Отдельное внимание стоит уделить договорно-правовым аспектам Соглашения о принципах мирного урегулирования 1992 г. и международным основаниям деятельности трехсто­ронней миротворческой операции на берегах Днестра.

По мнению ряда исследователей, эта операция вполне мо­жет быть отнесена к уникальной разновидности международ­ного миротворчества, когда миротворческие действия отдель­ных государств и групп государств в отсутствие полноценного мандата СБ ООН признаются международным сообществом как особые миротворческие операции.

Одной из отличительных особенностей миротворчества, осуществляемого в рамках СНГ, является оказание государ­ствами — членами Содружества помощи, в том числе военной, а также проведение миротворческих операций в зоне конфликта на основании двусторонних соглашений. К таковым догово­рам относятся соглашения, заключенные для реализации цели по обеспечению мира и безопасности, призванные служить урегулированию существующих конфликтов и закрепляющие особые способы их урегулирования. В качестве участников таких соглашений выступают с одной стороны государство, на терри­тории которого происходит конфликт, и с другой стороны — третье государство СНГ (в существующих на практике примерах таким государством всегда является Российская Федерация).

Именно на основании и во исполнение подобной догово­ренности происходило урегулирование вооруженного проти­востояния между Молдовой и Приднестровьем (формально, исходя из наименования Соглашения, в пределах территории Республики Молдова). Миротворческая операция на берегах Днестра проводилась на основе подписанного президентами России и Молдовы и завизированного президентом Придне­стровья Соглашения о принципах мирного урегулирования 1992 г. Стоит отметить, что до трагических событий 8 августа 2008 г. подобная операция по урегулированию вооруженного противостояния между Грузией и Республикой Южная Осе­тия осуществлялась на основании Соглашения «О принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта» от 24 июня 1992 г., подписанного президентами России и Грузии и зави­зированного руководителями Южной и Северной Осетии.

Концепция выработки нового средства мирного урегулиро­вания споров и конфликтов с помощью привлечения для этих целей третьей стороны была сформулирована на встрече пред­ставителей государств — участников СБСЕ в 1989 г. В итоговом документе Венской встречи от 15 января 1989 г. его участники указали, что намерены продолжать начатый в Хельсинки и Ма­дриде поиск «общеприемлемого метода мирного урегулиро­вания споров, направленного на дополнение существующих средств». В контексте этого поиска государства-участники «со­гласились в принципе на обязательное привлечение третьей стороны, когда спор не может быть урегулирован другими мирными средствами».

В Парижской хартии для новой Европы 1990 г. данный по­стулат выражен более четко. В соответствии с этим документом государства-участники обязались «изыскивать новые формы сотрудничества в этой области», в частности, разработать «на­бор методов мирного урегулирования споров, включая обяза­тельное привлечение третьей стороны».

В контексте анализа на соответствие описанного механизма урегулирования конфликта положениям Устава Организации Объединенных Наций можно применить ст. 33 Главы VI Устава ООН, согласно которой сторонам предоставляется выбор для мирного разрешения конфликта по собственному усмотрению. Привлечение третьей стороны в качестве посредника, выполня­ющего миротворческие задачи, может являться одним из таких средств. Поскольку в соответствии со ст. 33 Устава ООН сторо­ны самостоятельно могут инициировать мирное урегулирова­ние своих споров, не исключается также применение такого метода, как формирование «миротворческих» сил и включение в состав таких сил и их собственных контингентов.

В отношении «операций по поддержанию мира» (ОПМ) с задействованием конфликтующих сторон также должен со­блюдаться принцип получения согласия сторон конфликта. В силу отсутствия принудительного характера при проведении таких ОПМ не требуется их санкционирование Советом Без­опасности ООН.

Наряду с этим необходимо подчеркнуть, что форма и со­держание проводимой под эгидой Российской Федерации трехсторонней миротворческой операции на Днестре в доста­точной мере соответствует задачам и тактике международных операций по принуждению к миру и поддержанию мира. Кроме того, в Соглашении 1992 г. все участвующие стороны прямо подтвердили свою приверженность основополагающим принципам Устава Организации Объединенных Наций и Сове­щания по безопасности и сотрудничеству в Европе (с 1 января 1995 г. переименованного в ОБСЕ — Организацию по безопас­ности и сотрудничеству в Европе).

В данном контексте необходимо особо отметить, что в на­чале июля 1992 г., а также в конце августа, после подписания Соглашения о принципах мирного урегулирования, зону кон­фликта посещала специальная миссия Организации Объеди­ненных Наций, в которую вошли Джильберто Шлитлер (Бра­зилия), Николь Пасколь (Франция) и Гуннар Вэрге (Дания). Задача миссии ООН заключалась в оценке текущей ситуации, всестороннем анализе всех аспектов кризиса, а также в содей­ствии поиску путей политической стабилизации, включая решение вопросов возвращения беженцев в места постоянного проживания.

