В условиях активного зарубежного инвестирования важное значение приобретает институт суброгации , действующий в системе международного инвестиционного права. Применение этого традиционного института страхования инвестиций от некоммерческих рисков осложнено тем, что ответчиком по требованию страховщика, заявленного в порядке суброгации, является суверенное государство, обладающее судебным иммунитетом, что делает весьма проблематичным для частной страховой компании возможность компенсировать свои затраты по выплате страхового возмещения путем взыскания с принимающего инвестиции государства суммы страхового возмещения в порядке суброгации.

Суброгация - не нововведение в законодательстве. Ранее она рассматривалась в качестве регресса. Поэтому вопрос о «нововведении» в страховом праве с принятием ГК РФ относительно суброгации является спорным. Ранее (в ст. 395 ГК 1922 г., ст.389 ГК 1964 г., ст. 22 Закона «О страховании» 1992 г.  ) наряду с «регрессом» использовалась терминология «переход к страховщику прав страхователя». В связи с этим М.И. Брагинский указывает, что «...есть основания полагать, что в течение всего периода времени от первого Гражданского кодекса и до действующего ГК последовательно используется одна и та же конструкция для перехода прав от страхователя к страховщику» . То есть, ситуация в смысле природы соответствующего перехода прав, не изменилась. Со¬временная суброгация не была регрессом в условиях прежнего законодательства. Но ситуация действительно изменилась в смысле большей контрастности регулирования суброгации и придания ей в современном законодательстве специфических черт, за счет чего последняя приобрела более определенный статус.

В действующем ГК суброгация выделена как переход прав кредитора к другому лицу на основании закона, т.е. цессия (ст.387 ГК РФ). В этом и про¬является ее существенное отличие от регресса. При регрессе одно обязательство заменяется другим; в суброгации же обязательство остается неизменным, меняется только кредитор. Поэтому право требования, перешедшее в порядке суброгации, осуществляется с соблюдением тех же самых правил, что и право требования первоначального кредитора в этом обязательстве (п.2 ст. 965 ГК). Например, исковая давность по требованиям, вытекающим из суброгации, считается с момента наступления страхового события, когда у страхователя возникло право требования к причинителю вреда, а не с момента выплаты страхового возмещения страховщикомП. В регрессе же в соответствии с п.3 ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства. А перемена лиц в обязательстве в соответствии со ст.201 ГК не влечет изменения срока исковой давности. Важно также учитывать, что при суброгации не применяется сокращенный двухгодичный срок исковой давности, указанный в ст. 966 ГК, т.к. данный срок применяется к спорам, возникшим из самого договора страхования, а не поводу обязательства между страховщиком и лицом, ответственным за убытки страхователя.

В Гражданском кодексе 1964 года содержалось положение о праве требования страховщика к лицу, ответственному за убытки, возмещенные по договору страхования. Данное право требования не рассматривалось как суброгация, а выделялось в качестве регрессного требования, возникающего как производное от основного обязательства. Соответственно, его исполнение порождало новое обязательство - регрессное - с другим кругом участников. И при регрессе, и при суброгации кредитор теряет право требования к должнику. Но при регрессе это происходит потому, что возникает совершенно другое самостоятельное обязательство со своими сторонами, где то обязательство, в котором кредитор был стороной, выступает лишь предпосылкой возникновения нового права. Несмотря на это, в зарубежной практике в ряде случаев суброгация рассматривается как регресс (например, в Германии).

С появлением второй части Гражданского кодекса 1996 года термин «суброгация» закрепилась законодательно. Само явление осталось, но принципиально новым оказался подход к нему. Теперь суброгация представляет собой не регрессное требование, а особый вид уступки права требования. Данный термин был почерпнут из зарубежного законодательства, хотя в российском его сущность претерпела изменения исходя из исторического опыта.

