27 октября 1960 г. Верховный Совет РСФСР принял третий, последний в истории Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, Уголовный кодекс, который вступил в силу с 1 января 1961 года.
УК РСФСР 1960 г. в первоначальной редакции обозначал преступление как «общественно опасное деяние, посягающее на советский общественный или государственный строй, социалистическую систему хозяйства, социалистическую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права граждан, а равно иное, посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние...» (ст. 7). В последней редакции, спустя 36 лет, УК РСФСР 1960 г. признавал объектами преступления общественный строй СССР, его политическую и экономическую системы, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, все формы собственности, социалистический правопорядок (ст. 7).
Ответственность за преступления против собственности была предусмотрена сразу в двух главах Особенной части - в главе второй («Преступления против социалистической собственности», ст. 89-101) и главе пятой («Преступления против личной собственности», ст. 144-151).1 Примечательно, что преступления против собственности других социалистических государств (ст. 101) наказывались по статьям главы второй Особенной части УК, а преступления против собственности «объединений, не являющихся социалистическими» (ст. 151), даже если они были российскими, по статьям главы пятой Особенной части УК РСФСР.
В новом УК была продолжена линия на приоритетную охрану, прежде всего, социалистической собственности (государственной и общественной), что, впрочем, вполне соответствовало идеологическим установкам КПСС о решающем значении именно этой формы собственности в построении в СССР бесклассового коммунистического общества. Действовавшая тогда Конституция СССР 1936 года (ст. 4) экономической основой советского общества признавала «социалистическую систему хозяйства и социалистическую собственность на орудия и средства производства» (позднее то же самое было провозглашено в ст. 10 Конституции СССР 1977 года).
Вследствие изложенного в УК РСФСР социалистическая собственность как объект уголовно-правовой охраны по своей важности уступала лишь «советскому общественному и государственному строю». В Особенной части УК посягательства на социалистическую собственность по степени опасности стояли выше, чем даже преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности (глава третья).
Естественно, в УК преступления против социалистической собственности наказывались строже таких же преступлений, но направленных против личной собственности. Так, кража государственного или общественного имущества при особо отягчающих обстоятельствах наказывалась лишением свободы на срок от 5 до 15 лет, с конфискацией имущества или без нее (ч. 3 ст. 89), тогда как подобная кража личного имущества могла повлечь лишение свободы на срок от 4 до 10 лет (ч. 3 ст. 144).
В Основы уголовного законодательства 1958 г. и УК 1960 г. на всем протяжении их действия вносились различные изменения. Процесс реформирования активизировался в связи с обсуждением и принятием новой Конституции СССР 1977 г., тем не менее, прогрессивные изменения практически не коснулись вопросов собственности. Статьей 10 Конституции СССР 1977 г. устанавливалось, что «основу экономической системы СССР составляет социалистическая собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхознокооперативной собственности». Соответственно в ст. 11, 12 и 13 Конституции СССР содержались определения государственной собственности, собственности колхозов и других кооперативных организаций, их объединений и личной собственности граждан. Те же нормы и в той же последовательности были включены в действовавшую в то время Конституцию РСФСР.
Если сравнивать содержание ст. 10 и последовательность изложения определений разных форм собственности в ст. 11, 12 и 13 Конституции СССР, то очевиден вывод, что до принятия Закона СССР от 14 марта 1990 г. приоритетное значение придавалось социалистической собственности.
Как пишут Л.Д.Гаухман и С.В.Максимов, «приоритет социалистической собственности по сравнению с личной собственностью граждан, закрепленный на конституционном уровне, находил воплощение в охране этих форм собственности уголовным правом, что проявлялось в трех моментах».
