Юридическая консультация по вопросам миграции

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта
Юридические статьи Уголовное право и криминология Историко-правовой аспект ответственности за преступления против собственности в уголовном законодательстве 1960 г.

Историко-правовой аспект ответственности за преступления против собственности в уголовном законодательстве 1960 г.

27 октября 1960 г. Верховный Совет РСФСР принял третий, последний в истории Российской Советской Феде­ративной Социалистической Республики, Уголовный ко­декс, который вступил в силу с 1 января 1961 года.

УК РСФСР 1960 г. в первоначальной редакции обозна­чал преступление как «общественно опасное деяние, пося­гающее на советский общественный или государственный строй, социалистическую систему хозяйства, социалисти­ческую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права граждан, а равно иное, по­сягающее на социалистический правопорядок обществен­но опасное деяние...» (ст. 7). В последней редакции, спустя 36 лет, УК РСФСР 1960 г. признавал объектами преступле­ния общественный строй СССР, его политическую и эко­номическую системы, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, все фор­мы собственности, социалистический правопорядок (ст. 7).

Ответственность за преступления против собствен­ности была предусмотрена сразу в двух главах Особенной части - в главе второй («Преступления против социали­стической собственности», ст. 89-101) и главе пятой («Пре­ступления против личной собственности», ст. 144-151).1 Примечательно, что преступления против собственности других социалистических государств (ст. 101) наказывались по статьям главы второй Особенной части УК, а преступле­ния против собственности «объединений, не являющихся социалистическими» (ст. 151), даже если они были рос­сийскими, по статьям главы пятой Особенной части УК РСФСР.

В новом УК была продолжена линия на приоритетную охрану, прежде всего, социалистической собственности (государственной и общественной), что, впрочем, впол­не соответствовало идеологическим установкам КПСС о решающем значении именно этой формы собственности в построении в СССР бесклассового коммунистическо­го общества. Действовавшая тогда Конституция СССР 1936 года (ст. 4) экономической основой советского обще­ства признавала «социалистическую систему хозяйства и социалистическую собственность на орудия и средства производства» (позднее то же самое было провозглашено в ст. 10 Конституции СССР 1977 года).

Вследствие изложенного в УК РСФСР социалистиче­ская собственность как объект уголовно-правовой охраны по своей важности уступала лишь «советскому обществен­ному и государственному строю». В Особенной части УК посягательства на социалистическую собственность по степени опасности стояли выше, чем даже преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности (глава третья).

Естественно, в УК преступления против социалистиче­ской собственности наказывались строже таких же престу­плений, но направленных против личной собственности. Так, кража государственного или общественного имуще­ства при особо отягчающих обстоятельствах наказывалась лишением свободы на срок от 5 до 15 лет, с конфискацией имущества или без нее (ч. 3 ст. 89), тогда как подобная кра­жа личного имущества могла повлечь лишение свободы на срок от 4 до 10 лет (ч. 3 ст. 144).

 

В Основы уголовного законодательства 1958 г. и УК 1960 г. на всем протяжении их действия вносились различные изменения. Процесс реформирования акти­визировался в связи с обсуждением и принятием новой Конституции СССР 1977 г., тем не менее, прогрессивные изменения практически не коснулись вопросов собствен­ности. Статьей 10 Конституции СССР 1977 г. устанавлива­лось, что «основу экономической системы СССР составляет социалистическая собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно­кооперативной собственности». Соответственно в ст. 11, 12 и 13 Конституции СССР содержались определения го­сударственной собственности, собственности колхозов и других кооперативных организаций, их объединений и личной собственности граждан. Те же нормы и в той же последовательности были включены в действовавшую в то время Конституцию РСФСР.

Если сравнивать содержание ст. 10 и последователь­ность изложения определений разных форм собственности в ст. 11, 12 и 13 Конституции СССР, то очевиден вывод, что до принятия Закона СССР от 14 марта 1990 г. приоритетное значение придавалось социалистической собственности.

