МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО Нуцалханов Г.Н. В данной статье на основе анализа института международно-правовой ответственности автором предпринята попытка построения модели ответственности государств-участников зоны, свободной от ядерного оружия, в Центральной Азии. Затронут также вопрос о видах и формах ответственности государств Центральной Азии в рамках региональной безъядерной зоны.

Успешная реализация Договора о безъядерной зоне в Центральной Азии, обеспечение соблюдения норм междуна­родного права в области нераспространения ядерного оружия прочно связаны с международно-правовой ответственностью государств. Анализ данного международно-правового инсти­тута и построение на этой основе модели ответственности в рамках статуса ЗСЯО в регионе явились задачами написания данной статьи.

Институт международно-правовой ответственности явля­ется основополагающим институтом международного права. Международно-правовая ответственность, являясь одним из свойств международных отношений и, в качестве такового, одним из способов поддержания порядка в международном сообществе, призвана обеспечить охрану во всех сферах меж­государственных отношений. Как отмечал И.И. Лукашук, дан­ный принцип является необходимым принципом междуна­родного права в целом, вытекает из его правовой природы. Настоящий принцип тесно связан с принципом Pacta sunt servanda.

Вопрос о соблюдении правовых обязательств в отноше­нии зоны, свободной от ядерного оружия, в Центральной Азии имеет важное значение. К сожалению, Договор о зоне, свободной от ядерного оружия, в Центральной Азии не со­держит положений, касающихся ответственности государств за нарушение статуса безъядерной зоны. Отсутствие юриди­ческих последствий несоблюдения правовых предписаний лишило бы право характера совокупности юридически обяза­тельных правил поведения. В этой ситуации как нельзя кста­ти мнение Г.И. Тункина, который отмечал, что все нарушения обязательств по договорам о безъядерных зонах со стороны государств-участников этих зон, а также государств-гарантов, должны рассматриваться как подпадающие под общие принципы международно-правовой ответственности за нарушения международных обязательст.

Взгляды учёных на определение международной ответ­ственности неоднозначны. С.Ю. Марочкин, Д.Д. Остапенко определяют международно-правовую ответственность как обязанность субъекта международного права устранить, лик­видировать вред, причинённый им другому субъекту между­народного права в результате нарушения международно­правового обязательства, или обязанность возместить ущерб в результате правомерных действий, если это предусмотрено договором. Авторы данного определения связывают междуна­родную ответственность с причинением определённого ущер­ба, вреда. Е.А. Прошина пишет, что международно-правовая ответственность - это реализация юридических последствий, в рамках международных правоотношений, наступивших в результате международного правонарушения; обязательство государства правонарушителя по восстановлению междуна­родного правопорядка и несению определённых ограниче­ний; право потерпевшего государства, других государств при­менить эти ограничения с целью обеспечения соблюдения норм международного права.

Комиссия международного права ООН определила международную ответственность государств как все виды но­вых правоотношений, возникающих в рамках международ­ного права в результате международно-противоправного де­яния государства, независимо от того, ограничиваются ли они между государством, совершившим противоправное деяние, и пострадавшим государством, и независимо от того, сосре­доточиваются ли они на обязанности возместить ущерб или охватывают право пострадавшего государства принять к виновному государству допускаемую международным правом санкцию.

На наш взгляд, международно-правовая ответственность - это совокупность правовых отношений, возникающих в связи с правонарушением, совершённым каким-либо государством или другим субъектом международного права, или в связи с ущербом, причинённым государством в результате правомер­ной деятельности. В одних случаях ответственность может ка­саться непосредственно только государства-правонарушителя и пострадавшего государства, в других - может затрагивать права и интересы всего международного сообщества, что не­посредственно может иметь место при нарушении режима безъядерной зоны в Центральной Азии.

Ответственность государств является общепризнанным принципом международного права, элементом его сущности, одним из устоев, носящим императивный характер.

В науке международного права особое внимание уделя­ется проблеме оснований международной ответственности, то есть условий её возникновения. Международно-правовая ответственность за нарушение статуса безъядерной зоны на­ступает при наличии определённых оснований, понимаемых в двух значениях - на основе чего и за что возникает ответствен­ность. Исходя из этого, различают юридические (норматив­ные) и фактические основания ответственности.

