Современный гражданский процесс характеризуется состязательностью и равноправием сторон, что, по мне­нию ряда ученых, обусловило нивелирование роли прин­ципа объективной истины. В связи с этим заслуживает внимания утверждение С.Ф.Афанасьева, что «укрепление российским законодателем первоначала состязательности закономерным образом отразилось на способности суда изыскивать истину по делу... гражданский процесс должен быть построен на принципе состязательности, но так, что­бы с помощью этого начала истина не отвергалась, а наобо­рот, достигалась». На это нацеливает суд также требова­ние о необходимости определения круга фактов, имеющих значение для дела.

Следуя классической формуле римского права «res judicata pro veritate habetur», что значит «судебное решение считать истиной», современное правосудие также имеет своей целью установление истины по делу.

В соответствии с Толковым словарем русского язы­ка (современная версия) под истиной следует понимать противоположность лжи; всё, что верно, подлинно, точно, справедливо.

Как полагает А.С.Федина, в целях установления объ­ективной истины суд наделяется обязанностями в сфере доказывания (ст. 56, 57 ГПК РФ) и по руководству граждан­ским процессом: разъяснять лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждать о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий; оказывать лицам, участвующим в деле, содействие в реа­лизации их прав, создавать условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления факти­ческих обстоятельств и правильного применения законода­тельства при разрешении гражданских дел (ч. 2 ст. 12 ГПК РФ). «Отражением объективной истины в гражданском процессе, - пишет данный автор, - является обязанность судов давать обоснование своим решениям (ст. 195 ГПК РФ). В мотивировочной части судебного решения долж­ны быть приведены выводы результатов исследования до­казательств: как суд установил фактические обстоятель­ства; какими доказательствами руководствовался; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; на основании каких данных пришел к выводам. Отсутствие в судебных решениях мотивации выводов суда с указанием простого их перечисления является нарушением принци­па объективной истины».

На наш взгляд, с точки зрения установления объек­тивной истины дела о расторжении брака являются, по­жалуй, наиболее сложной категорией среди других дел, возникающих из брачно-семейных отношений. Вопрос о том, насколько возможно установление объективной ис­тины при разрешении иска о расторжении брака, при по­мощи каких процессуальных средств суд может обеспечить вынесение законного и обоснованного решения, представ­ляет теоретический и практический интерес и нуждается в специальном исследовании. Кроме того, требуется осмыс­ление с позиций современности и гармонизации частных и публичных интересов необходимости включения в со­держание объективной истины по этим делам причин рас­торжения брака.

Заметим, что дела о расторжении брака могут быть «обременены» требованиями о порядке определения ме­ста жительства общих несовершеннолетних детей, разделе общего имущества супругов и другими требованиями, свя­занными с расторжением брака. Поскольку судебный про­цесс приобретает особенности, обусловленные заявлением указанных требований, в рамках настоящей статьи рассмо­трим содержание принципа объективной истины при рас­смотрении иска только непосредственно о расторжении брака при отсутствии согласия одного из супругов.

В соответствии с п. 1 ст. 22 Семейного кодекса Рос­сийской Федерации (далее - СК РФ) «расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны».

Таким образом, суд должен установить «верность, под­линность, точность и справедливость» двух фактов:

-    невозможность дальнейшей совместной жизни су­пругов;

-    невозможность сохранения семьи.

Причем установление объективной истины может быть обеспечено доказыванием и обоснованием каждого из названных фактов, лишь совокупность доказательств не­возможности и дальнейшей совместной жизни, и сохране­ния семьи будет служить основой вынесения законного и обоснованного судебного решения.

Безусловно, названные факты являются самостоятель­ными, хотя в процессе их установления и доказывания бу­дут объективные точки соприкосновения.

Итак, каким образом в рамках судебного разбиратель­ства по делу о расторжении брака может быть установлена невозможность дальнейшей совместной жизни супругов?

