Официальными оппонентами выступили профессора К.М. Тахтарев, Н.И. Кареев, И.И. Лапшин. Они высказали ряд критических замечаний и пришли к общему выводу о ценности и талантливости обсуждаемой работы. Из неофициальных оппонентов выступили профессор Н.А. Гредескул и приват-доцент С.И. Тхоржевский, которые присоединились к положительной оценке труда соискателя.
Совет принял следующее решение: «Ввиду отмены в настоящее время ученых степеней и невозможности присудить диспутанту степень магистра, диспут закончился заявлением профессора И.М. Гревса о единогласном признании историческим исследовательским институтом работы удовлетворительной, и таким образом косвенным путем цель диспута была достигнута»22. Это был вызов официальной политике советской власти.
Таким же образом по совокупности П.А. Сорокину был присвоено ученое звание профессора.
По воспоминаниям современников, были и другие способы профессорской «фронды». Создавались кружки самообразования. Для детей интеллигенции, которых по классовым соображениям не принимали в вузы, петербургские профессора А.И. Введенский, С.И. Поварин и другие читали курсы лекций на дому, вели семинарские занятия безвозмездно. Чем многообразнее было сопротивление профессуры, тем ожесточеннее действовала против нее власть.
В газете «Правда» за 31 августа 1922 г. была опубликована короткая заметка о Постановлении коллегии Государственного Политического Управления (ГПУ) о предстоящей высылке «наиболее активных из среды профессоров в северные губернии, а часть за границу». К числу «активных», по мнению чекистов, относились в первую очередь гуманитарии, не принимавшие марксистскую идеологию и политику большевиков. Для многих попадание в списки «активных» спасло жизнь.
Известный философ, профессор Густав Гинет путем усиленных ходатайств был исключен из списка высылаемых, а затем расстрелян. Профессор Павел Велихов содержался под стражей, и поэтому не оказался в числе высылаемых, и был казнен в 1930 г. Буквально в последние минуты до отплытия профессорских пароходов из списков высылаемых был исключен известный ученый – богослов Иоанн Артоболевский. Он был расстрелян в 1937 г. среди других священнослужителей высокого церковного ранга.
Таким образом, удаление из Советской России «царской» профессуры было для нее и карой и благом сразу.
Потребовалось два иностранных парохода «Пруссия» и «Бургомистр Хаген» («профессорские пароходы») для того, чтобы изгнать из России ту часть профессуры, писателей и других представителей творческих профессий, мировая известность которых не позволяла применить к ним меры «ликвидации как класса».
В.И. Ленин лично приказывал Ф.Э. Дзержинскому 19 мая 1922 г. осуществить высылку «верхушки общественно активной интеллигенции России». Партийным комитетам предлагалось составить проскрипционные23 списки профессоров, литераторов и других представителей интеллигенции, «не признающих советскую власть»24. Вождь пролетариата подсказывал методы выборки «пассажиров профессорских пароходов» в письме по поводу журнала «Экономист»: «Это, по-моему, явный центр белогвардейцев. В № 3 (только в третьем!!! это note bene) напечатан на обложке список сотрудников. Это, я думаю, почти все – законченнейшие кандидаты на высылку за границу»25. Список сотрудников, опубликованный главным редактором Д.А. Лутохиным, состоял из 53 фамилий и послужил «путевкой» на изгнание. Всего проскрипционный список выдворяемых насчитывал более 200 человек. На их паспортах был проставлен штамп на трех языках «высылается за пределы РСФСР», а от высылаемых взяли расписку, что они в течение 10 дней покинут страну, а в случае возвращения в Россию без разрешения Советского правительства будут объявлены вне закона и расстреляны без суда и следствия.
Хмурым утром 23 сентября 1922 г. пароходы отправились в плавание. На их бортах покидали Россию навсегда гордость российской науки – Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, А. Франс, П.А. Сорокин, Е.И. Замятин, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский и другие. Если к этому добавить перечень профессоров, добровольно эмигрировавших, – Н.Н.Алексеева, С. И. Гессена, Л.И. Петражицкого, П.Б. Струве, В.М. Чернова, П.И. Новгородцева, то можно себе представить, какой урон был нанесен вузовской науке и педагогике.
