Юридическая консультация по вопросам миграции

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта
Юридические статьи Евразийская адвокатура Литературный и риторический критицизм в образовании судебного оратора

Литературный и риторический критицизм в образовании судебного оратора



Что такое навык чтения? Как и когда он формируется? Что нам мешает читать? Какие виды чтения существуют? Что такое творческое мышление? Может оно быть развито без навыков творческого чтения? Что и как читать будущим судебным ораторам? Что важнее – чтение активное или творческое? От чего больше приходит опыт – от чтения или от общения? От какого чтения и как развивается вкус? Что такое изучающее чтение? Чем важно поисковое чтение? В чем особенности чтения художественной литературы? В чем особенности литературной и риторической критики?

Формируемый профессионал должен быть многогранен, а профессиональная составляющая у адвоката тем более должна быть многогранной, что и определяет его компетентность. Но прежде чем профессиональная компетентность сформировалась, должно возникнуть и постоянно совершенствоваться интеллектуальное и эмоциональное развитие, которое, в свою очередь, повлияет на коммуникативную компетентность.

Каждый человек должен говорить хорошо, а особенно судебный оратор.  Д.С. Лихачев справедливо отмечал, что речь письменная или устная характеризует его в большей мере, чем даже его внешность или умение себя держать.  Чтение – это самый действенный способ образования, главенствующую роль оно играет в образовании и формировании способностей судебного оратора.  Прежде всего, способностей информационных, понятийных, потом речевых, ну и, безусловно, культурных, этических. Вслед за этими способностями чтение формирует навык риторической критики, которая является базовым в профессиональной деятельности адвоката. Как справедливы слова Д. Дидро о том, что люди перестают мыслить, когда перестают читать!

Но было бы заблуждением считать, что только язык права необходим и достаточен, фундаментом для него должен стать язык риторики, философии, логики и, конечно, психологии. В противном случае риторический «перевод» истин этих наук на общепонятный литературный язык, что нередко требуется для построения речи по самым различным профессиональным поводам, будет попросту невозможен.

Итак, чтение, и главным критерием будет умение понимать смысл читаемого текста. У понимания есть три аспекта. Прежде всего, это процесс сугубо индивидуальный, во-вторых, активный (с разной степенью активности) и, в-третьих, безусловно, творческий. Что же будет первым в процессе понимания текста? Конечно, навык извлечения информации. Это базовый навык, но в дальнейшей профессиональной сфере он должен превратиться в навык извлечения информации из разных каналов: контекстуального, вербального и невербального. А в дальнейшем не только извлечения, но и сравнения информации. Значимость этих каналов, конечно, различна в зависимости от различных ситуаций общения. Но это только первая часть задачи, понимание смысла должно привести к пониманию и трактованию смыслов другими, что очень важно в деятельности судебного оратора. Есть еще и технические критерии чтения, которые не менее важны – это  правильность, темп, способ и  выразительность чтения, которые станут фундаментом вербальной сферы. И еще чтение учит нас воображению – великому достоянию человечества. А. Франс говорил, что без воображения нельзя ничего увидеть, нельзя ничего понять.

Деловой текст, или профессиональный, имеет свои правила чтения и оценки. И часто чтение его начинается с распознавания его функционального назначения – кто? когда? кому? на основании чего? вследствие чего? для определения чего? и т.д. и только потом как? В зависимости от назначения документа и его статуса. Конечно, с большими особенностями читаются (изучаются) материалы дела. И в рамках судебного дела значение уже будут иметь оценки документа (процессуального или письменного доказательства) еще и на предмет относимости, допустимости и достаточности.

Итак, не следует ограничиваться только текстами своей специальности, хотя, конечно, они могут преобладать в общем объеме прочитанного. Августин, профессор риторики, который хорошо разбирался в поэзии и прозе, имел привычку читать все попадавшие ему тексты.  Увлеченность чтением для него была главным показателем развития ученика. Он считал, что чтение без увлеченности результата не приносит.

Бесспорно, читая, понимая и чувствуя авторов, которые хорошо пишут, привыкают хорошо говорить. Можно почти до бесконечности и тщетно перечислять те культурные пласты, знакомство с которыми должно присутствовать в «программе» риторического образования. Без попытки «объять необъятное» настоящего красноречия не достигнуть. Дело не в том, чтобы иметь энциклопедические познания. Важнее постоянный процесс окультуривания и развития умственных и душевных свойств. Ведь если чтение целесообразно и эффективно, то наши интеллектуальные, волевые и
речевые способности будут наращиваться быстрее, чем объем знания интересных фактов и событий, подверженный всем превратностям памяти.

Каждую книгу нужно уметь читать, наставлял Б. Паскаль. Какие же виды чтения существуют? Существуют три основных вида чтения: просмотровое, ознакомительное и изучающее.  Есть мнение, что книги, не заслуживающие медленного чтения, не заслуживают вообще того, чтобы их читать. Отчасти это так, но нам пригодится и навык просмотрового, ознакомительного чтения, чтобы на таких книгах долго не останавливаться.