Прежде всего, обратимся к исковому заявлению. Ис­тец, то есть супруг, который предполагает такую невозмож­ность, в своем заявлении должен указать соответствующие мотивы расторжения брака.

Заметим, что СК РФ не предусматривает обязанности супругов сообщать суду мотивы, по которым они оба или один из них желают расторгнуть брак. В связи с этим, как категорично заявляет О.Ю.Ильина, «можно однозначно утверждать: супруг, который обращается в суд с заявлени­ем о расторжении брака, может не указывать мотивы раз­вода, не желая «перемывать грязную посуду» в суде».

Однако суды должны руководствоваться разъясне­ниями Пленума Верховного Суда РФ, согласно которым указываются «при отсутствии взаимного согласия на рас­торжение брака - мотивы расторжения брака».⁷ Таким об­разом, процессуальные предписания однозначны - пусть и классическая фраза «не сошлись характерами», но должна быть указана в исковом заявлении, если один из супругов не согласен на развод.

По мнению М.В.Антокольской, отказ от сообщения мотивов развода может привести к оставлению искового заявления без движения, поскольку истцом не соблюдены требования к содержанию искового заявления, предусмо­тренные ст. 126 ГПК РФ. Таким образом, супругам, не ис­полняющим данное требование, грозит применение про­цессуальной санкции.

В то же время возникает вполне закономерный во­прос - имеет ли правовое значение соответствие реальной действительности тех причин, которые указаны истцом в заявлении о расторжении брака. Значит ли это, что если в судебном разбирательстве будут выявлены и доказаны со­вершенно иные причины расторжения брака, иск не будет удовлетворен?

В советский период весьма оригинальный взгляд по обсуждаемому вопросу высказывал С.М.Пелевин. Он под­черкивал, что на практике наблюдается явное стремле­ние истца (или обеих сторон) приводить в качестве при­чин нестабильности брака и мотивов развода те, которые оцениваются судьями как доказательственные факты бо­лее высокой степени достоверности (например, измена, систематическое пьянство мужа, утрата чувства любви и т. п., в то время как в действительности за этим могут скры­ваться отсутствие жилья, ссоры с родителями и другие причины, не столь убедительные и очевидные для суда), нередко также наблюдается пассивность ответчика.

Н.Н.Тарусина подтверждает, что и в современной практике встречается немало случаев, ставящих под сомне­ние реальность установления истины по бракоразводно­му делу. Так, обобщением соответствующих материалов одного из судов города N было установлено, что в большин­стве исковых заявлений в качестве причины нестабильно­сти брака и основания иска указывалось уже упоминаемое нами «несходство характеров». «Воистину, причина весьма распространенная и содержательно неопределенная». Однако дело усугублялось тем, что на доске образцов доку­ментов был представлен проект искового заявления с ука­занием в качестве примера именно данной причины.

На «гадательный» характер суждений суда обращает внимание и И.П.Коржаков.

Следующий момент, на который нужно обратить вни­мание с целью установления истины, это уверенность ист­ца в своих намерениях расторгнуть брак.

На наш взгляд, твердость намерений истца может быть подтверждена в течение так называемого примирительно­го срока. Согласно п. 2 ст. 22 СК РФ при рассмотрении дела о расторжении брака при отсутствии согласия одного из супругов на расторжение брака суд вправе принять меры к примирению супругов и вправе отложить разбирательство по делу, назначив супругам срок для примирения в преде­лах трех месяцев.

Безусловно, это является одним из процессуальных средств, применяемых судом для установления объек­тивной истины. В зависимости от обстоятельств дела суд вправе по просьбе супругов или по собственной инициа­тиве откладывать разбирательство дела несколько раз с тем, однако, чтобы в общей сложности период времени, предоставляемый супругам для примирения, не превы­шал установленный законом трехмесячный срок. Срок, на­значенный для примирения, может быть сокращен, если об этом просят стороны, а причины, указанные ими, будут признаны судом уважительными. В этих случаях должно быть вынесено мотивированное определение. Супругам следует учитывать, что если по истечении назначенного су­дом срока их примирение не состоялось и хотя бы один из супругов настаивает на прекращении брака, суд расторгает брак, даже если один из супругов продолжает возражать.

