На основе анализа решения Московской судебной палаты (1881 г.) по спору матери, сестры, братьев и домохозяина — бывшего государственного крестьянина Степана Разина, вла­девшего землей на четвертном праве, и Правительствующего Сената, который признал спорный земельный участок при подворном землевладении наследственной принадлежностью крестьянского двора или семьи, профессором В. В. Устюко- вой был сделан правильный вывод о том, что при семейных разделах «разделить можно лишь общее имущество; если же оно является раздельным, т.е. принадлежит каждому члену семьи на праве индивидуальной собственности, то о разделе не может быть и речи».

В 1885 г. в ряде решений Сенат дал толкование статей 110 и 111 местного Великороссийского положения 1861 г. и при­шел к выводу о том, что «усадебная земля составляет принад­лежность проживающего на ней семейства и не подлежит переделу, оставаясь навсегда в пользовании его членов. Так как земля эта принадлежит не обществу, но отдельным се­мействам, то общество не в праве распоряжаться усадебны­ми участками, за исключением того единственного случая, когда по смерти хозяина, не оставившего наследников, или вследствие выхода семейства из общества, участок перейдет в распоряжение целого общества» (Реш. Общ. соб. 1, 2 Касс. Деп. 1885, № 26). В другом решении Сенат высказался в том духе, что «субъектом прав, принадлежащих крестьянской семье, является. не кто-либо из отдельных членов ее, а сама семья, представляющая собой центр хозяйственной жизни». Таково же и иное решение Сената, в котором указывается на то, что «крестьянская рабочая семья или крестьянский двор (хозяйство на надельной земле) составляет не простую сово­купность лиц, имеющую на принадлежащее ей имущество право общей собственности, в смысле ст. 550-555 Законов гражданских, а особого рода союз, в имуществе которого. никто не из отдельных членов не имеет права на какую-либо определенную часть.». Прямо противоположную позицию занял Сенат по одному из земельных споров после введения в действие Указа от 9 ноября 1906 г. и Закона от 4 июня 2010 г. в решении, в котором указал на то, что «крестьянин-домохозя­ин, за которым значится участок земли подворного владения, вправе ограждать свое владение против членов одной с ним крестьянской семьи.».

Проявлением противоречивости и непоследовательности практики Сената являлось признание Сенатом, с одной сто­роны, того, что право распоряжения придворным участком принадлежит домохозяину, который нуждается в содействии прочих членов двора даже при отчуждении надела. С другой стороны, позже на практике Сенат признавал домохозяина распорядителем двора в хозяйственном отношении, так как своими распоряжениями домохозяин не вправе лишать кого- либо из членов двора принадлежащих ему прав на подворных участок, хотя размер участия каждого из членов зависит от ус­мотрения домохозяина. При этом «каждый из членов двора имеет равное с прочими право на владение и пользование наделом, а также как состав двора может изменяться, то и раз­мер участия каждого члена подворной семьи подлежит коле­баниям. Эта, понятная по отсутствию твердых норм закона, неустойчивость сенатской практики вносит в положение под­ворного землевладения те же черты, какими характеризуется общинное землевладение».

Профессор В. В. Устюкова признает противоречивость и непоследовательность практики Сената по вопросу о правах на землю домохозяина, крестьянского двора и крестьянской семьи, так как в решениях Сената, «с одной стороны, говорит­ся о юридическом лице, с другой, — об общей собственности, которая всегда предполагает несколько субъектов, и, следо­вательно, двор может рассматриваться уже не как единый субъект — юридическое лицо, а как семейно-трудовое объ­единение составляющих его физических лиц».

Профессор Н. Н. Мельников обращает внимание на то, что «признание права собственности за всеми подворными владельцами влекло необходимость единогласного решения для выделения земли и образования хуторского хозяйства.

Поскольку такого решения было тяжело добиться, правитель­ство пошло по пути индивидуальной собственности на вы­деленный земельный надел в ущерб праву «коллективного союза», т.е. крестьянского двора»

Мелкобуржуазное развитие крестьянского хозяйства при­близило владение домохозяина двора с общими положе­ниями частного гражданского права. В связи с этим на пер­вый план после введения в действие Указа от 9 ноября 1906 г. и Закона от 14 июля 1910 г. вышла проблема свободы насле­дования от стеснений, которые испытывали единоличные собственники в рамках общинного землевладения. В реше­нии столь важного вопроса в юридической литературе не на­блюдается должного единства. Распространенным является взгляд, согласно которому обычное право неприменимо к но­вым формам землевладения, так как оно сложилось на почве общинного владения землей и семейной собственности.