Изучающее чтение необходимо для его полного изучения,  запоминания, пересказа и вообще дальнейшего теоретического и практического использования. Это чтение углубленное, вдумчивое, оно предполагает максимально полное и точное освоение содержащейся в тексте информации, а самое главное – адекватное ее воспроизведение в тех или иных профессиональных целях.  И очень важным умением будущего оратора оказывается умение читать, понимать, запоминать и воспроизводить в необходимой речевой ситуации прочитанную информацию. Самым важным условием формирования профессиональных компетентностей, на мой взгляд,   становится  возможность быстро и правильно определить в тексте главную мысль, понять, чем она подтверждается, чем опровергается, а чем просто иллюстрируется. А дальше увидеть и почувствовать особенности языка автора, его выразительные возможности и отличия. Как важно понимать языковые возможности в разных возрастах, в разных социальных группах, в разных речевых ситуациях. Без этого понимания невозможно обоснованно заявить ходатайство о назначении и проведении автороведческой экспертизы, например, на предмет определения «Кем исполнен текст, начинающийся словами: «Я по предварительному сговору, с целью хищения…» несовершеннолетнему подозреваемому или иному лицу, обладающему штампами предварительного следствия или дознания». И таких примеров можно привести множество.

Ничто так не развивает навыки делового чтения, как письменная полемика в области самых различных гуманитарных наук и областей знания. Ф.М. Достоевский считал ее чрезвычайно удобным способом к разъяснению мыслей. Терпеливый анализ аргументации собеседника позволяет находить в ней слабые звенья, видеть изъяны логики и просто фактические неточности. В то же время именно письменный спор является наилучшим способом совместного выяснения подлинных позиций или, по крайней мере, обоснованности обозначенных позиций. Такими приемами в обучении пользовались в Древней Греции и Риме. Почему считалось, что спор – отец всех вещей? Чем ценна письменная полемика? К. Чапек в своей работе «Двенадцать приемов литературной полемики, или пособие по газетным дискуссиям»  объясняет, что это самая эффективная гимнастика мозга, и еще что в литературной полемике правил нет, это бои без правил, а есть только приемы. Итак, еще раз – почему письменная? Прежде всего, читающий или пишущий выбирает свой темп исполнения этого акта, он может и должен вернуться к нему несколько раз, а значит и его лучше понять. Он имеет возможность работать с текстом, менять свой план, а следовательно последовательность своей аргументации сокращать и расширять отдельные части текста, дополняя и видоизменяя материал. И, кроме того, письменная полемика учит краткости в изложении материала способом «тезис – антитезис». Кроме того, письменная аргументация, как правило, лучше структурирована и лучше запоминается. Но главное – читающий осваивает общие методы полемики, логические приемы аргументации, опровержения и еще учится распознавать псевдоаргументы  и демагогию, что будет играть немаловажную роль в его профессиональной деятельности, т.к. на практике обязательно придется столкнуться с демагогическим опровержением аргументации, ее игнорированием и дискредитацией.

Аргументация в реальном споре, дискуссии и полемике происходит под воздействием, прежде всего, психологических и этических факторов. Такое взаимное переплетение средств и способов убеждения значительно усложняет аргументацию и диалог в целом. При этом возникают разного рода ошибки и отклонения, которые могут быть как преднамеренными, так и непреднамеренными.  Л. Нестеренко провел интересное исследование классификации демагогических приемов с примерами и советами по противодействию.  В этой работе он рассматривает демагогию как тактику ведения дискуссии путем использования некорректных дискуссионных приемов. Эти приемы он подразделяет на три вида: опровержение аргументации, игнорирование аргументации и дискредитация аргументов.

Эти навыки станут необходимыми для формирования профессиональной компетентности адвоката.

Что же нам мешает читать? Каждый человек обладает определенными умениями чтения, зависящими от его индивидуальных интеллектуальных, психологических и личностных качеств. Помимо помех для чтения, в той или иной мере присущих самому тексту, есть помехи, создаваемые самим читателем. Среди них С.И. Поварнин отмечал: «нетерпеливость, лень воображения и мышления, привычку думать о другом, чтение «запоем», привычку бросать, не дочитав, пропуски при чтении».  Сюда также можно добавить поверхностность чтения, когда внимание не сосредотачивается на важном, скользит по фрагментам, требующим особенного усилия мысли, и не работает со сложными грамматическими конструкциями. Отсутствие привычки сосредотачиваться на тексте также может мешать читателю, особенно в ситуациях, когда окружающая обстановка неблагоприятна для чтения. Сосредоточение, погружение, вдумывание в текст – важнейшие условия правильного его понимания. Хотя известно, что лучшей обстановкой для чтения является тишина, человеку, действующему словом, очень часто требуется умение вникнуть в текст, не обращая внимания на шум и прочие отвлекающие явления. То есть правильная привычка к чтению требует не только «известной культуры ума», но и во многом воспитания воли, позволяющей свободно управлять вниманием, обращенным к тексту. Подлинное искусство читать связано не только с эмоциональной, духовной, но и в первую очередь интеллектуальной работой.  Опрос студентов и молодых адвокатов 21 века показал, что пришли новые помехи для чтения – это работающий компьютер и телевизор. Д.И. Писарев завещал нам, что много на свете хороших книг, но эти книги хороши только для тех людей,  которые умеют их читать. Как это справедливо!

Некоторые направления нашего чтения особенно помогают формированию ораторского мастерства. Помимо риторического и философского материала, это, прежде всего, материал мифологии, легенд, преданий, сказок, истории и художественной литературы, крылатых выражений и афоризмов; они в наибольшей степени раскрывают предметы, которые на практике являются формирующими и оттачивающими мышление, язык и вкус – то, что и является фундаментом в образовании судебного оратора.