Как пишут Л.Д.Гаухман и С.В.Максимов, «приоритет социалистической собственности по сравнению с личной собственностью граждан, закрепленный на конституци­онном уровне, находил воплощение в охране этих форм собственности уголовным правом, что проявлялось в трех моментах».

  1. Две разные главы содержались в Особенной части УК РСФСР 1960 г., - «Преступления против социалисти­ческой собственности» (вторая), и «Преступления про­тив личной собственности граждан» (пятая). В них были объединены соответственно нормы о преступлениях про­тив социалистической (государственной и общественной) собственности и против личной собственности граждан. Традиционно в Особенной части УК главы располагаются в последовательности, соответствующей значимости, с точки зрения законодателя, охраняемых общественных отноше­ний, являющихся социальными ценностями. Поскольку глава вторая располагалась после главы первой «Государ­ственные преступления» и перед главой третьей «Престу­пления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности», это следует признать доказательством того, что социалистическая собственность признавалась социальной ценностью вслед за общественными отношениями, обеспе­чивающими устои и основополагающие интересы государ­ства. Притом общественные отношения, обеспечивающие важнейшие блага личности, включая жизнь, считались, та­ким образом, менее значимыми. А поскольку нормы о по­сягательствах на личную собственность были расположены после упомянутой главы третьей, а также главы четвертой «Преступления против политических, трудовых, иных прав и свобод граждан», личная собственность граждан оценивалась как меньшая социальная ценность, чем социа­листическая собственность и чем отношения, обеспечиваю­щие блага личности, политические, трудовые, иные права и свободы граждан.
  2. В отличие от главы пятой в главе второй Особенной части УК РСФСР 1960 г. предусматривалась ответствен­ность за более широкий круг преступлений. В частности, была установлена уголовная ответственность за такие виды преступлений, как хищение государственного или обще­ственного имущества, совершенное путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением; хищение государственного или обществен­ного имущества в особо крупных размерах; причинение имущественного ущерба государству или общественной организации путем обмана или злоупотребления дове­рием и некоторые другие. В главе пятой соответствующие нормы отсутствовали, что позволяет предположить: ана­логичные виды деяний, направленных против личной соб­ственности граждан, не были криминализированы.
  3. Пенализация преступлений против социалистиче­ской собственности и личной собственности граждан была различной. Например, хищение государственного или об­щественного имущества, совершенное путем грабежа осо­бо опасным рецидивистом, наказывалось лишением сво­боды на срок от шести до пятнадцати лет с конфискацией имущества, а грабеж в отношении личной собственности, совершенный особо опасным рецидивистом, - лишени­ем свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества, т. е. преступления против социалистической собственности карались намного строже.

 

