Воздействие на не родившийся, но уже жизнеспособный плод в целях прерывания беременности, не создает в сознании лица такого представления, что оно лишает жизни другого чело­века и, следовательно, что оно совершает убийство. Мать, приме­няя те или иные средства прерывания беременности на восьмом или девятом месяце, и посторонние лица, содействующие этому, не осознают того, что они воздействуют на живого человека. Эти действия никак нельзя отождествлять с такими, при кото­рых воздействуют на уже рожденного ребенка (новорожден­ного), например, когда мать или посторонние лица зажимают ребенку рот, чтобы задушить его, разбивают ребенку голову или принимают иные меры для умерщвления новорожденного.

Началом жизни человека следует признать не момент приобретения плодом внутриутробной жизнеспособности, а момент его рождения и начало его самостоятельного суще­ствования как живого человека от новорожденного до дряхло­го старца, на которого смерть еще не наложила свою печать, констатируя гибель его организма.

«Разграничительным признаком, — писал М. М. Гроздинский — должен служить устанавливаемый при помощи медицинской экспертизы факт наличия или отсутствия самостоятельной вну­триутробной жизни: именно, если ребенок уже начал дышать, или. вполне уже отделился от утробы матери».

В. И. Мокринская права, когда указывает, что вопрос о момен­те возникновения права на жизнь «не может быть решен лишь юридически, но должен решаться в свете комплексного анализа данного понятия как с юридический, так и с медицинской, онто­логической точек зрения». Ключевую роль в определении мо­мента зарождения и конца жизни человека играет медицина.

Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № З23-Ф3 «Об ос­новах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закрепил положение, согласно которому «моментом рожде­ния ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов» (ч. 1 ст. 53).

Еще в Инструкции «Об определении критериев живорож­дения, мертворождения, перинатального периода» (утверж­дена Приказом Минздрава РФ от 4 декабря 1992 г. № 318) говорилось: «Живородным является полное изгнание или из­влечение продукта зачатия из организма матери вне зависи­мости от продолжительности беременности, причем плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки жизни, такие как сердцебиение, пульсация или произвольные движения мускулатуры. Каждый продукт такого рождения рассматривается как живорожденный».

Факт рождения нового человеческого существа — новорож­денного ребенка свидетельствует о моменте возникновения не права на жизнь, а о новой жизни как объективной реальности (свершившийся факт), посягательство на которую с целью причи­нения новому человеку на Земле смерти должно рассматриваться, при наличии других признаков, как убийство. Право на жизнь, охраняющее уже безопасное развитие живородного плода, яв­ляется юридическим основанием для его защиты и защиты за­родившейся жизни будущего человека от криминального аборта и других криминальных посягательств на беременную женщину и находящийся в ней зародыш будущего человека. В этой пло­скости, полагаем, и надо видеть границы убийства и криминаль­ного аборта или иного посягательства на человеческий эмбрион, развивающийся в утробе матери в живородного ребенка. Право на жизнь является также юридическим основанием для привле­чения к уголовной ответственности за покушение на убийство при насильственном умерщвлении живородного плода во время на­чавшихся родов на этапе непосредственного возникновения ново­го человека как реального носителя новой человеческой жизни.

Жизнь человека имеет определенную продолжительность. Смерть — естественное завершение жизненного процесса че­ловека. Она же является основанием уголовной ответствен­ности за оконченное убийство. Смерть совпадает с конечным моментом жизни.

Прекращение какого-либо конкретного жизненного про­цесса (например, дыхания или сердцебиения) еще не означа­ет наступление смерти, ибо дыхание после кратковременной остановки может быть восстановлено искусственным путем. Остановка сердца также не сопровождается незамедлительным прекращением других жизненных процессов в определенных органах и тканях. Когда дыхание и сердцебиение только что пре­кратились, действительной смерти еще нет, нет и необходимых изменений в центральной нервной системе, а часто лишь нару­шаются или прекращаются основные жизненно необходимые функции организма. В результате наступает так называемая «клиническая смерть». Медицинская практика показывает: часто бывает так, что дыхание и сердцебиение восстанавливаются.

Завершение жизни человека есть процесс, в котором, как и при выяснении начала жизни, необходимо установить какой- то условный момент наступления смерти.

