При том что Концепция ясно разделила религии на тра­диционные и нетрадиционные, о чем не раз упоминается в документе, она по-прежнему декларировала равенство прав религиозных организаций, в первую очередь, в отношениях с государством. Таким образом, Концепция классифициро­вала конфессии, представленные в республике, но запретила использовать эту классификацию в реализации религиозной политики. Она обозначила правовое равенство религиозных организаций, а также запретила избирательное предоставле­ние льгот и преимуществ. Однако формальное закрепление ра­венства религиозных организаций не помешало дальнейшему развитию системы разделения религиозного поля Бурятии, и, что важнее, дифференциации религиозной политики в зави­симости от критерия традиционности конфессии.

Причина дальнейшего развития этой системы кроется в том, что органы государственной власти возлагали на религи­озные организации определенную миссию. В Концепции госу­дарственно-церковных отношений в Республике Бурятия роль религиозных организаций ограничивается «формированием национального самосознания в сторону его гуманизации». Согласно Концепции это должно способствовать укрепле­нию межнационального согласия и воспитанию толерантно­сти в межнациональных отношениях. В дальнейшем задачи религиозных организаций будут расширяться, что потребует оказания поддержки религиозным организациям со стороны государства. Здесь на первый план и выйдет классификация конфессий, впервые введенная в Концепции государственно­церковных отношений в Республике Бурятия.

Несмотря на появившийся закон, Концепция государствен­но-церковных отношений в Республике Бурятия формально была в силе до 2003 г. Параллельно развивалось и федераль­ное законодательство. В 1997 г. был принят Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», в котором были выделены некоторые религии: христианство, ислам, буд­дизм, иудаизм и любая другая религия, «составляющая неотъ­емлемую часть исторического наследия народов России», т.е. являющаяся традиционной для них. Особая роль для России, ее истории, культуры, духовности, была отведена православию. Принятие федерального закона, регулирующего религиоз­ную сферу вообще и отношения государства и религиозных объединений в частности, имело определяющее значение для складывающейся в Бурятии системы формальных норм госу­дарственного регулирования религии.

В Бурятии вскоре был принят Закон «О религиозной де­ятельности на территории Республики Бурятия». В основ­ном республиканский закон дублировал федеральный, что характерно для того периода законотворческой деятельности. Таким образом, институты, официально закрепленные на ре­гиональном уровне, повторяли общероссийскую нормативную систему.

Сам закон выдержал в общей сложности 8 редакций. В первоначальном виде он просуществовал практически три года: с 1997 по 2000 гг. Его формулировки отражали жесткую позицию государства, заключающуюся в разделении религи­озных организаций по степени традиционности конфессий, представляемых ими. В первой же статье «Основные понятия» были зафиксированы наименования конфессий, которые могут считаться традиционными: «В Республике Бурятия истори­чески сложившимися конфессиями и верованиями являются Буддийская традиционная сангха России, древлеправославие, православие и шаманизм». Появление наименования рели­гиозной организации (Буддийской традиционной сангхи Рос­сии) в данном списке наряду с наименованиями собственно конфессий обусловлено необходимостью закрепления тради­ционного буддизма за конкретной организацией. Итак, Буд­дийская традиционная сангха стала официальным предста­вителем традиционного буддизма. Православие представляла Русская православная церковь, старообрядчество — Русская древлеправославная церковь, шаманизм — единственная суще­ствовавшая на то время шаманская религиозная организация «Боо-мургэл». Нормы, прописанные в законе, официально закрепили за этими религиозными организациями статус тра­диционных.

Кроме определения понятия исконности (т.е. традицион­ности), Закон «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия» также ввел понятие «конфессиональ­ные новообразования». Эта дефиниция позволила выделить все нетрадиционные религиозные организации и конфессии, которые они представляют, в отдельный класс. Согласно за­кону: «Конфессиональные новообразования — это религи­озные течения, объединения, возникающие в определенной этнокультурной или социальной среде, имеющие отличия от традиционных конфессий в содержании и формах рели­гиозной теории и практики». Как видно, главным критерием выделения конфессиональных образований в самостоятельную группу стали не самостоятельные характеристики, а их от­личие от «исторически сложившихся в Республике Бурятия конфессий и верований».

В изначальной версии Закона «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия» не просто была закре­плена классификация религиозных организаций по степени традиционности. В нем также были прописаны конкретные различия в отношениях государства с религиозными объедине­ниями, вытекающие из их принадлежности к одной из групп. Одно из этих различий выражалось в различной процедуре государственной регистрации для традиционных и нетради­ционных религиозных организаций. Согласно закону рели­гиозные организации, определяемые как конфессиональные новообразования, должны были предоставить в пакете доку­ментов положительное заключение Экспертно-консультатив­ного совета по делам религий при Правительстве Республики Бурятия. Такие же требования предъявлялись религиозным организациям, находящимся в каноническом подчинении иностранных религиозных организаций, несмотря на то, что организации такого типа и так попадали под определение «но­вообразования». При этом в состав Совета входили и предста­вители религиозных организаций. Изначально в него входили настоятель Свято-Вознесенского Храма (представитель Русской православной церкви), настоятель Иволгинского дацана (пред­ставитель Буддийской традиционной сангхи России), член Верхнеудинской старообрядческой общины (представитель Русской православной старообрядческой церкви). Таким об­разом, согласно введенным в 1997 г. нормам, нетрадиционные религиозные организации должны были получать экспертное заключение Экспертно-консультативного совета, на которое могли повлиять традиционные религиозные организации, т.к. их представители являлись членами Совета.