Почему мифы? Давайте вспомним слова Станислава Ежи Леца – «миф определяет сознание». И это так, ведь мифы – неотъемлемая часть мировой духовной культуры, мудрость предков. Это первая форма мировосприятия, объясняющая явления сотворения мира и человека, деяния и подвиги богов и героев.

В древности мифология послужила исходным материалом для развития искусства, философии, первых научных представлений… В искусстве (литературе, живописи, театре, и т.д.) на протяжении всего развития мифы широко использовались в художественных целях. Мифология была, есть и будет арсеналом сюжетов, идей, образов, источником вдохновения художников, поэтов, философов… Без знания мифов невозможно понять и прочувствовать многие художественные литературные произведения прошлого и настоящего.  «Мир переменился, – написал С.Д. Артамонов в своей прекрасной книге «Литература Древнего Мира». – Давно замолкли боги и герои, оживлявшие воображение древних народов, но воплощенные в литературных образах они волнуют нас, как вечная и неугасимая мечта о прекрасном. Литература древнего мира – наше общее богатство – великая сокровищница созданий человеческого гения!».

Теперь о чтении Библии. Библия – это не только Священное Писание. Но это также собрание текстов древнеевропейской и, что касается Нового Завета, эллинистическо-римской словесности самых разных жанров. Очень точно о Библии написал ее исследователь Николай Шабуров. «Библия – это мифологические повествования о сотворении мира и человека, возникновении добра и зла, зарождения цивилизации... Это древнеисторические хроники. Это памятники религиозной мысли. Это древнейшая ритуальная поэзия и любовная лирика. Это моральные поучения, притчи, пословицы и афоризмы… Это главная книга европейской цивилизации, книга, над которой постоянно размышляли, к которой заново обращалось каждое поколение, черпая из этого неиссякаемого источника идеи, чувства, образы, моральные нормы».  А.Ф. Кони считал, что судебному оратору эти знания необходимы.

Уже самые первые рекомендации по подготовке оратора обязательно касались необходимости обильного и глубокого исторического чтения.  И, прежде всего, для нас это психология, основанная на примерах. Это нужно для создания историко-культурного фона, включающего сведения о культуре общества в процессе его исторического развития, основанного именно на примерах.

Умение работать с историческим материалом мало отличается от умения исследовать современные проблемы, требующие практического речевого решения. Различие заключается лишь в направленности и мотивах исследования. В отличие от истории, риторика не ограничивается умозрительным постижением истины, познание осуществляется не с целью прирастить научное знание, а в стремлении к правильности практического словесного действия. Однако и в том, и в другом случае мы изучаем материал затем, чтобы его знать, понимать его.

В историческом чтении нас должно интересовать все, что связано с событиями, личностями, характерами, страстями людей и логикой человеческого поступка, со способами понимания и преобразования реальности, со стилем мышления исторических деятелей и самих ученых-историков, а также с методами описания и исследования прошлого.  Методами сопоставления. Ведь и судебные ораторы говорят, в первую очередь, о том, что уже было, и только затем обращаются в будущее, предлагая свой вариант разрешения той или иной практической ситуации.

Круг исторического чтения может быть очень разнообразен. Полезнее всего читать первоисточники. Этот материал по своим свойствам мало отличается от текстов, необходимых для изучения того или иного предмета риторической разработки. Можно изучать конкретный первоисточник с целью обычной характеристики его содержания. Источники можно сравнивать между собой, например, с целью выяснения общих мест, одинаково характерных для кодексов Юстиниана и Наполеона. В любом случае такого рода работа должна быть направлена на конечный результат – краткое и убедительное изложение мыслей, впечатлений и выводов по раскрываемой теме. И появлению привычки сравнивать информацию и делать самостоятельные выводы. И еще раз делаю акцент на сжатости выводов, в появлении умения их концентрировать и формулировать. Бальзак сказал: «Мои глаза умеют видеть былое; я воскрешаю целые страны, картины разных местностей, виды океана, прекрасные образы истории».  Какой прекрасный талант!

Из сочинений историков можно извлекать не только факты, содержание которых хорошо проверять по первоисточникам, но и логику исторического исследования, его направленность, его идейные и психологические особенности. Достаточно сравнить наиболее известные изложения русской истории (Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский), чтобы постичь неисчерпаемое разнообразие возможных способов понимания и раскрытия всякой огромной темы. Кстати, такая исследовательская задача под силу только умелому читателю – объем сочинений упомянутых авторов вовсе не риторический. Но многие тома русской истории, безусловно, пойдут на пользу всякому человеку, стремящемуся к идеалу чтения, тем более что язык наших исторических классиков ничем не беднее языка классиков литературных. Искусству повествовать и анализировать лучше всего учиться на классических образцах. Н.Ф. Кошанский писал, что «источники раскрывают ум, развивают мысли. Они кажут вам, с какой точки зрения должно смотреть на предмет или на мысль; вы взглянете, и в уме вашем побудятся новые мысли.

Современные исторические книги желательно подбирать таким образом, чтобы иметь дело с точным образным и богатым языком, с интересными проблемами и живым материалом. Лучше, если это будут разные научные или научно-популярные издания, позволяющие сравнить изложение.

