После распада СССР, бывшие союзные республики, создавшие СНГ, предприняли ряд действий для сохранения в новых условиях платежной инфраструктуры путем заключения целого ряда многосторонних и двусторонних договоров. Особое внимание при этом уделялось задаче построения институциональной структуры валютного объединения. Так, например, В 1993 г. было принято решение о создании Межгосударственного банка, в 1994 г. – Платежного союза, в 1995 г. – Межгосударственного валютного комитета как постоянно действующего органа Платежного союза. На двустороннем уровне намерение объединить денежные системы выражали Россия и Беларусь. Так, например, согласно ст. 8 Соглашения между РФ и Республикой Беларусь от 30.11.2000 г. «О введении единой денежной единицы и формировании единого эмиссионного центра Союзного государства», должна была осуществляться поэтапно и завершиться к 1 января 2008 г.
Таким образом, в настоящее время принята система межгосударственных соглашений потенциально обеспечивающих эффективное межгосударственное сотрудничество в сфере валютных отношений. Однако действия по реализации всех этих соглашений, в отличие, например, от соглашений в сфере таможенных отношений, особого успеха не имели.
По этой причине регулирование трансграничных денежных отношений в странах СНГ производится внутригосударственными актами, что обуславливает важность коллизионного регулирования.
При принятии коллизионных нормативных актов страны СНГ, руководствовались Моделью части третей Гражданского кодекса, принятым на пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ 17 февраля 1996 г. Исключениями являются нормативные акты Азербайджана, Грузии и Украины. Недостатком всех этих документов является отсутствие общих норм, регулирующих денежные обязательства. В них представлено незначительное количество норм, регламентирующих к тому же только отдельные аспекты трансграничных денежных отношений, таких как взаимоотношения сторон договоров банковского счета и банковского вклада (например, п.1 ст. 44 Закона Украины о международном частном праве от 23.06.2005 г.).
Как известно признание какого-либо объекта деньгами влечет применение специальных правовых норм, ориентированных на применение только к денежным обязательствам или к деньгам как специфическим объектам вещного права, например, п.3 ст.302 ГК РФ, согласно которому, деньги, наряду с ценными бумагами на предъявителя, не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя. Однако легитимные признаки разнонациональных денег не совпадают (сравн., например, ст.140 ГК РФ «Деньги (валюта)» и ст.5 «Деньги» Закона Республики Казахстан «О платежах и переводах денег» от 29.06.1998 г. (в ред. от 8.07.2005 г.).
Соответственно, принципиально важным является проблема квалификации денег. В доктрине разработаны два основных подхода к квалификации денег – закон места эмиссии и закон места платежа. Так, по мнению М.Вольфа, «Вопрос о том, какие предметы являются деньгами … разрешается тем правом, которое это право создает, наделяет их свойством денег и присваивает им определенную номинальную стоимость». Ю.В.Бахарева придерживается этой ж е позиции, но с учетом особенностей безналичных расчетов: «деньгами в юридическом смысле являются денежные знаки страны, а также денежные средства на счетах в банках». А.Б.Янишевский же утверждает, что «деньгами в юридическом смысле этого слова, то есть предметом, подлежащим передаче во исполнение денежного обязательства, являются денежные знаки места платежа».
Ряд авторов, при определении денег, учитывает трансграничный характер денежных обязательств. В частности, по мнению одного из диссертантов, «деньги – это выпущенные центральным государственным банком (или иным уполномоченным) бумаги, именуемые банкнотами, а также монеты, которые «именем государства» названы мерой стоимости товаров, всеобщим эквивалентом, мерой платежа и средством накопления на территории данного государства и которые признаны в качестве таковых населением страны и мировым сообществом».[5] Однако очевидно, что признание платежных средств деньгами «мировым сообществом» не является необходимым. Кроме того, непонятно кто именно должен представлять мировое сообщество и в каком акте это должно быть указано.
