Движение уголовной политики и уголовно-исполнительной системы Казахстана по пути создания национальной службы пробации свидетельствует о приверженности казахстанского государства ценностям гуманизма и фундаментальных прав и свобод человека, сфера которых «затрагивается» при применении уголовных наказаний. Поддержка политическим руководством страны идеи формирования в Казахстане системы пробации будет способствовать качественной трансформации форм социального контроля в отношении лиц, совершивших преступления, необходимой для того, чтобы они, на основе использования современных технологий ресоциализации, по окончанию такого контроля, имели бы все возможности жизнедеятельности, совместимой с человеческим достоинством, а не пополняли «маргинальные» слои общества.
В этой связи принятие Закона РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам службы пробации» - стало бы событием значимым не только для Казахстана. Опыт создания и деятельности службы пробации в постсоветских государствах не имеет широкого применения, а в ряде стран не известен вообще. Поэтому столь существенным является появление национальной службы пробации в Казахстане, в плане распространения подобного опыта имплементации международных непенитенциарных стандартов ООН и Совета Европы, как в регионе Центральной Азии, так и среди других государств СНГ.
Вместе с тем следует отметить и ряд критических моментов, связанных с законодательной конструкцией, методологией и «философией» подготовки законопроекта. В «Концепции к проекту рассматриваемого закона» оговаривается, что «одна из важнейших составляющих работы службы пробации - это не только сотрудничество с государственными учреждениями и органами местного самоуправления, но и с частными лицами, а именно с добровольцами для оказания содействия в социальной адаптации поднадзорных…». Увы, но сам законопроект никакого привлечения добровольцев не упоминает, уповая лишь на возможности взаимодействия с «иными» (по отношению к УИС) государственными органами. Даже органы местного самоуправления оставлены разработчиками законопроекта «в стороне». Между тем мировая практика применения пробации свидетельствует о широком использовании участия «добровольцев-волонтеров» в осуществлении ее программы. В материалах ООН отмечается, что «добровольчество является важным компонентом любой стратегии, нацеленной на уменьшение масштабов нищеты, обеспечение устойчивого развития и социальной интеграции, в частности, на преодоление социального отчуждения и дискриминации. Следует отметить, что в Японии, органично сочетающий коллективистские и индивидуальные ценности в ментальности общества, в осуществлении деятельности национальной службы пробации (системы защитного надзора) принимает участие около пятидесяти тысяч «добровольцев» и на одного сотрудника защитного надзора (государственного служащего Министерства юстиции Японии) приходится в среднем, пятьдесят добровольцев-общественных помощников службы пробации.
Заслуживает внимания то обстоятельство, что в Казахстане, учитывая ментальность и исторические традиции казахского народа и других народов, населяющих республику, добровольческое служение тесно связано с коллективистскими устоями, генерированными в общественном сознании в течение длительного времени. Этот фактор учитывался при разработке представителями академической науки проекта Инструкции общественного помощника инспектора территориальных уголовно-исполнительных инспекций РК еще в 2005 году. К сожалению, внедрить в практику деятельности УИИ ее не удалось. Сейчас появляется уникальная возможность реализовать модель «добровольчества» в процессе создания службы пробации. Но для этого необходимо упомянуть об общественных помощниках в законопроекте, продумать стимулы для их активного участия, поскольку «добровольно-принудительные» варианты привлечения общественности, известные эпохе «развитого социализма» в СССР сейчас едва ли применимы. Целесообразно и на уровне законодательства и на практике закрепить меры социально-правового стимулирования добровольцев-волонтеров к оказанию помощи службам пробации.
Однако нельзя не учитывать, что пробация не ограничивается одним участием общественных помощников-волонтеров, более или менее выраженном в современных государствах, законодательство которых восприняло модель пробации. Волонтеры – важный, но далеко не единственный элемент в ее механизме. К сожалению, законопроект и его Концепция, а также Пояснительная записка не упоминают такое важное звено, как взаимодействие с различными институтами гражданского общества: НПО, СМИ, религиозными объединениями, политическими партиями, учреждениями образования, разнообразными неинституциональными субъектами.
Инновационная модель пробации, соответствующая лучшим достижениям мировой практики основывается на философии конвергенции гражданского общества и уголовно-исполнительной системы и иных государственных органов. Именно такую систему пробации рекомендуют, в частности Европейские Правила применения общественных санкций и мер. Подобная конвергенция предполагает равноправие, партнерское участие общественных формирований, образовательных структур, религиозных институтов (Мусульманской Уммы, Русской Православной церкви и других конфессий Казахстана) в разработке стратегий ресоциализации осужденных, определении форм и методов воспитательной, социальной работы с ними, в осуществлении мер социально-правового контроля. Однако этого нет в законопроекте, который невольно закрепляет своего рода «принцип неучастия общественности в деятельности службы пробации». Представляется, что данную досадную коллизию следует преодолеть, дополнив соответствующим образом законопроект.
