Юридическая консультация по вопросам миграции

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта
Юридические статьи Экологическое право Дисбаланс в лесном законодательстве:вопросы теории и практики

Дисбаланс в лесном законодательстве:вопросы теории и практики

БЕЛОУСОВ Сергей Александрович
доктор юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Саратовской государственной юридической академии

АБАНИНА Елена Николаевна
кандидат юридических наук, доцент кафедры экологического и земельного права Саратовской государственной юридической академии

Экологические проблемы в последнее время становятся все более актуальными, что подтверждается их признанием на самом высшем уровне: во-первых, экологические вопросы становились специальным предметом рассмотрения, напри­мер, на заседаниях президиума Государственного совета по во­просам совершенствования государственного регулирования в сфере охраны окружающей среды в 2010 году, президиума Государственного совета по вопросам обеспечения экологиче­ской безопасности и ликвидации накопленного экологическо­го ущерба в 2011 году, президиума Государственного совета «О повышении эффективности лесного комплекса Россий­ской Федерации» в 2013 году, Высшего экологического совета Комитета Государственной Думы по природным ресурсам, природопользованию и экологии на тему: «Законодательная поддержка государственной политики в области использова­ния, охраны, защиты и воспроизводства лесов» в 2013 году;

во-вторых, 2013 год был объявлен Годом охраны окружающей среды, 2017 год - Годом экологии и Годом особо охраняемых природных территорий; в-третьих, за последние пять лет в целях совершенствования законодательства, было внесено, в частности, в Федеральный закон «Об охране окружающей сре­ды» 32 изменения и дополнения; в Лесной кодекс РФ - 32 из­менения и дополнения; в Водный кодекс РФ - 32 изменения и дополнения; в Федеральный закон «О животном мире» - 19 изменений и дополнений.

Однако объявление экологических вопросов важными, и принятие множественных нормативных актов в этой сфе­ре не всегда приводит к решению экологических проблем на практике. Неэффективность принимаемого законодательства, можно объяснить рядом причин, среди которых Ю. И. Шуплецова выделяет, например,: отсутствие единой государственной правоприменительной политики; недостаточно высокий уро­вень профессионализма правоприменителей и др.

На недостаточное качество экологического законодатель­ства обращают внимание многие исследователи. Низкое каче­ство экологического законодательства выражается в наличии законодательных пробелов, противоречий между норматив­ными правовыми актами, отсутствие должной регламентации многих вопросов либо наоборот их избыточная регламен­тация, обилие правовых неопределенностей, отсылочных и бланкетных норм, норм, допускающих широту дискрецион­ных полномочий и др. Многие ученые связывают качество за­конодательства с применяемостью и применимостью на прак­тике до такой степени, что для признания за нормативным правовым актом статуса «качественности» достаточно только факта его применяемости на практике. В Докладе Уполномо­ченного по правам человека в Российской Федерации за 2012 г. фактически отстаивается именно такая позиция: «О законе судят не по его тексту, а по качеству реализации его на прак­тике. Наша ахиллесова пята — не столько законотворчество, сколько законоприменение».

Понятие «качество закона» включает в себя определен­ный набор свойств, благодаря которым он способен удовлет­ворять как общественные, так и индивидуальные потребности в соответствии с назначением и сущностью права. При этом для определения закона как «качественного» важны, с одной стороны, сущностно-правовые, с другой - специально юри­дические свойства9. «Качество закона» как собирательное по­нятие предполагает удовлетворение нормативного правового акта целому ряду требований как с содержательной (социаль­ная обусловленность, гуманистическая направленность, своев­ременность, ресурсная обеспеченность), так и с формальной (принятие в соответствии с правилами юридической техники) стороны. И даже соблюдение всего вышеперечисленного не служит гарантией беспрепятственной реализации воли зако­нодателя, выраженной посредством правового регулирования.

