Социальная и правовая действительность выступает объективным основанием рассмотрения прав и свобод личности не в простой совокупности, а в единой комплексной системе, определяющей сферы индивидуальной свободы, политической активности, достойной жизни и развития личности. Любое субъективное право действует не изолированно, а взаимно дополняя друг друга в единой системе. «Познание системы прав личности, – по словам Н.В. Витрука, – позволяет глубже и полнее раскрыть содержание этих прав, установить их связь друг с другом и более правильно проанализировать их роль и значение в жизни общества в целом и каждого его члена в отдельности. Система прав личности раскрывается через классификации прав, построенных на объективно существующих критериях».
Вопрос о классификации прав и свобод человека на соответствующие группы и виды имеет теоретическое и практическое значение. Первое предопределяет второе и связано с установлением таких правовых оснований, как форма, содержание и пределы классификационного критерия. Практическое значение вопроса раскрывается в рамках систематизации, распределения нормативного материала с учетом действительной реализации прав личности.
Определяя «права человека» как систему, необходимо анализировать ее элементы, связи между ними и целостность, то есть различать в ней в качестве структурного канона системную триаду – элементность, связность и целостность.
Следует отметить, что в юридической литературе систематизация конституционных прав и свобод личности строится на различных классификационных основаниях. Система классификации прав и свобод человека и гражданина как зафиксированных в Конституции РФ основных прав и свобод личности, опосредующих различные сферы ее свободы и жизнедеятельности, является классическим классификационным основанием, которое наиболее адекватно отражает правовое положение человека в реальной действительности, в отдельных областях государственно-правового воздействия и заставляет оценить степень эффективности обеспечения интересов человека в правовом государстве. Кроме того, в различных вариантах классификаций конституционных прав и свобод такой показатель присутствует либо как существенный признак деления понятий, либо в качестве результата познания комплексного юридического статуса человека и гражданина, действия государственно-правовых норм.
Будучи включенными в единую систему прав и свобод, конституционные права и свободы занимают в ней определенное место за счет конституционного обоснования текущего законодательства. Кроме того, Конституция РФ, ссылаясь на общепризнанные принципы и нормы международного права, создает очень важный механизм интерпретации некоторых теоретических конституционных положений в новом качестве.
Ряд ученых по этому классификационному основанию подразделяет все права и свободы на личные, политические, социальные, экономические, культурные (духовные), отождествляя видообразующие категории личных и гражданских (частных) прав человека. Другие условно систематизируют их на три большие группы: личные права и свободы; гражданские и политические права и свободы; экономические, социальные и культурные права и свободы. В основе определения «гражданские права и свободы человека» они выделяют критерий взаимоотношений гражданина и государства, нацеленный на активное включение человека в жизнь страны, управление ее делами.
Права человека согласно Международным пактам 1966 г. подразделяются на гражданские, политические, экономические, социальные и культурные. Так, Пакт о гражданских и политических правах человека к гражданским правам относит: право на жизнь, «никто не может быть произвольно лишен жизни» (ст. 6); право на свободу от рабства и содержания в подневольном состоянии, предотвращение пыток или жестоких, бесчеловечных унижающих достоинство обращений и наказаний (статьи 7, 8); право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 9), право на гуманное обхождение в случае лишения свободы (ст. 10) и др.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод закрепляет право каждого в случае спора о его гражданских правах и обязанностях на справедливое судебное разбирательство (ст. 6). «Понятие ”гражданские права и обязанности” не может толковаться исключительно в свете внутреннего законодательства государства-ответчика… Будет ли право рассматриваться как гражданское в смысле Конвенции, зависит не от его юридической квалификации во внутреннем законодательстве, а от того, какое материальное содержание вложено в него этим законодательством и какие последствия оно связывает с ним. Осуществляя свою контрольную функцию, Суд должен принимать в расчет задачи и цели как Конвенции, так и правовых систем государств-участников».
Юридическая характеристика, содержание, назначение прав и свобод человека с научных позиций должны рассматриваться в тесном взаимодействии с нормативно-правовыми аспектами внутригосударственного и международного права. Это положение имеет важное значение в вопросе идейной однородности и согласованности классификационных исследований. К выработке теоретических формулировок необходим более взвешенный подход, поскольку они служат основанием разработки практических установок, определяют эффективность их действия. Система понятий должна возникать не путем нахождения наилучшей комбинации выдвинутых некогда наукой понятий и их традиционного толкования, а на основе анализа современного уровня развития научных и практических положений, результатов юридического и социального функционирования, толкования правовых норм.
Из идеи согласованного и совместного применения внутригосударственного и международного права следует, что содержание понятия «гражданские права и свободы» совпадает частично со всеми категориями прав человека относительно рассматриваемого выше классификационного основания, в частности с личными, политическими, социальными и культурными.
В юридической литературе по вопросу о месте группы прав, направленных на защиту иных прав и свобод человека, в системе личных, политических, социальных и культурных прав нет единого мнения.
Право граждан обжаловать в установленном законом порядке в суд действия должностных лиц, государственных и общественных органов, совершенные с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан; право граждан на возмещение ущерба, причиненного им незаконными действиями указанных организаций и лиц; право граждан на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество Н.П. Фарберов включил в число личных прав и свобод граждан. Н.В. Витрук относит эти права к политической группе прав, указывая, что их реализация имеет целью защиту общественных интересов, благ личности, ее прав и законных интересов.
