кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Санкт- Петербургского государственного университета
В настоящее время регулирование отношений экономического сотрудничества в рамках Евразийского сообщества осуществляется в условиях интеграционных процессов, которые связаны с формированием целостной (и в этом смысле, интегративной) системы правового регулирования. Правовая интеграция предполагает, прежде всего, унификацию юридических норм - моделей упорядочивания и согласования взаимодействия субъектов. Безусловно, основу такой юридической интеграции в Евразийском пространстве составляют международно-правовые нормы, образующие, можно сказать, наднациональное законодательство. Системообразующую (интегративную) функцию, при этом, выполняет Договор о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года1 (далее - Договор о ЕАЭС). Согласно статьи 1 Договора о ЕАЭС, являясь международной организацией региональной экономической интеграции, Евразийский экономический союз обладает международной правосубъектностью и призван обеспечить реализацию принципа свободы экономической деятельности (свободы движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы), а также проведение скоординированной, согласованной или единой политики в отраслях экономики, определенных Договором о ЕАЭС и международными договорами, принятыми в рамках ЕАЭС.
Интегративный подход к правовому регулированию отношений в Евразийском пространстве заложен уже в самих понятиях, которые используются в Договоре о ЕАЭС. Наиболее важными для понимания целей и содержания евразийской интеграции являются такие понятия, как единая, скоординированная и согласованная политика, единое экономическое пространство, общий (единый) рынок, единая таможенная территория. Надо сказать, применительно к реализации принципа единства экономического пространства Евразийского экономического союза понятие «пространство» рассматривается в территориальном аспекте, в значении совокупности территорий государств-членов ЕАЭС. Так, на территории государств-участниц Евразийского экономического союза в рамках единого экономического пространства существует единая инфраструктура, должны функционировать основанные на рыночных принципах сходные (сопоставимые) и однотипные механизмы регулирования экономики, обеспечиваться экономические отношения, образующие общий (единый) рынок со свободным перемещением товаров, услуг, капитала и рабочей силы в территориальных пределах ЕАЭС. Формой торгово-экономической интеграции в территориальных пределах единого Евразийского экономического пространства выступает таможенный союз. Это означает, что в пределах единой таможенной территории действуют Единый таможенный тариф ЕАЭС, единые меры регулирования внешней торговли товарами с государствами, не являющимися членами Евразийского экономического союза, а также международными организациями или международными интеграционными объединениями (третьей стороной). Страны-участницы Евразийского экономического союза «во взаимной торговле не применяют таможенные пошлины (иные пошлины, налоги и сборы, имеющие эквивалентное действие), меры нетарифного регулирования, специальные защитные, антидемпинговые и компенсационные меры».
При этом единое евразийское экономическое пространство и единая осуществляемая государствами-членами ЕАЭС политика обеспечиваются функционированием единого (унифицированного) механизма правового регулирования, включающего в себя систему гармонизированных или унифицированных правовых норм. В пространстве евразийской интеграции единство (унифицированность) механизма правового регулирования основано на гармонизации (сближении) законодательства государств-членов ЕАЭС, сходном (сопоставимом) национальном нормативно-правовом регулировании отдельных сфер отношений. Скоординированность и согласованность осуществляемой государствами-членами Евразийского экономического союза политики предполагает, что их сотрудничество основано на общих подходах, одобренных правовыми актами органов ЕАЭС, например, Решение Высшего Евразийского экономического совета № 5 «Об основных ориентирах макроэкономической политики государств - членов Евразийского экономического союза на 2016-2017 годы».
