Юридическая консультация по вопросам миграции

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта
Юридические статьи Уголовно-процессуальное право Учение о судебной экспертизе в трудах дореволюционных ученых

Учение о судебной экспертизе в трудах дореволюционных ученых

Теоретические работы, посвященные природе привлече­ния сведущих людей в уголовный процесс, появились лишь в начале XIX в. Причем это касается не только России, но и Гер­мании, Франции и Англии.

В теории уголовно-процессуального права XIX в. высказы­вается несколько точек зрения на природу экспертизы:

  1. Экспертиза - это разновидность осмотра. Сторонника­ми этой точки зрения были Бонье, Фейербах, Ярке В России - С.И. Баршев, В.Д. Спасович.
  2. Мнение сведущего лица - разновидность показаний свидетеля. Сторонниками этой точки зрения были Сти- фен, Каррара, Грольман, Пратобевер, Бирнбаум. В России - К.В. Шавров.
  3. Экспертиза - самостоятельный вид доказательств. Этой точки зрения придерживался Миттермайер. В России так называемые «дети судебной реформы» - И.Я Фойницкий, В.К. Случевский, Н.Н. Розин, С.И. Викторский.
  4. Наиболее оригинальной точкой зрения являлась кон­цепция, выдвинутая профессором Л.Е. Владимировым, в соот­ветствии с которой эксперт является научным судьею.


Проанализируем взгляд на процессуальную природу экс­пертизы как на разновидность осмотра. Мы уже говорили о том, что эта точка зрения имеет свои корни в средневековом процессе, где для производства осмотра приглашались хирур­ги и лекари. При этом во взглядах сторонников этой точки зрения прослеживается мысль о том, что осмотр с участием сведущих людей - это исследование доказательств особого рода. С.И. Баршев писал: «Предметы судейского исследова­ния, обнимаемые чувствами, часто для исследования их тре­буют особенных недостающих в следователе и суде познаний и искусства; поэтому теория и законы признают источником убеждения в подобных предметах осмотр их посредством све­дущих людей... Этот источник убеждения должен быть при­знан непосредственным потому, что мнение сведущих людей вполне здесь представляет и заменяет мнение судьи или сле­дователя, которые призывают их на помощь». С.И. Баршев, рассматривая процессуальное положение эксперта, высказы­вал мысль о том, что обвиняемому необходимо предоставить право на отвод эксперта точно так же, как и на отвод судьи. Он выделял следующие критерии для оценки содержания мне­ния сведущего лица: 1) наличие разумных оснований; 2) твер­дость и категоричность мнения; 3) отсутствие противоречий в самом мнении; 4) отсутствие противоречий между мнением и обстоятельствами дела; 5) отсутствие противоречий в наблю­дениях и мнениях сведущих людей.


В.Д. Спасович, рассматривая экспертизу как разновид­ность осмотра, в то же время высказывает интересную мысль о сущности экспертизы: «Всякое решение суда есть в сущно­сти ничто иное, как силлогизм, и судоговорение есть работа построения такого силлогизма. В настоящем деле силлогизм, который требуется построить, такой: первая посылка: кто одержим такими-то признаками болезни, тот сумасшедший, а, следовательно, неправоспособный человек; вторая посылка: Терпигореву были когда-то присущи эти признаки, заключе­ние - значит, Терпигорев был когда-то сумасшедшим». Он считал, что большую посылку могут дать суду и следователю только сведущие люди. Тем самым привлечение сведущих лю­дей В.Д. Спасович рассматривал не как обыкновенный осмотр, а как сложное уникальное явление, в котором усматриваются как признаки осмотра, так и особенные свойства и качества, которые делают осмотр с участием сведущих людей особым видом доказательств по делу.

Среди сторонников взгляда на мнение эксперта как на по­казание свидетеля мы встречаем германских и английских уче­ных: Пратобевер, Бирнбаум, Титтман, Шнейдер. В частности, Пратобевер рассматривал экспертизу как свидетельские по­казания и как суждение. В первом случае он называет экспер­та ученым, сведущим свидетелем, во втором случае - судьею.

