Кроме того, в научной литературе выделяют этап «госу­дарственного» терроризма (с 60-х гг. XX в. до начала XXI в.), характеризующийся устойчивой связью между официальной политической властью и террористическими группами, со­вершение террористических актов по заданию или при под­держке государственных структур.

Подобная градация носит, на наш взгляд, условный ха­рактер. Авторы формировали свои концепции исходя из наи­более яркой, доминирующей формы осуществления террори­стической деятельности в тот или иной исторический период времени. Достоверно можно сказать, что терроризм действи­тельно начинается в период становления революционных движений и длительное время сосуществует с ним. Однако анархизм не уничтожил революционный потенциал терро­ристического акта, не вытеснил его из арсенала борца-радика- ла. Революционный террор сохраняется и в XX в. Идеологии национально-освободительного и религиозного характера, думается, несли в себе террористический элемент значитель­но раньше, чем это предусмотрено в хронологии Б. Гейджа и Д. Рапопорта: они оформились в один временной промежу­ток с анархической доктриной, использовались радикальными кругами, но на первый план вышли значительно позже, чем анархизм - только в период крушения колониальной системы.

Ряд исследователей не находят оснований для типологи- зации терроризма в зависимости от его внешних, формальных признаков. Так, В.В. Чеботарев выделяет четыре основных эта­па развития терроризма по распространённости в обществен­но-политической жизни: становление (от времен античности до конца XVIII в.); классический (конец XVIII в. - первая по­ловина XX в.); международный (вторая половина XX в.); гло­бальный (с начала XXI в.). С такой точкой зрения согласиться сложно. Представляется, что автор схематизирует путь эволю­ции террора, уклоняется от анализа существенных факторов его «жизненных проявлений». Сущность терроризма много­гранна, в этом заключается одна из проблем его изучения и выработки легальных способов противодействия ему. Отказ от анализа идеолого-поведенческих форм терроризма может создать правовую неопределенность и как следствие возмож­ность избегания ответственности виновным в терроризме ли­цам, если их действия могут квалифицироваться как дуали­стические, сочетающие в себе черты как террористического, так и смежных с ним вариантов политического поведения.

Из представленных классификаций, тем не менее, четко следует главная специфическая черта террористической иде­ологии: ее несамостоятельный характер. Вырастая из идеи насилия как формы политического поведения, терроризм не обрел собственного доктринального учения. Теоретики рево­люционного и реакционного направлений, которые говорили о     терроре, всегда оговаривали о дозированном, умеренном его применении, критиковали «практиков», злоупотребляющих данным радикальным методом. Основоположники и анар­хизма и марксизма в своих работах настаивали на нетерро­ристическом характере учений, дистанцировались от ярлыка «террорист» в отношении своих последователей. Думается, что главная причина этого кроется в глубоком осознании пре­ступности террористического поведения, нежелании оказать­ся в социальной изоляции из-за всеобщего непринятия такой тактики. Терроризм нуждался в оправдании, высокой целевой мотивации в глазах его приверженцев, поэтому он исполь­зовал идейную основу радикальных учений, имеющих соци­альную востребованность. Благодаря грамотной информаци­онной подаче терроризм позитивно воспринимался частью общественного мнения ранее и нередко продолжает воспри­ниматься также сейчас.

Представляется, что эволюционная классификация тер­роризма должна основываться на критерии глобализацион­ной волны, о которой говорилось ранее. В связи с процессами глобализации можно выделить четыре последовательных хро­нологических этапа развития терроризма вообще и междуна­родного терроризма в частности.

Первый: этап становления охватывает период девятнад­цатого и начала (до окончания Первой мировой войны). Спец­ифическими международными чертами террора того времени были: господствующая анархическая идеология, формально­организованный характер в рамках Интернационалов (Первого, Антиавторитарного, Черного), преимущественная локализация в пределах Европы и в Северной Америке, преобладание поли­тических убийств в структуре террористического поведения. Не­сомненно, международная форма терроризма в то время носила слабо выраженный, второстепенный по отношению к внутри­национальному терроризму, характер. В этот период времени были сильны индивидуалистические мотивы, что выражалось в неустойчивости созданных объединений. Так, Первый Интер­национал существовал чуть более 20 лет, Антиавторитарный -    5 лет, Черный - около 30 лет. Международные организации анархистов, использовавшие террористическую тактику были не эффективны, их стабильность поддерживалась лишь за счет лич­ных связей руководителей. Можно отметить незначительность в количественном отношении акций международного характера в общем объеме террористических мероприятий. Все это позволя­ет сделать вывод о несамостоятельном характере международно­го терроризма в структуре террористических преступлений пе­риода первой глобализационной волны, о том, что данный этап его развития можно назвать начальным.

В 20-е гг. ХХ века начинается второй этап, продолжающий­ся до конца 50-х гг. прошлого века. В целом, накал террористи­ческого движения становится ниже, чем в предыдущий период, приобретает иной целевой оттенок. Практически теряются ре­волюционные акции. Международный терроризм этого перио­да характеризуется индивидуальными и групповыми акциями протестного толка. Например, в 1934 г. в Марселе представите­лем болгарской радикальной Внутренней македонской рево­люционной организации (ВМОРО) В. Черноземским был убит король Югославии Александр I. В 20-30-е гг. состоялась серия террористических убийств русскими эмигрантами советских дипломатов (В. Воровского, Т. Нетте, П. Воекова). Все эти акции в качестве цели предполагали обострение межгосударственных отношений, создание конфликтных, возможно до обострения до военного состояния, ситуаций.

Центры террористического поведения смещаются в рай­оны цивилизационной периферии: колонии европейских держав, территории, борющиеся за свою этническую незави­симость. В целом в этот период можно констатировать главенствующий характер антиколониальной и национально-освобо­дительной форм терроризма. Так, британские колониальные власти называли «Террористической войной» борьбу, которую вели еврейские, арабские организации (например, правая ев­рейская националистическая организация Иргун, выделившая из нее крайняя радикальная организация Лехи, арабская Чер­ная Рука) в подмандатной Палестине в 30-40 гг. ХХ в.

Становится более явным терроризм, основанный на ци­вилизационных и религиозно-этнических противоречиях. Так, с 1928 г. в Египте начинает действовать организация «Братья- мусульмане». Первоначально социально-благотворительной направленности, она достаточно быстро трансформировалась в структуру антиколониальной и антизападной борьбы. Уже в середине 30-х гг. в механизме «Братьев-мусульман» появляются военизированные террористические группы, институт фидаев (смертников, жертвующих собой во имя ислама). По некото­рым данным в 40-гг. ХХ в. численность организации достигала 1    миллиона человек. Идеология братьев-мусульман с начала своего существования предполагала международный характер мирной деятельности и борьбы. Цель организации была сфор­мулирована как победа ислама в мире, борьба с европейским капитализмом и социализмом. В настоящее время «Братья-му­сульмане» признаны террористической организацией в США, Великобритании, Израиле, России и других государствах.