К этим трем пунктам можно добавить еще одно за­мечание. По тем же критериям рассматривались и пре­ступления против находящегося на территории РСФСР имущества других социалистических государств (ст. 101) и объединений, не являющихся социалистическими орга­низациями (ст. 151). Единственными такого рода объедине­ниями к тому времени оставались, пожалуй, различные ре­лигиозные конфессии, имущественная база которых была сведена к минимуму, поскольку в соответствии с Декретом СНК РСФСР от 29 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и постановлением ВЦИК и СНК ОФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объеди­нениях» государственным имуществом признавались мо­литвенное здание и культовое имущество (в том числе и полученное в качестве пожертвования от прихожан или приобретенное на пожертвованные ими средства, при том, что завещания в пользу церкви признавались судебной практикой недействительными): все предметы из драго­ценных металлов и камней; предметы, имеющие истори­ческое, художественное и музейное значение; иконы; об­лачения; хоругви и т. п. Скажем, кража из церкви икон на сумму 22120 руб., совершенная в 1985 г., была квалифи­цирована по ст. 931 УК РСФСР. Не признавались же госу­дарственным имуществом лишь ладан, свечи, лампадное масло, вино для причастия и другие предметы, приобре­тенные церковью для выполнения религиозных обрядов, а также денежные средства, складывающиеся из пожертво­ваний верующих и предназначенные для оплаты священ­нослужителям и поддержания в надлежащем виде церкви. Хищение таких предметов квалифицировалось по статьям о преступлениях против личной собственности граждан со ссылкой на ст. 151 УК РСФСР. С возрождением в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века религиозных орга­низаций и с изменением законодательства в направлении признания их юридической личности стала меняться и квалификация. Так, Заокским районным судом Тульской области Анфилов был осужден за хищение государствен­ного имущества путем мошенничества, совершенного при следующих обстоятельствах. Представившись председа­телю церкви адвентистов седьмого дня и ректору семина­рии АСД заместителем заведующего административным отделом ЦК КПСС, он пояснил им, что для ЦК КПСС, исправительно-трудовых колоний и школ необходимы 100 полных и 100 детских Библий, чем ввел указанных лиц в заблуждение и получил от них 14 полных и 14 дет­ских Библий. Указав на неверное определение объекта преступления и переквалифицируя содеянное на мошен­ничество личного имущества граждан, Судебная коллегия Верховного Суда сослалась, во-первых, на то, что в соответ­ствии с Законом РСФСР от 25 октября 1990 г. «О свободе вероисповеданий» религиозные объединения имеют право собственности на имущество, приобретенное ими за счет собственных средств, пожертвований, завещанное гражда­нами и т. д. (ст. 26), во-вторых, на факт передачи указан­ных библий в дар церкви АСД верующими других стран и факт непринятия их на учет в райисполкоме и, в-третьих, на ст. 151 УК РСФСР, согласно которой преступления про­тив собственности объединений, не являющихся социали­стическими, должны квалифицироваться как совершенные против личной собственности граждан.

В УК РСФСР 1960 г. мошенническое завладение госу­дарственным или общественным имуществом окончатель­но обретает статус хищения, а происходит это благодаря не только тому, что на это недвусмысленно указывало название ст. 93 (хищение государственного или общественного иму­щества, совершенное путем мошенничества), но и благода­ря появлению ст. 94 (причинение имущественного ущерба государству или общественной организации путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии призна­ков хищения). Возможность же завладения путем обмана или злоупотребления доверием не только имуществом, но и правом на имущество была оставлена за мошенниче­скими посягательствами на личную собственность (ст. 147), поскольку глава о преступлениях против личной собствен­ности граждан не содержала нормы, аналогичной ст. 94. И это логично, поскольку в условиях обобществленной соб­ственности обманы в обязательственных отношениях между юридическими лицами (государственными и общественны­ми организациями, учреждениями и предприятиями) ни­чего не меняли в существе отношений собственности, фик­сируя лишь неправомерное перемещение имущества из одного государственного «кармана» в другой. Возможность же возникновения таких обязательственных отношений с участием юридических и физических лиц, которые могли бы служить предпосылкой для обманного перемещения государственного или общественного имущества в «личный карман», была, видимо, достаточно небольшой.

Что касается хищения путем злоупотребления служеб­ным положением, присвоения и растраты (ст. 92), то поня­тия эти в законе не раскрывались, указывались лишь осо­бенности субъектов таких преступлений: при присвоении и растрате ими могли быть лица, которым государственное или общественное имущество вверено, а субъектом хище­ния путем злоупотребления служебным положением мог­ло быть только должностное лицо (в ведении которого на­ходилось имущество социалистической организации).

В связи с тем, что в УК РСФСР понятие хищения не раскрывалось, в литературе велась оживленная дискуссия о нем. Наиболее серьезными были споры об объективной стороне хищения. Например, по Г.А.Кригеру, при совер­шении хищения имеет место преступное «завладение» социалистическим имуществом или «передача» его тре­тьим лицам, по А.А.Пинаеву - «изъятие» и «обращение» имущества в пользу отдельных лиц, по П.С.Матышевско- му - «обращение» имущества в свою пользу или поль­зу другого, по Э.С.Тенчову - тоже «обращение», но в собственность виновного, по В.С.Устинову - «изъятие» в собственность виновного или других лиц, по М.А.Ефимо- ву - «изъятие», «издержание», «передача» социалистиче­ского имущества либо «завладение» им и т. д.