В соответствии с ч. 1 ст. 66 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» «момен­том смерти человека является момент смерти его мозга или его биологической смерти (необратимой гибели человека)». До­пущение законодателем альтернативы в определении момента смерти человека (смерть головного мозга или биологическая смерть) не затрагивает сути юридического вопроса о конечной границе человеческой жизни. Она (альтернатива) продиктова­на значением различных стадий процесса умирания человека для реаниматологии и трансплантологии, разными условиями умирания человеческого организма и зависящими от них отли­чиями в порядке установления смерти человека. С юридической точки зрения для признания наступления смерти человека нет необходимости в ожидании трупных изменений, характерных для конечной стадии умирания организма — биологической смерти, достаточно констатации смерти головного мозга. Ис­ходя из этого, Инструкция по констатации смерти человека на основании смерти мозга (утверждена Приказом Минздрава России от 20 декабря 2001 г. № 460), составленная в соответствии с Законом Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. «О транс­плантации органов и (или) тканей человека» № 4180-1, ука­зывает: «Смерть мозга наступает при полном и необратимом прекращении всех функций головного мозга, регистрируемом при работающем сердце и искусственной вентиляции легких. Смерть мозга эквивалентна смерти человека».

Современные достижения медицины показывают, что мо­ментом завершения жизни человека является биологическая смерть вследствие того, что в коре головного мозга происходят необратимые процессы (распад белковых тел) и прекращается функционирование центральной нервной системы. Следстви­ем этих процессов становится невозможность восстановления жизнедеятельности организма. В таких случаях констатируется наступление биологической смерти человека, означающей од­новременно конец его жизни. Точкой такого отсчета выступает момент фиксации смерти головного мозга, то есть состояние необратимой гибели организма как целого.

Для признания умышленного причинения смерти человеку убийством закон требует, чтобы потерпевшим в результате этих действий был «другой человек». Это важно, прежде всего, для отграничения убийства от самоубийства, а также от «посред­ственного» убийства, когда его непосредственным исполнителем или соисполнителем являлся сам потерпевший (при склонении, принуждении его к самоубийству или ином умышленном со­действии самоубийству), либо от доведения до самоубийства.

При убийстве потерпевшим непременно должен быть дру­гой человек, то есть не самоубийца, а при «посредственном» убийстве виновником лишения его жизни должен быть по­средственный исполнитель, умышленно спровоцировавший потерпевшего на самоубийство или оказавший ему в этом непосредственную помощь.

Этот признак убийства указывается в УК многих зарубеж­ных государств.

Так, ст. 79 УК Аргентины, не раскрывая понятия убийства, пред­усматривает ответственность за «убийство другого человека».

В ст. 139 УК Республики Беларусь под убийством понима­ется «лишение жизни другого человека».

Статья 1 ч. 2 гл. 3 УК Швеции также определяет убийство как «лишение жизни другого человека».

Согласно ст. 287 УК Голландии, § 237 УК Дании, ст. 138 УК Испании, ст. 221-1 УК Франции убийством признается «при­чинение смерти другому человеку».

В Европейской конвенции о защите прав человека и ос­новных свобод 1950 г. устанавливается запрет на умышленное лишение жизни другого человека: «Никто не может быть на­меренно лишен жизни, помимо как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом...» Смысл фразы: «Никто не мо­жет быть... лишен жизни.», — означает, что жертву лишает жизни кто-то другой, что это не самоубийство.

Право на жизнь каждого человека реализуется в его ин­дивидуальном бытии, во всех формах его самоутверждения в обществе, в деятельности, связанной с борьбой за существова­ние, за достойную и нравственную жизнь, против смерти ради жизни даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Оно предполагает обязанность государства и общества заботить­ся о существовании индивида, его физическом и нравствен­ном здоровье, защищать его жизнь от посягательств, обязан­ность других индивидов и членов общества не оставлять его в опасном для жизни состоянии, не оказывать содействия в его желании покончить с собой, исключает его право на смерть, на свободный выбор между жизнью и смертью, за исключени­ем случаев героического самопожертвования ради интересов человечества, глобальных общественных интересов и т.п.

Уголовное право

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале №  7 (74) 2014