Преступления экстремистской направленности: новые угрозы обществу и российской государственности

Нарастающая угроза распространения экстремизма в Российской Федерации обусловлена не только ростом количества преступлений экстремистской направленности, но также и их качественным своеобразием.

Выборочную совокупность составили решения судов по 215 уголовным делам экстремистской направленности в период с 2010 по 2012 г. (в 2010 г. – 70 решений, 2011 г. – 105, 2012 – 40). Негативные тенденции развития экстремистской преступности демонстрируются обширной географией их совершения, нами проанализированы решения судов на примере 56 субъектов Российской Федерации.

Характерным для преступлений экстремистской направленности является их серийность: в среднем на одно уголовное дело пришлось 2,88 эпизода. Наиболее распространенным является квалификация деяний по следующим статьям, отнесенным к категории преступлений экстремистской направленности: ст.282 УК РФ – 133 эпизода, ст. 213 ч.1 п.«б» УК РФ (ч.2) – 83, ст. 116 ч.2 п.«б» УК РФ – 58, ст. 105 ч.2 п.«л» – 52, ст. 115 ч.2 п.«б» – 40. По совокупности с ними распространенными является квалификация также по иным статьям: ст.222 ч.1 (ч.2 и ч.3) УК РФ – 21 эпизод, ст.167 ч.1 (ч.2) УК РФ – 19, ст.161 ч.1 (ч.2 и ч.3) УК РФ – 13, ст.162 УК РФ – 10.

Совершение преступлений экстремистской направленности в состоянии алкогольного опьянения свойственно преступлениям, сопряженным с применением насилия. Принимаются меры по обеспечению анонимности и результативности собственных действий, так, 36,74% преступлений экстремистской направленности в изученных материалах уголовных дел совершены в период времени с 18 ч. 00 мин. до 6 ч. 00 мин. В тех же целях используются вязаные маски, марлевые медицинские маски, шарфы болельщиков спортивных клубов. Нарастает количество фактов совершения преступлений экстремистской направленности, сопряженных с незаконным оборотом огнестрельного оружия, взрывчатых веществ и взрывчатых устройств: их незаконное приобретение; изготовление самодельного оружия; совершение нападений на сотрудников правоохранительных органов с целью завладения служебным оружием. Распространенным является использования заранее подготовленных предметов, используемых в качестве оружия (камни, биты, отвертки, отрезки арматуры, гвоздодеры, деревянные палки, металлические кастеты и т.д.).

Насущной является проблема должного контроля над боевым оружием, в том числе оружием массового поражения, завладев которым, сравнительно небольшая по численности экстремистская организация будет представлять повышенную общественную опасность. В этой связи настороженность вызывают факты совершения преступлений экстремистской направленности военнослужащими, которые могут иметь доступ к боевому оружию и технике, а также обладают навыками его применения. Обращаем внимание на вовлечение в совершение преступлений экстремистской направленности лиц, прошедших профессиональную службу в армии и обладающих специальными навыками.

В ракурсе применения уголовно-правовых механизмов восстановления нарушенных прав и законных интересов в результате совершения преступлений экстремистской направленности полагаем необходимым остановиться на следующем.

Современная неординарная демографическая ситуация в Российской Федерации предполагает стимулирование иммиграции. Под влиянием фактора конкуренции на рынке труда преступления экстремистской направленности совершаются как в отношении самих мигрантов, вплоть до попыток создания экстремистских сообществ и подготовки к ведению партизанской войны с целью физического уничтожения мигрантов в России, так и в отношении лиц, оказывающих содействие мигрантам в оформлении необходимых документов и трудоустройстве.

Вместе с тем истоки агрессивного поведения в отношении мигрантов восходят не к проблемам конкуренции на рынке труда, а представляют собой реакцию на наличие «неассоциированных членов общества». В материалах судебной практики данная социальная группа условно именуется «мигранты» или «иммигранты» (акцент сделан не на национальность или вероисповедание, а именно на чужеродность лица). Поводом, но не причиной совершения преступлений экстремистской направленности выступают: внешность, отличная от общераспространенной и язык общения, отличный от русского. Межнациональные конфликты провоцирует наличие значительного числа неинтегрированных в структуры общества мигрантов в силу отсутствия социально-культурной идентичности (знания языка, основ истории и культуры, норм поведения и законодательства России и т.п.).

