Открытость российского общества, свобода передвижения и свободный выбор места жительства, неизмеримо выросшие контакты граждан России с зарубежьем существенным образом актуализировали вопросы наследования с иностранным составом. Перед российским законодателем стоит задача установления цивилизованных и свободных от неоправданных и неразумных запретов и ограничений правил для иностранцев, а равно и российских граждан, временно или постоянно проживающих за рубежом, по распоряжению своим имуществом не только при жизни, но и после смерти. Но эта задача осложняется тем обстоятельством, что наследственные правоотношения в национальном и соответственно в международном частном праве своеобразны, специфичны и очень трудно поддаются изменениям. Именно этим и объясняется незначительный объем унификации норм о международном наследовании. Регулирование такого наследования в значительной мере осуществляется с помощью национальных коллизионных норм, что делает его громоздким с точки зрения юридического механизма коллизионно - правового метода.
С исторической точки зрения регулирование наследственных отношений с иностранным составом на национальном уровне реализуются с учетом обычаев, религиозных традиций и нравственных критериев, обусловленных национальными особенностями каждого народа. Правовые нормы в национальном и, соответственно, в международном частном праве часто закрепляют и делают обязательными для исполнения веками сложившиеся правила взаимоотношений между наследователем (наследодателем, завещателем) и лицами, претендующими на получение наследства.
В гражданском праве государств мира, а равно и в международном частном праве, существует наследование по закону и завещанию. На ранней стадии формирования МЧП наследование по завещанию было нетипичным. Однако по мере развития позитивного права и определенных преимуществ наследования по завещанию (возможность согласования общего порядка посмертного правопреемства в правах и обязанностях наследователя со своеобразием семейного положения, наследодателя, его отношений с членами семьи, родственниками, другими близкими ему лицами и многие другие) эта форма наследования получила широкое распространение, а во многих государствах считается даже предпочтительной.
Как уже отмечалось, вынужденное широкое применение национального коллизионного права для регулирования международных наследственных отношений объясняется весьма «скудным наследием» международной унификации материальных норм наследственного права. По сути дела в наличии имеются лишь две ратифицированные и вступившие в силу для нескольких государств Западной Европы международные конвенции законов, которые касаются формы завещательных распоряжений.
Россия в этих конвенциях не участвует. Правда, попытка присоединения к одной из них еще Советского Союза имела место. СССР подписал Вашингтонскую конвенцию 17 декабря 1974 г., но впоследствии не ратифицировал.
Единственным примером региональной унификации норм способных регулировать наследственные отношения с иностранным составом является Кодекс Бустаманте (Гавана 1928 г.). Международным наследственным отношениям в нем посвящено 20 статей. Но и они ограничены в основном унификацией коллизионных норм о международном наследовании и установлением некоторых единообразных административных норм по охране наследственного имущества. И все же отметим, что в определенном объеме унифицированные нормы по регулированию наследственных отношений с иностранным составом имеются. Но сосредоточены они преимущественно в двусторонних и многосторонних договорах о правовой помощи, а также в консульских конвенциях.
Очевидно, что наличие иностранного состава в наследственных отношениях может приводить к возникновению коллизий законов. Наиболее распространенным признаков, порождающим коллизии в международных наследственных отношениях, является разделение границами государств наследников и наследуемого имущества. Причем вариантов здесь может быть бесконечное количество. Но коллизионные вопросы в наследственных отношениях с иностранным составом могут возникать не только по причине нахождения наследуемого имущества по разные стороны границы. Еще большее количество коллизий порождают различия во внутреннем законодательстве государств. Так, по разному может решаться вопрос об обязательной доле в наследуемом имуществе или вопрос защиты наследственных прав пережившего супруга и т.п.
Традиционно государство, на территории которого возникли наследственные отношения с иностранным составом будет стремиться к использованию наиболее удобных форм правового регулирования в виде единообразных коллизионных начал, которые позволили бы наиболее точно определить завещательную дееспособность наследователя. По сути дела выбор наиболее компетентного правопорядка уже предопределен перечнем тех коллизионных принципов, согласно которым регламентируются наследственные отношения в целом. Это право той страны, в пределах которой наследователь обрел место жительства на момент составления завещания («домициль»), а также правопорядок государства, гражданином которого наследователь является («личный закон»).