Отдельного внимания заслуживает вопрос об общественном контроле в отношении пробации. На сегодняшний день ни в Казахстане, ни в России законодательством не предусмотрен общественный контроль за деятельностью уголовно-исполнительных инспекций. «Адресатами» подобного контроля выступают лишь места принудительной изоляции личности от общества. Конечно, именно в них существует повышенный риск нарушений прав человека. Но нельзя забывать и слова Генерального секретаря МОО «Penal Reform International» (Международная тюремная реформа), баронессы Вивьен Стерн, о том, что альтернативные наказания все же предусматривают известное ограничение прав и свобод человека. Следовательно, общественный контроль необходим и в данной сфере, что, несомненно, требует определенной корректировки уголовно-исполнительного законодательства Казахстана. Разработчики рассматриваемого законопроекта, посвященного службе пробации, данного обстоятельства не учли. Представляется целесообразным общественный контроль в сфере деятельности службы пробации институционализировать, поскольку наказания и меры, исполняемые согласно законопроекту данной службой, презюмируют ограничения осужденных в сфере свободы передвижения, вознаграждения за труд, занятия определенной профессиональной деятельностью и т.п. Очевидно, что там, где существуют правоограничения, должна быть и система «сдержек и противовесов им». Наилучшим проявлением подобной системы выступает общественный контроль.
Помимо этого, нельзя не отметить и недостатки юридической техники законопроекта. Так, в частности, в ст. 45 УК РК предлагается возложить на осужденного к наказанию в виде ограничения свободы обязанность принимать меры по возмещению ущерба, причиненного преступлением. Появление подобной обязанности стоит только приветствовать, однако далее, законодатель управомачивая суд возможностью возложения на осужденных и других обязанностей, способствующих их исправлению, зачем-то ограничил перечень этих обязанностей прохождением курса лечения от алкоголизма, наркомании, токсикомании, заболеваний, передающихся половым путем и оказанием материальной поддержки семье. Выходит, что суд «свободен выбирать» только в рамках данных юридических обязанностей? А где же свобода усмотрения суда? А если он посчитает, что неплохо бы было бы возложить что-то другое, например, принять участие в тренинге или в иной программе воспитательного воздействия на личность правонарушителя? Выходит, что эту обязанность он уже возложить не может. Кроме того, обязанность пройти курс лечения от алкоголизма сама по себе имеет ограниченную сферу «адресатов», да и во всех ли случаях принудительное лечение от патологии личности будет исправлять.
Сохраняет проект изменений УИК РК некоторые не лучшие традиции непенитенциарной практики советской эпохи. Так, в частности, ч. 2 ст. 44 УИК РК в новом варианте предусматривает проведение службой пробации первоначальных розыскных мероприятий в отношении осужденных к наказанию в виде ограничения свободы, уклоняющихся от его отбывания. Об этой же обязанности службы пробации речь идет в гл.3 ст. 52 УИК РК (проектная модель). Однако в зарубежных государствах служба пробации данными вопросами не занимается. Они – в компетенции полиции, а служба пробации должна выполнять функцию ресоциализации личности правонарушителей и предупреждения криминального рецидива преимущественно социальными, некарательными методами, несовместимыми с идеологией «первоначальных розыскных мероприятий».
Кроме того, слабо корреспондируются между собой положения ст. 171 УИК РК, закрепляющей порядок отсрочки исполнения наказаний в отношении беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей и ст.172 УИК РК, в которой, правовые последствия несоблюдения отсрочки исполнения, распространяются и на мужчин, одиноко воспитывающих малолетних детей. Это вполне логично, но совершенно лишено логики то, что в ст. 171 УИК РК такие мужчины вообще не упомянуты и, следовательно, исходя из принципа законности, к ним положения модифицированного варианта ст. 171 УИК РК будет невозможно применить. Представляется, что о лицах, одиноко воспитывающих малолетнего ребенка следует сделать оговорку в ст. 171 УИК РК, да и сама она должна полностью отражать содержание уголовно-правового института отсрочки отбывания наказания.
Кроме того, законопроект оставляет без ответа вопрос о том, каким должен быть сотрудник («офицер») службы пробации и какие требования вправе предъявлять ему общество. Поэтому необходима разработка типовой квалификационной характеристики сотрудника службы пробации. Следует задуматься над тем, кто и как будет готовить данных сотрудников.