Не в первый раз затрагивает вопрос в научной среде о распространении суброгации не только на отношения, возникающие в области страхования, но и на другие гражданские правоотношения. Например, Е.А. Суханов полагает, что в качестве суброгации можно рассматривать и предусмотренную п.2 ст. 313 ГК возможность третьего лица исполнить обязательство вместо должника без его согласия, получив взамен соответствующее право требования к нему. А.В. Чебунин считает, что суброгация применима даже в трудовых правоотношениях при переходе к страховщику прав администрации к работнику, причинившему вред организации. Данную позицию он обосновывает исходя из судебных решений районных судов г. Иркутска и мнения М.И. Бару, выраженного в работе 1962 года «Регрессные обязательства в трудовом праве». На практике, правда, такая возможность мало осуществима, поскольку сам процесс взыскания денежных средств предполагает наличие особых субъектов правоотношения - работодателя и работника. Делая такую оговорку, А.В. Чебунин предлагает учесть специфику перехода данных прав к страховщику и освободить страховую компанию от данной обязанности. Однако, данная оговорка не дает основания считает, что при наличии усовершенствованного законодательного механизма суброгация не будет иметь место в трудовых правоотношениях.

Основной задачей на современном этапе развития суброгации является создание такого правового обеспечения, которое, с одной стороны, гарантировало бы возможность возврата выплаченных денежных сумм страховщиком, а с другой - возможность более широкого применения суброгации в гражданских правоотношениях.

Объектом исследования является общественные отношения, складывающиеся в процессе осуществления страховой деятельности, субъектами которых являются страховщик, страхователь и лицо, ответственное за убытки страхователя. При выплате страхового возмещения страхователю, к страховщику переходит его право на возмещение ущерба к лицу, ответственному за наступление страхового события.

Итак, суброгация - это неотъемлемый элемент страховой деятельности, который выполняет 2 основные функции:
-    обеспечительную;
-    восстановительную.

Обеспечительная функция суброгации имеет экономическое значение для страховщика. Она гарантирует возврат выплаченных сумм страховщику. Фонды страховой компании, ее резервы складываются не только из страховых премий, собственных средств и иных доходов, но и из сумм, полученных от лиц, ответственных за убытки страхователя в результате причинения вреда, возмещенных страховщиком.

Данная функция не в первый раз вызывает полемику между различными цивилистами. Так, В.И. Серебровский негативно рассматривает возможность компенсации страховой компании своих убытков путем предъявления требований к третьему лицу, мотивируя тем, что «за принятый на себя риск страховщик уже получил вознаграждение (премию). Предъявляя же требование к виновнику ущерба, страховщик может получить (включая полученные им премии) даже больше того, нежели он сам уплатил страхователю». Ряд авторов, соглашаясь с мнением В.И. Серебровского, также указывают на отсутствие риска у страховщика, что влечет сомнительность самой страховой деятельности, как деятельности предпринимательской, основанной на риске.

Ст. 12 Гражданского кодекса РФ определяет способы защиты гражданских прав, где одним из них выступает «восстановление положения, существовавшего до нарушения права». Ведь изначально, причинение вреда третьим лицом страхователю нарушает его законные права и интересы. В дальнейшем, при выплате страхователю страховое возмещение, страховая компания несет убытки, которые произошли вследствие неправомерных действий третьего лица. Перемена кредитора в обязательстве дает возможность страховой компании возместить свои потери, как если бы страхователь самостоятельно предъявлял требования к виновному лицу. Так, А.А. Иванов понимает суброгацию как «...одно из правовых средств, которое применительно к страхованию призвано служить реализации принципа неотвратимости ответственности и полноты возмещения вреда».

В связи с тем, что законодательно суброгация выделена в качестве вида цессии, то возникает необходимость применения отдельных положений о перемене лиц в обязательстве и при суброгации. Например, в соответствии с п.3 ст.382 ГК до сообщения страховщиком должнику о факте перемены лиц в обязательстве, должник, исполнивший обязательство первоначальному кредитору (страхователю), будет считаться надлежаще исполнившим обязательство лицом.