Систему органов Евразийского экономического союза образуют Высший Евразийский экономический совет, Евразийский межправительственный совет, Евразийская экономическая комиссия, Коллегия Евразийской экономической комиссии, Совет Евразийской экономической комиссии. Особую роль в системе органов ЕАЭС призван играть Суд Евразийского экономического союза. Но, если попытаться оценить деятельность органов ЕАЭС, обратившись к сведениям о количестве принятых органами ЕАЭС правовых актов, то, на сегодняшний день, Судом Евразийского экономического союза принято семь актов. В то же время, Высшим Евразийским экономическим советом принято триста тридцать шесть актов, Евразийским межправительственным советом - пятьдесят восемь актов. Наиболее активной, с точки зрения количества принятых актов, выглядит деятельность Евразийской экономической комиссии, которой принято уже более двух тысяч актов. Согласно статьи 2 Договора о ЕАЭС, акты, которые принимают регулирующие органы ЕАЭС, могут быть двух видов: в форме решений или в форме распоряжений. Нормативно-правовые акты принимаются органами ЕАЭС в форме решений. Например, вступившее в силу 01.07.2016 г. Решение Высшего Евразийского экономического совета от 31.05.2016 г. № 11 «О назначении члена Коллегии Евразийской экономической комиссии». Распоряжения органов Евразийского экономического союза имеют организационно-распорядительный характер. Например, Распоряжение Евразийского межправительственного совета от 12.08.2016 г. № 13 «О проекте Договора о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза».
Для Российской Федерации развитие евразийской интеграции выступает в известном смысле стимулом к экономическому росту, обеспечивает определенную компенсацию издержек от санкций, введенных Западом. Однако сотрудничество в Евразийском социокультурном пространстве охватывает сегодня весьма широкую сеть отношений по взаимодействию в разных сферах жизнедеятельности. Следует отметить, в настоящее время насчитывается около ста заключенных участниками Евразийского сотрудничества договоров в гуманитарной (сфере прав человека), культурно-региональной (межрегиональной сфере), отраслевых (различных сферах деловой активности) сферах евразийского взаимодействия. Эти международные договоры, а так же межгосударственные целевые программы в ряде случаев охватывают сферы, выходящие за пределы регулирования органами Евразийского экономического союза.
Таким образом интегративная (единая) модель правового регулирования в ЕАЭС обеспечивается в процессе гармонизации и унификации национального законодательства, формирования международно-правовых правил и подходов, а также единой практики применения юридических норм в пространстве Евразийского экономического союза. По мнению исследователей, ведущим юридическим процессом евразийской правовой интеграции является гармонизация права, которая «выражается в стандартизации элементов механизма правового регулирования в государствах для обеспечения правового равновесия и синхронизации поведения, а также упорядоченности, эффективности и компромисса интересов во взаимодействии государств и их правовых систем»14. Интегративные свойства нормативно-правового регулирования в Евразийском пространстве определяются системообразующими (интегративными) связями между всеми элементами механизма правового воздействия, осуществляемого государствами-участни- ками ЕАЭС, органами Евразийского экономического союза, формирующими нормативно-распорядительную основу регулирования отношений между участниками евразийского взаимодействия, а также Судом Евразийского экономического союза. Интегративная модель правового регулирования должна отражать фактические процессы, происходящие в Евразийском пространстве, и отношения между участниками евразийского взаимодействия. Надо признать, в ХХ веке вообще обнаруживается тенденция к интегративному рассмотрению сложных социально-гуманитарных явлений, включая правовое регулирование, в культурологическом аспекте. Безусловно, для России в этом смысле актуализируется проблема евразийского культурно-правового пространства.
Целостный (интегративный) механизм правового регулирования включает в себя правовые принципы, законодательство и правоприменительную практику, обеспечивая сочетание нормативного (статичного) и процессуального (динамичного) аспектов правового воздействия, согласованность действий субъектов евразийского взаимодействия. Следует согласиться с И. З. Фархутдиновым в том, что международноправовые отношения «имеют преимущественно координационный характер», поэтому централизованно определить, какие нормы являются в настоящее время правовыми стандартами регулирования отношений в Евразийском пространстве, затруднительно. Представляется, что решить проблему определения критериев правового содержания законодательства ЕАЭС возможно в контексте интегративной юриспруденции, позволяющей сформировать системную (интегративную) концепцию правового регулирования отношений в Евразийском экономическом союзе.