Как полагает О.Г.Миролюбова, соответствующая семейно-правовая норма нуждается в совершенствова­нии, в связи с этим данный автор предлагает следующую редакцию п. 2 ст. 22 СК РФ: «Расторжение брака произ­водится, если меры по примирению супругов оказались безрезультатными и супруги (один из них) настаивают на расторжении брака, за исключением случаев, когда судом установлено отсутствие действительного намерения супру­гов расторгнуть брак (фиктивный развод)».

Таким образом, О.Г.Миролюбова выдвигает еще один тезис, заслуживающий внимания в контексте обсуждаемой проблемы: суд должен установить не только твердость, но и истинность намерений супругов (одного из них) относи­тельно расторжения брака. Согласимся, фиктивный раз­вод может иметь место, однако специфика личных неиму­щественных отношений между супругами обуславливает закрытость этой сферы для всех третьих лиц, в том числе и для суда. Если сопоставить дела о фиктивном разводе с делами о недействительности брака, то можно констатиро­вать их принципиальное отличие с точки зрения доказа­тельственной базы. При признании брака недействитель­ным как заключенного фиктивно истец не только заявляет такое требование, но и предъявляет соответствующие дока­зательства. Напротив, при расторжении брака суд не имеет информации и не может ее иметь по объективным причи­нам, что супруги не намерены на самом деле расторгнуть брак, а преследуют какие-либо иные цели.

В то же время мы солидарны с О.Г.Миролюбовой в том, что в течение примирительного срока судья может приглашать супругов для беседы, что, в свою очередь, мо­жет позволить ему убедиться в истинности и твердости на­мерений одного из супругов расторгнуть брак и совершен­но противоположных намерениях другого.

Второй факт, который должен быть доказан судом в рамках установления объективной истины при рассмотре­нии дела о расторжении брака, это невозможность сохра­нения семьи.

В науке семейного права существует мнение, в соот­ветствии с которым суд не только не может, но и не впра­ве вообще решать вопрос о сохранении именно семьи, а не брака. «Да, отношения между мужчиной и женщиной как мужем и женой признаны расторгнутыми. Однако если в таком браке был рожден ребенок, то отношения между ним и папой, с одной стороны, а также отношения между ребенком и мамой, с другой стороны, сохраняются. Брачно-супружеское и родительское правоотношения яв­ляются разновидностями семейных правоотношений, но при прекращении первого из них второе продолжает свое существование, что свидетельствует о сохранении семьи. Речь идет об особенной, но семье».

Примечательно, что в науке гражданского процессу­ального права выдвигается и обосновывается аналогичный тезис. «Несмотря на распад семьи как малой социальной группы, связанной общим проживанием, продолжают существовать многие семейные социальные и правовые связи (между родителями и детьми, между бывшими су­пругами, между другими родственниками). Кроме того, в результате развода нередко образуется новая (неполная) семья. Семья после развода не перестает существовать, а трансформируется».

Использовав такое процессуальное средство, как на­значение примирительного срока и исследовав представ­ленные доказательства, суд тем самым совершил предусмо­тренные законом действия и обязан расторгнуть брак, даже если один из супругов продолжает возражать.

По мнению некоторых авторов, это положение вполне соответствует тому, что все-таки окончательное решение о сохранении супружеских отношений или их прекращении принадлежит только самим супругам, так как это их лич­ное дело. Убедившись в наличии указанных обстоятельств, судья заканчивает рассмотрение дела и выносит решение по существу заявленных требований.

