Как свидетельствуют уроки второй мировой войны, международное сообщество часто сталкивается с проблемами глобального характера, решение которых требует объединения усилий всех государств. Подобный же подход был необходим и при поиске новых универсальных, в то же время справедливых правовых основ гарантирования прав человека. Этот путь заключался, в первую очередь, в интернационализации отношений между личностью и государством, с помощью которой, inter alia, было возможно перенесение идей справедливости и правосудия в международную правовую плоскость. Попытка решения указанной задачи была предпринята в XX веке, в частности, при принятии Всеобщей декларации прав человека, Международного пакта о гражданских и политических правах и Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах. Эти документы, формируя единое мировое правовое пространство прав и свобод человека, особое место отвели судебной защите прав человека.
Исключительную роль сыграло принятие Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека, которая, хотя и являлась документом регионального значения, тем не менее, в вопросе формирования новой международной практики судебной защиты прав и свобод человека была беспрецедентной. В судебной защите прав человека важную роль сыграли также такие региональные документы, как Американская конвенция о правах человека, Африканская хартия прав человека и народов, Арабская хартия прав человека, Конвенция, принятая 26 мая 1995 г. в рамках Содружества независимых государств, и т. д.
Установив перечень и содержание важнейших материальных прав и свобод человека, эти документы одновременно предусмотрели целостную систему конкретных процессуальных гарантий, обеспечивающих их выполнение. Историческое правовое значение указанных документов заключается в том, что они не рассматривают судебные средства защиты прав человека в качестве «сугубо процессуального инструмента», обеспечивающего реализацию того или иного материального права. В них естественные права человека на свободу и неприкосновенность и нормативные средства позитивного судебно-правового регулирования, гарантирующего их исполнение, приравнены друг к другу и рассмотрены как составные части единой, органически связанной системы.
Первым международным правовым документом, посредством которого деятельность в сфере правосудия, традиционно считавшаяся внутренней функцией государства, была выведена за рамки исключительных полномочий государства и интернационализирована, стала Всеобщая декларация прав человека 1948 г. Задачей Декларации являлось формирование единых и всеобщих стандартов относительно прав человека и способов их гарантирования. Всеобщая декларация впервые объявила слияние принципов уголовного правосудия, входящих во внутреннюю компетенцию государств и регулирующихся национальными законодательствами, с международными принципами общечеловеческой правовой культурной ценности.
Хотя государства – участники ООН и не обязаны безоговорочно выполнять резолюции Генеральной Ассамблеи, которые, в конечном счете, носят рекомендательный характер, однако их действия не могут отклоняться от указанных в этих рекомендациях заповедей. В связи со Всеобщей декларацией прав человека 1948 г. нужно отметить, что она в силу своего авторитета стоит выше, чем просто рекомендация.
Признание Декларации всеми государствами мира в качестве источника права и гаранта прав отличает ее от обычных договорных обязательств. Декларация имела важное прикладное значение также для развития национальных конституционно-правовых основ, относящихся к правам человека. Не случайно указанные в Декларации положения о фундаментальных правах человека вошли примерно в 90 национальных конституций, принятых после 1948 г.
Всеобщая декларация призывает государства применять единые стандарты при осуществлении правосудия в отношении любого лица, независимо от каких бы то ни было обстоятельств. Более того, Декларация запрещает ставить какие-либо различия между правами лиц, исходя из политического, правового или международного статуса той страны или территории, к которой принадлежит человек, независимо от того, является ли эта территория независимой, подопечной, несамоуправляющейся или как-либо иначе ограниченной в своем суверенитете (статья 2).
Естественно, что во Всеобщей декларации отсутствовали механизмы, необходимые для реализации закрепленных в ней прав. Поэтому в короткие сроки правовые положения Декларации были детализированы, дополнены необходимыми для их практического осуществления механизмами и изложены в других международно-правовых документах.
Как уже было подчеркнуто, из всех принятых документов, с точки зрения роли, сыгранной в вопросе формирования новой концепции уголовного правосудия, особой эффективностью выделяются Конвенция 1950 г. и дополнительные Протоколы к ней. Тот факт, что Конвенция была принята в Европе, имеющей глубокие демократические традиции, сразу после Всеобщей декларации, придал ей общечеловеческую значимость. Указав в Преамбуле Конвенции 1950 г. в качестве правового источника ее принятия, в числе прочего, и положения Декларации 1948 г., члены Совета Европы первыми взяли на себя миссию по практической реализации принципов, закрепленных в Декларации.