Международно-правовые акты, устанавливающие меж­дународные обязательства, нарушение которых может быть квалифицировано как международное правонарушение, со­ставляют нормативные основания ответственности. При этом, как отмечено в статье 3 Резолюции A/RES/56/83 Генеральной Ассамблеи ООН «Ответственность государств за международ­но-противоправные деяния» и в статье 3 Проекта статей об от­ветственности государств деяние государства может быть ква­лифицировано как международно- противоправное только на основании международного права; на такую квалификацию не может влиять квалификация этого же деяния как правомер­ного согласно внутригосударственному праву. Следовательно, ответственность государств в рамках статуса ЗСЯО в Централь­ной Азии может возникнуть при нарушении договора о безъя­дерной зоне в регионе, а также иных международно-правовых актов в области нераспространения ядерного оружия.

Фактическим основанием ответственности является меж­дународно-противоправное деяние. То есть международная ответственность - это юридическое последствие междуна­родного правонарушения. Последнее можно определить как противоправное действие или бездействие государства, нару­шающее его международное обязательство. В соответствии со статьёй 3 Проекта статей об ответственности государств, меж­дународное правонарушение налицо, когда какое-либо пове­дение, согласно международному праву, может присваиваться государству, и такое поведение представляет собой нарушение международного обязательства государства. Международные правонарушения подразделяются на международные престу­пления и международные деликты. Международное престу­пление - это особо опасное международное правонарушение, посягающее на жизненно важные интересы всего международ­ного сообщества, нарушающее основополагающие принципы и нормы международного права и, в силу этого, представля­ющее угрозы международному миру и безопасности. Между­народный деликт - это противоправные действия, наносящие ущерб ограниченному кругу субъектов международного пра­ва.

Увы, международно-противоправные деяния в области нераспространения ядерного оружия не отнесены к разряду международных преступлений. Уклоняясь от выполнения До­говора о зоне, свободной от ядерного оружия, в Центральной Азии государства совершают опасный международно-право­вой деликт, который, на наш взгляд, следует выделить в ка­тегорию международных преступлений, поскольку данные действия затрагивают жизненно важные интересы государств региона и международного сообщества. Данное суждение об­условлено степенью общественной опасности содеянного, как признака международного преступления. «Международным преступлением, - писал Ю.А. Решетов, - должны считаться и меры по распространению ядерного оружия с точки зре­ния духа и буквы Договора о нераспространении ядерного оружия».

В свою очередь, термин «международное преступление» в контексте проблемы ответственности в рамках статуса ЗСЯО в Центральной Азии может быть использован, на наш взгляд, к правоотношениям, возникающим как из международно­правовой ответственности субъектов международного права, так и международной индивидуальной уголовной ответствен­ности. При этом международно-правовая ответственность го­сударства за действия отдельных лиц будет иметь место, если установлено, что они действовали от имени данного государ­ства.

Ответственность за нарушение статуса безъядерной зоны в Центральной Азии может быть порождена как неправомер­ными действиями, так и неправомерными бездействиями. Как пишет Ю.М. Прусаков, неправомерные действия одного государства в отношении другого государства или группы го­сударств в рамках безъядерной зоны могут выражаться в на­рушении конкретных договорных обязательств в результате каких-либо действий или в несоблюдении их в порядке бездействия.

Нарушение статуса безъядерной зоны в центрально-ази­атском регионе имеет место в случае применения ядерного оружия против государств зоны, ввоза ядерного оружия, ра­кетных установок и оборудования для них на территорию зоны. При совершении данных международных правонару­шений затрагиваются интересы не только государств-участ- ников Семипалатинского договора, но и всех остальных го­сударств международного сообщества. Поэтому некоторые нарушения Договора о ЗСЯО в центрально-азиатском регионе следует квалифицировать как угроза миру, и, соответственно, как нарушение Устава ООН. В виду этого, среди юридических оснований ответственности за нарушение Семипалатинского договора необходимо выделить Устав ООН. Его статья 1 уста­навливает, что основной целью организации является поддержание международного мира и безопасности и с этой целью принятие эффективных коллективных мер для предотвраще­ния и устранения угрозы миру, подавления актов агрессии и других нарушений мира, разрешение международных споров или ситуаций мирными средствами в соответствии принципа­ми международного права.

Кроме того, Устав ООН предусматривает возможность применения определённых мер против государств-нарушителей. К их числу относятся приостановление осуществления прав и привилегий как дополнительная мера к действиям пре­вентивного и принудительного характера, применяемым Со­ветом Безопасности ООН, возможность исключения из ООН за систематическое нарушение принципов Устава, санкциони­рование права на индивидуальную и коллективную оборону в случае вооружённого нападения на члена ООН, действия предпринимаемые Советом Безопасности в отношении угро­зы миру и актов агрессии.

