Виктимологические признаки убийства по Уголовному кодексу РФ

Под убийством законодатель понимает «умышленное при­чинение смерти другому человеку» (ч. 1 ст. 105 УК РФ).

«Причинение смерти» можно истолковать как «прекраще­ние жизнедеятельности организма», в данном случае «орга­низма человека». Иными словами, убийство имеет место тогда, когда лишают жизни человека — «живое разумное существо, обладающее даром мышления и речи...», представляющее собой «живую целостность природного и социального», «един­ство физиологического и духовного, природного и социально­го, наследственного и прижизненно приобретенного».

Уголовный закон защищает и новорожденного ребенка, и глу­бокого старца, и иного живого человека, еще не ставшего лично­стью или потерявшего способность осознавать себя как личность, быть субъектом сознательной волевой деятельности (например, невменяемого). Даже в тех случаях, когда результатом посягатель­ства на жизнь человека стала постоянная и стойкая психическая болезнь потерпевшего, то есть когда он перестает в результате этого быть личностью, содеянное виновным должно квалифици­роваться лишь как покушение на убийство.

Уголовный закон охраняет, в сущности, не сами по себе об­щественные отношения или интересы личности, социального субъекта — индивидуального носителя социально-значимых ка­честв и непосредственного обладателя права на жизнь и свобод­ную деятельность в процессе своей жизни, а саму жизнь. Именно жизнь человека, как нечто данное от рождения и еще не отнятое у него смертью, а не право на жизнь, является в первую очередь основным видовым и непосредственным объектом убийства.

В целом, объектом убийства являются и жизнь человека, и его интересы — общественные отношения, возникающие в связи с его жизнедеятельностью. Жизнь человека — само­стоятельная социальная, духовная и биологическая ценность, а не только и не столько его субъективное право.

Поскольку объектом убийства является жизнь человека, по­стольку потерпевшим от него может быть родившийся живым и начавший самостоятельное существование ребенок или живу­щий, еще не умерший человек. «В момент учинения деяния, — писал Н. С. Таганцев, — человек, против которого оно направляет­ся, должен находиться в живых; преступного лишения жизни нет, если деяние направлялось, с одной стороны, против умершего, с другой — против не начавшего жить». Заканчивая мысль ав­тора, следует сказать, что в обоих указанных им случаях имеет место «негодное» покушение на убийство. Когда посягательство направлено против находящегося в чреве матери плода до на­чала родов, деяние рассматривается как аборт, а не убийство. Со смертью прекращается уголовно-правовая охрана жизни чело­века, ибо обладать благами или субъективными правами можно, только будучи живым. Например, лицо стреляло с целью лишить жизни в уже умершего человека — убийство в таком случае совер­шить невозможно, но действия лица все же представляют обще­ственную опасность, поскольку последствия деяния не наступают по независящим от него обстоятельствам.

Убийство неразрывно связано с жизнью и смертью человека, ставшего жертвой этого вида преступления. Определение началь­ного и конечного моментов жизни человека имеет особое значе­ние; в целом ряде случаев эти моменты играют решающую роль в вопросах разграничения убийства со смежными преступле­ниями, оконченного убийства и покушения на его совершение, убийства и правомерного лишения жизни другого человека.

Для решения вопроса об убийстве или о производстве абор­та, то есть умерщвлении человека или живородного плода, правильное определение начала жизни человека имеет прин­ципиальное значение.

Говоря о начале жизни человека, мы имеем в виду начало его самостоятельного внеутробного существования.

В отечественной юридической литературе нет единого мнения о начале жизни человека, которое бы соответствовало физиологическим признакам возникновения жизни.

Моментом начала самостоятельной жизни младенца, как пра­вило, считают либо начало дыхания, либо момент отделения пу­повины, то есть полного отделения ребенка от утробы матери.

Некоторые авторы началом жизни считают момент по­явления какой-либо части тела ребенка из утробы матери.

Распространенной также является точка зрения, согласно которой началом жизни человека признается начало физио­логических родов, сам процесс рождения. Эта позиция ученых нашла свое отражение в ст. 106 УК РФ, где убийством призна­ется не только умышленное лишение жизни новорожденного ребенка сразу после родов или спустя какое-то время, но и та­кое же умерщвление живородного плода во время родов.

В соответствии с уголовным законодательством Англии и доктриной общего права убийством признается причинение смерти «разумному созданию, имеющему самостоятельное фи­зическое существование». В ст. 584 Собрания законов Англии при определении понятия убийства, в частности, указывается, что потерпевшим от убийства может быть лишь «живущий че­ловек» или «только что родившийся живой ребенок, начавший свое самостоятельное существование вне утробы матери».

В уголовном законодательстве США, например, в ст. 507.010 УК штата Кентукки, ст. 125.00 УК штата Нью-Йорк, убийство опреде­ляется как «поведение, которым причиняется смерть не только ка­кому-либо лицу, то есть живущему человеку, но и народившемуся человеку, которым женщина была беременна более 24 недель».

УК Франции также указывает, что жертвой убийства может быть только «живущий человек», иначе речь может идти лишь о «покушении на убийство» (ст. 221-1).

Согласно ст. 200 УК Японии «плод, находящийся в чреве ма­тери, не признается человеком, а потому умерщвление плода во время родов не может рассматриваться как убийство». Умерщ­вление плода («живородного ребенка») во время родов рассма­тривается как покушение на убийство» (статьи 199, 202 и 203).

В «Толковом словаре русского языка» под «народившимся» или «новорожденным ребенком» понимают «только что или недавно родившегося ребенка (в возрасте до одного месяца)». Однако в диспозиции ст. 106 УК РФ говорится об убийстве ма­терью новорожденного ребенка «во время родов или сразу же после родов...». Получается, что отечественный законодатель признает юридически возможным убийство (как окончен­ное преступление) даже нарождающегося ребенка («во вре­мя родов»). Этот момент он предписывает оценивать и как «физиологический процесс появления на свет младенца», под которым понимаются «роды», и как результат этого процес­са, а умерщвление плода во время (в процессе) родов — как убийство новорожденного ребенка. С логикой у законодателя здесь явно не все в порядке. Человек еще не родился, а лишь нарождался, когда его лишили такой возможности.

Нарождающийся ребенок — это еще не человек живущий, а если нет человека, то некого и лишать жизни. Гибельное для живородного плода прерывание процесса родов есть недопу­щение появления новой жизни, а не лишение уже имеющейся жизни человека. Это есть оборотная сторона лишения жизни человека — будущего человека на стадии, когда жертва еще оста­валась «негодным» объектом для убийства. В таких случаях речь должна идти о «негодном» покушении на убийство (покушение на «негодный» объект или на «негодного» потерпевшего).

Не жизнеспособность нарождающегося ребенка должна быть решающим аргументом в определении момента начала жизни человека, а наличие этого объекта посягательства — че­ловека, уже рожденного и живущего. Убийством можно при­знать лишь лишение жизни уже живущего человека, с момента рождения как результата, а не процесса, и до конца жизни в результате наступления его смерти.