Первая из названных коллизионных привязок содержится в У1 разделе ч.3 ГК РФ: отношения по наследованию «определяются по праву страны, где на- следователь имел последнее место жительства...» . Эта общая коллизионная привязка применяется при наследовании с движимого имущества, включая принятие наследства и установление его состава. Обращение к этому принципу выбора права необходимо и при выявлении сроков принятия наследства, а также в ситуации, когда кредиторы наследователя предъявили иск к наследникам до принятия наследства.
Надо сказать, что эта привязка или «коллизионное начало» не имеет однозначного содержания ввиду различий в толковании понятия «место жительства». В российском законодательстве местом жительства признается место, «где гражданин постоянно или преимущественно проживает» . В законе Швейцарии для определения данного понятия используются два термина - «место происхождения наследователя» и «последнее место жительства», которые никак не противоречат друг другу и могут быть сведены к общей привязке выбора права «место жительства». Названная коллизионная привязка получила закрепление и в Конвенции стран СНГ о правовой помощи, но лишь при наследовании движимого имущества. «Производство по делам о наследовании движимого имущества компетентны вести Договаривающиеся стороны, -говорится в Конвенции,- и на территории которой имел место жительства наследователь в момент своей смерти».
Столь же широко используется для выбора применимого права при международном наследовании гражданство наследователя. Употребление термина «личный закон» в части 3 ГК РФ является для российского законодательства новшеством, отвечающим общепринятым правилам в подобных правовых актах других государств: Венгрии, Японии, Германии, Франции. В соответствии с законодательством Венгрии личный закон наследователя на момент его смерти в качестве коллизионной привязки применяется «также к вопросу о том, в какой мере может иметь место покупка наследства или распоряжение ожидаемым наследством». По закону Японии совершение каких - либо сделок, в том числе завещательных, регулируется по праву государства, гражданином которого является иностранец. Принцип гражданства действует в целом, как для движимого, так и для недвижимого имущества при выборе права в соответствии с Германским Гражданским Уложением (ГГУ)
Необходимо дать пояснение, что из единой наследственной массы согласно Вводному закону к ГГУ закон допускает три исключения:
- статут отдельной вещи имеет приоритет перед статутом имущества в целом ;
- обратная отсылка в случае коллизионно-правового «расщепления» наследства ;
- в отношении недвижимости на территории Германии наследователь может выбрать Германское право . Последнее нововведение в законодательстве Германии появилось в результате реформы МЧП.
В практике международного наследования недвижимости используется иной критерий установления компетентного закона (правопорядка) - закона места нахождения недвижимости (Lex rei sitae), что вытекает из природы такого имущества.
В ГК РФ установлено, что наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество а наследование недвижимого имущества, которое внесено в реестр в Российской Федерации - по Российскому праву.
Данный принцип весьма успешно применялся при выборе права в ходе регулирования недвижимости и в ранее действующем законодательстве России. Но если раньше эта привязка использовалась для подчинения законодательству РФ наследственных отношений с иностранным составом по наследованию различных строений, находящихся на ее территории, то теперь после перерапределения собственности использование данной привязки существенно расширилось. Теперь ее приходится учитывать, когда объектами наследования выступают не только сооружения, но и многолетние лесные насаждения, участки недр, т.е. те «объекты, перемещение которых без соразмерного ущерба их назначению невозможно» .
Во Французском Гражданском кодексе также закреплен принцип подчинения французскому закону при наследовании любой недвижимости иностранцами, проживающими во Франции. Данная норма является односторонней коллизионной нормой, указывающей на пределы применения французского закона при наследовании с иностранным составом. Но в ходе судебной практики была выведена двусторонняя коллизионная норма, предписывающая, что наследование недвижимости всегда подчиняется закону того государства, в котором она находится. Словом, эта привязка воспринята французской коллизионной доктриной и в настоящее время редко встречает возражения, так как подчинение регулирования недвижимости французскому закону подчеркивает социальную функцию недвижимости.
Таким образом, анализируемые здесь наиболее широкие и часто применяемые коллизионные принципы (привязка, формула прикрепления) выбора применимого права при международном наследовании по завещанию действуют в отношении соответствующих частей наследственной массы, а основное свое значение приобретают в ситуации, когда по завещанию осуществляется переход прав на наследуемое имущество. Данный принцип выбора права оберегает интересы третьих лиц при наследовании с иностранным составом и редко противоречит «публичному порядку» т.е. когда избранный компетентный закон действительно применяется.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 5 (7) 2008