Внедрение Конвенции в формирование современной концепции уголовного правосудия произошло по двум основным направлениям. Первое – систематизированное определение прав и свобод личности. Второе – закрепление нормативных и институциональных гарантий их реализации.
Те конвенционные положения, которые непосредственно касаются вопросов уголовного правосудия, закреплены как в тексте Конвенции, так и в дополнительных Протоколах. В частности, статьями 3, 5, 6 и 7 запрещаются пытки, устанавливаются права человека на свободу и личную неприкосновенность, право на справедливое судебное разбирательство и обязательство государства выносить приговор исключительно на основании закона. В этих статьях устанавливаются права личности как субъекта уголовно-правовых отношений и гарантии их реализации. Установленные правовые положения, направленные на защиту судебных прав человека, одновременно определяют содержание законодательных основ осуществления правосудия государствами-участниками.
Несколько иная цель у обязательств государств, предусмотренных статьями 13, 15, 17 и 18 Конвенции. Эти статьи касаются обеспечения эффективных средств правовой защиты личности, оснований и условий отклонения от конвенционных стандартов прав человека в чрезвычайных ситуациях, недопустимости лишения или ограничения любых из предусмотренных Конвенцией прав и свобод человека и, наконец, рамок применения ограничений прав. Положения этих статей, возможно, и не соприкасаются непосредственно с процессом осуществления правосудия, но с их помощью устанавливается тот круг нормативных правовых гарантий, сугубо в рамках которого государство может осуществлять свою деятельность в сфере правосудия.
Учитывая, что отклонение от предусмотренных в статьях 13, 15, 17 и 18 Конвенции обязательств может проявиться только в результате законотворческой деятельности государственных органов, можно сказать, что после принятия Конвенции были созданы также международные правовые основы для того, чтобы конституционные суды более активно «вторглись» в сферу уголовного правосудия.
В Европейской конвенции 1950 г. был закреплён ряд принципов, которые впоследствии стали краеугольным камнем современной концепции уголовного правосудия. В частности, согласно Конвенции лишить человека свободы можно только в установленном законом порядке и в установленных законом случаях. Причем в статье 5 указываются те шесть исчерпывающих случаев, лишь при наличии хотя бы одного из которых можно лишить человека свободы. Согласно Конвенции государства обязаны гарантировать право человека на справедливое судебное разбирательство, независимо от того, касается оно его гражданских прав или любого предъявленного ему уголовного обвинения. Главное достоинство конвенционного института справедливого судебного разбирательства заключается в контролируемости процессуальных прав человека и обязательств государства.
Право на справедливое судебное разбирательство предполагает, что любое уголовное обвинение должно расследоваться только созданным на основании закона независимым и беспристрастным судом. Причем разбирательство должно быть проведено в разумные сроки, что освободит человека от лишних страданий, причиняемых ему вследствие безосновательного затягивания (статья 6).
В пункте 3 статьи 6 Конвенции изложены минимальные права лиц, обвиняемых в совершении уголовного преступления. К ним относятся следующие: быть незамедлительно и подробно уведомлённым на понятном языке о характере и основании предъявленного обвинения; иметь достаточно времени и возможностей для подготовки своей защиты; защищать себя лично или посредством выбранного собственноручно защитника или, если обвиняемый не располагает достаточными средствами для оплаты услуг защитника, иметь назначенного защитника бесплатно; допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были опрошены, иметь право на вызов и допрос свидетелей в пользу обвиняемого на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него; пользоваться бесплатной помощью переводчика.
По логике Конвенции, наличие только этих, хотя и минимальных, прав и их обеспечение со стороны государства может стать гарантией того, чтобы справедливое судебное разбирательство в данной стране не оставалось некоей чисто теоретической и абстрактной целью или благим намерением, а имело бы юридические гарантии.
Конвенция на международном правовом уровне закрепила и давно считавшиеся «классическими» во внутригосударственном праве такие принципы, как то, что наказание может быть назначено исключительно на основании действовавшего в момент совершения преступления закона, а закон, отягчающий ответственность, не может иметь обратной силы, и др.
Отдельные статьи Конвенции своими формулировками общего характера предоставляют государствам достаточно широкие рамки усмотрения, обеспечение и реализацию которых последние могут осуществлять как посредством совершенствования законодательства своей страны, так и посредством правоприменительной деятельности национальных судов. В качестве примера таких формулировок можно привести следующие словосочетания: «незамедлительно доставляется к судье или...» «имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока...» (статья 5), «быть незамедлительно и подробно уведомленным...», «иметь достаточное время и возможности...» (статья 6), «незначительные преступления», «высшей инстанцией», «существенные недостатки» (Протокол № 7) и др.