И наконец, нельзя не отметить, существование проблемы «стоимости пробации». Разработчики Концепции законопроекта указывают, что его принятие «не потребует дополнительных финансовых затрат». Подобное утверждение выглядит весьма смелым, но насколько оно соответствует реальности? Любая реформа предполагает существенные затраты, особенно на начальных этапах осуществления (а создание службы пробации – это несомненно, системная реформа уголовно-исполнительного законодательства и политики предупреждения преступности). Поэтому вполне уместен вопрос: возможен ли, например, бесплатный ребрендинг в данной сфере? Так, в частности простая «смена вывесок» в уголовно-исполнительных инспекциях Казахстана, когда наименование инспекций придется заменить на «службу пробации», потребует немалых затрат (необходимо будет заменить наименования 218 УИИ Казахстана). Помимо этого, потребуется изготовить новые печати, новые служебные удостоверения сотрудников пробации, выпустить новые бланки отчетности для данной службы пробации. Можно ли при этом утверждать, что «дополнительных затрат не потребуется»? На очереди будет ребрендинг уголовно-исполнительного законодательства, поскольку вносятся десятки изменений в УИК РК, а это также мероприятия, требующие финансовых затрат. Следовательно, даже если мы ограничимся только этим ребрендигом – будут необходимы организационные усилия и финансовые затраты. Для иллюстрации затратности ребрендинга, сошлемся на пример банковских структур. Так, в частности, российская «дочка» БТА банка в 2010 году согласовав с ЦБ РФ новое наименование - «АМТ банк» затратила на это мероприятие 11,5 млн. российский рублей (на переоформление 40 офисов, смену вывесок, размещение рекламных материалов). Конечно УИИ это не банковские структуры, но принципы и технологии ребрендинга везде одинаковы. Уже только одно это требует вдумчивого подхода и реального содержательного обеспечения службы пробации, иначе затраты бюджета на вышеупомянутые процедуры себя не оправдают.
Еще большие затраты неизбежны в случае реального внедрения модели пробации (к чему мы собственно и стремимся). Разве для проведения социального исследования личности осужденных на первом этапе (разработка методологии исследования, обучение сотрудников службы пробации его проведению, трансляция подобного опыта) не потребуется никаких затрат? В дальнейшем они будут снижаться, когда окажется, отработана система такого исследования, но первоначально, определенные расходы необходимы. Особенно это касается электронных форм контроля за осужденными, предлагаемого разработчиками законопроекта. Электронные «браслеты» для осужденных к наказаниям в виде ограничения свободы, смоделированные на основе системы ГЛОНАСС или GPS, стоят свыше двух тысяч дол. США за одну единицу и соответственно, это сумму надо «умножать» на количество осужденных с применением подобной меры посткриминального контроля. Следует отметить, что в РФ стоимость эксперимента по внедрению электронных форм контроля за осужденными составила 3 млн. евро. При этом в эксперименте принимали участие колонии-поселения только трех субъектов РФ. Если бы его опыт был бы распространен на всю Россию, то затраты на электронный контроль были бы горазда выше. Данный аспект необходимо учитывать при решении вопроса об использовании электронных форм контроля в Казахстане.
Таким образом, суждение об абсолютной «беззатратности» принятия и реализации законопроекта, является иллюзией. Данная иллюзия опасна, поскольку может дискредитировать гуманную идею пробации. Поэтому более разумно было бы произвести подсчет реальных затрат на создание службы пробации и определить примерные ресурсы для их несения. Необходимо помнить, что «дешевого противодействия преступности» не бывает, но в любом случае пробация – это гораздо дешевле, чем тюрьма, особенно тюрьма, соответствующая всем рекомендациям международных и европейских стандартов уголовной юстиции.
Подводя итог изложенному, следует отметить, что как писал М.Р. Гета «…подлинное преобразование уголовно-исполнительной системы в соответствии с ожиданиями демократического общества ХХI века неотделимо от создания в стране механизмов пробации». Подобные механизмы неотделимы от системных и взаимосвязанных изменений уголовного, уголовно-исполнительного законодательства Казахстана, создания общественного контроля за деятельностью службы пробации, что особенно важно в свете формирования национального превентивного механизма (НПМ) против пыток в Республике Казахстан, привлечения ресурсов гражданского общества к становлению и развитию пробации. Это позволит обеспечить стране работающую модель службы пробации.
Представляется, что в настоящее время исключительно важно не упустить шанс, предоставленный историей и сформировать эффективную национальную модель пробации в условиях системного реформирования правоохранительных структур в Республике Казахстан.