Указывая на то, что примирительный срок может быть назначен по усмотрению суда, Н.М.Кострова подчеркивает, что «это усмотрение будет зависеть от того, насколько глу­боко вникнет судья в суть конфликта, разрушающего или разрушившего брак. Отложение разбирательства дела мо­жет быть эффективно лишь в том случае, если оно основа­но на выводе судьи о временном разладе между супругами и возможности восстановления нормальных отношений в семье». В частности, если супруги уже длительное время не проживают вместе, один из них создал фактически новую семью или судом установлены иные обстоятельства, свиде­тельствующие о том, что семья разрушена, и брак вряд ли может быть восстановлен, отложение разбирательства дела представляется нецелесообразным даже при отсутствии со­гласия одного из супругов на прекращение брака.

Исследуя проблематику установления истины по де­лам о расторжении брака, мы не можем оставить без вни­мания и процессуальные нормы, разрешающие рассмо­трение дела в отсутствие сторон (даже обеих) и вынесение заочного решения. В процессуальной литературе высказы­ваются предложения о возможности рассмотрения дела о расторжении брака в порядке заочного производства, регу­лируемого в гл. 22 ГПК РФ. В данной части дискуссии мы полностью солидарны с Н.М.Костровой в том, что все-таки нежелательно разбирательство дела о расторжении брака в заочном производстве, учитывая специфику данной ка­тегории дел, а также те задачи, которые стоят перед судом при рассмотрении этих дел.

В пункте 20 названного постановления Пленума Вер­ховного Суда РФ указывается: «Решение суда о расторже­нии брака должно быть законным и основанным на доказа­тельствах, всесторонне проверенных в судебном заседании. В мотивировочной части решения суда в случае, когда один из супругов возражал против расторжения брака, указыва­ются установленные судом причины разлада между супру­гами, доказательства о невозможности сохранения семьи».

Обращение к материалам судебной практики позво­ляет утверждать, что суды формально подходят к исследо­ванию доказательств, выясняя, возможно или нет сохране­ние семьи.

Установление истины в данной части позволяет пред­положить, что суд, оценив доказательства, придет к выводу о возможности сохранения семьи. Значит ли это, что в удо­влетворении иска о расторжении брака будет отказано?

Возможна ли ситуация, когда на первый вопрос, обо­значенный нами в начале статьи, - возможно ли продолже­ние совместной жизни супругов - будет дан отрицательный ответ, а на второй - возможно ли сохранение семьи - поло­жительный? Очевидно, нет. И обусловлено это не столько сложностью взаимоотношений между супругами, растор­гающими брак, сколько позицией законодателя в опреде­лении соотношения понятий «брак» и «семья», а именно полным их отождествлением.

Это означает, что суд одновременно решает вопрос и о продолжении совместной жизни супругов, и о сохранении семьи, что, как мы выяснили, представляет собой разные правовые явления. Таким образом, применение семейно­правовых и гражданских процессуальных норм, регулиру­ющих отношения по расторжению брака в суде, не может в полной мере обеспечить установление судом истины в со­ответствующем споре супругов.

Все эти рассуждения позволяют сделать вывод об определенных пределах установления объективной исти­ны по делам о расторжении брака. Прежде всего, следует напомнить о самом понятии объективной истины как ис­тины, в которой объединены элементы абсолютной и от­носительной. Относительная составляющая в объективной истине обусловлена прежде всего особым «инструментари­ем» суда, средствами доказывания.

В бракоразводном процессе причины распада семьи устанавливаются в основном с помощью объяснений сто­рон, у суда практически нет других возможностей, да и не должно быть, как представляется, не только в силу прин­ципа состязательности, но и конституционного права на неприкосновенность частной жизни.

Мотивированность судебного решения не только фак­тическая, но и правовая, поэтому было бы целесообразно вернуться к возможности вынесения решений без указа­ния причин расторжения брака. Нуждается в изменении и семейное законодательство в части определения фактов, подлежащих доказыванию. Свобода развода предполагает, что суд не должен вторгаться в мотивы и намерения обра­щения за расторжением брака, при этом должна в боль­шей степени быть гарантирована защита сопутствующих публичных интересов и интересов других лиц.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (22) 2010