Положение оставшихся в России преподавателей вузов и других представителей старой интеллигенции очень точно выразил О.Э. Мандельштам: «Мы живем, под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны». В докладе Сталину на XVI съезде ВКП(б) было четко определено: необходимо проявлять заботу о тех инженерах, техниках, научных работниках, которые трудятся «заодно с рабочим классом, не мудрствуя лукаво»26. Не мудрствующих инженеров и техников надо было готовить. Для этого требовались новые, «не мудрствующие» профессора. Но как может не мыслить, не размышлять, не добывать новые знания ученый?
Для подготовки таких наставников Н.И. Бухариным был создан Институт красной профессуры.
Условия приема слушателей этим учебным заведением были следующими: возраст – не моложе 20 лет, стаж пребывания в партии большевиков – не менее 3-х лет, рекомендации ЦК РКП или губернского комитета партии. Образование значения не имело. Важна была лояльность к правящему режиму.
Зачисленные слушателями института обеспечивались всеми видами довольствия по нормам красноармейцев Рабоче-крестьянской Красной Армии. Учащиеся считались мобилизованными, и оставление учебы рассматривалось как дезертирство.
Имели место случаи, когда кандидаты на учебу после собеседования зачислялись на должность преподавателей, а не слушателей. Такие «красные профессора» обучали «красных профессоров».
В результате на VIII Чрезвычайном Съезде Советов было провозглашено о создании совершенно новой интеллигенции, подобной которой нет «ни в одной стране земного шара». «Новая профессура» должна быть стратифицирована уникально, не как у других.
У «других» действовали три системы ученых степеней и различные виды процедур их присуждения: англо-саксонская (Великобритания, Соединенные Штаты Америки, Канада, Турция и другие англоязычные страны) содержала степени бакалавра со сроком обучения от 2-х до 4-х лет, магистра со сроком обучения от 2-х до 3-х лет, доктора философии, и почетную – доктор наук; Французская (Франция, Бельгия, Италия) – степень доктора с вручением диплома совершенства присуждалась после обучения (2-4 года) в послевузовской системе – аналоге российской аспирантуры, а доктора исследователя – после занятия научной деятельностью на протяжении от пяти до десяти лет; германская (Германия, Австрия, Дания, Нидерланды, Швейцария, Швеция) включала степени специалиста, бакалавра (лиценциата), магистра и доктора. Специфическая система присуждения ученой степени лиценциат действовала в Испании, Португалии, странах Латинской Америки.
Уникальность советской системы аттестации научных кадров, красной профессуры и новой когорты научных работников состояла в том, что Постановлением СНК СССР от 13 января 1934 г. «Об ученых степенях и званиях»27 устанавливались две ученые степени – кандидата наук и доктора наук и четыре ученых звания – доцент и профессор для ученых вузов и старший научный сотрудник и действительный член научно-исследовательского учреждения. Последнее ученое звание практически не присуждалось и было упразднено. Такая же судьба, только много лет спустя, постигла и звание старшего научного сотрудника.
С 1934 г. для присуждения ученых степеней кандидата наук и доктора наук предъявлялись следующие требования.
Ученые степени кандидата и доктора наук по результатам публичной защиты соответствующей диссертации присуждались соискателям научных степеней квалификационными комиссиями, образуемыми при Академии Наук СССР, республиканских и отраслевых академиях, наркоматах.
На первых порах имели место курьезные ситуации. Так, в 1937 г. было предложено за перелет Москва – Северный полюс – Ванкувер (США) присудить ученое звание – профессор самолетовождения (об этом авторам рассказывал действительный член Академии педагогических наук О. Пинт, сам получивший ученую степень кандидата педагогических наук в числе первых десяти остепененных). Процесс аттестации научных кадров носил бюрократический характер.
В 1937 г. (вошедшем в историю годом апогея сталинского террора) был утвержден перечень отраслей наук, по которым можно было готовить и защищать диссертации. Не общественная потребность в научном поиске, а субъективная позиция совслужащих Народного комиссариата просвещения определяла направления научных исследований.
Среди этого перечня не было административного права, управления, социологии, криминологии и ряда других гуманитарных отраслей наук.
Право утверждения докторских диссертаций было передано из квалификационных комиссий в Высшую аттестационную комиссию СССР (ВАК), правовой статус которой менялся неоднократно.
Процесс бюрократизации в данной сфере являлся составной частью процесса внедрения административно-командного управления образованием. Система образования пережила разгоны университетов и закрытия институтов, «чистки» студенчества и преподавательского состава, «запреты на профессию» и отстранение от преподавания неугодных власти доцентов и профессоров, массовый террор 1935–1938 годов, реформирование в направлении примитивизации знаний и насаждения политграмоты.