Чтобы представлять исторический процесс в его целостности (что полезно не только в энциклопедическом смысле, но и для развития системного мышления), школьного и неспециализированного вузовского курса истории, как правило, недостаточно. Более того, подходящих современных учебников по всемирной истории почти нет. Целесообразно обратиться к гимназическим пособиям второй половины XIX – начала XX веков. Здесь есть чему поучиться для развития воображения, языка и способности мыслить. Но, прежде всего, стремимся к цельному, образному, хронологически точному представлению об истории человечества. Опыт самостоятельного формирования взгляда на столь масштабные предметы впоследствии поможет осваивать самые сложные и объемные проблемы риторической практики.

Непростая история и у языка, и жизнь его полна праздников и трагедий, открытий и загадок. И чем больше узнаешь, тем больше возникает вопросов…  Да, нам важно ответить, почему и как меняется язык? Является ли его динамика просто изменением или прогрессом, совершенствованием? Какие практические задачи встают из-за противоречия между непрерывным движением языка и общественным стремлением к его неизменной устойчивости?  Чтение должно развивать навык формулировать вопросы.  Античные риторы справедливо наказывали, что мысль развивается только через вопрос.

При чтении научных изданий, особенно памятников исторической, философской или юридической мысли обязательно обращаем внимание на комментарии. В тексте нельзя оставлять ни единого неясного места. Только в этом случае мы привыкнем правильно читать и деловые тексты. Так формируется дисциплина мышления и «особая культура ума»,  необходимая для активного проницательного чтения.

Предварительную обработку актуального для нас текстового материала желательно производить сразу, чтобы в любой последующий момент времени владеть темой на уровне понимания ее наиболее значимых взаимосвязей, смыслов и, конечно, противоречий и просто несоответствий. В этом случае мы ограничиваемся кратким конспектом наиболее интересных фрагментов, достаточным для того, чтобы иметь пищу для размышлений. Основательная разработка интересующей нас проблемы потребует повторного чтения, обязательного внутреннего осмысления и, конечно, пристального внимания к последовательности, к иллюстративности, к образности. На основе уже имеющихся предварительных результатов обдумывания работа такого рода проводится более эффективно. Любой текст или документ должен быть разделен на смысловые абзацы или пункты. Под смысловыми пунктами в лингвистике понимаются некие сжатые, краткие информативные точки, являющиеся обобщением комплекса слов и фраз, посредством которых осуществляется переработка информации чтецом.  Итак, мышление словесно-логическое сегодня выделяется как один из основных видов мышления, характеризующийся использованием понятий, логических конструкций, существующих на базе языка, языковых средств.  Представляется, что именно такой вид мышления необходим для судебного оратора.

Теперь о чтении художественной литературы.  Настоящая художественная литература – это искусство, и чтение искусства может и должно стать искусством. Итак, чтение художественной литературы необходимо не только для способности к творческому анализу текста, но и для развития самостоятельного мышления. Однако на первый план здесь выступает мышление образное и эмоциональное, мышление в категориях прекрасного и вечного, оценочное мышление.

Чтение художественного текста – процесс, безусловно, активный. Текст произведения, его структура намечают и указывают читателям направление для работы их собственной мысли, для возникновения чувства и впечатления.  Д.С. Лихачев писал, что «литература – это не только искусство слова, это искусство преодоления слова, приобретения словом особой «легкости» от того, в какие сочетания входят слова. Над всеми смыслами отдельных слов в тексте, над текстом витает еще некий сверхсмысл, который и превращает текст из простой знаковой системы в систему художественную. Сочетания слов, а только они рождают в тексте ассоциации, выявляют в слове необходимые оттенки смысла, создают эмоциональность текста. Подобно тому, как в танце преодолевается тяжесть человеческого тела, в живописи преодолевается однозначность цвета благодаря сочетаниям цветов, в скульптуре преодолеваются обычные словарные значения слова. Слово в сочетаниях приобретает такие оттенки, которых не найдешь в самых лучших исторических словарях русского языка».

Итак, чтение активное или творческое? Наверное, потребуется и то, и другое. Активное чтение и исследование художественных произведений наилучшим образом подходит для создания «устных» очерков, не чуждых пафоса и привнесения собственных субъективных оценок текста. Картины, рисуемые писателями и поэтами, необходимо не просто осмыслить, их необходимо прочувствовать так глубоко, как это предполагается пафосом литературного текста, здесь потребуется творческое чтение. Всякому художественному образу должен соответствовать его портрет, рисуемый читательским воображением. Любое событие важно представлять в красках, в движении, в контексте, формируемом на основе опыта уже прочитанных страниц книги. Важно добиться того, чтобы это была именно картинка, наглядно представляющая содержание любого фрагмента (последнее необходимо при чтении всякого и, прежде всего, делового текста).

Хорошая литература затем и создается, чтобы автор делился с читателем своими мыслями, богатством воображения, искусством слова, своей способностью видеть и находить важное в самых, казалось бы, обычных вещах, из которых состоит жизнь. Наша задача заключается в том, чтобы взять у автора весь его опыт и все умение видеть, которые он только способен дать. Лишь неблагодарный читатель поленится позаимствовать у хорошего писателя его знание, взять хоть малую толику его таланта и мастерства.

Теперь о творческом внимании и творческом чтении.

