Всех россиян сегодня волнуют события, происходящие на Украине. Вооруженный конфликт, каждый день уносящий жизни десятков мирных жителей, во время которого проис­ходят массовые зачистки; рушатся гражданские объекты: дет­ские сады, школы, больницы; происходит захват заложников; применяется запрещенное международным правом оружие, ведется информационная война, с болью в сердце восприни­мается всеми жителями нашего государства.

И сегодня как никогда остро встает вопрос о привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в совершении всех данных преступлений.

9 июня в своем интервью ИТАР-ТАСС официальный пред­ставитель Следственного гомитета России Владимир Маркин сообщил, что по событиям на Украине расследуется шесть уголовных дел.

Первое — в отношении лидера партии «Правый сектор» Дмитрия Яроша, публично призывавшего антироссийские силы к экстремистским действиям и террору на территории России.

Второе — в отношении украинского предпринимателя Геннадия Балашова, который публично призывал к убийству российских граждан.

Третье — о покушении на убийство оператора видеоагент­ства Russia Today Ruptly Федора Завалейкова.

Четвертое — по фактам угроз, поступивших ряду россий­ских губернаторов в связи с событиями на Украине.

Пятое — по факту незаконного решения должностных лиц Генеральной прокуратуры Украины, которые возбудили уго­ловное дело в отношении командующего Черноморским фло­том Российской Федерации Александра Витко.

Шестое — о запрещенных методах ведения войны, возбуж­денное по ст. 356 УК РФ (о запрещенных средствах и методах ведения войны), для расследования которого в рамках СК РФ было создано специализированное управление.

18 июня Следственный комитет России возбудил уголовное дело, а затем вынес постановление о международном розыске в отношении губернатора Днепропетровской области Игоря Коломойского и министра внутренних дел Украины Арсе­на Авакова. Они подозреваются в применении запрещенных средств и методов ведения войны; в организации убийства; в похищении человека; в воспрепятствовании законной жур­налистской деятельности. Следствие полагает также, что они причастны к фактам захвата на Украине журналистов телека­нала «Звезда» и гибели журналистов ВГТРК Игоря Корнелюка и Андрея Волошина.

В связи с этими событиями хотелось бы обратить внимание на правовые основания и возможность осуществления уголов­ной юрисдикции России в отношении украинских граждан.

В том же интервью Владимир Маркин отмечает, что, воз­буждая это уголовное дело, Комитет руководствовался по­ложениями ст. 12 Уголовного кодекса РФ, которая закрепляет основания для осуществления Россией экстратерриториальной юрисдикции.

Напомним, что осуществление государством уголовной юрисдикции в отношении физических лиц основано на ряде базовых принципов. Основными из них являются: территори­альный; персональный (национальный, принцип активного гражданства); пассивный персональный (принцип пассивного гражданства); принцип защиты (безопасности или реальный) и универсальный принцип.

— Территориальный — зависящий от места совершения преступления; предполагает полное осуществление уголовной юрисдикции государства в отношении всех лиц, совершивших уголовно наказуемое деяние и находящихся в пределах его территории.

— Персональный (гражданства, активный персональный) — зависящий от гражданства правонарушителя, предполагаю­щий распространение уголовно-правовых норм государства на своих граждан, независимо от места их нахождения.

— Пассивного гражданства (пассивный персональный) — зависящий от гражданства жертвы преступления.

— Защиты (безопасности или реальный) — зависящий от того, нарушены ли интересы государства и затронута ли безопасность государства.

— Универсальный — зависящий от того, рассматривает­ся ли данное нарушение как угроза всему человечеству.

Статья 12 УК РФ определяет экстратерриториальную юрис­дикцию Российской Федерации в отношении иностранных лиц. Согласно ч. 3 иностранные граждане, совершившие пре­ступление вне пределов России, подлежат уголовной ответ­ственности по УК РФ в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина этой страны, а также в случаях, предусмотренных междуна­родным договором, если они не были осуждены за это в ино­странном государстве.