В свое время Дж.Холл указал на то, что в системе формально-определенных правовых норм обнаруживается статичная фаза правового опыта, константа, обеспечивающая стабильность правового регулирования. Но система норм утрачивает свою стабильность в условиях правореализационной сферы. Поэтому, необходимо сочетание (интеграция) в едином механизме правового регулирования нормативной структуры (законодательства) и динамического право-процесса, т.е. системы реализующихся норм, системы правоприменения. В результате, правовое регулирование предстает процессом, «в котором нормы, ценности и факты - и то, и другое, и третье - срастаются и актуализируются». Процессуальный аспект права в конце ХХ века вслед за Дж. Холлом подчеркивал Г. Дж. Берман. Дело в том, что, интегративное, т.е. целостное понятие правового регулирования должно охватывать процесс и законотворчества (правоустановительной деятельности), и правоприменения (судебный процесс). Деятельностный аспект права неразрывно связан с его ценностной составляющей - системой согласованных друг с другом идей и ценностей (правовых и иных неправовых идей и ценностей) общества. При этом правовой процесс (деятельностный аспект права) имеет приоритет перед нормативной структурой правового регулирования. «Право в действии, - пишет Г. Дж. Берман, - включает правовые учреждения и процедуры, правовые ценности и правовые понятия и образ мыслей, равно как и правовые правила... Право в действии состоит из людей, занимающихся законотворчеством, отправлением правосудия, вынесением судебных решений, переговорами и другими правовыми действиями.».
Приобретая характер процесса, право в своей динамической структуре постоянно меняется и совершенствуется. Причем фактические изменения правопорядка, правовых институтов происходят в момент решения дела судьей. Не зависимо от того, открывает или творит норму судья, он, считал Дж.Холл, «не может применить прошлогоднюю норму права к сегодняшнему делу, потому что прошлогодняя норма права больше не существует; даже в простейших видах судебных решений что-то добавляется, и это обеспечивает ощутимо новое значение.» Интегративной юриспруденции позволяет рассмотреть правовое регулирование в Евразийском пространстве в качестве целостной системы, объединяющей национальное и международное законодательство, правосознание, которым воспринимается правовой опыт, правовую культуру, охватывающую собой представления о правовых ценностях и фактическое действие (применение, функционирование) норм права.
Процессуальная составляющая механизма (системы) правового регулирования в ЕАЭС обеспечивается деятельностью Суда Евразийского экономического союза. Его компетенция определена главой IV Статута Суда Евразийского экономического союза (приложение № 2 к Договору о ЕАЭС). Суд Евразийского экономического союза рассматривает споры, возникающие по вопросам реализации Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и (или) решений органов ЕАЭС по заявлению государства-члена ЕАЭС или хозяйствующего субъекта. Государство может обратиться в Суд Евразийского экономического союза с заявлением в следующих четырех случаях: во-первых, в целях решения вопроса о соответствии международного договора в рамках ЕАЭС или его отдельных положений Договору о ЕАЭС; во-вторых, с заявлением о соблюдении другим государством-членом (другими государствами-членами) Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и (или) решений органов ЕАЭС, а также отдельных положений указанных международных договоров и (или) решений; в третьих, в целях решения вопроса о соответствии решения Евразийской экономической комиссии или его отдельных положений Договору о ЕАЭС, международным договорам в рамках ЕАЭС и (или) решениям органов ЕАЭС; в четвертых, с заявлением об оспаривании действия (бездействия) Евразийской экономической комиссии. Но, важно отметить, что при этом государства-члены ЕАЭС могут отнести к компетенции Суда Евразийского экономического союза и иные споры, разрешение которых Судом ЕАЭС прямо предусмотрено Договором о ЕАЭС, международными договорами в рамках ЕАЭС, международными договорами ЕАЭС с третьей стороной или иными международными договорами между государствами-членами ЕАЭС.
Помимо названных ситуаций Суд Евразийского экономического союза по заявлению государства-члена ЕАЭС или органа ЕАЭС осуществляет разъяснение положений Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и решений органов ЕАЭС. Суд Евразийского экономического союза по заявлению сотрудников и должностных лиц органов ЕАЭС и Суда ЕАЭС разъясняет положения Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и решений органов ЕАЭС, связанных с трудовыми правоотношениями. Вопрос о наличии компетенции Суда Евразийского экономического союза по разрешению спора разрешается самим Судом ЕАЭС в соответствии с Договором о ЕАЭС, международными договорами в рамках ЕАЭС и (или) международными договорами ЕАЭС с государством, не являющимся членом ЕАЭС, международной организацией или международным интеграционным объединением. Положения международного договора ЕАЭС с третьей стороной Суд Евразийского экономического союза разъясняет в том случае, если это предусмотрено таким международным договором.