Законы  творческого чтения исследовались философами (ф.Ф. Асмусом), психологами (Н.А. Рубакин), историками (М.В. Нечкина) многочисленными педагогами (И.И. Тихомирнова). Общее в их понимании этого типа чтения –  это способность человека мгновенно реагировать на читаемую книгу, вырабатывать собственные мысли, четко проявлять собственные чувства и оценки, воссоздавать и трансформировать образы, оставлять в душе яркий след от прочитанного. А главное, сравнивать читаемое с собственным жизненным опытом и читательскими впечатлениями, углублять, расширять и расцвечивать взгляд на мир.

Активное чтение хорошей литературы требует элементарных способностей к литературному анализу и критике. Теперь о самом важном –  об отличиях риторической критики от литературной.

Признано, что ответ на этот вопрос впервые дал Герберт Вичелнз в 1925 г. в статье «Литературная критика ораторских речей». Под критикой мы, конечно, понимаем суждение. Предметом литературной критики является либо творчество писателя, либо художественное произведение. Объектом критики стали  произведения литературы в Древней Греции (еще до Аристотеля).  Но самым значимым произведением на эту тему явилась «Поэтика» Аристотеля. Первым литературным критиком в России был М.В. Ломоносов.  Слово «критик» ввел в употребление в русской литературе в 1739 году А.Д. Кантемир. Но самым признанным литературным критиком по праву является В.Г. Белинский. Он рассматривал критику как вид литературного творчества, как искусство суждения; кстати, о Кантемире он говорил, что «по какому-то счастливому инстинкту первый на Руси свел поэзию с жизнью». У В.Г. Белинского есть «Речь о критике», которая является одной из лучших теоретических статей на эту тему. Эта статья появилась после произнесения профессором А. Никитенко речи.  А. Никитенко анализирует критику и делит ее на личную (искреннюю и пристрастную), аналитическую и художественную. Он считает, что первая  иногда заслуживает внимания, они все «выводят из себя, опираясь на собственных воззрениях и собственном непосредственном чувстве и вкусе». Лично-пристрастную он называет «саранчою» литературной. Два других вида критики он считает истинными. В.Г. Белинский рассматривает аналитическую критику как критику, исследующую содержание, разлагает образы на их элементы. Белинский тщательно анализирует его речь, признавая «блеск изложения», он спорит с ним по многим вопросам. В этой статье он придает большое значение критике и проводит мысль о том, что то, что скажут о великом произведении, не менее важно, чем само произведение. Свою статью он начал так: «Сегодня все подлежит критике, даже сама критика». Он убеждает, что действительность в фактах, в знании, в убеждениях чувства, в заключениях ума, – во всем и везде действительность есть первое и последнее слово нашего века.  Он рассуждает: что такое само искусство нашего времени? И сам отвечает – суждение, анализ общества, следовательно, критика. Далее он определяет, что оратор рассматривает критику только в отношении к искусству и определяет ее «судом разума над творчеством». Он приходит к выводу о том, что критика – наперсница искусства, посвященная в глубочайшие тайны… Две могущественные силы – искусство и дух общественный – опираются на ее мудрость и правоту: одно вверяет ей драгоценнейшее свое достояние – славу, другой – честь и достоинство своих чувствований. Кроме этого Белинский анализирует проблему «красоты» в искусстве. Он считает, что эстетическая критика не может самостоятельно существовать без «аналитической» и художественной. Он утверждает, что каждая из них в отдельности будет критикой односторонней.

Риторическую критику интересует, прежде всего, категория достижения результата, эффективности и только потом художественной ценности.

Анализу подлежат, прежде всего, целевые установки оратора, ситуация общения, выясняется, как и насколько полно оратор распространил свой предмет, не сказал ли чего лишнего, была ли его речь целесообразной, способна ли она убедить самого читателя, могли ли быть достигнуты цели речи в той аудитории, где она прозвучала. Затем можно анализировать композицию, систему аргументации, систему топов (общих мест речи), метафорический ряд, ритмическую организацию текста, взаимоотношение категорий логоса, этоса и пафоса и т.д.

И здесь уместно вспомнить еще раз о герменевтике, которая связана не только с пониманием прочитанного, но и с его интерпретацией. Неправильно было бы под интерпретацией понимать только истолкование смыслов, но и перевод «художественного текста на понятийно-логический язык».  Но это еще и понимание индивидуального стиля автора, как не только «порождения таланта, но и продукта высочайшей общей культуры, огромного труда и мастерства».  И о литературоведении, и о его отличии от герменевтики. В результате литературоведческого анализа исследователь стремится сформулировать только художественную идею.

Категория художественной идеи – это смысловое ядро, центр произведения. Еще нам нужно уметь вчитываться в образы, понимать их многозначность и  чувствовать их недосказанность, уметь оценивать художественную ценность образа, его индивидуальность и неповторимость. Вообще литературоведение занимается разными аспектами. Прежде всего, это история литературы, огромное место занимает литературная критика, еще теория литературы и поэтика. Ближе всего для судебного оратора, конечно, литературная критика, которая развивает навык рассуждения, и вообще задачей критики является сотворчество.