Глава миссии Дж. Шлитлер выразил удовлетворение тем, что конфликт удалось погасить местными силами, а также сообщил, что ввод войск ООН в зону конфликта не плани­руется.

В ходе заседания Объединенной Контрольной Комиссии 28 августа 1992 г. участники ОКК проинформировали миссию ООН о процессе выполнения Соглашения от 21 июля 1992 г. Основное внимание было уделено вопросам возвращения бе­женцев в места постоянного проживания, их безопасности, социальному обеспечению, поступлению гуманитарной по­мощи со стороны мирового сообщества, контролю за ходом выполнения восстановительных работ разрушенных объек­тов в Зоне Безопасности. Данный факт был зафиксирован в Протоколе ОКК № 8, в п. 2 которого указывалось: «Миссия ООН одобрила работу ОКК по эффективности принятых мер по прекращению огня, разъединению вооруженных форми­рований, обеспечению правопорядка воинским контингентом миротворческих сил».

Стоит отметить, что ведущую роль в проведении опера­ции приняла на себя именно Российская Федерация в качестве третьей стороны также по причине того, что в политическом и практическом отношении механизм коллективного миро­творчества Содружества Независимых Государств на момент конфликта находился только в стадии своего формирования.

В договорно-правовом отношении операция основана на межгосударственном соглашении, в силу чего участие Рос­сийской Федерации в делах Республики Молдова является абсолютно легитимным, осуществляемым по официальной просьбе ее политического руководства, а также с выраженного согласия руководства Приднестровья.

По мнению исследователей, практическая реализация Соглашения 1992 г. в качестве полноценной трехсторонней договоренности с привлечением к выработке, подписанию и последующему участию в миротворческом механизме При­днестровья повышает правовую легитимность и политическую сбалансированность всей операции. Более того, исключение из состава миротворцев подразделений бывшей общево­йсковой 14-й армии и привлечение по ротации российских контингентов из отдаленных регионов России характеризует стремление Российской Федерации к созданию и поддержа­нию универсальных и объективных стандартов миротворческой операции, препятствуя любым попыткам обвинения России в ангажированном подходе.

Наряду с этим следует отметить, что включение в состав операции на Днестре миротворческих контингентов, предо­ставленных самими враждующими сторонами — Молдовой и Приднестровьем, не является общепринятым принципом миротворчества и вряд ли было бы возможным, если бы опе­рация проводилась под эгидой СНГ или ОБСЕ. Однако при нынешнем правовом статусе операции такая трехсторонняя структура контингента оказалась не только приемлемой, но и весьма функциональной. Более того, данный механизм, подтвердивший за 22 года свою практическую эффективность, является апробированным экспериментальным вкладом в опыт международного миротворчества.

В данном контексте следует отметить, что в конце 1992 г., когда Россия неоднократно направляла обращения к ООН и СБСЕ (ныне ОБСЕ) с просьбами о частичной замене рос­сийских миротворческих сил на постсоветском пространстве, в том числе и в Приднестровье, на силы ООН или СБСЕ, ей в удовлетворении этих просьб было отказано.

Министр иностранных дел Приднестровья Н. В. Штански в этой связи отмечает: «Даже просьбы о приравнивании рос­сийских миротворческих акций к акциям этих организаций не принесли никаких результатов. Тогда, на римской встрече министров иностранных дел 53 стран — участниц СБСЕ, состо­явшейся в начале декабря 1993 г., было решительно отказано предоставить российским войскам в «горячих точках» бывшего СССР статус миротворческих сил СБСЕ. Напомню, «против» выступили не только Канада и Норвегия, но и Украина. И это несмотря на то, что молдавские власти еще в 1992 г. пытались любыми силами интернационализировать конфликт».

В соответствии с п. 1 ст. 2 Соглашения 1992 г. контроль за его реализацией и обеспечением режима безопасности в соответ­ствующей зоне был возложен на Объединенную Контрольную Комиссию, сформированную 27 июля 1992 г. из представи­телей конфликтующих сторон и Российской Федерации, как единственного на тот период времени гаранта и посредника, признаваемого Кишиневом и Тирасполем. В состав Объединен­ной Контрольной Комиссии вошли представители Российской Федерации, Республики Молдова и Приднестровья — пер­вые Сопредседателями ОКК В. М. Журбенко, Н. С. Киртоаке и В. М. Рыляков соответственно.