Так, в части второй пункта 2 статьи XI Генерального согла­шения по тарифам и торговле (далее — ГАТТ) устанавливает, что любые количественные ограничения в отношении сбыта или производства отечественного товара не сокращают об­щий объем импорта по отношению к общему объему отече­ственного производства, по сравнению с тем соотношением, которое, как можно было бы разумно ожидать, существова­ло бы между ними при отсутствии ограничений

В пункте 5 статьи VI Генерального соглашения по тор­говле услугами установлен запрет на применение лицензи­онных или квалификационных требований и технических стандартов, аннулирующих или ослабляющих обязательства способом, который не мог бы разумно ожидаться со сторо­ны члена ВТО во время, когда были приняты специфические обязательства в этих секторах.

Сущность доктрины законных ожиданий хорошо рас­крывается в докладах Апелляционного органа. В докладе Апелляционного органа по спору «Индия — Защита патен­тов на фармацевтические и сельскохозяйственные химиче­ские продукты» Апелляционный орган не согласился с вы­водом Третейской группы о том, что законные ожидания сторон всегда должны учитываться при толковании согла­шений ВТО.

Апелляционный орган указал, что законные ожидания сторон по соглашению отражаются в тексте самого согла­шения. Обязанность лица, которое толкует соглашение, со­стоит в изучении текста соглашения с целью установления намерений сторон. Это должно происходить в соответствии с принципами толкования соглашений, предусмотренными статьей 31 Венской конвенции. Но такие принципы толко­вания не требуют и не оправдывают внесения в соглашение формулировок, которых в нем не было, или введения в согла­шение понятий, которые не подразумевались сторонами.

В подтверждение своих доводов Апелляционный орган сослался на статью 19.2. Договоренности о правилах и про­цедурах, регулирующих разрешение споров в ВТО, в соот­ветствии с которыми третейская группа и Апелляционный орган в своих выводах и рекомендациях не могут расширять или сужать объем прав и обязательств, предусмотренных ох­ваченными Соглашениями.

Содержание доктрины законных ожиданий ВТО можно дополнить выводом Апелляционного органа по делу «ЕС — Компьютерное оборудование», в котором было указано, что намерения сторон не могут быть установлены на основе субъективных либо односторонних ожиданий одной из сторон.

Принцип эффективности является своего рода пре­зумпцией действительности соглашения и заключается в признании какого-либо документа действительным при наличии малейших для этого оснований.

Так, по делу «США — Акт о компенсации» Апелляцион­ный орган не согласился с доводом США о том, что пункт 3 статьи VI Генерального соглашения по тарифам и торговле и часть V Соглашения по субсидиям и компенсационным ме­рам охватывают только вопросы введения компенсационных пошлин. Апелляционный орган обратил внимание на то, что указанные нормы права ВТО включают в себя помимо ком­пенсационных пошлин еще и временные меры, ценовые обя­зательства, а также контрмеры, которые могут быть приняты после обращения к процедуре разрешения споров.

Апелляционный орган отметил, что обоснования США лишают статью 32.1 Соглашения по субсидиям и компенса­ционным мерам действительности. Апелляционный орган неоднократно отмечал, что признанная на международном уровне интерпретация принципа эффективности заключа­ется в том, что положения соглашений ВТО не следует тол­ковать таким образом, что целые нормы или параграфы до­говора будут сокращены или нивелированы.

Интересным представляется отношение Органа по раз­решению споров ВТО к еще одному международному прин­ципу толкования международных договоров — принципу эстоппель. Данный принцип находит свое отражение в ста­тье 45 Венской конвенции, в соответствии с которой государ­ство не вправе больше ссылаться на основание недействи­тельности или прекращения договора, выхода из него или приостановления его действия, если, после того как ему ста­ло известно о фактах:

a)оно определенно согласилось, что договор, в зависи­мости от случая, действителен, сохраняет силу или остается в действии; либо

b)оно должно в силу его поведения считаться молчаливо согласившимся с тем, что договор, в зависимости от случая, действителен, сохраняет силу или остается в действии.

Как отмечает российский исследователь Р. А. Каламка- рян институт эстоппель происходит из английского общего права. Принцип эстоппель является результатом правотвор­ческой деятельности английского суда, использовавшего его как средство представления доказательств в ходе судебного разбирательства. Р. А. Каламкарян следующим образом характеризует сущность принципа эстоппель: «Если одно государство в рамках своего поведения придерживается со­ответствующей международно-правовой позиции по опре­деленному аспекту факта или права, а другое государство в ответ на это на основе проявляемого ей доверия предпри­няло конкретные действия (могущие включать материаль­ные затраты), то в этом случае (в силу принципа эстоппель) первое государство уже не вправе оспаривать факт своего молчаливого или явно выраженного признания произошед­ших изменений в международно-правовой позиции обоих контрагентов.

Юридическое значение указанного принципа таково: го­сударство, которое посредством своего активного или пассив­ного поведения придерживалось позиции, явно противопо­ложной тому субъективному праву, которое оно отстаивает в суде, не может более востребовать это право.

Выдвижение в ходе судебно-арбитражного производства определенных требований или заявлений, которые явно про­тиворечат первоначальному поведению, объявляется недо­пустимым с точки зрения права».

Несмотря на то, что принцип эстоппель рассматривает­ся в качестве принципа международного права, отношение к нему при разрешении споров в рамках ВТО остается неод­нозначным.

Так, по делу «ЕС — Экспортные субсидии в отношении сахара» ЕС утверждал, что принцип эстоппель включает в себя не только заявления, но еще и различные формы по­ведения, включая молчание, и такое поведение, на основании разумноо объяснения, предполагает признание определен­ной фактической либо юридической ситуации.

При рассмотрении дела было установлено, что молчали­вое поведение Бразилии и Таиланда в отношении введенных ЕС, противоречащих положениям ВТО мер в отношении са­хара, не должно свидетельствовать об их согласии с введени­ем таких мер и отказе в совершении юридических действий, направленных на защиту своих прав.

В своем докладе по данному делу Апелляционный орган отметил, что принцип эстоппель никогда не применялся Апелляционным органом. Более того, выдвинутое ЕС по­нимание принципа эстоппель может препятствовать спо­собности членов ВТО инициировать процедуру разрешения споров в рамках ВТО. Поэтому даже если предположить, что принцип эстоппель может применяться в ВТО, применение данного принципа подпадает под те параметры, которые установлены в ДРС.

Принцип отсутствия у договоров обратной силы также находит свое отражение в тексте Венской конвенции. В статье 28 Венской конвенции установлено, что если иное намерение не явствует из договора или не установлено иным образом, то положения договора не обязательны для участ­ника договора в отношении любого действия или факта, ко­торые имели место до даты вступления договора в силу для указанного участника, или в отношении любой ситуации, ко­торая перестала существовать до этой даты.