Принципиально важным в данном случае является то, что понятие «деньги» не имеет юридического значения, а платежные функции могут выполняться самыми разными финансовыми активами. В юриспруденции, по мнению большинства специалистов, традиционно отдается предпочтение использованию экономического толкования денег. Так еще М.Литовченко указывал: «Гражданское право не дает этого определения (денег – Г.М.) – берет его готовым из политической экономии и лишь конкретизирует его». С ним солидарен советский ученый Л.А.Лунц: «Учение о деньгах относится к сфере политической экономии. Наука гражданского права может основываться лишь на понятии денег, которое раскрывается в результате анализа их функции в экономических отношениях». Сходное мнение можно обнаружить в работах ряда современных авторов.
Анализ гражданского законодательства стран СНГ приводит к выводу о том, что с юридической точки зрения в состав денег включаются законные платежные средства, специальные законные платежные средства и так называемые денежные суррогаты. Следовательно, деньгами следует признавать любые платежные средства, передача которых погашает долг, а проблема квалификации денег заменяется проблемой признания наличия платежных признаков у иностранных специальных законных платежных средств и денежных суррогатов.
Переходя к анализу механизма разрешения коллизий разнонациональных правовых норм в сфере денежных обязательств, следует иметь в виду, что важнейшей коллизионной привязкой в сфере денежных обязательств является привязка lex monetae (lex pecunia). В принципиальном плане ее суть сводится к следующему: денежное обязательство, выраженное в иностранной валюте, подчинено в том, что касается валюты, прежде всего факта ее обесценения, праву страны, законным платежным средством которой эта валюта является. Необходимость применения данной привязки к денежным обязательствам была детально обоснована немецким ученым А.Нуссбаумом и в последующем была закреплена целым рядом внутригосударственных актов. Так, например, согласно п.1 ст.147 Закона Швейцарии о международном частном праве 1987 г., привязкой денежного обязательства является право государства эмиссии.
А.В. Шамраев, анализируя англо-американское право, приходит к выводу о том, что в сфере трансграничных денежных обязательств привязка lex monetae находит свое основное применение в установлении концепции платежа (т.е. определяет то, что будет считаться законным платежным средством).
Следует отметить, что в отечественной доктрине коллизионная привязка lex monetae не получила признания. Так, по мнению Л.А.Лунца, «в международном торговом обороте нет места «валютной привязке». Более того, «в международном... обороте нет вообще места «валютной привязке». Употребление иностранной валюты... само по себе не означает отсылки к иностранному праву». Необходимо признать, что в российской литературе данное мнение является общепризнанным.
Однако, вместе с тем, представляется, что современными авторами зачастую игнорируется оговорка Л.А. Лунца о том, что он не считает, что выражение суммы долга в иностранной денежной единице не имеет никакого значения. Более того, он не исключает возможность толкования данного факта как выражения намерения сторон договора подчинить сделку в целом правопорядку этого государства или основанием для того, чтобы суд мог использовать указанные признаки в целях «локализации» договора.
Из современных авторов на вышеизложенное мнение Л.А.Лунца обращает внимание Л.П.Ануфриева. Однако, при изложении своей позиции, она выражается также осторожно, как и Л.А.Лунц: «не следует отрицать целесообразность обращения к данному критерию при отыскании подлежащего применению к данному отношению права», «суд, устанавливая применимое право, может счесть закон страны, в валюте которой исчислено обязательство, наиболее целесообразным для ответа на искомые вопросы по существу отношения» и т.д.
Солидаризуясь с вышеуказанными авторами, следует также добавить, что такие важнейшие процедуры как эмиссия денежных знаков и изъятие из обращения могут определяться только правом государства-эмитента.
Представляется, что объективной основой коллизионной привязки lex monetae (lex pecunia) является внутригосударственный характер происхождения и значительное отличие правовых особенностей денег, эмитированных государствами. Следует также учитывать, что после отмены золотого стандарта, деньги обеспечиваются государством-эмитентом, а это значительно усиливает значение актов государства-эмитента для решения проблем обращения денег.