Европейская конвенция 1950 г. стала трансмиссией, которая содействовала тому, чтобы закрепленные в Декларации 1948 г. нормы и положения уголовного правосудия получили новую трактовку и свое дальнейшее развитие в Международном пакте о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. Статьи 2, 5, 6, 7, 8, 9, 11, 14 и 15 Пакта по содержанию почти полностью повторяют предусмотренные в Конвенции 1950 г. и дополнительных Протоколах к ней принципы правосудия. Как и в статье 5 Конвенции, статья 9 Пакта устанавливает, что «каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность», «никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей», «никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом», «при аресте каждому арестованному сообщают причины его ареста и в срочном порядке сообщают любое предъявленное ему обвинение», «арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье или к иному должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть», «лицо имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение», «содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом, но освобождение может ставиться в зависимость от представления гарантий явки на суд, явки на судебное разбирательство в любой другой его стадии и, в случае необходимости, явки для исполнения приговора», «каждый человек, лишенный свободы вследствие ареста или содержания под стражей, имеет право на разбирательство его дела в суде, чтобы суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно», и т. д.
Единственное, но существенное отличие между статьей 9 Пакта и статьей 5 Конвенции касается права на свободу и личную неприкосновенность. Авторы Конвенции, отметив в пункте 1 статьи 5, что «никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в установленном законом порядке», затем исчерпывающим образом перечисляют те шесть случаев, лишь при наличии которых человек может быть лишен свободы (подпункты a, b, c, d, e и f). Поскольку они перечислены исчерпывающе, это ограничивает свободу усмотрения государств в этом вопросе, поэтому государства – участники Конвенции не имеют права лишать свободы какое-либо лицо, находящееся под их юрисдикцией, на таких основаниях, которые не предусмотрены в статье 5.
В статье 9 Пакта говорится, что «никто не должен быть лишен свободы иначе как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом». В отличие от Конвенции, статья 5 которой фактически определяет содержание уголовно-процессуального законодательства государства, статья 9 Пакта всего лишь обязывает государство к тому, чтобы оно законом предусмотрело основания для лишения свободы. А вопрос установления оснований для лишения свободы оставляет на усмотрение государства без каких-либо предварительных условий. Подобное различие, существующее между двумя международными актами, на практике может привести к серьезным противоречиям. Те государства, которые одновременно являются участниками и Конвенции, и Пакта, с одной стороны, обязаны, согласно статье 5 Конвенции, в своем уголовно-процессуальном законодательстве предусмотреть лишь шесть случаев, являющихся основанием для лишения человека свободы, а с другой стороны, согласно статье 9 Пакта, являющегося универсальным актом, в этом вопросе никак не ограничены.
Для правосудия, осуществляемого государствами по уголовным делам, фундаментальное значение имели и такие закрепленные в Пакте принципы, как равноправие всех перед законом и судом (статья 2, 14), право на справедливое разбирательство дела независимым и беспристрастным судом (статья 14, пункт 1), право быть судимым без неоправданной задержки (статья 14, пункт 3.с), состязательность (статья 14, пункт 3.е), право не быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным (статья 14, пункт 3.g), пересмотр процессуальных действий и постановлений вышестоящей судебной инстанцией (статья 14, пункт 5), недопустимость вторичного суда или наказания (статья 14, пункт 7) и т. д.
Международный пакт 1966 г., повторяя, по сути, положения, вошедшие в статьи 5, 6 и 7 Конвенции и в соответствующие статьи дополнительных Протоколов к ней, более целостно и разносторонне представляет содержание тех принципов, которые государства должны включать в свои национальные уголовно-процессуальные законодательства или конституционные положения, являющиеся основой для такого законодательства.
В Пакте, как и в Конвенции 1950 г., есть множество формулировок и определений, гарантирующих уголовно-процессуальные права человека, содержание которых государства – участники Пакта обязаны развивать и конкретизировать посредством своих национальных законодательств или судебных актов.
Принципам уголовного правосудия уделено большое внимание и в Американской конвенции о правах человека. В статье 8 Конвенции подчеркивается, что «каждый человек имеет право на слушание его дела с надлежащими гарантиями и в течение разумного периода времени в компетентном, независимом и беспристрастном суде». В статьях 5, 7, 8, 9, 10 и 25 Конвенции закреплены следующие основные принципы уголовного правосудия: «никто не должен подвергаться пыткам»; «наказание должно применяться только по отношению к преступникам»; «никого нельзя подвергать произвольному аресту или задержанию»; «судебное разбирательство должно проводиться в разумные сроки»; «должен действовать принцип презумпции невиновности»; «обвиняемый имеет право на защиту»; «обвиняемый имеет право на отказ от дачи показаний против себя или признания себя виновным»; «право на обжалование судебного решения в вышестоящую инстанцию»; «наказание должно назначаться исключительно на основании закона»; «лицо, пострадавшее в результате правонарушения, имеет право на компенсацию», и другие.