Советская власть упразднила элементы автономии высшей школы. Профессура старших поколений пыталась оставить за собой право определять содержание курсов, лекций, тематику семинаров и практических занятий. Победила в этой борьбе власть. Высшая школа была вмонтирована в политическую систему.
Показательно в этом отношении постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 23 июня 1936 г. «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школы». В соответствии с этим постановлением во все сферы жизни вуза, включая аттестацию научных кадров, вводился бюрократический централизм, жесткое единоначалие и ограничение последних остатков коллегиальности. Всесоюзный комитет по высшей школе при СНК СССР осуществлял кадровую политику в отношении руководителей вузов, заведующих кафедрами.
Во всех наркоматах были созданы управления учебными заведениями, непосредственно подчиненные наркомам. Аппарат этих подразделений контролировал аспирантскую подготовку и защиты диссертации. Преподаватели, даже «прошедшие по конкурсу» на должности профессоров и доцентов, подлежали утверждению начальниками управлений учебных заведений. Жизнь и судьба, карьера и профессиональное становление преподавателя вуза зависели полностью от служащих аппарата исполнительной власти.
Ярким примером полной зависимости ученого от мнения властей может служить компания против «Лузиновщины», не получившей отражение в литературе, но очень показательной во многих отношениях. Выдающийся математик, академик М.М. Лузин в 1936 г. имел неосторожность в одной из своих публикаций с похвалой отозваться о подготовке молодых людей, о работе и успехах советской высшей школы.
Реакция на это была неожиданной. Газета «Правда» опубликовала статью с обвинениями в адрес ученого под зловещим названием «О врагах в советской маске». Статья обсуждалась на заседании Центрального бюро секции Всесоюзной ассоциации работников науки и техники – активных участников социализма (ВАРНИТСО). Была и такая общественная организация научного сообщества новой «красной» профессуры. Выступавшие не стеснялись в выражениях. Некий Танкец потребовал исключения Н.Н. Лузина из числа академиков и лишения ученой степени, исходя из принципа: «Если враг не прекратит своей гнусной работы, то его следует уничтожать».
Резолюция собрания была сформулирована в стиле А.Я. Вышинского и В.В. Ульриха: «Лузин противодействовал развитию советской науки, скрываясь под маской лицемерного восхваления наших школ, сознательно замазывая недостатки и действуя как скрытый классовый враг».
В итоге талантливый ученый был смещен с занимаемых должностей, лишен званий профессора и академика, подвергся уголовной репрессии по обвинению во вредительстве.
По всей стране пронеслась политическая компания разоблачения «врагов в советской маске», обвинений в «лузиновщине». Повсеместно проходили компании «разоблачения и осуждения врагов народа в науке». «Враги» менялись: то «вейсманисты-морганисты», то генетики, то кибернетики, то «безродные космополиты», то «убийцы в белых халатах». И так продолжалось до травли академика А.Д. Сахарова, когда злые силы набросились на него и ускорили его кончину.
На этих мероприятиях делали «псевдонаучную» карьеру, получали ученые степени и звания, высшие должности в научных учреждениях и вузах. «За спинами главарей различного рода разоблачительных кампаний, – писал академик Д.С. Лихачев, – стояли толпы полузнаек, полуинтеллигентов, которые осуществляли террор, прихватывали себе ученые степени и академические звания на этом выгодном для них деле».
Но были и тысячи истинных ученых – в исторической науке, языкознании, философии, математике, биологии, технике, которые оказывали сопротивление и становились жертвами террора, объявлялись «внутренним врагом» системы.
Многие проблемы реконструкции народного хозяйства объяснялись «вредительством» представителей «спецов» – ученых, инженеров, экономистов. В 1928-30 годах страну охватила волна судебных процессов над «умниками».
Начало этому положило пресловутое «шахтинское дело», по которому на скамье подсудимых оказалось более пятидесяти горных инженеров и ученых-геологов. На митингах и рабочих собраниях участников критиковали «за слепое доверие» к буржуазным специалистам, возбуждали ненависть к слишком «ученым», к различным группам интеллигенции.
Другим не менее известным судилищем 1930 г. был процесс «Промпартии». По этому делу «врагами народа» были объявлены остатки старой интеллигенции, среди которых были представители профессорско-преподавательского состава технических вузов. По делу было казнено пять человек и арестовано не менее двух тысяч. В том же 1930 г. были репрессированы крупные ученые-экономисты А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и другие известные специалисты, которым было предъявлено ложное обвинение в создании несуществующей «контрреволюционной трудовой крестьянской партии».