К понравившимся, близким по духу и настроению книгам необходимо возвращаться, чтобы до мелочей постичь их смысл и художественную правду. Отечественная традиция литературной критики достаточно богата и представительна, чтобы дать необходимые образцы для обстоятельного разбора любого художественного произведения. В свою очередь художественная правда характерна и для всякой риторической разработки, если она касается тех предметов, которые имеют отношение к страстям, нравам и вечным ценностям. Вообще русская риторическая школа предлагает достаточно много хрестоматийного материала – речей, убедительных именно в силу своей художественной правды. Неудивительно, что очень многие из русских судебных ораторов последней трети позапрошлого века были великолепными публицистами и литературными критиками. Достаточно вспомнить А.И. Урусова, который, по замечанию С.А. Андреевского, «создал свободный литературный язык защитительной речи», А.Ф. Кони, первым широко использовавшего литературно-психологические приемы в целях обвинения, да и самого С.А. Андреевского, полагавшего, что «приемы художественной литературы должны быть полностью, смело и откровенно внесены в уголовную защиту».  Карабчевский Н.П. вообще хотел стать писателем. Его творческое наследие включает в себя стихи, художественную прозу и критику, переводы, судебные очерки и речи, публицистику, мемуары. И такой авторитет как академик Виноградов В.В. признал в нем «писателя с несомненным литературным талантом».

Впрочем, именно с той поры существуют различные мнения относительно возможности непосредственного использования литературных приемов в деловой речи. П. Сергеич, настаивавший на том, что судебный оратор должен быть бытописателем, психологом и художником,  тем не менее, полагал, что не всякому оратору и не всегда можно соединять свое красноречие с высоким литературным слогом.

Д.П. Ватман, знаменитый адвокат прошлого столетия, как вспоминает адвокат  Г. Любарская, обладал редкой культурой речи, умел четко и коротко формулировать сложные проблемы, блестяще владел законами логики и обладал редкой способностью не только заставлять себя слушать, но и убеждать, подчиняться ходу его мыслей, разделять его выводы, думать как  он. Он обладал редкой завидной библиотекой. Он с удовольствием проводил время над фолиантами дореволюционных юристов, адвокатов и ученых, читал их без купюр и использовал в своей профессиональной деятельности их интеллектуальное наследие, ставшее достоянием нации, но недоступное в то время многим.

С.Л. Арию называют Пушкиным российской литературы. А на вопрос, что нужно читать, он отвечает – хорошую литературу. А Г.М. Резник на этот же вопрос отвечает так: читать то, что тебя обогащает. Е.В. Семеняко потрясает способностью поглощать, анализировать и воспроизводить невероятные объемы прочитанного.

Альберто Мангуэля как-то спросили: «От чего больше приходит опыт –  от чтения или от общения?». Он ответил: «Благодаря книгам, ко мне приходил опыт».  Подавляющее большинство дел, о которых приходится говорить оратору, требуют, прежде всего, простоты и ясности наших мыслей и слов, без малейшего намека на какую-либо литературную искушенность. Пристрастие оратора к хорошему чтению привносит в его слова то самое «скрытое искусство», выявить и оценить которое можно только при детальном квалифицированном анализе его текстов. Умение читать литературные произведения, вкус к художественному слову помогут увлечь слушателей, удержать их внимание и, в конечном итоге, достичь желаемого результата. Художественное слово помогает оратору не опосредованно.  Умение передавать чувства, эмоции, умение иллюстрировать свою речь, умение сравнивать не возникает на пустом месте. И еще умение быть уместным в речевой ситуации, культура речевого общения – это не дар, это приобретенное, в первую очередь, от чтения.

«Из всех искусств первое место удерживает за собой поэзия», – писал Э. Кант, и с этим нельзя не согласиться. Поэзия – это не просто язык души, это то, что предшествовало риторике. А поэт – это тот, кто умеет выразить словами то, что словами не выражается. Я не помню, кому принадлежат эти слова, но лучше о поэзии сказать нельзя. Чтение поэтических произведений, особенно наизусть и при слушателях, является великолепным подспорьем в развитии ораторских навыков. М. Цветаева часто повторяла, что «чтение есть соучастие в творчестве». Ирма Кудрова о М. Цветаевой писала так, сравнивая жизненный повод и поэтический отклик на него: «В очередной раз поражаешься мощной многотональности ее эха. Какое богатства реакций! Как просторен, многокрасочен мир!».  Лидия Гинзбург утверждала, что диалектика человеческого сердца ярче всего выразилась в поэзии Анны Ахматовой.