Вместе с тем Американская конвенция предусматривала такие положения, которых не было ни в Декларации 1948 г., ни в Конвенции 1950 г., ни в Пакте 1966 г. Например, в статье 5 Американской конвенции говорится, что «обвиняемые, в случаях, когда отсутствуют исключительные обстоятельства, помещаются отдельно от осужденных, и им предоставляется отдельный режим, отвечающий их статусу неосужденных лиц» (пункт 4), или «наказания, предусматривающие лишение свободы, имеют в качестве существенной цели исправление и социальное перевоспитание заключенных» (пункт 6). В статью 8 Американской конвенции вошли также принципиальные положения следующего характера: «признание вины обвиняемым считается действительным только в случае, если оно сделано без какого-либо принуждения» (пункт 3), «обвиняемый, оправданный на основе решения, не подлежащего обжалованию, не привлекается к новому суду по тому же делу» (пункт 4).
Всем упомянутым международным документам присуще то, что в них и принцип независимости судебных органов, и другие принципы правосудия, как правило, изложены в общих формулировках, что, в конечном итоге, не могло способствовать их полноценной реализации. По этой причине, исходя из необходимости более полного и всестороннего раскрытия их смысла и одинакового толкования положений этих международных правовых документов, впоследствии были приняты другие международные акты.
В этом отношении огромную работу провела Организация Объединенных Наций. Благодаря ООН в настоящее время международное сообщество обладает достаточно полной системой универсальных международных договоров и других актов, определяющих сотрудничество государств в сфере уголовного правосудия. Из актов, принятых по инициативе ООН, в первую очередь хотелось бы отметить «Основные принципы, касающиеся независимости судебных органов», принятые в 1985 г. Этот документ стал решающим в плане гарантирования независимости национальных судов. Подчеркивая, что между международным правовым пониманием принципов уголовного правосудия, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и в Пакте 1966 г., и их фактическим выполнением государствами часто наблюдается «несоответствие», авторы акта изложили основные принципы, нацеленные на решение проблемы обеспечения и укрепления независимости судебных органов государств-участников. Согласно этим принципам:
а) правовые основы независимости судебных органов должны быть закреплены в Конституции или в законах страны. Это означает, что ни один исполнительный и / или даже высший судебный орган не может принять какой-либо нормативный акт по любому вопросу, касающемуся статуса судов, их юрисдикции и независимости;
б) судебные органы при рассмотрении дел должны быть беспристрастны, опираться на факты и руководствоваться законом, не учитывая каких-либо прямых или косвенных угроз либо вмешательств, с чьей бы стороны и по какой бы причине они ни исходили. Такая постановка вопроса предполагает, что, во-первых, беспристрастность судей, а именно то, что они должны опираться лишь на факты и руководствоваться законом, является для них юридической обязанностью; и, во-вторых, судьи не только имеют право не поддаваться какому бы то ни было внешнему давлению, но и каждое государство обязано принять закон в соответствии с данной гарантией, который любое злоупотребление со стороны судьи, угрозу в его адрес или вмешательство в его деятельность будет квалифицировать как преступление;
в) судебные органы сами решают вопросы, касающиеся их полномочий, в том числе вопрос рассмотрения тех дел, которые подпадают под их юрисдикцию. Учитывая, что вопросы правомочия судов регулируются национальными законами довольно подробно, это положение предусмотрено для тех ситуаций, когда возникает связанный с правомочием спор. В случае спора как о территориальной, так и о предметной подсудности, суд сам решает его исход;
г) в процессе осуществления правосудия не должны иметь место неправомерные или несанкционированные вмешательства; судебные решения, вынесенные судами, не подлежат пересмотру. Решения судебных органов могут пересматриваться только в порядке судебного контроля. Как показывает практика, правомерность судебных актов порой расследуется государственными органами, в частности советами юстиции, что, по сути, следует рассматривать как несанкционированное вмешательство. Проблема в том, что советы юстиции в процессе разбирательства дисциплинарного производства часто оценивают также правомерность вынесенных судьями вердиктов, тогда как подобным полномочием могут быть наделены только суды вышестоящих инстанций;
д) разбирательство дел в обычных судах или в трибуналах должно проводиться по заранее установленной юридической процедуре. В целях подмены компетенции обычных судов или судебных органов не должно создаваться трибуналов, не применяющих должным образом юридических процедур. Речь идет, по существу, о тех чрезвычайных трибуналах, вопросы создания и деятельности которых регламентируются не предварительно установленной конституцией и законами процедурой, а нормативными актами, обусловленными конкретными ситуативными обстоятельствами;
е) принцип независимости судебных органов обязывает, а не дает права и привилегии. Целью данного принципа является справедливое судебное разбирательство посредством соответствующих правовых предпосылок и беспристрастное обеспечение прав сторон процесса.