Анализируя в целом экологическое и природоресурс­ное законодательство и практику его реализации, мы можем говорить о существовании дисбаланса как в самом законода­тельстве, так и в правоприменительной практике. При этом под дисбалансом мы понимаем объективно обусловленный уровнем и условиями общественного развития, имманентно присущий законодательству динамичный процесс, выражаю­щийся либо в несогласованности, несоответствии образующих его структуру и содержание элементов (подсистем), либо в неравновесии, неравнозначности используемых им средств, а также в диспропорции между тенденциями законодательства к устойчивости и стремлением к изменчивости, специализацией и унификацией нормативно-правовой материи, что в совокупности при достижении им критических значений не­равновесия в законодательстве создает препятствия в право­вом регулировании общественных отношений и существенно снижает потенциал поступательного развития всей правовой системы.

Если дисбаланс просматривается на уровне законодатель­ства, говорить о непротиворечивой правореализационной практике в принципе не приходится. Правоприменитель в данном случае оказывается «заложником» сложившейся ситу­ации и вынужден бороться с уже существующими проблема­ми, пытаться их решить на своем уровне, не имея возможности повлиять на ситуацию в целом. В глобальном аспекте решить проблемы правоприменения могут только кардинальные меры, а именно устранение дисбаланса в законодательстве, что возможно только в рамках правотворческой деятельности.

Примером такого решения проблемы выступает из­менение лесного законодательства, связанного с вопросами предупреждения и тушения лесных пожаров, когда право­применители - арендаторы лесных участков оказались жерт­вами обстоятельств: сами пожар тушить не имели права, но не допустить распространение пожара были обязаны. Такая ситуация сложилась в результате принятия Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности», которым с 1 января 2012 года было введено обязательное ли­цензирование деятельности по тушению лесных пожаров. Основные требования к лицензированию деятельности по тушению лесных пожаров были утверждены постановлением Правительства РФ от 31 января 2012 года «О лицензировании деятельности по тушению пожаров в населенных пунктах, на производственных объектах и объектах инфраструктуры, по тушению лесных пожаров». При этом требования к лицен­зиатам были установлены достаточно строгие, возможно это и оправданно, учитывая, что сама деятельность чрезвычайно опасна, но такие требования сразу отсекли многие организа­ции, которые ранее вполне справлялись с тушением пожаров. Так, лицензионными требованиями, среди прочих, являлись: 1) наличие у соискателей лицензии лесопожарной, высоко­проходимой автомобильной, тракторной и (или) вездеходной техники и иных видов техники, принадлежащих ему на пра­ве собственности или ином законном основании; 2) наличие в штате летчиков-наблюдателей, парашютистов и десантников- пожарных, прошедших специальную подготовку и имеющих соответствующие действующие свидетельства летчика-на- блюдателя, парашютиста-пожарного (десантника-пожарного), из которых не менее 50 процентов имеют стаж работы по тушению лесных пожаров не менее 2 лет. Наличие парашют­но-десантного имущества, а также подтверждение о наличии арендуемых или собственных воздушных судов, пригодных для выполнения и проведения лесоавиационных работ на всей охраняемой территории и другие.

Неудивительно при таких требованиях, что в марте 2012 года лицензии получили всего 225 организаций лесного сек­тора. И видимо по этой причине (недостаточно организаций, имеющих законное право тушить лесные пожары), Рослесхоз попытался разрешить проблему путем направления органам управления лесами субъектов РФ Письма заместителя руково­дителя ведомства Ю. И. Дмитриева «Об обязанностях аренда­торов лесных участков при возникновении лесных пожаров» от 27 марта 2012 г.

Согласно указанному письму «Действующим законо­дательством обязанность по тушению лесных пожаров на лесопользователей не возложена. Вместе с тем в целях мини­мизации ущерба, причиняемого имуществу арендаторов лес­ными пожарами, и обеспечения непрерывной хозяйственной деятельности арендаторы вправе получить лицензии на со­ответствующие виды деятельности и тушить лесные пожары на предоставленных им участках в установленном порядке». Специалисты лесного хозяйства сделали следующие выво­ды: «Такой подход позволяет Рослесхозу и органам управле­ния лесами: а) скрыть тот факт, что непродуманное введение лицензирования деятельности по тушению лесных пожаров привело к катастрофическим последствиям в области по­жарной безопасности в лесах, многократно уменьшив число организаций и людей, имеющих право тушить эти пожары; б) заставить арендаторов тушить лесные пожары за свой счет, при том, что тушение лесных пожаров является сферой от­ветственности Рослесхоза и органов управления лесами, и должно выполняться специализированными государственны­ми учреждениями или организациями, с которыми заключен контракт на эти работы».