- Две разные главы содержались в Особенной части УК РСФСР 1960 г., - «Преступления против социалистической собственности» (вторая), и «Преступления против личной собственности граждан» (пятая). В них были объединены соответственно нормы о преступлениях против социалистической (государственной и общественной) собственности и против личной собственности граждан. Традиционно в Особенной части УК главы располагаются в последовательности, соответствующей значимости, с точки зрения законодателя, охраняемых общественных отношений, являющихся социальными ценностями. Поскольку глава вторая располагалась после главы первой «Государственные преступления» и перед главой третьей «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности», это следует признать доказательством того, что социалистическая собственность признавалась социальной ценностью вслед за общественными отношениями, обеспечивающими устои и основополагающие интересы государства. Притом общественные отношения, обеспечивающие важнейшие блага личности, включая жизнь, считались, таким образом, менее значимыми. А поскольку нормы о посягательствах на личную собственность были расположены после упомянутой главы третьей, а также главы четвертой «Преступления против политических, трудовых, иных прав и свобод граждан», личная собственность граждан оценивалась как меньшая социальная ценность, чем социалистическая собственность и чем отношения, обеспечивающие блага личности, политические, трудовые, иные права и свободы граждан.
- В отличие от главы пятой в главе второй Особенной части УК РСФСР 1960 г. предусматривалась ответственность за более широкий круг преступлений. В частности, была установлена уголовная ответственность за такие виды преступлений, как хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением; хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах; причинение имущественного ущерба государству или общественной организации путем обмана или злоупотребления доверием и некоторые другие. В главе пятой соответствующие нормы отсутствовали, что позволяет предположить: аналогичные виды деяний, направленных против личной собственности граждан, не были криминализированы.
- Пенализация преступлений против социалистической собственности и личной собственности граждан была различной. Например, хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем грабежа особо опасным рецидивистом, наказывалось лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с конфискацией имущества, а грабеж в отношении личной собственности, совершенный особо опасным рецидивистом, - лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества, т. е. преступления против социалистической собственности карались намного строже.
К этим трем пунктам можно добавить еще одно замечание. По тем же критериям рассматривались и преступления против находящегося на территории РСФСР имущества других социалистических государств (ст. 101) и объединений, не являющихся социалистическими организациями (ст. 151). Единственными такого рода объединениями к тому времени оставались, пожалуй, различные религиозные конфессии, имущественная база которых была сведена к минимуму, поскольку в соответствии с Декретом СНК РСФСР от 29 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и постановлением ВЦИК и СНК ОФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» государственным имуществом признавались молитвенное здание и культовое имущество (в том числе и полученное в качестве пожертвования от прихожан или приобретенное на пожертвованные ими средства, при том, что завещания в пользу церкви признавались судебной практикой недействительными): все предметы из драгоценных металлов и камней; предметы, имеющие историческое, художественное и музейное значение; иконы; облачения; хоругви и т. п. Скажем, кража из церкви икон на сумму 22120 руб., совершенная в 1985 г., была квалифицирована по ст. 931 УК РСФСР. Не признавались же государственным имуществом лишь ладан, свечи, лампадное масло, вино для причастия и другие предметы, приобретенные церковью для выполнения религиозных обрядов, а также денежные средства, складывающиеся из пожертвований верующих и предназначенные для оплаты священнослужителям и поддержания в надлежащем виде церкви. Хищение таких предметов квалифицировалось по статьям о преступлениях против личной собственности граждан со ссылкой на ст. 151 УК РСФСР. С возрождением в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века религиозных организаций и с изменением законодательства в направлении признания их юридической личности стала меняться и квалификация. Так, Заокским районным судом Тульской области Анфилов был осужден за хищение государственного имущества путем мошенничества, совершенного при следующих обстоятельствах. Представившись председателю церкви адвентистов седьмого дня и ректору семинарии АСД заместителем заведующего административным отделом ЦК КПСС, он пояснил им, что для ЦК КПСС, исправительно-трудовых колоний и школ необходимы 100 полных и 100 детских Библий, чем ввел указанных лиц в заблуждение и получил от них 14 полных и 14 детских Библий. Указав на неверное определение объекта преступления и переквалифицируя содеянное на мошенничество личного имущества граждан, Судебная коллегия Верховного Суда сослалась, во-первых, на то, что в соответствии с Законом РСФСР от 25 октября 1990 г. «О свободе вероисповеданий» религиозные объединения имеют право собственности на имущество, приобретенное ими за счет собственных средств, пожертвований, завещанное гражданами и т. д. (ст. 26), во-вторых, на факт передачи указанных библий в дар церкви АСД верующими других стран и факт непринятия их на учет в райисполкоме и, в-третьих, на ст. 151 УК РСФСР, согласно которой преступления против собственности объединений, не являющихся социалистическими, должны квалифицироваться как совершенные против личной собственности граждан.