Другие юристы доказывали, что новое аграрное законо­дательство не внесло принципиальных изменений в решение вопроса об источниках права, регулирующих наследование крестьянской земельной собственности. Статья 39 Закона от 14 июня 1910 г. подчиняла все укрепленные в личную соб­ственность участки надельной земли правилам о надельных землях. Положение о землеустройстве признавало надель­ными все отрубные участки крестьян, независимо от того, состояли ли они ранее в подворном или общинном владении. Кроме того, Закон от 5 июля 1912 г. «О выдаче Крестьянским поземельным банком ссуд под залог надельных земель» (ста­тьи 3, 20) предусматривал, что в случае продажи на вторых торгах заложенным землям придается статус земель част­ного владения. Закон и судебная практика и после введения в действие Закона от 14 июля 1910 г. и Закона от 5 июля 1912 г. «признавали, что обычное право крестьян. содержит нормы, способные регулировать судьбу не только семейной, но инди­видуальной собственности». Тем самым подтверждался вывод о том, что порядок наследования у крестьян по ныне действу­ющему праву все еще подчинялся нормам обычного права, «не исключая участков надельной земли, укрепленных или силою самого закона перешедших в личную собственность». «В противоположность законодательству Франции, по ко­торому наследство всегда делилось между наследниками в натуре, результатом чего является дробление крестьянской поземельной собственности, российский законодатель уста­навливал ограниченное право наследования, ограниченное, прежде всего, по кругу лиц, которые призываются к насле­дованию после умершего. В 1913 году Главным управлением землеустройства и земледелия был выработан проект Правил о предупреждении дробления мелкой земельной собствен­ности, воспринявшей многие черты Прусской организации Anerbenrecht».

Проектом запрещалось дробление земли при наследствен­ных разделах дальше определенного предела, за которыми земельные участки считаются неделимыми. Для каждой гу­бернии был определен низший и высший предел, соответ­ствующий двум высшим или указанным наделам по Положе­нию 1861 г. При переходе участка к нескольким наследникам за одним из них признается право преимущественного на­следования участка или частей его. Неделимая часть участ­ка переходит к преимущественному наследнику, который обязан вознаградить денежно остальных наследников за их наследственные доли. При возможности раздела участка на несколько частей в пределах неделимости, соответствен­но увеличивается и число преимущественных наследников с соответствующими обязанностями вознаграждения. Госу­дарственная Дума не приняла Правила о предупреждении дробления мелкой земельной собственности, разработанные Главным управлением землеустройства и земледелия.

Аграрная реформа П. А. Столыпина, начало которой положил Указ от 9 ноября 1906 г., изданный в порядке вре­менных правил, продолженная Законом от 14 июля 1910 г. «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении» и Законом от 29 мая 1911 г. «О землеустройстве», направленным на раздробление общин­ных надельных земель на обособленные хуторские и отрубные владения, нанесла смертельный удар общинному социализму и разрешила выход крестьян из общины с закреплением нахо­дящейся в фактическом пользовании земли в качестве личной собственности домохозяина.

В своем выступлении 9 ноября 1908 г. в Государствен­ной Думе П. А. Столыпин говорил: «Личный собственник, по смыслу закона, властен распоряжаться своей землей, вла­стен закрепить за собой свою землю, властен требовать отвода отдельных участков ее к одному месту, он может прикупить себе земли, может заложить в крестьянском банке, может, наконец, продать ее».

В основу аграрной реформы П. А. Столыпина были по­ложены либеральные законы, способствующие развитию капитализма в деревне, и правовые принципы решения кре­стьянского вопроса, сущность которого состояла в крестьян­ском малоземелье и безземелье, двойной кабальной зави­симости крестьян от помещиков и государства: свободный выход крестьян из общины; отказ от уравнительных переделов общинной земли; замена общинной собственности частной собственностью крестьян; личная собственность домохозяина на земельный участок; свободная отчуждаемость надельной земли; создание хуторских крестьянских хозяйств выделив­шимся общинникам.

Закон от 14 июня 1910 г. (ст. 1) подтвердил возможность каждого домохозяина, владевшего надельной землей на об­щинном праве, потребовать «укрепления» причитавшейся ему земли в личную собственность. Более того, Закон разре­шал ему укреплять за собой сверх усадьбы все участки общин­ной земли, состоявшие в его постоянном (исключая арендной) пользование, если он за них заплатит общине, но не по су­ществовавшим на данный день ценам, а по выкупной цене 1861 г., когда эти цены была значительно ниже. В общинах, где не было переделов земли более 24 лет, за излишки пла­тить не надо было вообще. На выход из общины требовалось согласие сельского схода, но, если оно не давалось в течение 30 дней, выдел осуществлялся распоряжением земского на­чальника. По требованию выделявшихся община была обя­зана выделить им взамен чересполосных земель отдельный компактный участок — отруб. Предусматривалось также от­селение на хутора. Общины, где не было переделов с момента наделения землей, объявлялись перешедшими к подворному владению. Для перехода всего общества от чересполосного землепользования к участковому, т.е. к хуторам и отрубу, требовалось постановление большинства в 2/3 схода.