Статья 24 Устава ООН обозначила ответственность Сове­та Безопасности ООН за поддержание международного мира и безопасности, который при исполнении своих обязанно­стей действует от имени членов ООН. Поскольку нарушение статуса безъядерной зоны в центрально-азиатском регионе и решение вопроса об ответственности нарушителя имеет непо­средственное отношение к обеспечению международной безо­пасности, на наш взгляд, целесообразно выявить роль данного органа ООН в урегулировании споров по причине ответствен­ности за нарушение режима ЗСЯО в Центральной Азии. Про­фессор Д. Кроуфорд указывает на необходимость координа­ции договоров о безъядерных зонах с системой коллективной безопасности ООН.

Действительно, исходя из смысла статьи 11 Семипалатин­ского договора, центрально-азиатские государства могут при­бегнуть к помощи Совета Безопасности для разрешения спора об ответственности за нарушение режима безъядерной зоны. Ряд резолюций Совета квалифицирует распространение ору­жия массового уничтожения и средств его доставки как угрозу международному миру и безопасности. Резолюция S/RES/1540 «Нераспространение оружия массового уничтожения» под­тверждает решимость Совета принять соответствующие меры против любой угрозы международной безопасности, вызван­ной распространением ядерного, химического, биологическо­го оружия». Совет может принять на рассмотрение спор об ответственности за нарушение статуса ЗСЯО в Центральной Азии не только по обращению государств-участников безъ­ядерной зоны, но и по собственной инициативе, по просьбе Генеральной Ассамблеи ООН, по информации Генерально­го секретаря, в ответ на обращение любого члена ООН, по просьбе государства, принявшего обязательства по мирному разрешению спора. В соответствии со статьёй 12 Устава МА­ГАТЭ, Совет управляющих данной организации уполномочен сообщать Совету Безопасности о случаях несоблюдения обяза­тельств перед МАГАТЭ.

Хотя соглашение о создании ЗСЯО в Центральной Азии не содержит положений о роли органов ООН в процессе ис­полнения договора, это не помешает операциям Совета Без­опасности в связи с нарушением режима денуклеаризации региона. В соответствии с положениями Устава ООН, Совет Безопасности, участвуя в споре об ответственности, может рекомендовать сторонам надлежащую процедуру или мето­ды урегулирования, предложить такие условия разрешения спора, какие он найдет подходящими, на случай если продол­жение данного спора в действительности могло бы угрожать поддержанию международного мира и безопасности. Совет Безопасности также вправе принять во внимание любой спо­соб разрешения спора, который принят государствами реги­она, давать рекомендации в отношении любого спора, если стороны участвующие в споре попросят его об этом, а спор не создаёт угрозу международному миру.

Совет Безопасности может требовать от сторон разреше­ния спора как при помощи традиционных средств мирного урегулирования, указанных в пункте I статьи 33 Устава ООН, так и использовать при нарушении режима безъядерной зоны в Центральной Азии такие специфические акции, направлен­ные на содействие мирному урегулированию конфликта, как посылка групп наблюдателей и назначение посредников или специальных представителей ООН.

Важное место в урегулировании международного спора, связанного с ответственностью за нарушение статуса безъядер­ной зоны в центрально-азиатском регионе занимает Деклара­ция о принципах международного права, касающихся друже­ственных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г. Данный документ гласит, что все государства должны на основе общепризнанных прин­ципов и норм международного права добросовестно выпол­нять свои обязательства в отношении поддержания между­народного мира и безопасности и стремиться к повышению эффективности системы безопасности ООН. Декларация так­же закрепляет принцип мирного разрешения международ­ных споров, согласно которому государства воздерживаются от угрозы силой или её применения как против территориаль­ной неприкосновенности или политической независимости, так и каким-либо другим образом, несовместимыми с целя­ми ООН. Такая угроза является нарушением международного права и Устава ООН и никогда не должна применяться в каче­стве средства урегулирования международных споров.