Почти все последующие крупные политические процессы 30-50-х годов по «делам» «правотроцкистского блока», «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии», «академического», «союза марксистов-ленинцев», «кремлевского дела», «антисоветского троцкистско-зиновьевского центра», «московской контрреволюционной организации», «ленинградского дела», «бухаринской школки», «Европейского антифашистского комитета», «дела кремлевских врачей» и других в той или иной степени затрагивали ученых, становившихся жертвами политических репрессий.
В таких сложных условиях, о которых впервые было заявлено в докладе Н.С. Хрущева ХХ съезду КПСС 25 февраля 1956 г., складывалась система формирования советского научного сообщества, система оценки и аттестации научных работников. С восстановления в 1934 г. присуждения новой генерации ученых степеней и званий сложилась практика нормативно регламентировать как процесс научного поиска, так и доведение до научной общественности его результатов.
Этот процесс наблюдался и до восстановления института присуждения ученых степеней и званий.
Выпускникам Института красной профессуры и аспирантуры, учрежденной в некоторых вузах с 1925 г., Государственным ученым советом Наро́дного комиссариа́та просвеще́ния выдавались удостоверения на право преподавания в высших учебных заведениях или занятия должностей научных работников в научно-исследовательских учреждениях. После принятия СНК СССР постановления «Об ученых степенях и званиях» для получения ученой степени кандидата наук соискатель должен был продемонстрировать в ходе публичной защиты диссертации общие теоретические знания в определенной отрасли научных знаний, глубокие знания по теме диссертационного исследования и способность к самостоятельному применению научных методов в процессе получения новых знаний. От соискателя ученой степени доктора наук требовалось решение обобщенной научной проблемы или научно-обоснованной постановки новых проблем, требующих разрешения, содержащихся в подготовленной и защищенной диссертации.
Для оценки соответствия диссертационных исследований этим требованиям при Президиуме Комитета по высшему образованию была создана Высшая аттестационная комиссия (ВАК). В 1938 г. был образован Президиум ВАК.
Ученые степени кандидата и доктора наук по результатам защиты диссертаций присуждались соискателям решениями квалификационных комиссий, образуемых при наркоматах. Состав этих комиссий комплектовался в основном из служащих наркоматов.
Решение об утверждении докторских диссертаций и их соответствии предъявляемым требованиям было передано ВАК СССР. С 1945 г. ВАК СССР получил право выдачи лицам, защитившим диссертации, дипломов о присуждении ученой степени кандидата или доктора наук.
До 2002 г. ВАК СССР, а затем Российской Федерации, обладал статусом автономного федерального органа исполнительной власти, удостоверяя в установленном порядке уровень научной квалификации педагогического и исследовательского персонала во всех областях науки, техники, образования и культуры. С 2002 г. ВАК вошел в структуру Министерства образования. Впервые перечень отраслей знаний, по которым проводится защита диссертаций, был определен в 1937 г. Тогда же был создан диссертационный фонд Государственной библиотеки имени В.И. Ленина.
С 1967 г. осуществляется микрофильмирование текстов диссертационных исследований.
Подлинный расцвет система подготовки и аттестации научных кадров в СССР получила в период «оттепели», после ХХ съезда партии. Расширился круг изучаемых проблем.
Отменялись запреты и ограничения научного поиска, обязательного использования фрагментов произведений классиков марксизма-ленинизма, догматического применения метода диалектического и исторического материализма. Как завещал К. Маркс, что развитие науки, этого идеального и вместе с тем практического богатства, является лишь одной из сторон, одной из форм, в которых выступает развитие производительных сил человека, т. е. развитие богатства.
В настоящее время эти требования не отвечают общественно-политическим реалиям сегодняшнего дня.
Наука освободилась от идеологического диктата. Все это оказало благотворное влияние на атмосферу в научном сообществе. В науку пришло поколение «шестидесятников», свободное от догм и страха. В 60-70-е годы прошлого века наибольшее число отечественных ученых удостоены Нобелевских премий. Возрос авторитет российской науки в мировом сообществе.