Как указано в письме, и это соответствовало действитель­ности, обязанность по тушению лесных пожаров на лесополь­зователей не возложена (тушением лесных пожаров могут заниматься только специализированные организации, полу­чившие на то лицензии). Соответственно предложение «арен­даторы вправе получить лицензии на соответствующие виды деятельности и тушить лесные пожары на предоставленных им участках в установленном порядке» прямо противоречит действующему законодательству, поскольку арендаторы не являются специализированными организациями и в боль­шинстве своем просто не отвечают требованиям, предъявля­емым к лицензиатам. Выход из такого положения Рослесхоз увидел в толковании и разъяснении обязанностей арендато­ров во время пожаров. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 53.4 Лес­ного кодекса РФ (далее - ЛК РФ) лица, использующие леса, в случае обнаружения лесного пожара на соответствующем лесном участке немедленно обязаны принять все возможные меры по недопущению распространения лесного пожара. Ви­димо положение «принять все возможные меры по недопу­щению распространения лесного пожара» и попытались про­комментировать сотрудники Рослесхоза. Исходя из логики законодателя и из положений Лесного кодекса РФ, мерами по недопущению распространения лесных пожаров являются та­кие меры, которые не включены в содержание действий по ту­шению пожаров. То есть это не: локализация лесного пожара; ликвидация лесного пожара; наблюдение за локализованным лесным пожаром и его дотушивание; предотвращение возоб­новления лесного пожара (ч. 1 ст. 53.4 ЛК РФ). По разъяснению Рослесхоза из того же письма «Недопущением распростране­ния лесного пожара является ряд действий, направленных на предотвращение возможности дальнейшего распространения горения и создание условий для его ликвидации». По нашему мнению, такая расшифровка «мер по недопущению распро­странения лесного пожара» по факту и есть перечень действий по тушению лесного пожара. Однако в письме уточняется, что «Под такими действиями понимается комплекс мероприя­тий, направленных не на тушение очага пожара и его полную ликвидацию, а на предотвращение распространения лесного пожара на лесные участки, граничащие с лесными участками, на которых произошло возгорание».

Таким образом, действительно, сложилась парадоксаль­ная и плачевная ситуация в области охраны лесов от пожаров в уже наступивший пожароопасный сезон (конец марта 2012 года), когда всю ответственность (незаконно) за предстоящие пожары попытались переложить на арендаторов, «запутав» их в терминологических понятиях и определениях, и возложить на них обязанность, которая на самом деле является правом отдельных спец.организаций. Весной того же года было напи­сано Письмо Президенту Российской Федерации с просьбой помочь в сложившихся условиях и исключить деятельность по тушению лесных пожаров из перечня видов деятельности, на которые требуются лицензии. В 2014 году в Федеральный за­кон «О лицензировании отдельных видов деятельности» были внесены изменения, а именно, деятельность по тушению лес­ных пожаров была исключена из перечня видов деятельности, на которые требуются лицензии.

Как видим, в сложившихся условиях решение проблемы оказалось возможным только посредством правотворчества. Однако устранить законодательный дисбаланс таким спосо­бом возможно далеко не во всех случаях, либо же возможно, но не одномоментно (в приведенном примере на это потребо­валось 2 года), поэтому в противодействии негативным про­явлениям законодательного дисбаланса немаловажную роль играют акты высших судебных инстанций: постановления Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верхов­ного Суда РФ, постановления Пленума Высшего Арбитражно­го Суда РФ. Посредством принимаемых актов суды во многом устраняют либо нивелируют просчеты законодателя, смягча­ют его подчас негативное нормативное воздействие на соци­альные процессы.

В экологическом законодательстве нередко встречается такая форма дисбаланса, как противоречие одних норматив­ных правовых актов другим. Самое серьезное противоречие - это противоречие законов Конституции РФ. В этом случае используется специальное средство борьбы с дисбалансом - обращение в Конституционный Суд РФ.