Что касается обращений в Суд Евразийского экономического союза хозяйствующих субъектов, то, надо сказать, в рассматриваемом процессуальном аспекте для целей Статута Суда Евразийского экономического союза под хозяйствующим субъектом понимается юридическое лицо, зарегистрированное в соответствии с законодательством государства- члена ЕАЭС или третьего государства, либо физическое лицо, зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя в соответствии с законодательством государства-члена ЕАЭС или третьего государства. Хозяйствующий субъект вправе обратиться в Суд Евразийского экономического союза с заявлением в двух случаях: во-первых, если, по его мнению, решение Евразийской экономической комиссии или его отдельные положения, непосредственно затрагивающие права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, не соответствуют Договору о ЕАЭС и (или) международным договорам в рамках ЕАЭС, и повлекли нарушение предоставленных Договором о ЕАЭС и (или) международными договорами в рамках ЕАЭС прав и законных интересов хозяйствующего субъекта; во-вторых, в целях оспаривания действия (бездействия) Евразийской экономической комиссии, непосредственно затрагивающего права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, если такое действие (бездействие) повлекло нарушение предоставленных Договором о ЕАЭС и (или) международными договорами в рамках ЕАЭС прав и законных интересов хозяйствующего субъекта.
В философско-правовом смысле проект интегративной юриспруденции на основе диалектического метода анализа и синтеза в конце ХХ века обсуждал Г. Дж. Берман. Вообще, диалектический метод как диалоговый способ рассуждений (познания мира) исторически восходит еще к древнегреческой философии, получил дальнейшее свое развитие среди юристов Древнего Рима. В XI-XII веках диалектический метод анализа и синтеза использовался для примирения на основе правовых принципов и понятий («на все возрастающем уровне обобщения») противоречий, существовавших в средневековом праве между разными (соперничающими) элементами единой социальной структуры: церковное - светское, королевское - феодальное, городское - цеховое. Диалектический метод обоснования интегративной концепции права, считал Г. Дж. Берман, связан с осознанием целостности (единства) структуры общества и включает в себя не только рациональную составляющую (интеллектуальную), но и моральные принципы, что особенно актуально в условиях мультикуль- турализма евразийского сообщества. Проект интегративной юриспруденции позволяет рассмотреть процесс норматвно- правового регулирования во взаимодействии с экономическими, политическим и другими социальными процессами. Право одновременно и отражает экономические и политические отношения конкретного общества и определяет (детерминирует) их. Так, развитие экономики и политики в Западной Европе XVII-XIX веков было непосредственно связано с формированием в XII-XV веках конституционного права, а также промышленного, договорного права, права собственности и других отраслей. Механизм правового регулирования в Евразийском пространстве также необходимо рассматривать в контексте не только экономических отношений между госу- дарствами-участниками ЕАЭС, но и интеграции и взаимовлияния ценностей правовых культур в целом.
С позиции реализации заложенного Договором о ЕАЭС потенциала Евразийского экономического союза правовая интеграция играет особую роль, которая включает в себя ряд задач, в том числе задачу унификации механизма правового регулирования в Евразийском пространстве. С точки зрения интегративной юриспруденции гармонизация законодательства имеет важное значение при формировании новых региональных образований, что наглядно видно, в частности, на примере Евразийского экономического союза, в котором она осуществляется «на основе сближения законодательства государств-членов, направленное на установление сходного (сопоставимого) нормативного правового регулирования в отдельных сферах». Евразийская интеграция имеет первостепенное значение и для обеспечения экономической безопасности и стабильности международной правовой системы, так как предполагает скоординированную внутреннюю политику. Единая политика в контексте евразийской интеграции - это политика, осуществляемая государствами-членами в определенных ими сферах, предусмотренных Договором о ЕАЭС и «предполагающая применение государствами-членами унифицированного правового регулирования», в том числе на основе решений органов Евразийского экономического союза в рамках их полномочий. В данном контексте «унификация законодательства», как подчеркивается в Договоре о ЕАЭС, означает «сближение законодательства государств-членов, направленное на установление схожих механизмов правового регулирования в отдельных сферах», определенных Договором о ЕАЭС. Наконец, с точки зрения правового регулирования в рамках Евразийского экономического союза, значимость придается уважению общепризнанных принципов международного права, включая принципы суверенного равенства государств-членов и их территориальной целостности.