 

Бирнбаум, Титтман, Шнейдер называют эксперта рациональ­ным или ученым свидетелем. Французские ученые Бонье и Эли проводят резкую границу между экспертом и свидетелем.

Критикуя Эли, русский ученый К.В. Шавров отстаивал по­зицию, в соответствии с которой различия между экспертом и свидетелем носят исключительно внешний характер. Однако он не включал в число свидетелей экспертов-психиатров, так как считал, что судьи в психиатрических вопросах не компетент­ны и поэтому мнение сведущего лица не может быть прокон­тролировано и сопоставлено с другими доказательствами. Это означает, что мнение эксперта-психиатра является обязатель­ным для суда. Среди тех, кого принято считать сторонниками взгляда на экспертизу как на показания свидетеля, а эксперта рассматривать как сведущего свидетеля, не было ни одного ученого, который бы не делал оговорку о том, что в некоторых случаях эксперта нельзя считать свидетелем. Другими словами, можно лишь отчасти считать этих ученых выразителями точки зрения, принятой английским уголовным процессом.

Подробный анализ взглядов на экспертизу делает Л.Е. Владимиров, который сущность дискуссии видит в следу­ющем: «В центре этой полемики стоял вопрос: есть ли экспер­тиза доказательство или нет; если она должна быть отнесена к доказательствам, то представляет ли она самостоятельный их вид или нет; если нет, то к какому виду уголовных доказа­тельств она больше всего подходит и, следовательно, должна быть отчислена». Л.Е. Владимиров сторонник той точки зре­ния, что эксперты - судьи фактов на том основании, что их решению подлежат фактические данные, обуславливающие решение всего дела. Владимиров критикует позицию, в соот­ветствии с которой экспертиза - вид личного осмотра, а экс­перт - помощник следователя и судьи или инструмент в руках следователя и судьи.


Указывая на недостатки точки зрения, в соответствии с которой эксперт - это свидетель, Л.Е. Владимиров анализиру­ет такие понятия, как показания и заключение по Уставу уго­ловного судопроизводства 1864 г. Показания по Уставу - это «точный отчет о том, что ему известно по делу» (ст. 716-718 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.). «Слово "заклю­чение" нужно понимать в том смысле, что это есть результат применения к отдельным явлениям общих начал науки или искусства». Первая черта понятия «эксперт» состоит в том, что он должен обладать специальными сведениями по какой-ли­бо науке, а вторая черта - он представляет суду мнения (ст. 334, 645, 1753 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.).

Л.Е. Владимиров критикует взгляд Миттермайера на экс­пертизу как на самостоятельный особый вид доказательств. В связи со сказанным было бы интересно привести позицию Миттермайера дословно: «Сущность экспертизы как доказа­тельства состоит в мнениях, высказываемых сведущими людь­ми по предмету их специальности» и далее: «Достоверность экспертизы зависит от целого ряда предположений, а оценка судьею ее значения состоит в логической операции определе­ния существования условий, внушающих доверие к мнению эксперта, судья определяет, есть ли ручательства за правиль­ность мнения эксперта: а) в его личности; b) в его желании го­ворить истину, без обращения внимания на последствия его мнения для кого бы то ни было, самостоятельно вне всяких влияний; с) в его свойствах, ручающихся за правильность сде­ланного наблюдения и правдивую передачу результатов по­следнего; d) в его знаниях и опыте; е) в самом способе изложе­ния экспертизы, укрепляющем в слушателях убеждение, что она результат спокойного, беспристрастного и основательного исследования». Л.Е. Владимиров, критикуя воззрения Мит­термайера, указывает: «...есть ли экспертиза доказательство или суждение об обстоятельствах дела? .Прежде чем опре­делять сходство экспертизы с тем или другим видом доказа­тельств, нужно предварительно решить вопрос: есть ли экс­пертиза доказательство в техническом значении этого слова».