В настоящее время фактически произошел перенос ксенофобного стереотипа в процесс социально-культурной коммуникации внутрь самого коренного населения России, что привело к усложнению видового разнообразия экстремистских проявлений и их дальнейшему воспроизводству в обществе. Уже сейчас жители некоторых регионов России в иных субъектах Российской Федерации воспринимаются как «мигранты», что грозит расколом российского общества: имеют место примеры совершения преступлений экстремистской направленности в отношении коренного населения России – «народов Кавказа», «народа коми», «русских», «башкир», «бурят», «татар» и т.д.

Укоренился стереотип о неразрывной взаимосвязи национальности с исповедуемой религией (русский – православный, татарин – мусульманин, еврей – иудей и т.д.), поэтому проявления ненависти и вражды в большинстве случаев носят комплексный – национально-религиозный характер. В условиях, когда внешняя иммиграция обеспечивается за счет населения республик среднеазиатского региона, традиционно исповедующих Ислам, формируется неприятие к данной религии на фоне сложившегося общественного мнения в отношении мигрантов из регионов Закавказья, Средней Азии и Юго-восточной Азии. Отметим, что тенденцией последних лет является распространение также мотива ненависти и вражды в форме отрицания религии как таковой (в том числе и Православия), так называемый антирелигиозный или атеистический экстремизм.

Полагаем, что пристального внимания со стороны правоохранительных органов и решительных мер по пресечению выявленной противоправной деятельности требуют факты совершения преступлений экстремистской направленности в отношении таких «социальных групп», как: «представители власти», «государственные служащие», «сотрудники правоохранительных органов», «сотрудники прокуратуры», «сотрудники милиции» (полиции) и т.д. В одном из случаев национальность, отличная от «русской», была воспринята как подтверждение нелегитимности действий находившегося при исполнении своих обязанностей участкового уполномоченного милиции и привела к посягательству на него.

Обладает особенностями мотивационная составляющая проявлений экстремизма в зависимости от иных факторов, например, имевших место боевых действий в регионе проживания или рождения лица, совершившего преступлении экстремистской направленности. Для указанной категории лиц характерно смешение различных по своему содержанию мотивов ненависти и вражды: в отношении социальной группы «государственные служащие», в отношении представителей национальности «русские» и, как следствие, «не мусульман» – по своему внутреннему содержанию их ненависть заключается в отрицание «Российского государства» или «Русского государства».

Близкими в смысловом плане вышеизложенной специфике мотивации отдельной категории преступлений экстремистской направленности являются ситуации так называемого «ответного экстремизма», который представляет собой реакцию на совершенные ранее в отношении лица, совершившего преступления экстремистской направленности, противоправные действия. При этом объекты «мести» не конкретизированы, ими становятся неопределенно широкий круг лиц, объединенных по какому-либо признаку (национальности, вероисповедания, отношения к социальной группе и т.д.), присущих лицу, ранее совершившему посягательство в отношении подсудимого. Лица с подобным «негативным опытом» наиболее восприимчивы к пропаганде идей ненависти и вражды, а также представляют собой перспективных «рекрутов» экстремистских организаций.

Источником негативного опыта межнациональной коммуникации преимущественно выступили три основных сферы соприкосновения национальностей и культур: конфликты между учащимися в средних образовательных учреждениях; неуставные отношения во время прохождения срочной службы в Российской армии между представителями различных национальностей; в случаях, когда лицо, совершившее преступление экстремистской направленности, ранее являлось потерпевшим от преступных посягательств со стороны представителей какой-либо национальности, религии, и т.п.. Следует отметить, что и сами мигранты вовлекаются в совершение преступлений экстремистской направленности, в том числе в форме обозначенного нами ранее «ответного экстремизма», потерпевшими в которых, как правило, становятся лица со славянской внешностью или русской национальности.

Процесс стигматизации в современном российском обществе «мигрантов» в качестве чужеродного отторгаемого элемента приводит к тому, что в результате мигрант еще сильнее замыкается. Наибольшую опасность для государства представляют именно такие формирующиеся гетто мигрантов, то есть замкнутые саморегулирующиеся социальные группы, слабо контактирующие с коренным населением и фактически не контролируемые государством, представляющие собой весьма благоприятную почву для различных религиозных идей экстремистского характера. Яркой демонстрацией изложенного является обостряющаяся проблема религиозного экстремизма в среде «мигрантов».