Анализируя два официальных документа — Закон Респу­блики Бурятия «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия» и Указ Президента Республики Бурятия «Об экспертно-консультативном Совете по вопросам религи­озной деятельности при Президенте Республики Бурятия», мы видим столкновение закрепленных в них норм. Если в указе прописано, что Совет не обладает контрольными или рас­порядительными функциями по отношению к религиозным организациям, а экспертные заключения носят рекомендатель­ный характер, то закон обязал «конфессиональные новообра­зования» получать положительную рекомендацию от Совета, а значит, он являлся обязательной инстанцией на пути к полу­чению религиозной организацией регистрации.

Закон «О религиозной деятельности на территории Ре­спублики Бурятия» также устанавливал различия между тра­диционными и нетрадиционными религиозными организа­циями в санкционировании государством их миссионерской деятельности. Миссионерская деятельность на территории Республики Бурятия религиозных организаций, находящихся в каноническом подчинении иностранных религиозных орга­низаций, религиозных организаций, отнесенных к конфессио­нальным новообразованиям, была разрешена, во-первых, после государственной регистрации этих религиозных организаций, во-вторых, после выдачи специального разрешения.

Разрешение выдавалось Министерством юстиции. При этом для его выдачи также требовалось положительное заклю­чение Экспертно-консультативного совета по делам религий при Правительстве Республики Бурятия. Само разрешение действовало всего год, а после религиозная организация долж­на была снова проходить эту процедуру. Получение разре­шения было осложнено некоторыми моментами. Во-первых, религиозная организация должна была согласовать программу миссионерской деятельности. Во-вторых, рассмотрение полно­го пакета документов происходило в течение месяца, по усмо­трению органов власти срок мог быть продлен до трех месяцев (это объяснялось необходимостью дополнительной проверки предоставленных сведений и документов). В-третьих, за по­дачу заявки и получение разрешения были установлены не­сколько видов сборов. В Законе «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия» в п. 8 ст. 4 было сказано, что в муниципальных школах и дошкольных заведениях раз­решена миссионерская деятельность (в определение которой входит религиозное воспитание и обучение) с согласия детей, родителей и при наличии договора религиозной организации и администрации указанных учреждений и заведений по со­гласованию с органами местного самоуправления.

В 2000 г. нормы, закрепленные в Законе «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия», были оспорены Прокуратурой в Конституционном суде Республи­ки Бурятия. Прокурор заявил, что законодательное установ­ление различий в государственной регистрации религиозных организаций и в осуществлении миссионерской деятельно­сти на территории Республики Бурятия между исторически сложившимися конфессиями и конфессиональными ново­образованиями нарушает положения Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», а также Конституций Российской Федерации и Республики Бурятия. Было указано на то, что согласно ч. 2 ст. 14 Конституции Рос­сийской Федерации религиозные объединения равны перед за­коном, в федеральном законе отсутствует определение понятий «исторически сложившиеся конфессии» и «конфессиональные новообразования», а также различия между ними. Также было указано на превалирование норм, прописанных в федеральном законодательстве и конституциях, над нормами, прописан­ными в законе Республики Бурятия. В итоге суд постановил, что все спорные части закона не соответствуют Конституции Республики Бурятия и утрачивают свою силу.

С постановлением Конституционного суда Республики Бурятия связана первая редакция Закона Республики Буря­тия «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия». В декабре 2000 г. Народным Хуралом Республики Бурятия был принят Закон «О внесении изменений в Закон Республики Бурятия «О религиозной деятельности на терри­тории Республики Бурятия"», который закрепил изменения, санкционированные Конституционным судом Республики Бу­рятия.

1990-е гг. — это время формирования нормативно-право­вой базы религиозной политики в республике Бурятия. Этот процесс в первую очередь был обусловлен тем, что с распадом Советского Союза появилась необходимость в создании новых законов, регулирующих основные сферы жизни общества. Од­нако этот фактор не был единственным. Важную роль играло и то, что в изучаемый нами период общество подверглось ко­ренным переменам. Начали формироваться новые нормы от­ношения к религии, которые постепенно закрепляются на фор­мальном уровне. Высокий уровень полномочий на местном уровне власти, активное протекание процесса «религиозного возрождения» привели к тому, что на официальном уровне начинают закрепляться нормы разделения религиозных ор­ганизаций по степени традиционности, устанавливаются кон­кретные различия между религиозными организациями в про­цессе их взаимодействия с органами государственной власти.

При этом формальные нормы, прописанные в различных нормативно-правовых актах того периода, противоречат друг другу. Однако к концу изучаемого периода ситуация начинает меняться. Для начала 2000-х гг. в России характерно упорядочи­вание законов, различных нормативно-правовых актов, систе­мы органов государственного и муниципального управления. Это коснулось и религиозной сферы, и сферы взаимоотноше­ния государства и церкви. Противоречивые формулировки, закрепляющие привилегированное положение традиционных конфессий и представляющих их религиозных организаций, удаляются из официальных документов. Этот процесс в 2000-е гг. будет продолжаться.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 8 (75) 2014