Сам Л.Е. Владимиров считает, что экспертиза не доказа­тельство как логический аргумент, а оценка доказательств, а эксперт - судья факта. Он рассматривает заключение экспер­та, вердикт присяжных и приговор как акты одной процессу­альной природы. Цель судебно-медицинской экспертизы он видит в восстановлении состава преступления: «.ясна цель медицинского изыскания на предварительном следствии. Она заключается в восстановлении объективного состава престу­пления». Это воззрение Л.Е. Владимирова имеет свои корни в средневековом розыскном процессе. «Каролина» предписыва­ет осмотр мертвых тел судом и врачами совместно, из такого совместного осмотра выработалась типическая форма участия сведущих лиц в германском процессе. Судья не может выно­сить приговор, если сам не уверен, что проступок совершен и о нем не вынесено заключение как о виденном и раскрытом. И далее «с логической точки зрения, эксперт на предваритель­ном следствии в принадлежащей ему сфере явлений произво­дит такое же исследование, как и следователь в своей».


Рассматривая деятельность экспертов на следствии судеб­ном, Л.Е. Владимиров делит экспертов на научных и ненауч­ных (справочных свидетелей). Под ненаучной экспертизой он понимает простое истолкование. «Последнее здесь возможно, и может быть сделано с успехом, потому, что судьи и присяж­ные в состоянии понимать дело». Если же присяжные не в со­стоянии понимать экспертизу, то медик не истолкователь, а решатель вопросов. В доказательство своей правоты Л.Е. Влади­миров приводит слова Миттермайера: «Прежде всего, нужно признать ложною мысль, будто судьи и присяжные, в случае разногласия экспертов, в состоянии решать вопрос - какому из представленных медицинских заключений нужно отдать пред­почтение, кто, таким образом, из экспертов прав? Такое сужде­ние ставило бы судей в положение решателей научных вопро­сов и предполагало бы обладание в полной мере сведениями, без которых ни один человек не решится оценивать достоинства научных заключений». Причем к научным экспертам Влади­миров относил врачей-экспертов. В связи с особым положени­ем врача-эксперта как научного судьи Л.Е. Владимиров предла­гает предоставить им все те права, которые даны присяжным заседателям; «права эти необходимы для добытия материалов нужных эксперту, при составлении основательного мнения по подлежащим обсуждению вопросам».


Если присяжные не в состоянии оценить и понять за­ключение научного эксперта, как им поступать в тех случаях, когда в деле имеются два противоречащих друг другу заклю­чения? Л.Е. Владимиров предлагает дозволить экспертам по­совещаться, внушив им, чтобы они по возможности старались прийти к единогласному заключению, если же и после этого эксперты не придут к единому мнению, то присяжные, руко­водствуясь правилом, вытекающим из принципа презумпции невиновности, должны разрешить противоречие в пользу подсудимого.

Среди русских ученых подавляющее большинство «де­тей» судебной реформы уголовного судопроизводства при­держивалось той точки зрения, что экспертиза представляет собой самостоятельный вид доказательств. Среди этих ученых С.И. Викторский относил экспертизу к самостоятельному виду доказательств, критикуя взгляд на экспертизу как на раз­новидность следственного осмотра и показание свидетеля, так и взгляды проф. Л.Е. Владимирова на эксперта как на научно­го судью. В частности, он писал в 1912 г.: «Наши законы смо­трят на экспертизу как на самостоятельный вид доказательств, что явствует из следующего: 1) в них нет постановлений об обязательном совпадении осмотра с экспертизой; 2) в них имеется запрещение спрашивать свидетеля, какого он мнения о факте; 3) заключения экспертов по ним подлежат контролю и свободной судейской оценке. Последнее усматривается из ст. 343, 334, 346, 690, 692 Устава уголовного судопроизводства 1864 года; первая из них считает необходимым при осмотре мертвого тела присутствие понятых и других к тому пригла­шенных лиц (как гарантию верности заключению врача) и наделяет их правом заявлять свое мнение о действиях и объ­яснениях врача, которые им покажутся сомнительными. По второй статье, в случае сомнения в правильности заключения сведущих лиц или при разногласии во мнении их судебный следователь может требовать заключения от других сведущих людей или о командировании их представить высшему специ­альному установлению. Или же отправить туда самый пред­мет исследования, подобное же право имеется у следователя и в случаях сомнения относительно специальной экспертизы по осмотру мертвого тела (ст. 345)».