Распад СССР и деструктивные процессы в организации науки не могли не отразиться на системе формирования научного сообщества, его количественных и качественных параметрах. Например, по данным ВАКа, за последние годы, начиная с 1992 г. по настоящее время, количество защит возросло в разы, особенно по таким наукам, как экономика и право, лицами не имеющих даже базового образования, диссертации защищались по одной и той же проблеме – «деятельное раскаяние», «мотивация хулиганства», проблемы экономики России и т. п.
Аналогичные данные можно привести и по многим другим относительно новым и гуманным нормам. Суть диссертаций сводилась к толкованию трех русских терминов: «деятельное», «раскаяние», «мотивация» и пр. Как утверждались эти исследования, вопрос? Раньше существовал координационный орган, который ставил жесткий заслон этому беспределу, если на какую-то тему была защищена диссертация, вторая не принималась, если она не была абсолютно новой. У нас нет никаких преград. Чисто логическое мышление, которое сегодня доминирует и не может принести знания эмпирического мира, – вот ключ к объективному исследованию реалий и практики.
Семьдесят семь лет назад Норберт Винер сказал, что когда наука была уделом избранных, в науке царила мораль избранных. Когда наука стала массовым явлением и в нее пришли биржевые маклеры, то они принесли в науку нравы биржи.
Российская наука сегодня испытывает тяготы прошлого и действие рыночной морали настоящего. Извечный русский вопрос: «Что делать»?
И все же, как нам представляется, если говорить об истинных ученых, можно сказать, что любая наука изучает реальность, которая существует объективно вне сознания исследователя. Фактические данные об исследуемой реальности, по выражению И.П. Павлова, – это воздух ученого. На основании получаемых фактов и развивается наука, как фундаментальная, так и прикладная. Наука не просто использует имеющиеся «стихийные» сведения об изучаемой реальности, что само очень важно, но и предпринимает самые разные меры (способы, опыты, эксперименты, модели, устройства и т. д.) для получения новых, более адекватных и точных данных об объекте исследования. Опираясь на них, наука продвигается в познании реальности, не прекращая искать все новые и объективные индикаторы о ее внутренних и внешних связях и закономерностях.
Сегодня аттестация научных кадров осуществляется на основании Положения о порядке присуждения ученых степеней, утвержденного постановлением Правительства Российской Федерации от 30 января 2002 г. № 74 (в редакции постановлений от 12 августа 2003 г. № 490; от 20 апреля 2006 г. № 227; от 4 мая 2008 г. № 330; от 2 июня 2008 г. № 424; от 31 марта 2009 г. № 279) Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 января 2002 г. № 74 утвержден Единый реестр ученых степеней и званий, включающий следующие ученые степени и ученые звания для научных и научно-педагогических кадров высшей квалификации: доктор наук по отрасли науки согласно номенклатуре специальностей научных работников, кандидат наук; ученое звание профессора по специальности и ученое звание доцента по специальности; ученые звания профессора и доцента по кафедре образовательного учреждения высшего профессионального образования и дополнительного профессионального образования.
Приказом Министерства образования и науки от 9 января 2007 г. № 2 утверждено Положение о совете по защите докторских и кандидатских диссертаций. Принятие этих нормативных актов ознаменовало собой этап советского периода функционирования системы аттестации научных кадров, регламентации тернистого пути в науку. Главными условиями подтверждения успешности этого пути являются представление в письменном виде самостоятельно подготовленной диссертации и успешная публичная защита ее положений на собрании специалистов в данной отрасли науки, а ВАК остается единственной компетентной структурой, обладающей возможностями и полномочиями по анализу и оценке качества диссертаций. Это ключевой орган контроля и гарант высокого научного уровня соискателя, которому выдается диплом. Необоснованное присуждение степеней отслеживается ВАК и карается закрытием диссертационного совета на многие годы.
На протяжении всей истории аттестации порядок присуждения ученых степеней и присвоения ученых званий устанавливался государством. Государство, заинтересованное в формировании научной элиты страны, способной решать задачи ускорения научно-технического и социально-культурного прогресса, не могло оставаться в стороне от процесса этого формирования, хотя степень государственной регламентации и контроля в разные периоды была различной.
Накопленный опыт показывает, что система аттестации должна быть эффективной и стабильной. Предлагаемые время от времени децентрализация системы, полный отказ от государственного регулирования, по нашему мнению, приведут к нарушению принципа единства требований, снижению требовательности, неразберихе с дипломами, в том числе и к проблеме их международного признания, утрате авторитета российского диплома, снижению стимула заниматься научной деятельностью.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 1 (56) 2013