Из содержания данного принципа следует, что государ­ства Центральной Азии, а также другие страны, при возникно­вении спора об ответственности в рамках статуса ЗСЯО:

1)     Не вправе оставлять свои споры неразрешёнными и по­стоянно продолжать поиск путей урегулирования, если ранее согласованный способ урегулирования не принёс позитивных результатов;

2)     Государства должны воздерживаться от действий, спо­собных обострить возникший спор. Речь идёт о действиях, ко­торые могут затруднить урегулирование спора, создать угрозу для поддержания международного мира;

3)     Обязаны урегулировать свои споры на основе между­народного права и справедливости. Данное требование пред­полагает применение основных принципов международного права, норм договорного и обычного права в соответствии со статьёй 38 Статута Международного Суда ООН;

4)     Вправе свободно выбирать по обоюдному согласию конкретные средства мирного урегулирования споров. Такое право вытекает из принципов суверенного равенства и невме­шательства в их внутренние и внешние дела.

Ответственность государства-правонарушителя существу­ет в конкретных её видах и формах. Виды и формы ответствен­ности за нарушение Договора о ЗСЯО в Центральной Азии должны определяться согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. В зависимости от характера возлагаемых на государство лишений, видами ответственности являются материальная и нематериальная ответственность. Существует прямая зависимость видов и форм ответственно­сти от степени социальной опасности правонарушения и ха­рактера причинённого ущерба.

Исследователи справедливо отмечают политическую ответственность как нематериальную Так, М.Х. Фарукшин, подвергая сомнению обозначение нематериальной ответ­ственности как политической, писал: «Неточным и не совсем оправданным является выделение в качестве самостоятель­ной формы политической ответственности. Правильнее го­ворить о материальной и нематериальной ответственности государства». При этом необходимо подчеркнуть, что в До­кладе КМП не закреплено понятие политической ответствен­ности или политического ущерба, а говорится лишь о возме­щении материального или морального ущерба.

На практике нематериальный и материальный виды международно-правовой ответственности государства-право­нарушителя тесно взаимосвязаны, так как зачастую ущерб, причинённый международным правонарушением, носит как материальный, так и нематериальный характер, однако это не означает отрицания целесообразности выделения отдельных видов международно-правовой ответственности государства. Такое деление на виды международной ответственности, а также выделение соответствующих форм её реализации даёт возможность для более объективной оценки разных по своей природе последствий международных правонарушений, и тем самым облегчает задачу установления объема ответствен­ности государства-правонарушителя.

Виды ответственности как отражение специфики лише­ний, претерпеваемых государством-правонарушителем, про­являются в конкретных формах, обусловленных этой спец­ификой. Форма ответственности, отражая претерпеваемые государством лишения, является способом, с помощью кото­рого государство-правонарушитель выполняет обязанности, вытекающие из его ответственности. В соответствии со статьёй 42 Проекта статей об ответственности государств, потерпев­шее государство имеет право на получение от совершившего международно-противоправное деяние государства полного возмещения ущерба в форме реституции, сатисфакции, ком­пенсации, заверения и гарантии неповторения подобного де­яния в будущем.

Хотя Семипалатинский договор не содержит положений об ответственности государств за нарушение статуса ЗСЯО, очевидно, что в данной ситуации должна преимущественно иметь место нематериальная ответственность. К числу воз­можных юридических последствий нарушения режима безъ­ядерной зоны в Центральной Азии относятся: прекращение противоправного деяния; предоставление надлежащего заве­рения и гарантий неповторения; полное возмещение вреда.

Прекращение международно-противоправного деяния мо­жет быть потребовано не только государствами-участниками ЗСЯО, но и Генеральной Ассамблеей и Советом Безопасности ООН. Заверения и гарантии требуются, когда потерпевшее государство имеет основания полагать, что простое восстанов­ление прежнего положения не обеспечит удовлетворительной защиты, и связаны с восстановлением доверия к продолже­нию отношений в рамках центрально-азиатской безъядерной зоны.

На наш взгляд, следует выделить также в качестве право­вого последствия и осуждение государства-нарушителя участ­никами Договора о ЗСЯО в Центральной Азии. Осуждение, при этом, должно выражаться в требованиях ликвидировать имеющиеся нарушения, наказать виновных лиц, предоставить гарантии соблюдения договора на будущее, во введении до­полнительных более строгих мер в области международного контроля.

Таким образом, в качестве выводов нам хотелось бы обо­значить следующие положения: 1) отсутствие в Договоре о ЗСЯО в Центральной Азии норм об ответственности государств за противоправное поведение вовсе не исключает неблагопри­ятных юридических последствий; 2) основной формой ответ­ственности в рамках безъядерной зоны в Центральной Азии должна явиться нематериальная ответственность; 3) включе­ние в Семипалатинский договор норм об ответственности яви­лось бы одной из гарантий соблюдения принципов централь­но-азиатской безъядерной зоны.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 1 (92) 2016

Международное право