Представляется интересным привести воззрения профес­сора И.Я. Фойницкого на процессуальную природу экспер­тизы, процессуальное положение эксперта, на пределы ис­пользования специальных познаний в уголовном процессе, на предмет и содержание экспертизы. Многие его высказывания звучат современно. И.Я. Фойницкий писал о проблеме разгра­ничения специальных и общедоступных знаний: «Экспертиза уместна и нужна только при техническом характере соответ­ствующих знаний и опытности, отсутствующих у суда. Если эти сведения и опытность общежитейские и суд обладает ими, она излишняя. Нет надобности в увеличительном стекле, ког­да глаз и без него обладает со всей точностью и ясностью видит наблюдаемый предмет». Он считал, что экспертиза должна назначаться потому, что у суда отсутствуют необходимые спе­циальные познания. С критикой этой позиции мы встретимся в советское время у А.А. Эйсмана. Так, ссылаясь на решения правительствующего Сената, И.Я. Фойницкий указывает: «Так, и Сенат признавал неоднократно, что в случае грубой, бросаю­щейся в глаза подделки определение достоинства кредитного билета может быть произведено мировым судьей и съездом без приглашения эксперта (1872/814, Кривкина; 1875/145, Слю- сарева); мировым установлениям Сенат даже предоставляет право сличения почерков, не прибегая к сведущим людям (ст. 107 УГС; 1868/848, Шарова; 1869/4, Черепковского), если они не затрудняются прийти сами к твердому и положитель­ному заключению (1868/541, Зюзина)».


И.Я. Фойницкий рассматривает вопрос об основаниях назначения экспертизы, называя их условиями экспертизы: «Существенным условием экспертизы представляется затем необходимость ее для разъяснения дела. А это в свою очередь зависит от того: а) относится ли к делу обстоятельство, для разъяснения которого возбуждается вопрос об экспертизе, и б) нужны ли для его разумения технические знания и опыт­ность. Первый вопрос решается по общим началам учения об относимости, второй - согласно приведенным положениям о технических и общежитейских областях знания».

И.Я. Фойницкий, рассматривая вопрос об инициативе в назначении экспертизы, указывает на то, что значительную роль в привлечении сведущих лиц в уголовное судопроиз­водство играют стороны: «Если сторона, не ограничиваясь хо­датайством о производстве экспертизы вообще, укажет суду определенных лиц, требуя их вызова в суд в качестве сведущих людей, то такое требование, предполагая формальные усло­вия выполненными, представляется для суда в конце концов обязательным (например, если сторона заявляет согласие принять вызов экспертов за свой счет)».


В Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. различают­ся осмотр и освидетельствование чрез следователя, чрез све­дущих людей вообще и чрез врачей. И.Я. Фойницкий рассма­тривает осмотр и освидетельствование чрез сведущих людей и чрез врачей как экспертизу, имеющую самостоятельную процессуальную и доказательственную природу, а не как раз­новидность осмотра и освидетельствования.

В качестве юридических условий привлечения лиц в ка­честве эксперта Устав уголовного судопроизводства указывает на основания отвода сведущих людей. «Сведущие люди, при­глашаемые к осмотру и освидетельствованию, должны иметь все качества достоверных свидетелей». «Сведущие люди не могут быть избраны из лиц, участвующих в деле, или состоя­щих по делу свидетелями, судьями или присяжными заседа­телями. Сведущие люди прежде представления объяснений на суде приводятся к присяге тем же порядком, как и свидете­ли (ст. 713-717). До исполнения обряда присяги стороны могут отводить сведущих людей по неимению ими тех качеств, кото­рые требуются от них законом».


