Общие принципы уголовного права по Статусу Международного уголовного суда в законодательстве Республики Таджикистан

Исследователи указывают на рекордно короткий срок всту­пления в силу Статута Международного уголовного суда (да­лее — МУС), т.е. всего четыре года после принятия. В этом есть и заслуга Республики Таджикистан, которая первой среди стран СНГ ратифицировала Статут МУС 11 декабря 1999 г. Соответственно, если вопрос о правовых последствиях присо­единения к Статуту МУС в других государствах — участниках СНГ лежит в плоскости теории, то в Республике Таджикистан он стал правовой реальностью, породившей для правовой системы республики как практические, так и теоретические проблемы.

Примечательно, что в Статуте МУС впервые были сфор­мулированы всеобъемлющие «общие принципы уголовно­го права» (ч. III). Предполагается, что данные принципы, за­фиксированные в Статуте (статьи 22-33), должны найти свое закрепление в национальных уголовных законодательствах государств-участников.

В части III Статута МУС получили закрепление такие принципы, как nullum crimen sine lege; nulla poena sine lege; отсутствие обратной силы ratione personae; индивидуальная уголовная ответственность, исключение из юрисдикции для лиц, не достигших 18-летнего возраста; недопустимость ссыл­ки на должностное положение; ответственность командиров и других начальников; неприменимость срока давности; субъ­ективная сторона; основания для освобождения от уголовной ответственности; ошибка в факте или ошибка в праве; приказы начальника и предписание закона. Некоторые исследовате­ли считают подробные определения важнейших принципов международного уголовного права в Статуте как несомненное достоинство последнего.

Положения Статута МУС в отношении принципов nullum crimen sine lege, отсутствия обратной силы ratione personae, относительно неприменения сроков давности по отношению к преступлениям, подпадающим под юрисдикцию МУС, прин­ципа индивидуальной уголовной ответственности полностью отражены в уголовном законодательстве Республики Таджи­кистан.

В ст. 23 Статута закреплен принцип nulla poena sine lege, согласно которому лицо, признанное Судом виновным, может быть наказано только в соответствии с положениями настоя­щего Статута.

В ч. 2 той же ст. 4 Уголовного кодекса Республики Таджики­стан, которая называется «Принцип законности», предусмотре­но, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию ина­че как по приговору суда и в соответствии с законом.

Относительно данного принципа Статута МУС «у мно­гих заинтересованных государств и физических лиц, в пер­вую очередь обвиняемых и подозреваемых, лишаемых права на суд в собственной стране, может возникнуть вопрос о право­мерности создания международного уголовного судебного учреждения» и несения ответственности согласно его Статуту (см., например, дело Душко Тадича в Международном уго­ловном трибунале по бывшей Югославии (далее — МТБЮ)). Обвиняемый, пытаясь уйти от ответственности, выдвинул ряд возражений в отношении юрисдикции МТБЮ, согласно одно­му из которых Трибунал учрежден незаконно, так как в соответ­ствии с общим принципом права суд должен быть учрежден на основании закона или международного договора.

По существу данного возражения Д. Тадича Апелляцион­ная палата МТБЮ указала, что выражение «учреждение на ос­новании закона», примененное в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., не означает, что суд должен быть учрежден только до совершения противо­правных актов. Это положение означает, что судебный орган должен быть учрежден компетентным органом и что в своей деятельности он должен обеспечить требование справедливого правосудия. Указанное мнение подтверждается, в частности, толкованием, данным этой статье Комитетом по правам чело­века в 1988 г. Апелляционная палата подчеркнула, что МТБЮ создан на основе Устава ООН и наделен всем необходимым для обеспечения справедливого правосудия, следовательно, он учрежден на основе закона.

Полагаем, что относительно МУС возможные возражения указанного выше характера беспочвенны, поскольку он был учрежден на основе международного договора, значение ко­торого как основного источника международного права за­креплено в Венской конвенции о праве международных дого­воров от 23 мая 1969 г. Ведь и одним из основных отличий МУС от МТБЮ и Международного уголовного трибунала по Руанде (далее — МУТР) является то, что он был создан на основе со­гласия государств, учредивших его. Если государство на наци­ональном уровне может создать закон, на основании которого может быть учрежден суд, то своей волей оно способно сделать подобное и на международном уровне.

В ст. 26 Статута закреплен принцип исключения из юрис­дикции для лиц, не достигших 18-летнего возраста. Согласно этому принципу Суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления.