С укреплением в собственность наделов крестьянам, вы­шедшим из общины, разрешались гражданско-правовые сделки по продаже или залогу крестьянских земель. Про­даваться они могли только крестьянам, а закладываться толь­ко в Крестьянском поземельном банке. Его главная задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, содействовать обе­спечению землей малоземельных и безземельных крестьян и обеспечить «интенсивные и более «крепкие» хозяйства до­статочным количеством земли, чтобы надельные земли оста­лись в руках мелких владельцев и не были скуплены деревен­скими кулаками и богатеями», с другой стороны, «оградить мелкое землевладение от возможности обращения в крупное капиталистическое, не лишая отдельных крестьян права уве­личивать свое землевладение безгранично за счет всех видов землепользования, кроме надельного».

Поскольку законодательство 1906-1917 гг. ориентировано на упразднение земельной общины как юридического лица и законодательное признание права собственности на зем­лю крестьян, вышедших из общины, обратимся к тем дис­куссиям, которые велись во второй Государственной Думе по проблемам выхода крестьян из общины с закреплением находящейся в фактическом их использовании земли в каче­стве личной собственности.

Главным оппонентом правительственной программы П. А. Столыпина была конституционно-демократическая партия. Ее идеалом было преобразование русского деспо­тического полицейского государства в государство правовое. В альтернативном проекте кадетов, известном как записка 42 депутатов, предлагалась экспроприация крупного землевла­дения в пользу крестьянства, с тем, однако, существенным раз­личием, что эта партия требовала выкупа земли по справед­ливой оценке, а отнюдь не конфискации и экспроприации, на чем настаивали большевики.

В Думском проекте, представленном известным депута­том, профессором М. Я. Герценштейном, было отчетливо выражено требование дополнительного наделения землей крестьян за счет земель монастырских, казенных, удельных, кабинетских, и главное принудительно отчуждаемых за вы­куп частновладельческих земель. К сожалению, этот проект был отклонен Правительством, которое оставляло непри­косновенным поместное землевладение и упорно не желало поступаться принципами.

Принципиальными противниками выдела земель из об­щины были трудовики и народные социалисты, которые признавали общинную землю собственностью юридического лица — общины и выступали против экспроприации общин­ной собственности, проводимой «в большей части в пользу от­дельных лиц, большей частью сильных и зажиточных, за счет общинного фонда, служащего обеспечение малоземельных и безземельных крестьян». Эта позиция мотивировалась и тем, что «принадлежность земли всей общине, как юриди­ческому лицу, доказывалась тем, что выкупные акты состав­лялись на целые общества, что выкупные платежи вносились обществами с круговой ответственностью их членов, что иски по земле предъявляются посторонними лицами к сельским обществам (в смысле земельных обществ), что общества эти отвечают в суде, вступают в договоры, отчуждают надельную землю и сдают ее в аренду под разработку недр, что сум­мы, выручаемые от отчуждения и сдачи в аренду, поступают в пользу целых обществ, на каковые деньги они приобрета­ют недвижимые имущества, что выкупные платежи умень­шались, и наконец, были сложены за счет государственного казначейства, т.е. всего народа, почему в этой сумме надель­ные земли были выкуплены всем народом, а не отдельными домохозяевами».

Программа правительственных мер, которая разрабаты­вались еще в Совещаниях С. Ю. Витте о нуждах сельскохозяй­ственной промышленности в 1902 г., исходила из необходимо­сти распространения на крестьян общих норм гражданского права, утверждения личной собственности крестьян на землю, которую С. Ю. Витте считал важнейшим принципом аграр­ной политики. Принадлежность имущественных прав «на начале личном являются условием, без которого немыслимо развитие экономического благосостояния нашего крестьян­ства, ибо поступательное движение материальной культуры основано на личной предприимчивости, личной трудоспо­собности, личном умении и личном расчете. Вместе с тем индивидуальное начало вносит чрезвычайную ясность и опре­деленность в частноправовые отношения. Сущность же семей­ного владения заключается в отрицании имущественных прав отдельных лиц и в принудительном удержании их в составе двора, как семейно трудового союза. Правовая конструкция, отрицающая индивидуальную принадлежность прав и при­нудительно удерживающая отдельных лиц в составе двора, парализует основной двигатель современной экономической жизни и вносит чрезвычайную неопределенность и спорность в частноправовые отношения, которые силой вещей склады­ваются на начале личном».