Читая поэзию, мы постигаем не только смыслы, но и ритмы. Поэзия открывает нам эмоциональное содержание прочитанного. Так учимся чувствовать и пульс самой жизни и автора, и совершенство литературной формы, говорить страстно, ни малейшей интонацией не фальшивя. Как читать поэзию? Василий Аксенов на этот вопрос отвечал так: «Я иногда ловлю себя на том, что слушаю или читаю стихи бессмысленно, то есть не вдаваясь в их смысл, ловя лишь их тон, ритм, синкопу, подобно тому, как слушают джазовую пьесу.  Ирма Кудрова так точно пишет нам о М. Цветаевой, которая, по ее мнению, сочетала редкое богатство эмоционального мира с острейшей интенсивностью мировосприятия.  Она раскрывает нам суть самой Марины Цветаевой: «Она любила, всегда любила, а когда не любила, ощущала себя в ледяной пустыне… Она говорит не просто о любви, а о таланте любви, о ее потребности, о ненасытной жажде любви».  И как созвучны ее восприятию мысли самой М. Цветаевой, записанные в дневнике: «Любовь: зимой – от холода, летом – от жары, весной – от первых листьев, осенью – от последних, всегда – от всего».  Итак, поэзия учит вслушиваться в поэзию, размышлять, но главное – вчувствоваться. Андрей Битов о поэтах писал: «Большая слава делает имя словом, Есенин, Пастернак – как бы уже не фамилии, а слова, Слова, которых до них не было, а у нас есть.  А о стихах Б. Ахмадулиной он написал: «Они сложны, неуловимы, чуть ли не запутанны. Не понимаем – внимаем. Внимаем не именно эти стихам, не именно поэту, а чуть ли не самой поэзии, явленной в одном лице. Разглядываем и внимаем».  И заканчивает он так: «И пока есть человек, через которого так происходит слово, и пока в нас – и в каждом и во всех – не пропала способность ему внимать, жива Поэзия, жив и человек!».  А сама Б. Ахмадулина сказала, что поэт особенным образом любит жизнь и имеет для того особенные причины.  Голосом работает поэт, «с голоса», – сказал Мандельштам. Тонкость – вот основное качество стихов, – сказал Е. Рейн. А Иосиф Бродский определил поэзию как искусство границ. Он считал, что лучшее, чем обладает каждая нация, это ее язык. «Лучшее в каждом языке, конечно же, созданная на нем литература. И лучшее в любой литературе – поэзия».  Трудно с этим не согласиться и еще с его убеждением в том, что поэзия не дает скидок – либо поэзия, либо нет.

В то же время способность к поэтическому анализу непосредственно применима в искусстве речи, где приходится различать полезные и совсем неуместные ритмы, рифмы, созвучия. Бесспорно, именно поэзия развивает воображение и вкус. Поэзия – вот где сосредоточена магия слова. Она является  и отличным материалом для герменевтического анализа, предполагающего выявление не только непосредственного, но и потенциального смысла всякой последовательности слов. Смыслы, сознательно или невольно сокрытые автором поэтического текста, интересно сопоставлять с тем, что непосредственно имелось в виду, анализировать в общем контексте стихотворного произведения, делать исходной точкой для сочинения пародий и перифраз. При кажущейся умозрительности такого рода упражнения формируют ценные аналитические навыки, необходимые и для работы с жизненным текстом. Умение переформулировать слова оппонента или даже тактично (!) передразнить их, отталкиваясь не столько от буквы, сколько от смысла того, что сказано, иной раз решает исход очень серьезных дискуссий.

Во времена Античности, когда риторика была одной из основных изучаемых дисциплин, еще преподавалось стихосложение. Да, именно так определялся критерий талантливости и дальнейшего успеха.

А.Ф. Мерзляков считал язык «оболочкой мыслей», особенно он ценил дар поэта и считал, что поэзия «поучает и возбуждает чувства».

Немалая доля поэтического наследия (от лирики А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова до современной бардовской песни) несет в себе могучий риторический потенциал, который в последние годы становится предметом специального исследования.  Точно так же можно говорить о поэтике делового текста, особенно в тех случаях, когда правда жизни определяет художественную правду оратора, а та, в свою очередь, воздействует на слушателя или читателя со всей мощью подлинного искусства.

Помимо близкого знакомства с образцами высокой словесности всякому оратору необходимо блестящее знание устной речевой культуры своего общества и особенно смеховой культуры анекдотов, прибауток и шутейных стихов. Ведь невольный и неуместный намек на какой-нибудь из образцов народного юмора способен начисто погубить пафос и само настроение речи. Не будет и этоса. «Слишком далеки они от народа», – подумает слушатель, обнаружив в страстной и драматичной по своему накалу «филиппике» иного политика упоминание реальности, знакомой ему по частушкам и анекдотам. Иной раз такие невольные намеки и простодушные цитирования соответствующих (и не всегда остроумных) фрагментов народного творчества отбрасывают речь к табуированной в нашей культуре символике телесного низа; образ оратора немедленно перевоплощается в образ низкопробного эстрадного юмориста.

С другой стороны, уместное тонкое и очень умеренное использование материала смеховой культуры поможет в необходимых случаях привлечь внимание, завоевать доверие публики, рельефно выявить важную мысль, вовремя разрядить обстановку.

В целом, чем глубже и разнообразнее наше чтение, тем более разнообразно и богато мы узнаем родной язык, тем свободнее и гибче сможем его использовать. Не следует пренебрегать ознакомлением и с «метаязыками» устойчивых социальных и профессиональных групп. Знание жаргонизмов и специальных терминов не только требуется при общении в соответствующих ситуациях, но нередко помогает диагностировать чужую речь, составить отчетливое представление об ее авторе. Практика изучения, например, молодежного сленга или профессионального языка программистов впоследствии поможет легче осваивать прочие разновидности «метаязыков», включая сложные «языки» отдельных научных дисциплин.