Наряду с формулой прикрепления lex monetae в международно-правовых соглашениях, отечественных и иностранных нормативных актах можно обнаружить следующие привязки:
1) закон мест нахождения коммерческого предприятия кредитора (ст. 6.1.6 Принципов международных коммерческих договоров 1994 г.);
2) закон места платежа (ст.ст. 6.1.9-6.1.10 Принципов международных коммерческих договоров 1994 г.).
3) внутреннее право обычного проживания кредитора, получающего алименты (ст.4 Конвенции о праве, применимом к алиментным обязательствам от 2.10.1973 г., п.1 ст. 35 Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 7.10.2002 г. и др.);
4) право государства, в котором находится цедент (ст. 22 Конвенции об уступке дебиторской задолженности в международной торговле от 12.12.2001 г.) и др.
В странах англо-саксонской системы права привязка lex causae применяется для ответа на вопрос, является ли определенный платеж исполнением обязательства, а также какова его сила в отношении заранее не определенных убытков, а привязка lex fori – в отношении вопросов допустимости зачета и заключения соглашения о замене исполнения. Отсутствие в законодательстве стран СНГ общей коллизионной нормы, применяемой ко всем элементам денежного обязательства, компенсируется в определенной мере коллизионными нормами, регламентирующими отдельные элементы денежного обязательства, и нормами, ориентированными на регламентацию основного обязательства. Так, например, российский законодатель ограничился разрешением коллизии разнонациональных актов, регулирующих только взыскание процентов по денежным обязательствам (ст. 1218 ГК РФ).
По нашему мнению при решении коллизионных проблем денежных обязательств также необходимо учитывать их разграничение на первичные и вторичные. Если для первичных характерно применение коллизионных норм, ориентированных специально для них (например, обязательство по кредитному договору), то к вторичным денежным обязательствам применяются коллизионные нормы обязательств из основной сделки (купли-продажи, перевозки и т.д.) или иного юридического факта, послужившего основанием для возникновения денежного обязательства.
Соответственно, во втором случае специфика денежных обязательств в сфере коллизионного регулирования не проявляется. С учетом же вторичного характера денежного обязательства следует в соответствующих случаях руководствоваться законом места нахождения коммерческого предприятия кредитора (ст. 6.1.6 Принципов УНИДРУА 1994 г.), правом государства, в котором находится цедент (ст. 22 Конвенции об уступке дебиторской задолженности в международной торговле от 12.12.2001 г.) и др. В случае возмещения вреда денежное обязательство по уплате определенных судом сумм подчиняется закону места причинения вреда (п.1 ст. 1229 Модели).
Таким образом, в настоящее время коллизионно-правовое регулирование трансграничных денежных отношений постсоветских стран является крайне незначительным. Поэтому в качестве de lege ferendae представляется необходимым дополнить Модель Гражданского кодекса стран СНГ статьей 1226¹ следующего содержания:
«Статья 1226¹ Право, применяемое к денежным обязательствам
1. К денежной единице применяется право государства эмиссии.
2. Валюта долга определяется по праву, применимому к долгу. Валюта платежа определяется по праву государства, в котором должен быть совершен платеж».
Также необходимо внести в часть третью Модели следующие изменения:
1. Наименование параграфа 5 изложить в следующей редакции: «Обязательства».
2. Параграф 6 часть «Внедоговорные обязательства» присоединить к параграфу 5.
Название статьи 36 «Деньги (валюта)» не соответствует ее содержанию. Пунктом первым данной статьи определяется законное платежное средство, вторым – устанавливается возможность обращения иностранной валюты – специального законного платежного средства. Поэтому данную статью следует именовать «Законное платежное средство и специальные законные платежные средства. При этом необходимо расширительное толкование понятия «специальное законное платежное средство» за счет включения в его состав международных платежных средств, применение которых предусматривается рядом международных договоров.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 6 (37) 2011