К вопросу о субъективной стороне Браконьерства

УГОЛОВНОЕ ПРАВО Курманов А. С. Статья посвящена вопросам субъективной стороны преступления, предусмотренного ст. 258 УК РФ. На основе анализа точек зрения ученых и практиков, анализа судебной практики, автор делает вывод, что браконьерство, умышленное преступление, может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом. Исследование мотива и цели браконьерства показало, что в большинстве случаев совершение данного преступления обусловлено извлечением прибыли.

Вопросы субъективной стороны браконьерства уже давно обсуждаются в юридической литературе. Одни авторы пола­гают, что незаконная охота - это умышленное преступление, другие допускают также и неосторожность при её соверше­нии.

Совершено очевидно, что законодательные формулиров­ки, не дающие чёткого определения формы вины, не должны быть причиной нарушения правовых гарантий. Следователь­но, одна из задач, стоящих перед правоприменителем при анализе ст. 258 УК, заключается в детальном исследовании во­проса о форме вины этого преступления.

Так, сторонники мнения, что уголовно наказуемое бра­коньерство может быть совершено по неосторожности, ссы­лаются на такие обстоятельства, как незнание виновным о за- претности данного места либо орудия, либо времени. Вряд ли с таким мнением можно согласиться, т.к. данная позиция не учитывает того, что в большинстве норм об охране природы законодатель указывает на незаконный характер совершаемых субъектом действий. Кроме того, в нормативных правовых ак­тах, регламентирующий порядок охоты, содержится перечень запрещённых орудий и способов охоты, сроки добычи того или иного вида животных, а также перечисляются террито­рии, закрытые для охоты в границах отдельных субъектов РФ.

В тоже время надо отметить, что уголовное право не осво­бождает от ответственности в силу незнания закона. И любые действия, выполненные со знанием фактически совершённо­го, с желанием или сознательным допущением последствий, считаются умышленными. Поэтому возможная ошибка в за­прете не может изменить форму вины. В противном случае, незнание закона являлось бы основанием для освобождения браконьера от ответственности, если он сошлётся на незнание закреплённых в нормативных актах запретов.

Совершение заведомо незаконных действий указывает на умышленную вину. Если указание на противоправность со­держится в законе, то интеллектуальный момент психическо­го отношения лица к содеянному включает также и осознание противоправности деяния. Однако это не означает требования обязательного знания содержания специальных правил об охране природы, достаточно, чтобы виновный знал об их на­личии и осознавал обязанность с ними познакомиться. Охота будет считаться незаконной, когда она осуществляется без спе­циального разрешения, в запрещённых местах и т.д. В данном случае эти обстоятельства охватываются сознанием виновно­го, т.к. он был о них оповещён при получении разрешения на охоту (охотничьего билета). Если же разрешение на охоту не было получено, то в данном случае лицом также осознаётся незаконный характер своих действий, из-за отсутствия такого разрешения и т.п.

Так, к уголовной ответственности по п. «г» ч. 1 ст. 258 УК был привлечён Н., который, имея лицензию на отстрел лося, обнаружив его на участке охотничьего хозяйства, в ходе пре­следования вторгся на территорию заповедника, где и был задержан. Несмотря на отрицание Н. своей вины, согласно приговору суда, об умысле на совершение преступления сви­детельствует тот факт, что Н. являлся местным жителем, хо­рошо знал окрестности (в том числе границы заповедника), в тоже время преследовал животное в течение 30 минут на тер­ритории заповедника.

Об умышленном характере браконьерства свидетельству­ет и то, что подобное преступление всегда связано с предвари­тельной подготовкой оружия, боеприпасов, капканов, снаря­жения, транспортных средств и т.п.

Таким образом, можно сделать вывод, что при умыш­ленном совершении преступления с формальным составом, умысел может быть только прямым, т.е. лицо осознаёт обще­ственную опасность своих действий и желает эти действия со­вершить.

Вместе с тем, представляется правильной позиция учё­ных, что в материальном составе незаконной охоты (п. «а» ч. 1 ст. 258 УК) возможен, как прямой, так и косвенный умысел по отношению к последствиям. Когда лицо осознаёт обще­ственную опасность своих действий, предвидит возможность наступления общественно опасных последствий, не желает, но сознательно допускает эти последствия или относится к ним безразлично.

Следовательно, ошибочно мнение тех авторов, которые считают, что незаконная охота может совершаться только с прямым умыслом.

Показательно в этом плане уголовное дело по обвине­нию Л., по п. «а» ч. 1 ст. 258 УК. По обстоятельствам дела Л. находился на территории Боровского охотничьего хозяйства Курганской области, имея лицензию на добычу косули. В ве­чернее время (в сумерки) увидел в лесопосадках силуэт дико­го животного, как оказалось в последствии лося, и произвёл его отстрел. Как пояснил в суде Л., он не видел точно, в какое животное стрелял, однако не мог исключить, что это был мо­лодой лось. В данном случае Л. действовал с косвенным умыс­лом, поскольку не желал причинять общественно опасные по­следствия в виде крупного ущерба, но относился безразлично к этим последствиям в случае их наступления.

Факультативными признаками субъективной стороны не­законной охоты являются цель и мотив. Диспозиция ст. 258 УК не содержит указание на цель и мотив незаконной охоты, по­этому данные факультативные признаки следует определять на основе анализа элементов состава преступления, а также исходя из данных судебной и следственной практики.

Очевидно, что цели незаконной охоты те же, что и право­мерной: во-первых, добыча диких животных, с последующим использованием их частей и производных, а во-вторых, актив­ное проведение досуга. Именно в последнее время чаше стали встречаться случаи незаконной охоты с целью развлечения, отдыха, из «спортивного азарта». Общая доля преступлений с указанной целью по данным опроса сотрудников природоох­ранных органов и охотников составляет около 30 %, исходя из общего количества совершенных преступлений.

Мотивом преступления, по мнению Э. Н. Жевлакова, в 53 % занимает корысть, 38 % - «спортивный азарт», 9 % престу­плений обусловлено нехваткой продуктов питания.

Некоторые авторы пишут, что именно по признаку мате­риальной выгоды браконьерство выделяется, как вид корыст­ных экологических преступлений, из общей массы преступле­ний в области охраны окружающей среды.

Уголовное право