В качестве примера такого способа устранения дисба­ланса можно привести Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июня 2015 г. № 12-П «По делу о проверке кон­ституционности части 2 статьи 99, части 2 статьи 100 Лесного кодекса Российской Федерации и положений постановления Правительства Российской Федерации «Об исчислении разме­ра вреда, причиненного лесам вследствие нарушения лесного законодательства» в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «Заполярнефть» на неопределенность по­ложений статьи 99, части 2 статьи 100 Лесного кодекса РФ и Постановления Правительства РФ «Об исчислении размера вреда, причиненного лесам вследствие нарушения лесного законодательства», на основании которых общество обязано было компенсировать причиненный нескольким участкам лесного фонда ущерб, образовавшийся в результате разлива нефти. При этом заявитель в добровольном порядке за свой счет ликвидировал разлив и устранил его последствия путем проведения рекультивационных работ. Однако арбитражные суды отказались учесть тот факт, что он провел восстанови­тельные мероприятия, и согласились с размером ущерба, рассчитанным природоохранным ведомством по соответству­ющим таксам и методикам. В результате заявитель, потратив­ший около 300 тысяч рублей на ликвидацию ущерба, оказался должен государству в два раза больше в качестве возмещения ущерба, который был фактически устранен «в натуре».

Арбитражные суды свои решения принимали исходя из неоднозначного толкования части 2 статьи 99 ЛК РФ, соглас­но которой виновное лицо обязано устранить выявленное нарушение и возместить причиненный вред. Такая правовая конструкция вызвала серьезные последствия в виде противо­речивых судебных решений, когда одни суды усматривают в этой норме одно требование, а другие - две самостоятельные формы компенсации ущерба.

Буквально толкуя данную норму, суды делали вывод, что на виновное лицо возлагается двойная обязанность - «устра­нить допущенное нарушение» и «компенсировать причинен­ный ущерб»: в названной норме речь идет об устранении нару­шения в форме проведения мероприятий по рекультивации нарушенных лесных земель, и о возмещении убытков (в денеж­ной форме). Выполнение работ по рекультивации представля­ет собой устранение последствий нарушения. В то время как возмещение вреда, причиненного окружающей среде, долж­но осуществляться в денежной форме. Фактические затраты, направленные на восстановление нарушенного состояния земель лесного фонда, не могут считаться полным возмеще­нием вреда, что обусловлено необходимостью учета матери­альных потерь и экологического вреда, а также длительного характера восстановления лесов. Таким образом, требование о возмещении вреда окружающей среде (т.е. привлечение вино­вного лица к имущественной ответственности) не может заменяться обязанностью по устранению выявленного нарушения, а обязанность по устранению нарушения не может заменить возмещаемый окружающей среде вред, причиненный эко­логическим правонарушением. Устранение виновным лицом последствий нарушения и возмещение причиненного вреда в результате этого нарушения являются самостоятельными дей­ствиями, которые прямо предписаны законом.

Также в решениях встречаются такие толкования части 2 статьи 99 ЛК РФ: «лицо, виновное в нарушении лесного за­конодательства, обязано не только устранить выявленное нарушение, но и возместить причиненный этим лицом вред лесам»; «нарушитель обязан устранить выявленное наруше­ние, а также возместить причиненный вред».

Именно на неопределенность нормативного содержания, порождающую неоднозначное истолкование и, следователь­но, произвольное применение, и указал Конституционный Суд РФ. Суд в пункте 4. резолютивной части Постановления закрепил, что положения части 2 статьи 99 Лесного кодекса подлежат применению до внесения в действующее правовое регулирование изменений. Но уже и после признания поло­жения части 2 статьи 99 Лесного кодекса Российской Федера­ции не соответствующими Конституции Российской Федера­ции, в некоторых судебных решениях до сих пор встречается толкование указанной нормы как два самостоятельных обяза­тельных действия.

Также выражение дисбаланса в форме неопределенности формулировки текста закона, создающей возможность его не­однозначного толкования и применения судами можно усмо­треть в части 2 статьи 24 ЛК РФ «Невыполнение гражданами, юридическими лицами, осуществляющими использование лесов, лесохозяйственного регламента и проекта освоения ле­сов является основанием для досрочного расторжения дого­воров аренды лесного участка или договоров купли-продажи лесных насаждений, а также принудительного прекращения права постоянного (бессрочного) пользования лесным участ­ком или безвозмездного пользования лесным участком».