Правила п.4 ст.965 ГК применяются в случаях, когда суброгационные права страховщика не исключены договором. Отказ страхователя от своих прав требования к лицу, ответственному за убытки, означает амнистирование этого лица и является тем исключением из общих правил об осуществлении гражданских прав, предусмотренным в п.2 ст.9 ГК, при котором такой отказ влечет прекращение прав. Ст.965 ГК не допускает амнистирование должника за счет страховщика и освобождает последнего от обязанности выплатить страховое возмещение. Указанная статья уточняет применительно к страхованию норму ст.415 ГК, не допускающую прошение долга, если это нарушает права других лиц.

Исходя из статьи 1064 ГК, возмещению подлежит вред, причиненный непосредственно потерпевшему. Судом общей юрисдикции таковым признан страхователь, а не страховщик, чьи права не были нарушены, поэтому оснований к возмещению вреда и не возникло.

Страхование иностранных инвестиций от некоммерческих рисков является единственным эффективным механизмом материально-правовой защиты инвестиций от некоммерческих рисков, позволяющим снизить вероятность наступления указанных рисков или нейтрализовать последствия таковых.

Помимо таких традиционных некоммерческих рисков, как риск от экспроприации, национализации собственности, риск причинения ущерба инвестициям в результате военных действий или гражданских беспорядков, в последнее время появились неизвестные ранее категории рисков, которые связаны с введением неконвертируемости валюты, валютных ограничений, применением определенных административных мер. Так, в специальной литературе появилось понятие так называемой «ползучей экспроприации», под которой понимается введение принимающим государством запретов на репатриацию прибыли или же назначение государственного управляющего для предприятий с иностранными инвестициями.

Для решения сложных проблем, связанных как с предотвращением, так и с компенсацией инвесторов в случае наступления некоммерческих рисков применяется сочетание международно-правовых и гражданско-правовых методов. В отношении компенсации в случае национализации общепризнанным в международной практике является применение принципа «быстрой, адекватной и эффективной компенсации» (ст. 5 Соглашения России с Украиной о поощрении и взаимной защите инвестиций 1998 г.). Пояснение этих терминов дается, в частности, в Руководстве по регулированию прямых иностранных инвестиций, разработанном МБРР. К сожалению не всегда эти термины в должной степени используются в национальном законодательстве (например, в российском Законе об иностранных инвестициях 1999 г.).

В отношении вопросов некоммерческих рисков, связанных с военными действиями, определенный интерес представляет механизм удовлетворения претензий иностранных инвесторов, понесших убытки в связи с войной в Персидском заливе в 1990-1997 г.г.

Компенсационная комиссия ООН, созданная в соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН, рассмотрела в частности требования правительств Индии, Южной Кореи и России к Ираку о компенсации убытков, понесенных компаниями этих стран, участвующих в осуществлении производственных проектов на территории Ирака, Кувейта и иных сопредельных государств. Компании понесли убыт¬ки, связанные с потерей оборудования, эвакуацией рабочих, невыполнением Ираком обязательств по договорам с ними.

Важное значение имеет признание во внутреннем законодательстве (в качестве примера приведем ст. 7 Закона РФ 1999 г.) принципа суброгации в международном страховании иностранных инвестиций от политических рисков. Согласно этому закону, если иностранное государство или уполномоченный им государственный орган производят платеж в пользу иностранного инвестора по гарантии (договору страхования), предоставленной иностранному инвестору в отношении инвестиций, осуществленных им на территории РФ, и к этому иностранному государству (или государственному органу) переходят права (уступаются требования) иностранного инвестора на указанные инвестиции, в Российской Федерации такой переход прав признается правомерным.