В УК РСФСР 1960 г. мошенническое завладение государственным или общественным имуществом окончательно обретает статус хищения, а происходит это благодаря не только тому, что на это недвусмысленно указывало название ст. 93 (хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем мошенничества), но и благодаря появлению ст. 94 (причинение имущественного ущерба государству или общественной организации путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения). Возможность же завладения путем обмана или злоупотребления доверием не только имуществом, но и правом на имущество была оставлена за мошенническими посягательствами на личную собственность (ст. 147), поскольку глава о преступлениях против личной собственности граждан не содержала нормы, аналогичной ст. 94. И это логично, поскольку в условиях обобществленной собственности обманы в обязательственных отношениях между юридическими лицами (государственными и общественными организациями, учреждениями и предприятиями) ничего не меняли в существе отношений собственности, фиксируя лишь неправомерное перемещение имущества из одного государственного «кармана» в другой. Возможность же возникновения таких обязательственных отношений с участием юридических и физических лиц, которые могли бы служить предпосылкой для обманного перемещения государственного или общественного имущества в «личный карман», была, видимо, достаточно небольшой.
Что касается хищения путем злоупотребления служебным положением, присвоения и растраты (ст. 92), то понятия эти в законе не раскрывались, указывались лишь особенности субъектов таких преступлений: при присвоении и растрате ими могли быть лица, которым государственное или общественное имущество вверено, а субъектом хищения путем злоупотребления служебным положением могло быть только должностное лицо (в ведении которого находилось имущество социалистической организации).
В связи с тем, что в УК РСФСР понятие хищения не раскрывалось, в литературе велась оживленная дискуссия о нем. Наиболее серьезными были споры об объективной стороне хищения. Например, по Г.А.Кригеру, при совершении хищения имеет место преступное «завладение» социалистическим имуществом или «передача» его третьим лицам, по А.А.Пинаеву - «изъятие» и «обращение» имущества в пользу отдельных лиц, по П.С.Матышевско- му - «обращение» имущества в свою пользу или пользу другого, по Э.С.Тенчову - тоже «обращение», но в собственность виновного, по В.С.Устинову - «изъятие» в собственность виновного или других лиц, по М.А.Ефимо- ву - «изъятие», «издержание», «передача» социалистического имущества либо «завладение» им и т. д.
Что касается остальных признаков хищения, то большинство специалистов к ним относило безвозмездность и противоправность содеянного виновным, а также последствие хищения - причинение имущественного ущерба собственнику имущества. В целом не вызывало сомнения отнесение к обязательным признакам хищения также корыстной цели, но корыстный мотив таковым признавался не всеми авторами.
В юридической литературе можно было встретить различные точки зрения по количеству форм хищения, предусмотренных в ст. 92 (ст. 1471) УК РсФсР 1960 г. Так, Г.А.Матусовский считал, что в ст. 92 (ст. 1471) УК РСФСР говорилось лишь об одной форме хищения, а понятия «присвоение», «растрата» и «хищение путем злоупотребления служебным положением» следует, по его мнению, рассматривать в качестве элементов внутри этой формы.
Некоторые авторы предлагали выделять в рассматриваемой статье две самостоятельные формы хищения. Но и здесь не было единства мнений в том, какие две формы следует считать самостоятельными. Например, В.Фельдблюм придерживался позиции, что ст. 92 (1471) объединяет такие две формы хищения, как присвоение и растрата, а понятие «злоупотребление служебным положением» является лишь характеристикой субъекта названного преступления.