«Метаязыками» гуманитарного знания надо владеть именно для того, чтобы иметь возможность практического использования достижений любой из наук о человеке и человеческом обществе. Ведь подавляющее большинство людей, для которых приходится говорить, даже и не подозревают о существовании книг К.Г. Юнга, У. Эко, Э. Фромма, В.И. Вернадского, М.М. Бахтина, Ф. Хайека, И. Хейзинги, Т. ван Дейка и многих других исследователей, заметно обновивших научное (а, значит, самое точное) знание о человечестве. А ведь великие и прекрасные идеи мыслителей XIX–XX веков, заново осознавших смысл и назначение человеческой жизни, крайне редко становятся солью убеждающей речи. Даже научный язык не имеет практического значения до тех пор, пока его смыслы не станут предметом риторической разработки. Только в этом случае общие места философии, психологии, интеллектуальной прозы и многих других специфических форм познания становятся общими местами обыденного и профессионального мышления, овладевают разумом, являются основой для решения экономических, юридических, политических и многих других проблем человеческой жизни. И закончить этот раздел я хочу советом М.В. Ломоносова: «Изучению правил следует подражание авторов, в красноречии славных, которые учащимся едва ли не более нужны, нежели самые лучшие правила».

Значит, нам важны приемы изучающего чтения. И к ним, в первую очередь, относится умение выделять. Некоторые ученые такой вид чтения называют поисковым.  Выделять, прежде всего, главное, затем спорное и, наконец, неизвестное.  Мне кажется, это важнейшая основа профессионального чтения. Какой же этап предшествует изучающему чтению? Бесспорно, что с постановки цели чтения и формулирования вопросов, на которые в материале должны будут найдены ответы. Итак, какие еще задачи мы ставим? Конечно, понять. Это самое главное, ну и вторая по степени важности задача – информацию использовать. А для этого ее нужно запомнить. И эта часть требует отдельного и особого исследования.  Но работа над текстом продолжается и после его чтения. И главной оценкой, как мы его читали, будет проверка на правильность выделения основной или основных мыслей (или тезисов). Какую цель ставит перед собой судебный оратор при изучающем чтении? Первая – разделить имеющееся на подтверждающее позицию, на опровергающее и обоюдоострое. Значит, первая проверка на правильность систематизации. Вторая – дать оценку прочитанному. И здесь нужна аналогия с законодательством и правоприменением. Третья – выделить тезисы, обосновывающие позицию либо опровергающие позицию противника. Четвертая – выявить то, что не достает в информации, и пути ее получения. И, наконец, пятая – сформулировать  аргументы, обосновывающие выбранную позицию. И, конечно, на этих этапах на первый план выходит обработка полученной информации. И последовательность в обработке будет следующая –   систематизация, обобщение, анализ и завершение – это самостоятельный вывод. Как информацию продуктивно использовать и хранить? Это зависит от задач, но использование хронологического метода очень продуктивно. Есть концентрический метод запоминания. Но для того, чтобы информация была сохранена полностью, нужно уметь информацию переводить в схемы и таблицы.

Учиться хорошей спокойной интеллигентной речи надо долго и внимательно – прислушиваясь, запоминая, замечая, читая и изучая. Но хоть и трудно, это надо, надо! Наша речь – важнейшая часть не только нашего поведения (как уже было сказано), но и нашей личности, наших души, ума, способности не поддаваться влияниям среды, если она «затягивает».  Как это актуально для тех, кто выбрал профессию судебного оратора.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 9 (52) 2012



   

Временная регистрация на территории Москвы необходима иностранцам и гражданам Российской Федерации, которые прибыли в столицу из других регионов РФ. В соответствии с действующим законодательством (а именно — статьей 5 закона N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ"), временная или постоянная регистрация граждан России проводится в срок до 90 дней с момента прибытия. Для граждан других стран максимальный срок проживания без предварительной регистрации составляет 7 дней с момента прибытия.

Для чего нужна временная регистрация?

Поиск работы и трудоустройство

Получение медицинского обслуживания

Зачисление в детский сад, школу, вуз

Постановка на учет в военкомате

Оформление визы

Получение банковских услуг, кредитов

Отсутствие временной регистрации в Москве, в случае нарушения сроков пребывания облагается штрафом в размере от 3 до 5 тысяч рублей для граждан РФ, и от 5 до 7 тысяч рублей для иностранцев. Кроме того, при выявлении правонарушения органами правопорядка, для иностранцев будет инициирована процедура административного выдворения за пределы Российской Федерации.

Таким образом, услуга оформления временной регистрации в Москве защитит вас от проблем с законом, а также позволит уверенно чувствовать себя в любой ситуации!

Как мы можем помочь?

Компания Eurasialegal предоставляет юридическую помощь в получении временной регистрации на территории Москвы. Мы ведем активное сотрудничество с собственниками жилья, что позволяет зарегистрировать наших клиентов в любом районе столицы на срок от нескольких месяцев до 5 лет.

  • Официальная организация работы с клиентом

  • Минимальные сроки оформления документов

  • Доступная стоимость всего комплекса услуг

Воспользуйтесь услугами юристов Eurasialegal!

Наши юристы предоставляют услуги консультационного сопровождения как гражданам субъектов Российской Федерации, так и жителям СНГ и сопредельных стран. Располагая многолетним опытом работы в данной отрасли, мы гарантируем, что процесс получения временной регистрации пройдет в кратчайшие сроки, а результат будет полностью соответствовать вашим ожиданиям.



О портале:

Компания предоставляет помощь в подборе и прохождении наиболее выгодной программы иммиграции для получения образования, ведения бизнеса, трудоустройства за рубежом.

Телефоны:

Адрес:

Москва, ул. Косыгина, 40

office@eurasialegal.info