И.Я. Фойницкий указывает на то, что к экспертизе «... кроме лиц физических могут быть привлекаемы и лица юри­дические. Так, судебный следователь в случае сомнения в пра­вильности заключения сведущих лиц может отправить пред­мет исследования для экспертизы высшему специальному установлению (ст. 334 УУС); освидетельствование душевного расстройства подсудимого производится особо установлен­ным для того присутствием (ст. 355 УУС); в случаях подделки кредитных билетов экспертиза их производится Экспедицией заготовления государственных бумаг (1867/123, Талантовой; 1871/655, Авдеева)».

Ссылаясь на судебную практику конца XIX в., И.Я. Фой- ницкий писал: «Выбор экспертов принадлежит суду и сто­ронам: если стороны не поименовали экспертов в тех хода­тайствах, которые предъявляются ими по ст. 578 УУС, то суд совершенно свободен в таком выборе и сам определяет способ­ность выбираемого быть экспертом (1817/1831, Горбунова); он может пригласить в качестве экспертов или тех же лиц, кото­рые производили экспертизу на предварительном следствии, или других (1870/453, Браиловского и др.). Если же стороны поименовали желаемых экспертов, то вызов их определяет­ся теми же правилами, что и свидетелей (1871/1867, Ильина). Надо заметить, что этот вопрос напрямую не регламентиро­ван Уставом уголовного судопроизводства 1864 г.



Немного иначе раскрывает этот вопрос С.И. Викторский: «Первый вопрос, который возникает, - это право сторон на вы­зов экспертов в суд. Такое право у них имеется, но не безуслов­ное, и суд может отказать стороне в ее просьбе, если найдет несущественными обстоятельства, подлежащие разъяснению через экспертов». Это суждение основано на ст. 578 УУС: «Сто­роны могут просить о вызове в суд не только свидетелей, но и сведущих людей для объяснения какого-либо предмета или для проверки сделанного уже испытания».

«Признать или не признать необходимость переосвиде­тельствования или осмотра всецело зависит от усмотрения суда, который обязан только мотивировать свое определение об отказе просителю и который ограничен еще тем, что не мо­жет поставить на свое разрешение такой вопрос, разъяснение коего требует особых сведений в какой-либо отрасли знания».


По-разному ученые высказывались относительно содержа­ния судебной экспертизы. И.Я. Фойницкий указывал: «По со­держанию экспертиза, как было уже замечено, обнимает, с од­ной стороны, наблюдение на основании специальных познаний и опытности и отчет о таком наблюдении, с другой - изложе­ние мнения или заключения, вытекающего из данной области знания и построенного по законам ее». Л.Е. Владимиров видел сущность экспертизы в исследовании: «Врач не исполнитель отдельных только действий, предписываемых судьею, а само­стоятельный исследователь медицинских вопросов. С логи­ческой точки зрения эксперт на предварительном следствии в принадлежащей ему сфере явлений производит такое же ис­следование, как и следователь в своей». Но под исследованием Л.Е. Владимиров понимал осмотры, допросы подсудимых, сви­детелей и составление акта. Причем он считал, что исследова­ния производят только «научные эксперты», а сведущие люди (справочные свидетели) только дают простое «истолкование» обстоятельств, требующих специальных познаний.


Н.Н. Розин, придерживаясь в целом позиции, что экс­пертиза - это особый вид доказательств, отмечал: «Современ­ный процесс не признает в экспертизе предустановленного доказательства, разрешает ее критику сторонами и требует оценки ее судом и поставления ее в связь со всеми другими доказательствами в процессе.». Причем сущность экспер­тизы он также видел в исследовании: «Под экспертизою раз­умеется производимое по предложению или с разрешения суда исследование имеющего судебно-правовое значение материала сведущими, т.е. имеющими по данному вопросу специальные знания, людьми с целью представить суду ком­петентное заключение.».


М. В. Духовской считал, что «показания» эксперта имеют среднее значение; это «с одной стороны, как бы помощники судье в деле личного наблюдения; с другой стороны, тоже сви­детели, но по специальному предмету».