Признание суброгации, как отмечалось в литературе, практически означает признание обязанности уплатить компенсацию за утраченные инвестиции иностранному государству как правопреемнику (цессионарию) инвестора. Соответственно государство, признающее суброгацию, проявляет повышенную осторожность в отношении иностранных инвестиций, чтобы избежать затем конфронтации с государством, которому инвестор цедирует свои права требования после выплаты ему страхового возмещения. Принципиальное значение в данном вопросе имеют международные двусторонние соглашения о поощрении и взаимной защите капиталовложений, которые, как правило, непосредственно регулируют проблемы допуска иностранных инвестиций. При этом предусматривается, что каждая договаривающаяся сторона разрешает осуществлять инвестиции гражданам и компаниям другой договаривающейся стороны только в соответствии с национальным законодательством.

Например, Постановление Правительства Российской Федерации от 9 июня 2001 г. №456 «О заключении соглашений между Правительством Российской Федерации и правительствами иностранных государств о поощрении и взаимной защите капиталовложений» (далее Типовой проект от 2001 г.), устанавливает, что каждая договаривающаяся сторона будет допускать иностранные инвестиции «в соответствии со своим законодательством» (ст. 2). Подобная формулировка присутствует в большинстве международных договоров, заключенных Россией с другими государствами. Так, Соглашение между Россией и Казахстаном (пункт 3 статья 2) утверждает: «Каждая договаривающаяся сторона оставляет за собой права определять отрасли и сферы деятельности, в которых исключается или ограничивается деятельность иностранных инвесторов».

Особую роль в создании международно-правовой защиты иностранных инвестиций путем применения принципа суброгации играют международные двусторонние договоры о взаимном поощрении и защите капиталовложений. Установление на двусторонней основе ясных, простых и реализуемых норм и правил, улучшающих инвестиционный климат и тем самым укрепляющих доверие между государствами, способствует сокращению некоммерческих рисков. Основная цель ДИД заключается в том, чтобы с помощью правовых средств обеспечить в условиях социально-экономического кризиса относительную стабильность воспроизводства и свободу движения капиталов и особенно обеспечить приток иностранных инвестиций в развивающиеся государства, обезопасив их, в первую очередь, от так называемых некоммерческих(политических) рисков.

Система гарантий зарубежных инвестиций США предусматривает в качестве необходимой предпосылки введение ее в действие соответствующего ме¬ханизма, заложенного в двустороннем инвестиционном договоре (ДИД) между США и принимающим государством.

Практически в любом двустороннем договоре о взаимном поощрении и защите инвестиций содержатся условия следующего содержания (из Соглашения РФ - Япония 1998г.): «Если одна Договаривающаяся Сторона или уполномоченное его агентство производит платеж любому инвестору этой Договаривающейся Стороны в порядке возмещения, гарантии или в рамках договора страхования, оформленного в соответствии с законодательством этой Договорившейся Стороны в отношении капиталовложений и доходов на территории Договорившейся Стороны, то такая другая Договорившаяся Сторона признает передачу первой Договорившейся Стороне или уполномоченному его агентству любого права и требования такого инвестора в отношении таких капиталовложений и доходов, в счет которых такой платеж был произведен, и суброгацию с первой Договорившейся Стороной или уполномоченным его агентством в отношении любого требования или основания для действия такого инвестора, возникшего в связи с этим».

В двусторонних инвестиционных договорах закрепляется важная международно-правовая норма, в соответствии с которой государственный орган одного государства дает гарантию против политических рисков для инвестиций, осуществляемых на территории другого государства, и вынужден произвести платеж по указанной гарантии, то второе государство (его государственный органы) обязано признавать права первого государства (его государственных органов) на соответствующую компенсацию (суброгация). Данная договорная норма позволяет перевести правоотношения между частным инвестором и государством на уровень международных публично-правовых отношений, что усиливает защиту иностранных инвестиций от политических рисков.