Как видим, положения этой части закрепляют три принци­па экстратерриториальной юрисдикции — пассивного граж­данства, принципа защиты и универсального принципа.

Владимир Маркин отмечает, что возбуждение Следствен­ным комитетом уголовных дел по ситуации на Украине, за­трагивающих применение запрещенных методов и средств ведения войны, основано на универсальном принципе.

Этого же мнения придерживается профессор А. Г. Волеводз в своей недавно вышедшей статье.

Скорее всего, среди представителей российской междуна­родно-правовой науки немало ученых, которые также присо­единяются к этой точке зрения.

Вместе с тем, на наш взгляд, это утверждение является не совсем однозначным и дискуссионным.

Речь идет о том, что в качестве основания для привле­чения к уголовной ответственности за военные и иные пре­ступления, совершенные на территории Украины, может служить и принцип защиты (или безопасности, или реаль­ный).

Несколько отступая и обращаясь к истории дореволюци­онной науки, можно проследить, что проблемы уголовной юрисдикции государств, как известно, всегда занимали цен­тральное место в доктрине международного уголовного права. Определение пространственной сферы действия уголовного закона — один из самых ранних институтов международного уголовного права, к которому в основном сводился предмет его правового регулирования.

В этом отношении показательно содержание работ по меж­дународному уголовному праву русских ученых-международников дооктябрьского периода.

Так, в частности, профессор Ф. Ф. Мартенс отмечает: «Меж­дународное уголовное право заключает в себе совокупность юридических норм, определяющих условие международной судебной помощи государств друг другу при осуществлении ими своей карательной власти в области международного общения». Подобного же определения международного уго­ловного права в своих трудах придерживались В. Ульяницкий, В. Даневский, В. Спасович и другие, которые ограничивали понятие международного уголовного права вопросами о под­судности и взаимной правовой помощи государств. Профес­сор П. Казанский пишет: «Международное уголовное право почти вовсе не знает начал материального значения. В них, собственно, нет и надобности.. .».

Профессор П. И. Люблинский, ставя знак равенства между международным уголовным правом и проблемой действия уголовного закона в пространстве, писал: «В настоящей статье мы предполагаем коснуться некоторых из пробелов, обнару­жившихся в области определения пределов действия уголов­ного права, или, как принято называть эту область, — в сфере международного уголовного права».

Анализ работ указанных авторов свидетельствует о том, что в предмет международного уголовного права они вкладывали, в сущности, регулирование двух вопросов: о правах и обязан­ностях государств в преследовании уголовных правонаруше­ний, совершенных за пределами их территории, и пределах оказания государствами правовой помощи в преследовании уголовных преступлений.

Оба этих вопроса рассматривались и оценивались предста­вителями науки международного и уголовного права различно. Применительно к первому вопросу в теории выдвигались четы­ре концепции: территориальное действие уголовных законов, теория личной подсудности, реальная теория и космополити­ческая теория.

Много внимания реальному принципу или принципу за­щиты уделялось и уделяется до сих пор зарубежными уче­ными, в частности, С. Рандаллом; Броунли; Е. Т. Пиггатом; М. Г. Морра; А. А. Абельсоном.

Например, вот что сказал Броунли: «Согласно принципу защиты или безопасности, государства могут заявить о сво­ей юрисдикции в отношении преступлений, совершенных за рубежом над иностранными гражданами, которые, как считается, представляют собой угрозу для некоторых корен­ных национальных интересов или безопасности государства. Степень, в которой этот принцип может служить оправда­нием его утверждения юрисдикции, зависит от категории преступлений».

Иначе говоря, любое государство имеет право реагировать на преступление, которое совершено за рубежом и которое непосредственно затрагивает его существенные интересы. В ос­нове этого положения и лежит принцип защиты (безопасно­сти или реальный). Основанная на этом принципе экстратерриториальная уголовная юрисдикция государства возникает в тех случаях, когда безопасность его интересов, затронутых преступлением, вследствие различных причин не может быть обеспечена другим государством, на территории которого про­изошло преступление или гражданином которого является преступник.