Различные точки зрения высказаны дореволюционными учеными на особенности оценки заключения эксперта судом. Так, Н.Н. Розин писал: «Эти общие положения (заключения экс­перта), естественно, не подлежат критической проверке судьи, так как предлагаются именно приглашенными для этой цели специалистами». Он также считал, что судебной оценке подле­жат только выводы эксперта. В.К. Случевский полагал, что судья вправе оценить лишь фактическую сторону акта эксперта, он писал «что же касается второй составной части заключения экс­пертов - их выводов, то не подлежит сомнению, что в отноше­нии оценки их суд менее компетентен, чем в отношении оценки фактической части заключения. Тут он встречается с такими спе­циальными сведениями, благодаря отсутствию которых в себе самом он вынужден был обратиться к содействию экспертизы»


Интересны взгляды на экспертизу А.Ф. Кони. Он считал, что эксперт, пока имеет дело с судебно-медицинскими доказа­тельствами, может считаться научным судьею. Его заключение можно исключить из цепи улик, но нельзя толковать произ­вольно. Процитируем его дословно, так как впервые в теории прозвучала мысль о разграничении экспертной и юридиче­ской оценки доказательств. «Эксперт дает заключение о том, что говорит ему знание, опыт и навык о спорных, сомнитель­ных или неясных без его помощи объективных данных дела, совершенно независимо от их отношения к виновности или невиновности заподозренного, обвиняемого или подсудимо­го. Поэтому, в пределах его показания, он является научным судьею того материала, который им добыт путем исследова­ния, или подвергнут его рассмотрению. Конечно, его заклю­чение не может быть обязательным для суда и отнюдь не яв­ляется предустановленным доказательством, не подлежащим проверке и критике. В распоряжении суда нередко находятся житейские данные и сведения, которые могут не только сли­ваться с выводами экспертизы в одно целое, но даже и пря­мо им противоречить на почве логики фактов. Но, во всяком случае, критика экспертизы должна быть строго обоснована, и к труду эксперта по большей части большому, требующему траты сил и времени, надо относиться с особым вниманием».



   

Временная регистрация на территории Москвы необходима иностранцам и гражданам Российской Федерации, которые прибыли в столицу из других регионов РФ. В соответствии с действующим законодательством (а именно — статьей 5 закона N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ"), временная или постоянная регистрация граждан России проводится в срок до 90 дней с момента прибытия. Для граждан других стран максимальный срок проживания без предварительной регистрации составляет 7 дней с момента прибытия.

Для чего нужна временная регистрация?

Поиск работы и трудоустройство

Получение медицинского обслуживания

Зачисление в детский сад, школу, вуз

Постановка на учет в военкомате

Оформление визы

Получение банковских услуг, кредитов

Отсутствие временной регистрации в Москве, в случае нарушения сроков пребывания облагается штрафом в размере от 3 до 5 тысяч рублей для граждан РФ, и от 5 до 7 тысяч рублей для иностранцев. Кроме того, при выявлении правонарушения органами правопорядка, для иностранцев будет инициирована процедура административного выдворения за пределы Российской Федерации.

Таким образом, услуга оформления временной регистрации в Москве защитит вас от проблем с законом, а также позволит уверенно чувствовать себя в любой ситуации!

Как мы можем помочь?

Компания Eurasialegal предоставляет юридическую помощь в получении временной регистрации на территории Москвы. Мы ведем активное сотрудничество с собственниками жилья, что позволяет зарегистрировать наших клиентов в любом районе столицы на срок от нескольких месяцев до 5 лет.

  • Официальная организация работы с клиентом

  • Минимальные сроки оформления документов

  • Доступная стоимость всего комплекса услуг

Воспользуйтесь услугами юристов Eurasialegal!

Наши юристы предоставляют услуги консультационного сопровождения как гражданам субъектов Российской Федерации, так и жителям СНГ и сопредельных стран. Располагая многолетним опытом работы в данной отрасли, мы гарантируем, что процесс получения временной регистрации пройдет в кратчайшие сроки, а результат будет полностью соответствовать вашим ожиданиям.



О портале:

Компания предоставляет помощь в подборе и прохождении наиболее выгодной программы иммиграции для получения образования, ведения бизнеса, трудоустройства за рубежом.

Телефоны:

Адрес:

Москва, ул. Косыгина, 40

office@eurasialegal.info