Общеизвестно, что для привлечения к уголовной ответ­ственности лицо должно достигнуть определенного возрас­та и быть вменяемым, т.е. обладать способностью осознавать свои поступки и отвечать за них. Это в полной мере относится и к лицам, совершившим преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС. Поскольку данные преступления различны по своему содержанию, одни из них могут быть совершены детьми и подростками, другие преступления дети и подрост­ки совершать не могут. В последнем случае речь следует вести не только и не столько о возрасте, сколько о возможности чело­века быть на том посту, на той должности, которая только и по­зволяет совершить преступления. Здесь, как и в национальном уголовном праве, речь должна идти о специальном субъекте преступления. И. И. Карпец подчеркивает, что специальные субъекты, которые в силу своего должностного положения, как правило, обладают большими возможностями для совершения преступлений либо получают большие выгоды от их соверше­ния, должны нести более суровую ответственность.

Однако, как отмечают некоторые исследователи, данное положение Римского статута сильно уязвимо, поскольку дети могут быть призваны на военную службу с 15 лет. К примеру, согласно пп. XXVI п. «Ь» ст. 8 Римского статута набор или вер­бовка детей в возрасте до пятнадцати лет в состав националь­ных вооруженных сил или их использование для активного участия в боевых действиях рассматривается как серьезное на­рушение законов и обычаев, применимых в ходе международ­ных вооруженных конфликтов. Согласно пп. VII п. «е» данной статьи те же самые действия признаются серьезными нару­шениями законов и обычаев, применимых в ходе немеждуна­родных вооруженных конфликтов. Следовательно, по смыслу этих положений ст. 8 Римского статута лица, достигшие 15 лет, но еще не достигшие 18-летнего возраста, считаются полно­правными воинами и могут совершать преступления безна­казанно, в связи с чем возможны варианты призыва в армию несовершеннолетних специально для формирования преступ­ных отрядов, члены которых будут освобождены от уголовного преследования. Вместе с тем нельзя не отметить, что почти повсеместно преступность «молодеет», и в настоящее время возникает тревога в связи с участившимся вовлечением моло­дых людей в боевые действия.

В соответствии с ч. 1 ст. 23 Уголовного кодекса Республики Таджикистан уголовной ответственности подлежит лицо, до­стигшее шестнадцати лет ко времени совершения преступле­ния. Часть 2 этой же статьи закрепляет, что лица, достигшие ко времени совершения преступления четырнадцатилетнего возраста, подлежат уголовной ответственности за совершение определенных составов преступлений, перечень которых за­креплен в этой же части ст. 23.

Те преступления, которые подпадают под юрисдикцию МУС, признаются уголовным законодательством Республи­ки Таджикистан тяжкими и особо тяжкими преступлени­ями. В связи с этим уголовная ответственность, к примеру, за геноцид наступает с 16 лет. В свете того, что юрисдикция МУС носит комплементарный характер, полагаем, что пред­усмотрение уголовной ответственности уголовным законо­дательством Республики Таджикистан с 16-летнего возраста за совершение преступлений, подпадающих под юрисдик­цию МУС, позволит Таджикистану самому привлекать к от­ветственности лиц, совершивших данные преступления. Тем более что согласно ч. 3 ст. 23 Уголовного кодекса Республики Таджикистан в отдельных случаях, предусмотренных Особен­ной частью Уголовного кодекса, уголовной ответственности подлежат только лица, достигшие более старшего возраста, чем шестнадцать лет.

В ст. 28 Римского статута предусмотрен принцип ответ­ственности командиров и других начальников за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, совершенные силами, находящимися под эффективным командованием и контролем военного командира или лица, эффективно действующего в качестве военного командира.

Следует подчеркнуть, что начальник подлежит уголовной ответственности, если подпадающие под юрисдикцию МУС преступления были совершены его подчиненными в результате неосуществления им надлежащего контроля над такими под­чиненными, когда начальник либо знал, либо сознательно про­игнорировал информацию, которая явно указывала на то, что подчиненные совершали или намеревались совершить такие преступления; если преступления затрагивали деятельность, подпадающую под эффективную ответственность и контроль начальника; и если начальник не принял всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного во­проса в компетентные органы для расследования и уголовного преследования.

При подготовке текста Статута МУС были подняты такие важные вопросы в отношении ответственности командиров, как возможность возложения ответственности на командиров за действия их подчиненных и вопрос о том, должна ли ответ­ственность руководящих гражданских лиц быть идентичной ответственности командиров. Как отмечает М. Арсанджани, Статут МУС утвердительно отвечает на вышеперечисленные вопросы. Кроме того, слова «эффективная власть и контроль», по его мнению, призваны наложить на гражданскую обстановку те же требования к некоторым типам отношений между начальником и подчиненным, что и в военной области.