Так, одним из оснований расторжения договора аренды лесных участков, на которое в судах часто ссылается арендо­датель (истец) является нарушение обязанностей арендатора по представлению проекта освоения лесов и подаче лесной де­кларации, при этом указанные обязанности закреплены как в законодательстве, так и в договорах аренды. Лесной кодекс РФ закрепил переход от ранее действовавшего разрешительного порядка лесопользования на основе лесорубочного билета, ор­дера и лесного билета к лесной декларации - заявлению об ис­пользовании лесов в соответствии с проектом освоения лесов.

Как следует из ч. 1 ст. 26 ЛК РФ арендатор подает лесную декларацию на основании утвержденного проекта освоения лесов. Проект освоения лесов разрабатывается лицами, кото­рым лесные участки предоставлены в постоянное (бессрочное) пользование или в аренду, в соответствии со статьей 12 Лес­ного кодекса Российской Федерации на основании договора аренды лесного участка, свидетельства о предоставлении лес­ного участка в постоянное (бессрочное) пользование, лесохо­зяйственного регламента лесничества (лесопарка), материалов государственного лесного реестра, документов территориаль­ного планирования, а также иных специальных обследований.

Согласно ст. 89 ЛК РФ проект освоения лесов подлежит государственной или муниципальной экспертизе. Целью экс­пертизы является оценка соответствия проекта освоения лесов лесохозяйственному регламенту лесничества (лесопарка), лес­ному плану субъекта Российской Федерации и законодатель­ству Российской Федерации.

На практике бывают случаи, когда проект освоения лесов проходит экспертизу несколько раз, в него вносятся измене­ния, на процесс доработки и переработки уходит длительное время, а арендатор без утвержденного проекта не может по­дать лесную декларацию. При этом арендатор не может осу­ществлять и использование лесов: согласно п. 13. «Порядка государственной или муниципальной экспертизы проекта освоения лесов» осуществление использования лесов при на­личии отрицательного заключения Экспертизы на проект ос­воения лесов не допускается[21], а арендную плату продолжает вносить. И сами же уполномоченные органы государственной власти субъекта Российской Федерации, допускающие задер­жание экспертизы проекта освоения лесов, как арендодатели обращаются в суд с требованием о досрочном расторжении договора аренды, при этом формально правильно указывая на то, что арендатором не выполнено требование лесного законо­дательства о предоставлении в установленные сроки проекта освоения лесов.

Арендодатели применяли часть 2 статьи 24 ЛК РФ «Невы­полнение гражданами, юридическими лицами, осуществляю­щими использование лесов, лесохозяйственного регламента и проекта освоения лесов является основанием для досрочного расторжения договоров аренды лесного участка», и, обраща­ясь в суд с иском о расторжении договора, просто указывали на то, что отсутствие проекта освоения лесов является суще­ственным нарушением договора аренды. Чтобы рассмотреть вопрос о возможности расторжения договора аренды лесного участка по такому основанию, следует обратиться к граждан­скому законодательству, поскольку в соответствии со статьей 3 ЛК РФ имущественные отношения, связанные с оборотом лес­ных участков и лесных насаждений, регулируются граждан­ским законодательством. Соответственно вопрос об удовлетво­рении или не удовлетворении исковых требований решается по правилам Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ).

Согласно пункту 2 статьи 450 ГК РФ существенное наруше­ние договора одной из сторон - это нарушение, которое вле­чет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что вправе была рассчитывать при заключении договора. «Сторона, которая ссылается на то, что нарушение договора влечет для нее такой ущерб, обязана до­казать его наличие, т.е. истец должен представить доказатель­ства того, какие выгоды он рассчитывал получить от догово­ра, а также того, какие убытки возникают для него вследствие нарушения договора ответчиком. Иными словами, применя­емый здесь термин «ущерб» является синонимом терминов «убытки» (ст. 15 ГК) и «вред» (ст. ст. 1064, 1082 ГК)». Однако не всегда в суде истцом доказывается то, что отсутствие проекта является существенным нарушением договора, в связи с чем встречаются противоположные решения судов по подобным требованиям.

