Благодаря целому ряду процессов – таких как создание возобновляемых источников энергии, моделирование и эмуляции других, применение аргументации, убеждения и методов социального воздействия в переговорах, происходит взаимодействие между различными группами субъектов и установление их взаимных обязательств.

Относительно этих социальных процессов важным представляется то, что они позволяют объяснить природу прямых или косвенных межсубъектных связей и взаимодействий с учетом отсутствия материального принуждения в отношении их участников занять определенную позицию.  Важно понимать различие между подлинным стремлением субъектов к кооперации при взаимодействии и установлении обязательств и принуждением к ней, обеспечением вступления субъектов в соглашения друг с другом, например, путем использования материального влияния на них. Эти социальные процессы описывают потенциал управления группами субъектов в части их объединения в процессе взаимодействия, в результате которого они идентифицируют друг друга, что и происходит в определенном контексте. Можно подойти к вопросу более широко – с точки зрения того, каким образом, в частности, соотносятся с чем-либо предпочтения и убеждения субъектов. Однако эти социальные процессы могут регулировать изучение и прямым, и косвенным образом, в отличие от принуждения, которое применяется в конкретных случаях, например, путем прямого использования экономических или военных механизмов.

Международный Суд ООН научился уникальным образом идентифицировать, что представляет собой принцип ненанесения трансграничного ущерба,  изложенный в Принципе 2 Декларации Рио по окружающей среде и развитию 1992 г.  и Принципе 21 Декларации Конференции ООН по проблемам окружающей человека среды 1972 г.  Они продолжили утверждать свое представление о первостепенном значении норм, несмотря на вспомогательную роль Суда в процессах создания источников международного права (ст. 38 и 59 Статута Международного Суда ООН). Если бы само содержание данных норм или структурное, принудительное обоснование того, какой должна быть их роль в рамках особого типа судопроизводства в системе международного права были достаточно основательны, то группа судей, возможно, не участвовала бы в развитии взаимопонимания субъектов, в их особой интерпретации принципа ненанесения трансграничного ущерба. Этот пример выдвигает на первый план социальный характер изучения среди групп субъектов в противоположность другим принудительным способам, давлению, посредством которого потенциально возможным стало бы оказание влияния на развитие межсубъектных отношений в данной сфере. Обращаясь к другому примеру, заметим, что на встречах договаривающихся сторон при заключении многостороннего соглашения государство в процессе ведения переговоров может не только отстаивать свои интересы, но и имеет объективную возможность понять и оценить реакцию других государств, их идеи и предпочтения. Еще более важным представляется тот факт, что в результате такого взаимодействия государства приходят к пониманию того, что соответствует критерию здравого смысла, а также во время формальных и неофициальных встреч они имеют возможность убеждать другие стороны в своей позиции.

Подобное положение вещей  наблюдается и в том, как Международный Суд опирается на данный потенциал для установления конструктивного диалога и переговоров между государствами после рассмотрения их спора. В ряде случаев Суд направлял спорящие стороны к такого рода обсуждению до вынесения решения по делу для того, чтобы предоставить им возможность рассмотреть некоторые вопросы с позиции выводов, которые он сделал по определенным аспектам их взаимных прав и обязанностей. Таким образом, Международный Суд не только делегирует сторонам часть полномочий в своем решении, но также определенным образом направляет их, используя такие правила, как экологические принципы. Таким образом, стороны, договариваясь друг с другом после спора, будут вовлекаться в дипломатические отношения такого рода, что перед ними возникнет объективная необходимость создания общего знания, которое впоследствии будет закреплено в совместно разработанных ими соглашениях.

Этот тип социального обучения является также важным для международного права и политики, учитывая вероятность того, что двусторонние споры имеют тенденцию к обострению и оставляют после себя стойкое напряжение в дипломатических отношениях между государствами в течение длительного периода времени.

Общее знание в форме совокупности взаимосвязанных идей и убеждений о целесообразности того или иного действия, однако, не единственный способ социального управления изменениями в нормах и правилах международного права и политики. Оно также может осуществляться, к примеру, в рамках Глобального договора созданной по инициативе ООН структуры, которая поддерживает и поощряет социальное распространение идей и инноваций, предоставляет возможности  корпорациям воспринять практику сообразно с их корпоративными стратегиями. В этом смысле такое распространение поддерживает социализацию  корпораций путем признания, что некоторые идеи и инновации имеют ценность для них даже с точки зрения укрепления их бизнес-стратегии. Учитывая современную склонность к определенной неумеренности в производстве и потреблении, стимулирующую корпорации по всему миру, культурный сдвиг в пользу охраны окружающей среды в любой форме будет иметь важное значение для возможности определения будущих шагов в данной сфере. Результатом конкретизации понятий культурная и политическая норма в контексте транснациональных корпораций, предпринимающих основательные шаги по управлению окружающей средой, будет коллективное обучение в долгосрочной перспективе. Важно отметить, что непростая история непосредственного регулирования ООН корпораций любого рода демонстрирует, что коллективная культура взаимодействия с корпорациями на международном уровне сама по себе важна для создания в будущем совместных мер регулирования, отвечающих нормам международного права и политики.

Составление соглашений или конвенций, связывающих государства, формально иногда представляет собой трудоемкий дипломатический процесс, для завершения которого требуется много времени. Даже когда речь идет о соглашениях, открытых для присоединения, государства не всегда находят себя заинтересованными в их определенных аспектах и в последний момент могут отказаться от подписания и последующей ратификации.  Эта проблема является еще более сложной в деле установления стандартов для транснациональных корпораций, которые могут изменять места своей деятельности более успешно, чем другие субъекты международных отношений. Большие пробелы существуют в глобальных мерах, нацеленных на охрану окружающей среды из-за нежелания государств кодифицировать международные нормы, которые непосредственно отрегулируют корпоративное поведение.

