Правовые основы участия оппозиции в политической жизни современной России
Отражением низких барьеров входа на политический рынок стало развитие многопартийности в России. В политологии для определения уровня многопартийности принято использовать формулу расчета эффективного числа партий, где S.— это доля голосов (мест), полученных i — партией на выборах или при распределении мест в парламенте. Используя эту формулу, исследователи находят, что эффективное число электоральных партий в 1993 г. равнялось показателю 7,6; в 1995 г.— 10,7; в 1999 г.— 6,8. Эффективное число парламентских партий в 1994-1995 гг. составляло 8,53; в 1996-1999 гг. — 5,7; в 2000-2001 гг.— 7,8; в 2001-2003 гг.— 4,7. О низких входных барьерах на политический рынок говорит и рост количества зарегистрированных партий. К 1999 г. в России их количество достигло 139.
В 2001 г. наблюдалось резкое повышение законодательных барьеров допуска оппозиции на политический рынок. Основным инструментом этого стало принятие Закона «О политических партиях» с последующим ужесточением избирательного законодательства. В частности, согласно Закону Федеральный закон от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях» // Российская газета.— 2001.— 11 июля [Электронный «О политических партиях» устанавливался запрет на создание региональных и межрегиональных партий; запрещалось с июля 2003 г. иным, кроме политических партий, общественным объединениям выдвигать кандидатов на федеральных и региональных выборах, устанавливались жесткие требования к численности политической партии (партия должна была иметь не менее 10 тыс. членов и региональных отделений не менее чем в половине субъектов РФ численностью не мене 100 человек). Кроме того, устанавливался сложный бюрократический порядок регистрации партий и государственное финансирование партий в зависимости от итогов выборов в Государственную Думу.
Следует отметить, что в 2004 г. в Закон «О политических партиях» были внесены поправки, которые еще более сузили рамки для развития партийного строительства в России. В частности, требования к минимальной численности партий увеличивалось сразу в пять раз: с 10 до 50 тыс. человек. Одновременно также увеличивались и требования к минимальной численности региональных отделений партий: для отделений, которые партия должна иметь не менее чем в половине субъектов РФ, со 100 до 500, для остальных отделений — с 50 до 250. Кроме того, Закон обязал партии при регистрации региональных отделений представлять в территориальный орган, ведающий регистрацией, список членов региональных отделений. По мнению ряда экспертов, это нанесло удар развитию оппозиционных партий, поскольку граждане в ряде регионов могут опасаться вступать в них, если об их членстве станет известно властям.
Еще одной мерой, усложнившей партийное строительство и объективно повысившей барьеры для участия в политической борьбе, стал Закон «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации о выборах и референдумах и иные законодательные акты Российской Федерации», принятый 21 июля 2005 г. Данный закон отменил институт избирательных блоков, что вместе с ужесточением требований по минимальному количеству членов партии привело к исчезновению многих из них.
Перечисленные ограничения и ужесточения избирательного законодательства существенным образом отразились на развитии политического плюрализма и сократили возможности оппозиции. Наглядным результатом этого стало резкое сокращение зарегистрированных партий в России. Если в 1999 г., как мы указывали выше, в России действовало 139 политических организаций, то после принятия Закона «О политических партиях» 2001 г. на выборах Государственной Думы 2003 г. смогли принять участие только 44 политические партии . К 2006 г. число зарегистрированных партий сократилось до 19 и в период 2003-2006 не был создано ни одной партии. К выборам 2007 г. зарегистрированных партий в России осталось только 15, а к концу 2008 г. их количество сократилось до 7.
Эффективное число электоральных партий сократилось до показателя 5,34 в 2003 г., а к 2007 г. составило всего 2,25. Эффективное число парламентских партий в период 20032007 гг. составляло всего 1,97, а в период 2007-2011 гг. сократилось до 1,92, что согласно типологии Дж. Сартори говорило о формировании в России партийной системы однопартийного типа с доминирующей силой.
Приведенные данные позволяют оценить барьеры допуска оппозиции на политический рынок в России как высокие. Отсюда следует, что низкие барьеры допуска политических акторов на политический рынок способствуют силе оппозиции, а высокие — ее слабости.
В период электорального цикла 2011-2012 гг. барьеры допуска на политический рынок в России оставались высокими. Выражением этого стала регистрация на выборах Государственной Думы 2011 г. только 7 политических партий. Относительно выборов российского парламента в 2011 г. в докладе ОБСЕ/БДИЧ резюмировалось: «В техническом отношении подготовка к выборам в Государственную Думу РФ 4 декабря была организована хорошо, но сами выборы характеризовались тесным слиянием государственных органов власти и правящей партии. Несмотря на то, что в выборах принимали участие семь партий, отказ некоторым партиям в регистрации сузил пространство для политической конкуренции. Также борьба была смещена в пользу правящей партии. Свидетельством тому послужили отсутствие независимости избирательных органов, предвзятость большинства СМИ, а также излишнее вмешательство государственных органов на разных уровнях. Это не обеспечило необходимых условий для честной предвыборной борьбы».
Президентские выборы 2012 г. также сопровождались отсечением от избирательной гонки оппозиционных кандидатов. Например, административным путем к выборам не был допущен кандидат от партии «Яблоко» Г. Явлинский.
Некоторая либерализация партийного законодательства, смягчившая требование к минимальному количеству членов партий, сократив его сразу до 500 человек, произошла только после завершения выборов 2011-2012 гг. Ее результатом стала волна нового партийного строительства в России, однако эффекты этого могут сказаться только на будущих выборах.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 5 (72) 2014
Право и политика