Наиболее опасными и распространенными организациями экстремистского и террористического толка являются: Международная террористическая организация «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» («Партия исламского освобождения»), Турецкая религиозная секта «Нурджулар», «Таблиги Джамаат» и другие. Их деятельность характеризуется высоким уровнем конспирации, навыками нелегальной деятельности, фанатичной преданностью членов, активной пропагандой своих идей и вовлечением новых участников, миссионерской деятельностью в других регионах с целью создания новых ячеек экстремистских организаций. Активно осуществляют деятельность на территории субъектов Российской Федерации, традиционно населенных представителями народов, исповедующих Ислам: Чеченская республика, Ингушетия, Дагестан, Республика Татарстан, Республика Башкортостан и т.д.

Руководители экстремистских организаций получают посредством почтовой связи из-за границы международные посылки с экстремистскими материалами, регулярно проходят переподготовку и обучение за рубежом на международных конференциях и форумах, получают финансирование своей деятельности из-за границы через третьи страны.

Уровень фанатичной преданности последователей наглядно демонстрирует активная экстремистская деятельность в посткриминальный период отбытия ими наказания в виде лишения свободы в исправительных колониях. В ходе расследования подобных фактов в местах лишения свободы изымается многочисленная религиозная литература экстремистского содержания, устанавливаются факты вовлечения новых членов, организации ячеек, проведения собраний и проповедей в условиях конспирации.

Следует иметь в виду, что большая часть членов религиозных экстремистских организаций пришла туда в целях удовлетворения духовных потребностей в получении знаний по определенной религии, не подозревая об экстремистском характере их деятельности. В материалах судебных решений по уголовным делам содержатся сведения о том, что при вовлечении людей в деятельность экстремистских организаций их руководители первоначально скрывают наименование и цели организации, от имени которой они проповедуют экстремистские идеи, прикрывая свою деятельность изучением «настоящего» ислама. Первоначально происходит сбор максимального количества информации о новом участнике и многоэтапная проверка его высказываний. «Проповедники» должны убедиться в том, что новый участник усвоил и разделяет идеи экстремистской организации, только после этого его посвящают в цели деятельности организации и организуют обучение навыкам нелегальной деятельности.

Общедоступность, возможность анонимного размещения и ознакомления с информацией экстремистского содержания в сети Интернет расширяет аудиторию лиц, испытывающих ее негативное воздействие. Объемы информации экстремистского содержания, циркулирующие в сети Интернет, несопоставимы с ресурсами правоохранительных органов, что не позволяет своевременно выявлять такие очаги и приводит к освобождению виновных от наказания в связи с истечением сроков давности.

Особенно активно осуществляется экстремистская деятельность в социальных сетях, ориентированных на русскоязычное население. В виртуальной среде приоритетными являются наглядные формы распространения информации экстремистского характера – видеофайлы и графические изображения, по сравнению с информацией, представленной в форме текста.

Информационные ресурсы сети Интернет при совершении преступлений экстремистской направленности используются: для координации незаконных действий различных организаций экстремистского толка, проведения так называемых «акций возмездия»; в целях вовлечения в деятельность экстремистских организаций (например, путем электронной переписки с заинтересовавшимися их идеями лицами, сговора на совместное совершение преступлений после дачи согласия на участие в экстремистской организации); обмена криминальным опытом совершения преступлений экстремистской направленности (описание способов и средств совершения преступлений, сокрытия следов преступления, отчеты о «криминальных акциях»); в целях распространения информации экстремистского содержания и привлечения внимания к насильственным акциям экстремистских организаций (например, посредством осуществления незапрошенной рассылки писем на электронные ящики, т.е. «спама»).

Негативное влияние оказывает способ преподнесения происходящих конфликтов или фактов совершения резонансных преступлений средствами массовой информации, когда акцентируется внимание на национальности или вероисповедании потерпевшего (или обвиняемого). Например, распространение комментариев, содержащих информацию экстремистской направленности, на собственном сайте после ознакомления с новостями о резонансных уголовных делах экстремистской направленности; совершение преступлений экстремистской направленности в различных регионах России под влиянием информации из средств массовой информации о массовых беспорядках в г. Москве в декабре 2010 г. в связи с убийством гражданина РФ (футбольного фаната); совершение преступления как присоединение к незаконной общероссийской акции злоупотребления правом на необходимую оборону при применении насилия в отношении лиц национальности, отличной от русской, освещенной в средствах массовой информации.