Первая группа - решения об удовлетворении требований о расторжении договора аренды, когда отсутствие проекта ос­воения лесов признается существенным нарушением договора (например, Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 15.10.2010 по делу № А10-369/2010). Суды исходили из по­ложений статьи 450 Гражданского кодекса РФ, которой пред­усмотрено, что по требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только: при существенном нарушении договора другой стороной; в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, другими за­конами или договором. Следовательно, перечень оснований досрочного расторжения договора аренды по требованию арендодателя может быть дополнен как законом, так и догово­ром. А по условиям договора, арендаторы принимают на себя обязательство в установленном порядке разработать и пред­ставить арендодателю в срок проект освоения лесов с положи­тельным заключением государственной экспертизы. Отсюда, непредставление в срок проекта признается основанием рас­торжения договора аренды лесного участка. Судом устанавли­валось, был или не был представлен проект освоения лесов с положительным заключением государственной экспертизы на момент обращения арендодателя в суд, однако не всегда выяснялась причина несоблюдения срока представления про­екта и не устанавливалось, был ли причинен ущерб арендода­телю непредставлением проекта освоения лесов в срок.

Вторая группа решений - решения об отказе в удовлетво­рении требований о расторжении договора аренды, когда су­дом отсутствие подобной документации не признается суще­ственным нарушением договора (например, Постановление ФАС Центрального округа от 25.09.2009 № Ф10-3908/09 по делу № А62-5122/2008; Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 21.01.2011 по делу № А02-537/2010). Суды также пы­тались установить является ли отсутствие проекта освоения лесов существенным нарушением договора аренды и исходи­ли из положений пункта 2 статьи 450 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значитель­ной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора. В ходе судебных заседаний устанав­ливалось, что в договорах аренды предусмотрена обязанность арендатора разработать и представить проект освоения лесов с положительным заключением экспертизы, и принималось во внимание положение статьи 24 ЛК РФ (невыполнение про­екта освоения лесов является основанием для досрочного рас­торжения договоров аренды лесного участка). Вместе с тем суды устанавливали фактические обстоятельства дела, например, что стороны не оговорили срок исполнения данного обя­зательства; ответчик предпринял необходимые меры к согла­сованию проектов, которые каждый раз возвращаются ему на доработку с указанием о необходимости устранить замечания, которые не были установлены при предыдущем изучении; устанавливалась вина арендодателя в невыполнении аренда­тором условия о подготовке проекта освоения лесов, так как имеются технические ошибки в материалах лесоустройства. И такие обстоятельства позволяли судам прийти к выводу о том, что отсутствие у арендатора проекта освоения лесов не является существенным нарушением договора, влекущим для арендодателя такой ущерб, что он в значительной степени ли­шается того, на что был вправе рассчитывать при заключении договора.

Кроме неопределенности, несогласованности норм вну­три одного закона, можно говорить о такой форме дисбаланса как несбалансированности закона с системой принятых нор­мативных правовых актов. Наиболее показательно в этом от­ношении уголовно-правовое регулирование, где основной акт отрасли — Уголовный кодекс РФ, устанавливая конкретные запреты совершения преступных деяний, неизбежно затраги­вает вопросы, экологических общественных отношений. При этом он не может вторгаться в сферу регулирования эколо­гического и природоресурсного законодательства, а должен лишь отсылать к ним, однако в этой правовой цепочке теря­ются механизмы реализации норм, не будучи прописаны ни в уголовном законе, ни в другом отраслевом законодательстве, к которым он обращается.

Так, например, Уголовным кодексом РФ статьей 260 уго­ловная ответственность за «незаконную рубку, а равно повреж­дение до степени прекращения роста лесных насаждений или не отнесенных к лесным насаждениям деревьев, кустарников, лиан, если эти деяния совершены в значительном размере» (значительным размером признается ущерб, причиненный лесным насаждениям или не отнесенным к лесным насажде­ниям деревьям, кустарникам и лианам, исчисленный по ут­вержденным Правительством РФ таксам, превышающий пять тысяч рублей).

Объективная сторона преступления состоит в незаконной рубке, а равно повреждении лесных насаждений и деревьев, кустарников, лиан, не отнесенных к таковым.