Для установления юрисдикции потерпевшего государства на основе принципа защиты не обязательно закрепление пре­ступности и наказуемости деяния в законодательстве обоих государств, однако такая юрисдикция может быть реализована лишь в отношении определенной категории преступлений. В одних государствах такая группа преступлений достаточно ограничена, в других этот перечень весьма обширен. Общим правилом остается то обстоятельство, что юрисдикция госу­дарства, основанная на принципе защиты, может возникнуть только в отношении тех деяний, которые нарушают его дей­ствительно существенные интересы, к которым относятся: на­циональная безопасность; финансовая стабильность; безопас­ность государственных должностных лиц, дипломатических и консульских агентов. В последнее время наблюдается тенден­ция включения в разряд существенных интересов государства торговых отношений; отношений по охране окружающей сре­ды; безопасности морских и воздушных сообщений и других.

Следует отметить, что Уголовный кодекс РФ 1996 г. в части действия уголовного закона в пространстве и по кругу лиц впервые предусмотрел принцип защиты, который долгое вре­мя отрицался отечественной наукой и практикой. Теперь ино­странные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно на территории Российской Федерации и совершив­шие преступление вне ее пределов, подлежат уголовной от­ветственности в случаях, если преступление было направлено против интересов Российской Федерации (п. 3 ст. 12).

Переходя к соотношению принципа защиты и универ­сального принципа, следует отметить, что между ними много общего: это и отсутствие в необходимости двойной крими­нализации; и возможность осуществления юрисдикции in absentia — в отсутствии подозреваемого или обвиняемого, а также применение только к определенной категории престу­плений. Охват и сфера применения являются дискуссионными вопросами в отношении принципов защиты и универсаль­ности. Неслучайно уже который год в рамках Шестого коми­тета ГА ООН ведется работа по кодификации универсального принципа.

А. И. Бойцов, анализируя принцип защиты, называет его, по сути, дубликатом универсального принципа.

Однако есть между ними одно существенное различие: универсальная юрисдикция предполагает возможность ее осуществления любым государством независимо от места со­вершения преступления и гражданства обвиняемого и потер­певшего. В случае же с реализацией уголовной юрисдикции на основании принципа защиты необходимо, чтобы были за­тронуты интересы и безопасность государства юрисдикции.

Согласно Консультативной справке Международного Ко­митета Красного Креста «Универсальная юрисдикция в от­ношении военных преступлений» экстратерриториальный принцип защиты требует «наличия определенной связи между совершенным деянием и государством, осуществляющим свою компетенцию, тогда как универсальная юрисдикция — допол­нительное основание для применения экстратерриториальной юрисдикции — наличия подобной связи не требует».

Иначе говоря, если бы уголовное производство в отноше­нии военных преступлений, совершенных гражданами Украи­ны на юго-востоке этой страны, было инициировано, допустим, в одном из европейских государств, это была бы универсальная юрисдикция.

Россия же сегодня непосредственно связана с событиями на Украине, с той трагедией, которая развернулась на терри­тории близкого некогда нам соседнего государства. В уже от­меченном нами интервью Владимира Маркина ИТАР-ТАСС он говорит, что принадлежность ряда пострадавших лиц к граж­данству Российской Федерации уже является основанием для осуществления Россией своей уголовной юрисдикции, однако, заметим, не универсальной.

Украинский вооруженный конфликт естественным обра­зом затрагивает интересы и безопасность нашего государства: убийства и истязания журналистов-граждан России; нападение на Российское посольство; засылка диверсантов; геноцид рус­скоязычного населения, с которым нас связывают многовековые исторические, духовные, культурные традиции; потоки бежен­цев, хлынувшие в нашу страну.

Таким образом, есть все основания утверждать, что дей­ствия Следственного комитета России относительно возбужде­ния уголовных дел по событиям на Украине являются обосно­ванными. Вместе с тем мы считаем, что базовым принципом осуществления уголовной юрисдикции Россией является прин­цип безопасности или защиты.