Результаты изучения материалов судебной практики разрешения уголовных дел экстремистской направленности позволили выявить тенденции воспроизводства экстремистской преступности и некоторые причины стремительного роста ее видового разнообразия:
1. В настоящее время наблюдается интенсивные попытки замещения функции государства в сфере формирования идеологических ориентиров деятельностью различных экстремистских организаций;

2. Распространенным является совершение преступлений экстремистской направленности в отношении иммигрантов, как результат неэффективности механизмов их интеграции в общество, а также в отсутствии объективных к тому предпосылок (требований к самим иммигрантам по обязательному минимуму – знание русского языка на минимально приемлемом уровне, моральных норм и правил поведения, законов России). Помимо политики «социализации мигрантов», также необходимо разъяснять коренному населению востребованность в мигрантах, формировать культуру уважения и толерантности по отношению к другим культурам. Объективными предпосылками тому является исторически сложившееся разнообразие национальностей и культур в Российской Федерации;

3. Негативной тенденцией является перенос ксенофобного стереотипа в процесс социально-культурной коммуникации самого коренного населения России: распространены факты совершения преступлений экстремистского характера в отношении лиц таких национальности и вероисповедания, которые исконно проживали на территории России. При этом мотивы совершения преступлений экстремистской направленности, как правило, носят комплексный национально-религиозный характер.

4. Актуализируется проблема «ответного экстремизма», опосредованного предшествующим негативным опытом общения с представителями другой национальности, расы, религии и т.д. Лица с подобным опытом наиболее восприимчивы к пропаганде экстремистской идеологии и представляют собой перспективных рекрутов экстремистских организаций;

5. Активизации деятельности экстремистских организаций религиозного толка способствует стигматизации коренным населением мигрантов в качестве отторгаемого элемента. В результате формирующиеся гетто мигрантов представляют собою благоприятную почву для различных религиозных идей экстремистского характера;

6. Нами отмечено, что деятельность «проповедников» экстремистских организаций религиозного толка по вовлечению новых участников является действенной по причине отсутствия возможности удовлетворения населением духовных потребностей в получении религиозных знаний в сети легальных образовательных учреждений. Необходимо разработать единые образовательные стандарты, обеспечить методическое обеспечение образовательного процесса различных общественных и религиозных организаций и т.д.;

7. Основной ориентир деятельности экстремистских организаций – это молодежь, как часть населения, в большей степени подверженная воздействию, находящаяся на стадии становления личности, формирования ценностных ориентиров;

8. Необходимо развивать взаимодействие правоохранительных органов со средствами массовой информации, не допускать акцентов на разделение граждан (обвиняемых и потерпевших, других участников уголовного процесса) по этническому (религиозному и т.д.) признаку. Последнее приводит к совершению новых преступлений экстремистской направленности под влиянием новостной информации об аналогичных преступлениях в других регионах России;

9. Результативность посягательств экстремистской направленности обеспечивается использованием оружия (холодного, огнестрельного, предметов, используемых в качестве оружия). Относительная доступность гражданского огнестрельного оружия представляет серьезную опасность для общества и требует ужесточения порядка получения разрешения на его ношение лицами, ранее осужденными за преступления экстремистской направленности;

10. Объемы информации экстремистского содержания, циркулирующие в сети Интернет, не сопоставимы с ресурсами правоохранительных органов России. Изложенное не позволяет своевременно выявлять факты совершения преступлений экстремистской направленности и приводит к освобождению виновных от наказания в связи с истечением сроков давности.

11. Основным потребителем информации в сети Интернет является молодежь, поэтому информация экстремистского содержания активно размещается в популярных в молодежной среде «социальных сетях». Приоритетными методами представления информации экстремистского содержания в сети Интернет являются такие «наглядные» формы, как видеозаписи, графические изображения, аудиозаписи, нежели текст;

12. Ресурсы виртуальной среды, а также характерные для нее интенсивность обмена информацией и широкая аудитория потребителей информации, используется для интеграции обособленных замкнутых групп, отдельных лиц, совершающих преступления или склонных к совершению преступлений экстремистской направленности, в общую коалицию группировок националистической, фашистской или иной экстремистской (радикальной) ориентации. А также для распространения криминального опыта совершения преступлений экстремистской направленности, пропаганды ненависти и вражды в целях формирования положительного общественного мнения и оправдания собственной преступной деятельности;

13. Законодателем не разграничены ситуации многократного размещения в сети Интернет экстремистской информации, поощряющей целенаправленные действия по пропаганде идей ненависти и вражды или неполноценности по каким-либо основаниям, и однократного размещения, например, собственного суждения экстремистского содержания в форме текста. Во втором случае следует установить административную ответственность при условии, что данная текстовая информация не внесена ранее в Федеральный список экстремистских материалов, так как подобные деяния, на наш взгляд, не обладают признаком общественной опасности.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 5 (60) 2013