Рубками лесных насаждений согласно статье 16 Лесного кодекса РФ с 1 октября 2015 года признаются процессы их вал­ки (в том числе спиливания, срубания, срезания), а также иные технологически связанные с ними процессы (включая трелев­ку, частичную переработку, хранение древесины в лесу).

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 18.10.2012 «О применении судами законодательства об ответ­ственности за нарушения в области охраны окружающей сре­ды и природопользования» под рубкой лесных насаждений понимается «процессы их спиливания, срубания, срезания, то есть отделение различным способом ствола дерева, стебля ку­старника и лианы от корня».

Как видим, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ объективная сторона в форме действия - рубка - «сужена» в сравнении с определением рубки специальным норматив­ным актом - Лесным кодексом РФ.

В этом случает речь идет о соотношении понятий «рубка лесных насаждений» и «заготовка древесины». Постановле­нием Пленума Верховного Суда РФ определено, что рубка - это всего лишь один из этапов заготовки древесины, которая представляет собой деятельность, связанную с рубкой лесных насаждений, их трелевкой, частичной переработкой, хранени­ем и вывозом из леса древесины (часть 1 статьи 29 Лесного ко­декса Российской Федерации). Именно незаконная заготовка древесины приносит огромный экономический ущерб и пред­ставляет собой организованную преступную деятельность. А к уголовной ответственности согласно разъяснению Пленума можно привлечь только за один процесс - рубку. А если за­держивается лицо, не осуществлявшее рубку, но перевозящее заготовленную другими лицами древесину - такие действия квалифицируются как хищение чужого имущества. Если бы состав назывался «незаконная заготовка древесины», то можно было бы привлекать к ответственности и рубящих лес, и пере­возящих древесину. Иначе же картина смазывается: одно лицо привлекли по 260 УК РФ, а другое по 158 УК РФ (кража), а при­частность остальных лиц сложно доказать. Определение руб­ки для применения уголовной ответственности, это не просто теоретический вопрос, занимающих ученых-теоретиков. Неза­конные рубки являются не просто широко распространенным лесонарушением — это своего рода альтернативный режим лесопользования, многократно превышающий дозволенные законом объемы заготовки этих видов древесины. Сама по себе рубка - не самоцель, цель - извлечение выгоды от реали­зации древесины, пользующейся высоким спросом. В связи с небольшими (для преступных групп) размерами штрафов за незаконную рубку лесных насаждений, одним из способов борьбы с незаконными рубками могло бы стать назначение бо­лее сурового, но справедливого наказания при привлечении к ответственности по совокупности преступлений 260 УК РФ, а другое по 158 УК РФ (кража), поскольку действия включают в себя сначала рубку, а потом хищение деревьев. Однако вопрос этот спорный как в теории, так и на практике. Н. А. Соколов признает, что вменение ст. 158 возможно, если деревья секве­стрированы, а «когда незаконная рубка не была выявлена со­трудниками лесхоза, а древесина не была секвестрирована, то говорить о краже нельзя».

Постановление Пленума ВС РФ от 18 октября 2012 г. «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и при­родопользования» четко закрепляет: «Действия лица, со­вершившего незаконную рубку насаждений, а затем распо­рядившегося древесиной по своему усмотрению, не требуют дополнительной квалификации по статьям Особенной части УК РФ об ответственности за хищение чужого имущества». На что В. А. Фалилеев и Ю. П. Гармаев справедливо возражают «действия лица, совершившего незаконную рубку одних де­ревьев и похитившего с лесного участка другие деревья, неза­конно срубленные иными лицами, можно квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. ст. 158 и 260 УК РФ, а действия по незаконной заготовке деревьев и их же завладению квалифицируются лишь как незаконная рубка». Одним из выходов из создавшейся ситуации авторы видят, например, в расширении перечня квалифицирующих признаков ст. 260 УК РФ отягчающими обстоятельствами - со­вершением незаконной рубки, сопряженной с хищением по­лученной древесины.