Принципиальным положением в Соглашении между США и Россией о содействии капиталовложениям выступает то, что российская сторона признает передачу ОПИК (его правопреемнику или представителю) прав инвестора в связи с его инвестиционной деятельностью при наступлении страхового случая и последующей выплаты Корпорацией соответствующей компенсации инвестору. На основании этого ОПИК, именуемый в соглашении «эмитент», выплатив пострадавшему инвестору застрахованную сумму, вправе обратиться с регрессным требованием к российской стороне о возмещении соответствующей суммы. При этом «эмитент может осуществлять деятельность по наблюдению за капиталовложением, определить выплачиваемую сумму, осуществлять платежи, предъявлять иски, вступать в права собственности, добиваться возмещения непогашенных гарантированных займов, а также совершать иные действия, связанные с покрытием» (ст. 1 Соглашения).

Таким образом, на основе принципа суброгации к страховщику, то есть государству США в лице ОПИК после выплаты страхового возмещения переходят все права и требования страхователя в отношении третьих лиц в связи наступлением страхового случая. Если при страховании иностранных инвестиций от некоммерческих рисков частной страховой компанией, спор всецело находится в сфере регулирования международного частного права, то в данном случае спор из категории частноправового перерастает в публично-правовой спор между двумя государствами - равноправными субъектами международного права.

Немаловажно также то, что Правительство России обязуется признавать все права, которые ОПИК может приобрести в качестве кредитора проектов на территории Российской Федерации. Соглашение, как уже отмечалось, допускает, что ОПИК вправе передать свои функции правопреемнику или представителю (агенту). Правопреемником ОПИК может быть лишь другое агентство Правительства США. Что касается представителя, то он будет действовать от имени и по поручению ОПИК. В любом случае объем правомочий правопреемника или представителя ОПИК не должен превышать объем правомочий самой Корпорации. Данное соглашение не распространяет на ОПИК нормы российского законодательства, применяемые в отношении коммерческих организаций, занимающихся финансовой и страховой деятельностью.

Двусторонние соглашения о защите и взаимном поощрении зарубежных капиталовложений создают единую универсальную систему страхования иностранных инвестиций. Она прежде всего включает механизм Сеульской конвенции, которая является ее ядром. Внутренние механизмы дополняют этот механизм для конкретного государства, а двусторонние договоры дополнительно обеспечивают взаимодействие механизмов страхования в системе МИГА и национально-правовых системах. Главным ее достоинством является то, что эта система позволяет иностранному инвестору обращаться к нормам международного права.

Для полноценной защиты иностранных инвестиций от некоммерческих рисков необходимо сочетание правовых гарантий, содержащихся в нормах и принципах международного права (закрепленных в международных соглашениях, актах ООН или представляющих собой правовые обычаи), материально¬правовых механизмов защиты инвестиций и механизмов процессуальной защиты прав инвесторов. Для улучшения инвестиционного климата в Российской Федерации необходимо проводить последовательную политику, направленную на исключение причин возникновения некоммерческих рисков, а также на максимальное использование признанных международных механизмов защиты иностранных инвестиций, включая поддержку международных программ страхования инвестиций и предоставление инвесторам возможности обращаться в признанные международные институты по урегулированию инвестиционных споров (в первую очередь, в Международный центр по урегулированию инвестиционных споров) и добиваться исполнения в Российской Федерации решений таких институтов.

Однако, решение проблемы защиты интересов и прав инвесторов при осуществлении инвестиций в третьи страны требует своего решения не только на уровне двусторонних межгосударственных соглашений, но и на многосторонней основе, главным образом, в части, касающейся разрешения споров, связанных со страхованием иностранных инвестиций, возникающих в связи с толкованием предмета соглашений и исполнения обязательств странами-сторонами соглашений.

Принципиальное значение в данном вопросе имеют международные двусторонние соглашения, которые, как правило, непосредственно регулируют проблемы допуска иностранных инвестиций. Международное инвестиционное сотрудничество развивалось постепенно от международно-правовой защиты к международно-правовому регулированию зарубежных капиталовложений, от двусторонних к многосторонним договорам в сфере правового обеспечения иностранной инвестиционной деятельности.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 2 (4) 2008