Что касается остальных признаков хищения, то боль­шинство специалистов к ним относило безвозмездность и противоправность содеянного виновным, а также послед­ствие хищения - причинение имущественного ущерба собственнику имущества. В целом не вызывало сомнения отнесение к обязательным признакам хищения также ко­рыстной цели, но корыстный мотив таковым признавался не всеми авторами.

В юридической литературе можно было встретить различные точки зрения по количеству форм хищения, предусмотренных в ст. 92 (ст. 1471) УК РсФсР 1960 г. Так, Г.А.Матусовский считал, что в ст. 92 (ст. 1471) УК РСФСР го­ворилось лишь об одной форме хищения, а понятия «при­своение», «растрата» и «хищение путем злоупотребления служебным положением» следует, по его мнению, рассма­тривать в качестве элементов внутри этой формы.

Некоторые авторы предлагали выделять в рассматри­ваемой статье две самостоятельные формы хищения. Но и здесь не было единства мнений в том, какие две формы сле­дует считать самостоятельными. Например, В.Фельдблюм придерживался позиции, что ст. 92 (1471) объединяет такие две формы хищения, как присвоение и растрата, а понятие «злоупотребление служебным положением» является лишь характеристикой субъекта названного преступления.

В.В.Устименко же считал, что «диспозиция ст. 84 УК УССР (ст. 1471 УК РСФСР) по существу объединяет два са­мостоятельных преступления. Это хищение... путем при­своения или растраты... и хищение... путем злоупотребле­ния служебным положением».

«Субъектом присвоения и растраты, - считает П.С.Матышевский, - может быть лицо, наделенное опре­деленными правомочиями (управления, пользования, распоряжения, владения) в отношении похищаемого им имущества».

Несколько уже определяет это понятие Ш.И.Чинхоев. По его мнению, «при присвоении и растрате виновное лицо непосредственно само владеет вверенным имуще­ством, и его правомочия в отношении вверенного иму­щества ограничиваются лишь правом владения, но не распоряжения».

По мнению некоторых авторов, такое ограничительное толкование данного понятия необоснованно. Субъектом присвоения и растраты является лицо, у которого имуще­ство находится в правомерном владении..., и он (виновный) был наделен в отношении него правомочиями по распоря­жению, управлению, доставке, хранению.

 

Уголовный кодекс 1960 г. совершенно определенно исходил из существования общего понятия «хищение», охватывающего ряд сходных по объективным и субъектив­ным признакам посягательств на социалистическую соб­ственность. Однако само это понятие в законе не раскры­валось. Важнейшие общие признаки хищения были даны в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государ­ственного и общественного имущества». Но по-прежнему играла большую роль доктринальная разработка общего понятия хищения. Значение этого понятия не упало из-за того, что в Уголовном кодексе 1960 г. ответственность диф­ференцировалась по конкретным формам хищения. При­знано, что общее понятие «хищение» помогает раскрыть характерные признаки, присущие всем его формам и ви­дам, облегчает анализ конкретных форм хищения, способ­ствует их отграничению от других преступлений против собственности, от посягательств, направленных на иные общественные отношения, и от действий, не наказуемых в уголовном порядке.

Рассматривая вопросы применения судами законо­дательства об ответственности за хищения государствен­ного или общественного имущества в сфере сельскохозяй­ственного производства, Пленум Верховного Суда СССР в п. 4 своего Постановления от 19 июня 1979 г. № 2 отнес к субъектам присвоения и растраты наряду с должностными лицами сельскохозяйственных организаций, предприятий и учреждений экспедиторов, шоферов-экспедиторов, заве­дующих токами, складами и других работников, совершив­ших хищение вверенного им имущества, в отношении ко­торого они осуществляли правомочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению.