Другой вариант решения проблемы - замена состава «не­законная рубка лесных насаждений» составом «незаконная за­готовка древесины», объективная сторона которого включала бы в себя рубку лесных насаждений, переработку, хранение, перевозку древесины. Примерно такой позиции придержи­вался и WWF (2002 год), предлагая понимать под незаконны­ми рубками добычу, перевозку, переработку, куплю или про­дажу древесины с нарушением или в обход государственных или региональных законодательных норм. Не смотря на использование понятия «незаконные рубки», из содержания определения явно следует, что это незаконная заготовка плюс купля или продажа древесины. Можно было бы расширить состав статьи 260 УК РФ, установив ответственность за «неза­конную рубку, а равно повреждение до степени прекращения роста лесных насаждений или не отнесенных к лесным насаж­дениям деревьев, кустарников, лиан, а также за приобретение, хранение, перевозку, переработку, продажу (по аналогии со ст. 258.1. Незаконные добыча и оборот особо ценных диких животных ...) незаконно заготовленной древесины».

Незаконный оборот древесины или оборот незаконно заготовленной древесины не является новым понятием в за­конодательстве, он адекватно оценивается как экологически и экономически опасный и используется в стратегических до­кументах. Например, Стратегией развития лесного комплекса Российской Федерации на период до 2020 года, к факторам возникновения системных проблем в сфере лесного хозяй­ства отнесен высокий уровень нелегального оборота древесины. Концепцией долгосрочного социально-экономическо­го развития Российской Федерации на период до 2020 года к приоритетным направлениям развития лесного комплекса отнесено сокращение незаконных рубок и теневого оборота древесины. Поэтому вполне оправданно было бы введение новой статьи, посвященной обороту незаконно заготовленной древесины.

Как видим, в последнем случае речь идет уже не о дисба­лансе в законодательстве, связанным с технико-юридическими ошибками, дефектами, несогласованностями отдельных норм закона, а о дисбалансе правовой системы и общественной жиз­ни. Законодательство не успевает реагировать на изменения в обществе, что ведет к негативным последствиям (например, к огромному ущербу всей экологической системе в рассматри­ваемом случае), и в целом к пренебрежительному отношению к закону.



   

Временная регистрация на территории Москвы необходима иностранцам и гражданам Российской Федерации, которые прибыли в столицу из других регионов РФ. В соответствии с действующим законодательством (а именно — статьей 5 закона N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ"), временная или постоянная регистрация граждан России проводится в срок до 90 дней с момента прибытия. Для граждан других стран максимальный срок проживания без предварительной регистрации составляет 7 дней с момента прибытия.

Для чего нужна временная регистрация?

Поиск работы и трудоустройство

Получение медицинского обслуживания

Зачисление в детский сад, школу, вуз

Постановка на учет в военкомате

Оформление визы

Получение банковских услуг, кредитов

Отсутствие временной регистрации в Москве, в случае нарушения сроков пребывания облагается штрафом в размере от 3 до 5 тысяч рублей для граждан РФ, и от 5 до 7 тысяч рублей для иностранцев. Кроме того, при выявлении правонарушения органами правопорядка, для иностранцев будет инициирована процедура административного выдворения за пределы Российской Федерации.

Таким образом, услуга оформления временной регистрации в Москве защитит вас от проблем с законом, а также позволит уверенно чувствовать себя в любой ситуации!

Как мы можем помочь?

Компания Eurasialegal предоставляет юридическую помощь в получении временной регистрации на территории Москвы. Мы ведем активное сотрудничество с собственниками жилья, что позволяет зарегистрировать наших клиентов в любом районе столицы на срок от нескольких месяцев до 5 лет.

  • Официальная организация работы с клиентом

  • Минимальные сроки оформления документов

  • Доступная стоимость всего комплекса услуг

Воспользуйтесь услугами юристов Eurasialegal!

Наши юристы предоставляют услуги консультационного сопровождения как гражданам субъектов Российской Федерации, так и жителям СНГ и сопредельных стран. Располагая многолетним опытом работы в данной отрасли, мы гарантируем, что процесс получения временной регистрации пройдет в кратчайшие сроки, а результат будет полностью соответствовать вашим ожиданиям.



О портале:

Компания предоставляет помощь в подборе и прохождении наиболее выгодной программы иммиграции для получения образования, ведения бизнеса, трудоустройства за рубежом.

Телефоны:

Адрес:

Москва, ул. Косыгина, 40

office@eurasialegal.info