[18] Вельяминов Г.М. Основы международного экономического права. М., 1994. С.71.

[19] В этих международных документах законодательно закреплено понятие экономического суверенитета, как утверждающийся компонент понятия суверенного равенства государств, являющегося нормой международного права. См.: Жозе Дория. Экономический суверенитет Анголы. Международно-правовые проблемы. М., 1997. С.24-60.

[20] Международное публичное право. Под редакцией К.А.Бекяшева. С.364.

[21] Бюллетень международных договоров. М., 1997. № 6. С.13.

[22] Сорокин В.Д. Метод правового регулирования. Теоретические проблемы. М., 1976. С.94.

[23] Лебединец И.Н. Международно-правовые гарантии иностранных инвестиций. Автореферат дис.к.ю.н. М., 1997. С.23-24.

[24] Миронов Н.В. Международное право: нормы и их юридическая сила. С.31.

[25] Там же.

[26] Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 31 июля 1995г.// СЗ РФ. 1995. № 33. Ст.3424.