В УК РСФСР 1960 г. предусматривалась ответствен­ность за самостоятельную форму хищения (наряду с при­своением и растратой) путем злоупотребления служебным положением (ст. 92, ч. 2 ст. 1471 УК РСФСР). Правда, един­ства взглядов на сущность этого преступления не было. Одни ученые считали указанное преступление способом присвоения и растраты, сторонники другого подхода (их было большинство) полагали, что хищение путем злоу­потребления служебным положением - самостоятельная (третья) форма хищения, предусмотренная в ст. 92 (ч. 2 ст. 1471 УК РСФСР)

На протяжении более чем тридцати лет (до 1991 года) судебно-следственной практикой хищение признавалось мелким, если оно совершалось на сумму, не превышающую 50 рублей, и крупным - на сумму от 2,5 до 10 тыс. рублей. Интересен тот факт, что форма хищения (в зависимости от суммы) законодательного значения не имела.

В первоначальной редакции ст. 96 УК 1960 г. предусма­тривала ответственность за мелкое хищение государствен­ного или общественного имущества путем кражи, мошен­ничества, присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением, совершенное лицом, которое уже подвергалось мерам общественного воздействия за мелкое хищение или, хотя не подвергалось таким мерам, но со­вершало мелкое хищение не менее двух раз, а равно совер­шенное лицом, к которому по обстоятельствам дела меры общественного воздействия не могут быть применены.

Таким образом, можно обозначить следующее:

1)   понятие мелкого хищения законодательно относит­ся только к таким видам собственности, как государствен­ное или общественное имущество;

2)   мелкое хищение не влекло уголовной ответственно­сти, кроме таких видов, как грабеж и разбой;

3)   квалифицированные виды хищений относительно мелкого хищения (группа лиц по предварительному сгово­ру и др.) значения для квалификации не имеют.

 

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 1 (20) 2010



   

Временная регистрация на территории Москвы необходима иностранцам и гражданам Российской Федерации, которые прибыли в столицу из других регионов РФ. В соответствии с действующим законодательством (а именно — статьей 5 закона N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ"), временная или постоянная регистрация граждан России проводится в срок до 90 дней с момента прибытия. Для граждан других стран максимальный срок проживания без предварительной регистрации составляет 7 дней с момента прибытия.

Для чего нужна временная регистрация?

Поиск работы и трудоустройство

Получение медицинского обслуживания

Зачисление в детский сад, школу, вуз

Постановка на учет в военкомате

Оформление визы

Получение банковских услуг, кредитов

Отсутствие временной регистрации в Москве, в случае нарушения сроков пребывания облагается штрафом в размере от 3 до 5 тысяч рублей для граждан РФ, и от 5 до 7 тысяч рублей для иностранцев. Кроме того, при выявлении правонарушения органами правопорядка, для иностранцев будет инициирована процедура административного выдворения за пределы Российской Федерации.

Таким образом, услуга оформления временной регистрации в Москве защитит вас от проблем с законом, а также позволит уверенно чувствовать себя в любой ситуации!

Как мы можем помочь?

Компания Eurasialegal предоставляет юридическую помощь в получении временной регистрации на территории Москвы. Мы ведем активное сотрудничество с собственниками жилья, что позволяет зарегистрировать наших клиентов в любом районе столицы на срок от нескольких месяцев до 5 лет.

  • Официальная организация работы с клиентом

  • Минимальные сроки оформления документов

  • Доступная стоимость всего комплекса услуг

Воспользуйтесь услугами юристов Eurasialegal!

Наши юристы предоставляют услуги консультационного сопровождения как гражданам субъектов Российской Федерации, так и жителям СНГ и сопредельных стран. Располагая многолетним опытом работы в данной отрасли, мы гарантируем, что процесс получения временной регистрации пройдет в кратчайшие сроки, а результат будет полностью соответствовать вашим ожиданиям.



О портале:

Компания предоставляет помощь в подборе и прохождении наиболее выгодной программы иммиграции для получения образования, ведения бизнеса, трудоустройства за рубежом.

Телефоны:

Адрес:

Москва, ул. Косыгина, 40

office@eurasialegal.info