Экологические принципы создают возможность для ряда субъектов участвовать во взаимодействиях, которые группы имеют друг с другом на международном уровне. Интересы и особенности субъектов также создаются в результате их взаимодействий с другими субъектами на международном уровне. Экологические принципы могут подтолкнуть группы субъектов к взаимодействию потому, что индивидуально или коллективно субъекты создают некоторые релевантные понятия из принципов. В результате генерирования необходимых интересов и индивидуальных особенностей субъектов на краткосрочный или долгосрочный период создаются новые правила и механизмы, регулирующие многосторонние взаимодействия. В этом смысле попытки управления охраной окружающей среды могут быть более успешными, если группы субъектов будут изначально взаимодействовать друг с другом, в процессе ведения переговоров исследуя конкретные проблемы через призму экологических принципов. Например, принцип предосторожности  помог достичь определенной степени взаимопонимания между государствами относительно восприятия понятия «риск».

Хотя в краткосрочной перспективе субъекты опираются  на туманный или допускающий  разночтения характер экологических принципов для того, чтобы подвергать минимальному риску свои национальные интересы, не исключена и возможность такой социальной практики, как осуществление глубоких культурных изменений в отношении установленных закономерностей. Это может включать в себя потребление и производство, что является существенным для защиты окружающей среды. То есть в долгосрочной перспективе подход здравого смысла к делу означает, что корпорации обычно осведомлены о последствиях своих действий для окружающей среды и природных ресурсов. Предполагаемая потенциальная возможность стимулирования определенных видов деятельности через экологические принципы, которые могут генерировать дальнейшее структурное давление на транснациональные корпорации, имеет большое значение, учитывая, что их прямое регулирование на международном уровне в настоящее время является одновременно важным и трудным.

Не вдаваясь в истоки экологических принципов, которые являются предметом исследования других авторов, рассматривающих нормы, особенно с конструктивистских точек зрения в рамках международных отношений,  осознавая относительный характер идей и концепций в строительстве международного экологического права и политики, подчеркнем, что не все позиции или идеи, опирающиеся на поддержку конкретных экологических принципов, хороши для природы и развития глобальных решений проблемы причинения экологического ущерба. Например, принцип ненанесения трансграничного ущерба подчеркивает и поддерживает, в первоначальной формулировке в принципе 2 Декларации Рио по окружающей среде и развитию 1992 г. и принципе 21 Декларации Стокгольмской конференции ООН по проблемам окружающей человека среды 1972 г., суверенные права государств на управление окружающей средой, что принципиально отличает его от таких концепций и принципов, как «общая площадь», «общее наследие» и «общий интерес», которые подчеркивают коллективную природу проблем человечества в сфере охраны окружающей среды.  Различия между этими принципами являются значимыми для будущего направления развития экологического права и политики. В этой связи приведем отрывок из выступления с особым мнением по делу о проекте гидроузла «Габчиково — Надьямарош» в бассейне реки Дунай судьи К.Г. Веерамантри, в котором он говорит о значении стремления создать альтернативные способы защиты окружающей среды, не связанные суверенными правами государств, которые, например, подчеркивают принцип ненанесения трансграничного ущерба:
Мы вошли в эру ... в которой международное право  содействует не только интересам отдельных государств, но и выходит за рамки их узких проблем, ориентируясь на категории общего интереса человечества и вселенского благосостояния. При урегулировании таких проблем, которые превышают частные права и обязательства судящихся государств, международное право не должно ограничиваться рамками только процессуальных норм, вылепленных лишь для разрешения тяжбы между сторонами.

Международные правовые нормы по охране окружающей среды должны рассматриваться вне взвешивания взаимных прав и обязанностей сторон в пределах их личного интереса, не связанного с глобальными проблемами человечества в целом.

Из приведенного высказывания вытекает настоятельная необходимость критиковать такие экологические принципы, которые поддерживают устоявшееся мнение, что окружающая среда и ее охрана не являются делом всего человечества, а скорее определяются волей суверенного государства. В нем также содержится указание на ограничения, присущие дисциплинарному подходу к праву и нормотворчеству на международном уровне. Это означает, что способность человечества защитить окружающую среду ограничена не только тем, чего мы не знаем. К.Г. Веерамантри также, кажется, предлагает, чтобы мы заново продумали нашу возможность  изменить то, что мы делаем на международном уровне так, чтобы мы были заинтересованы больше в сохранении природы для нынешнего и будущих поколений, чем в реализации непосредственных  личных интересов государств.

Уже сегодня можно наблюдать субъектов, сотрудничающих и коллективно взаимодействующих друг с другом на международном уровне с целью достижения изменения, даже в пределах организаций, которые традиционно не могут координировать взаимные требования. Это особенно важно для инициатив, касающихся корпораций, которые являются глобальными субъектами с частным, а не общественными интересами и у которых традиционно не было общего интереса к принятию на себя социальной ответственности за окружающую среду. Это означает, что, расширяя наше понимание природы нормативного изменения на международном уровне, мы можем лучше понять дисциплинарные границы международного права, которые в своем особом мнении раскритиковал К.Г. Веерамантри. В этом контексте экологические принципы являются особенно существенными, потому что они идеологически создают социальные процессы, которые направляют общие и коллективные интересы субъектов к проблемам охраны окружающей среды.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 7 (50) 2012