В.В.Устименко же считал, что «диспозиция ст. 84 УК УССР (ст. 1471 УК РСФСР) по существу объединяет два самостоятельных преступления. Это хищение... путем присвоения или растраты... и хищение... путем злоупотребления служебным положением».
«Субъектом присвоения и растраты, - считает П.С.Матышевский, - может быть лицо, наделенное определенными правомочиями (управления, пользования, распоряжения, владения) в отношении похищаемого им имущества».
Несколько уже определяет это понятие Ш.И.Чинхоев. По его мнению, «при присвоении и растрате виновное лицо непосредственно само владеет вверенным имуществом, и его правомочия в отношении вверенного имущества ограничиваются лишь правом владения, но не распоряжения».
По мнению некоторых авторов, такое ограничительное толкование данного понятия необоснованно. Субъектом присвоения и растраты является лицо, у которого имущество находится в правомерном владении..., и он (виновный) был наделен в отношении него правомочиями по распоряжению, управлению, доставке, хранению.
Уголовный кодекс 1960 г. совершенно определенно исходил из существования общего понятия «хищение», охватывающего ряд сходных по объективным и субъективным признакам посягательств на социалистическую собственность. Однако само это понятие в законе не раскрывалось. Важнейшие общие признаки хищения были даны в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества». Но по-прежнему играла большую роль доктринальная разработка общего понятия хищения. Значение этого понятия не упало из-за того, что в Уголовном кодексе 1960 г. ответственность дифференцировалась по конкретным формам хищения. Признано, что общее понятие «хищение» помогает раскрыть характерные признаки, присущие всем его формам и видам, облегчает анализ конкретных форм хищения, способствует их отграничению от других преступлений против собственности, от посягательств, направленных на иные общественные отношения, и от действий, не наказуемых в уголовном порядке.
Рассматривая вопросы применения судами законодательства об ответственности за хищения государственного или общественного имущества в сфере сельскохозяйственного производства, Пленум Верховного Суда СССР в п. 4 своего Постановления от 19 июня 1979 г. № 2 отнес к субъектам присвоения и растраты наряду с должностными лицами сельскохозяйственных организаций, предприятий и учреждений экспедиторов, шоферов-экспедиторов, заведующих токами, складами и других работников, совершивших хищение вверенного им имущества, в отношении которого они осуществляли правомочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению.
В УК РСФСР 1960 г. предусматривалась ответственность за самостоятельную форму хищения (наряду с присвоением и растратой) путем злоупотребления служебным положением (ст. 92, ч. 2 ст. 1471 УК РСФСР). Правда, единства взглядов на сущность этого преступления не было. Одни ученые считали указанное преступление способом присвоения и растраты, сторонники другого подхода (их было большинство) полагали, что хищение путем злоупотребления служебным положением - самостоятельная (третья) форма хищения, предусмотренная в ст. 92 (ч. 2 ст. 1471 УК РСФСР)
На протяжении более чем тридцати лет (до 1991 года) судебно-следственной практикой хищение признавалось мелким, если оно совершалось на сумму, не превышающую 50 рублей, и крупным - на сумму от 2,5 до 10 тыс. рублей. Интересен тот факт, что форма хищения (в зависимости от суммы) законодательного значения не имела.
В первоначальной редакции ст. 96 УК 1960 г. предусматривала ответственность за мелкое хищение государственного или общественного имущества путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением, совершенное лицом, которое уже подвергалось мерам общественного воздействия за мелкое хищение или, хотя не подвергалось таким мерам, но совершало мелкое хищение не менее двух раз, а равно совершенное лицом, к которому по обстоятельствам дела меры общественного воздействия не могут быть применены.
Таким образом, можно обозначить следующее:
1) понятие мелкого хищения законодательно относится только к таким видам собственности, как государственное или общественное имущество;
2) мелкое хищение не влекло уголовной ответственности, кроме таких видов, как грабеж и разбой;
3) квалифицированные виды хищений относительно мелкого хищения (группа лиц по предварительному сговору и др.) значения для квалификации не имеют.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 1 (20) 2010