В «Основных принципах, касающихся независимости судебных органов» закреплены и другие права личного и профессионального характера, обеспечивающие нормальную деятельность судей. Согласно им члены судебных органов, как и другие граждане, пользуются свободой слова, вероисповедания, союзов и собраний. Однако реализация данных прав не должна наносить ущерба их беспристрастности и независимости. Они имеют право также создавать объединения судей и другие организации. На наш взгляд, формулировка «другие организации» не означает, что судьи в данном вопросе пользуются широкой свободой действий по своему усмотрению и могут создавать организации любого рода. Предполагается, что в любом случае уставной задачей созданной ими организации должна быть защита профессиональных интересов судей, совершенствование их профессиональной подготовки и содействие обеспечению их личной независимости.
В упомянутом международном правовом акте подробно изложены требования, предъявляемые к подбору судей, к их профессиональной подготовке и моральному облику, а также гарантии их трудовой и социальной защиты. «Основные принципы, касающиеся независимости судебных органов» устанавливают ряд международных стандартов относительно неприкосновенности, ответственности и отстранения судей от должности, которые служат источником права для государств и в соответствии с которыми должно формироваться национальное законодательство.
Принцип независимости судебных органов закреплен и развит и в других международных правовых документах, принятых в рамках ООН. В них, в частности, сформулированы такие важные для уголовного правосудия положения, как: ни один судья не назначается или не избирается для целей, несовместимых с предусмотренными международным правом принципами, и ни от одного судьи нельзя требовать, чтобы он выполнял несовместимые с этими принципами функции. В них также в качестве правового постулата подчеркивается мысль о том, что в среде должностных лиц, защищающих правопорядок, эффективное соблюдение нравственных норм обусловлено наличием хорошо продуманной, повсюду применяемой и гуманной системы законов, поскольку каждое должностное лицо, поддерживающее правопорядок, является частью системы уголовного правосудия.
Таким образом, можно сказать, что рассмотренные международные правовые документы послужили основанием для формирования современных международных правовых принципов уголовного правосудия, в том числе принципа независимости судебных органов, гуманистическая природа которых проявляется в следующих концептуальных подходах:
а) благодаря международному праву сложившиеся национальные и международные универсальные принципы уголовного правосудия превращаются в безоговорочно признанную всеми государствами и народами общечеловеческую, следовательно, обязательную для всех ценность;
б) проблема правосудия по уголовным делам, приобретая в результате воздействия внешних факторов общеобязательное значение, перестает быть предметом только внутригосударственных правоотношений, а безоговорочное гарантирование этих прав как символ правосудия является главным критерием оценки демократичности каждого государства;
в) любое соглашение, связанное с межгосударственным сотрудничеством государств в борьбе против преступлений, должно осуществляться посредством национального права при полном соблюдении международного права;
г) национальное законодательство в области уголовного правосудия должно учитывать, что установленные международными правовыми нормами права и свободы человека никоим образом не должны подчиняться интересам предварительного расследования или судебного разбирательства.
Последнее требование особенно важно, поскольку вопросы, традиционно являющиеся монополией национального права государств, в том числе касающиеся и сферы уголовного правосудия, вследствие их преобразования в предмет международного правового регулирования, как правило, вызывают определенные проблемы в соотношении национального и международного права в плане обеспечения гармонии между ними.
Хотя международное право как договорное не может содержать таких общеобязательных норм, которые стояли бы выше конституционных норм, определяющих рамки подлежащих правовому регулированию общественных отношений, тем не менее, Декларация 1948 г., Конвенция 1950 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. и другие вышеупомянутые международные документы сформировали такие фундаментальные принципы, касающиеся сущности и реализации уголовного правосудия, которые сегодня определяют как логику и философию конституционных норм государств относительно уголовного правосудия, так и манеру поведения правоприменительных органов в данной сфере.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (46) 2012