Некоторые ученые рассматривают права личности, связанные с защитой ее основных благ, с одной стороны, в качестве самостоятельного правового явления, имеющего определенное назначение, которое не входит в единый системный комплекс социальных, экономических, политических, личных и культурных прав, с другой стороны, определяют место некоторых из таких возможностей в группе либо личных, либо политических прав человека. Так, В.Е. Гулиев и Ф.М. Рудинский выделяют особую группу прав – общих юридических гарантий, которые обеспечивают реальность всех остальных прав и свобод. В эту группу они включили право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество; право жалобы; право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями государственных и общественных организаций, должностных лиц. Право обвиняемого на защиту было отнесено ими к числу личных прав, обеспечение которых гарантирует личную безопасность и индивидуальную свободу гражданина.
В. Масленников дал более развернутую систему классификации конституционных прав и свобод граждан соответственно кругу интересов и потребностей личности, удовлетворению которых они содействуют, выделив в группе личных прав граждан особую группу конституционных процессуальных прав, к которым отнес право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество, и обжалование действий должностных лиц, государственных и общественных органов. Однако, несмотря на это, он пояснил, что эти права представляют процессуальные формы защиты конституционных прав и свобод, причем не только личных, но и экономических, культурных и политических. Очень важен выбор основания классификации, так как разные основания дают различные классификации одних и тех же явлений, способствуя выявлению особенностей каждой группы и каждого вида. Поэтому методологическим пороком всей его концепции в изложенной классификации является то, что В. Масленников принял за основу деления два критерия: области жизни, в которых граждане действуют и в которых складываются их соответствующие права, и систематизацию прав и свобод подобно нормам материального и процессуального права. Отсутствие четкого основания в данной классификации привело к тому, что выделенные им процессуальные права в своей совокупности являются определяемыми для личных, политических, социально-экономических и социально-культурных прав и свобод граждан, кроме того, эти процессуальные права теряют свой правовой режим в системе личных прав и свобод граждан, образуя их характерную черту, а не самостоятельные правовые явления, характеризующие взаимоотношения личности и государства. В конечном счете В. Масленников фактически сводит процессуальные права только к определению степени гарантированности иных конституционных прав и свобод граждан, то есть в своих основных чертах воспроизводит их в качество юридических гарантий.
Исследуя права и свободы личности, связанные с защитой ее прав, в классификационной системе следует особо остановиться на предложениях, сделанных К.Б. Толкачевым и А.Г. Хабибулиным. Стремясь преодолеть споры относительно содержания той или иной группы прав и свобод личности, они вводят категорию «пограничных» прав человека.
Используя критерий общих законов функционирования целостных систем и поддерживая классификацию деления прав и свобод личности на социально-экономические, политические и личные, К.Б. Толкачев и А.Г. Хабибулин рассматривают конституционные права и свободы в едином комплексе, структурные подразделения которого не разграничены между собой, а реально связаны. Причем такая связь определяется ими в качестве существенного признака, опосредующего различные сферы свободы личности, и обуславливает наличие прав и свобод, соединяющих между собой группы политических, социально-экономических и личных прав и свобод человека. Именно эти соединяющие права и свободы они и рассматривают как «пограничные», не выделяя их в отдельную систему. Указанные права и свободы характеризуются наличием свойств, присущих двум и более системам конституционных прав и свобод личности. В частности к таким «пограничным» правам они относят право обвиняемого на защиту.
Исследование системных признаков этого права позволяет, по их мнению, рассматривать право на защиту обвиняемого в качестве самостоятельного элемента систем личных и политических конституционных прав и свобод граждан. Во-первых, указанное право, как отмечают К.Б. Толкачев и А.Г. Хабибулин, соотносится с правом неприкосновенности личности как частное с целым, то есть направлено на ограждение личности от незаконного осуждения к уголовным наказаниям, связанным с самыми значительными ограничениями личной свободы, возможностью органов следствия и правосудия выявить всю систему смягчающих и отягчающих обстоятельств, сопутствующих совершению преступления, и определить справедливое наказание. Во-вторых, это право, по их мнению, выступает в качестве средства, направленного на эффективное решение важной государственной задачи – отправления правосудия по уголовным делам, что, как они считают, может рассматриваться как определенная форма участия граждан в управлении государственными делами.
В указанной классификации заслуживает поддержки идея сложной взаимосвязанности и взаимозависимости прав личности, что дает возможность качественно познать их содержание. К.Б. Толкачев и А.Г. Хабибулин определяют «пограничные» права и свободы, в частности право обвиняемого на защиту, в качестве производного явления, юридические свойства и реализация которого проявляются с учетом специфики определенных видов конституционных прав и свобод. Однако следует поднять вопрос о критерии «реальности» не только выделенной ими системной связи, но и тех элементов, которые ее образуют. Право обвиняемого на защиту основано на презумпции невиновности и ряде других положений, сформулированных в Конституции РФ. Данное право, оказывающее действенное влияние на фактический состав иных конституционных прав путем выявления в их нормативном содержании некоторых качественных признаков, не теряет своего самостоятельного юридического характера.
Так, развитие конституционных положений права обвиняемого на защиту, имея одинаковую правозащитную направленность, приводит к неоднозначным выводам, что позволяет выразить специфические признаки данного права.
Конституционное обоснование права обвиняемого на защиту достигается за счет уголовно-процессуального законодательства. Уголовно-процессуальные права обвиняемого придают особенности комплексу прав, присущих конституционному статусу личности.
Рассмотрение конституционных прав, направленных на защиту иных прав и свобод личности, как элементов некоторых личных, политических, социальных, экономических, культурных прав человека есть, с одной стороны, конкретизация последних, с другой стороны, – это одно из оснований взаимосвязи таких прав с группой прав, направленных на их защиту. Однако в данном случае конкретизация выступает не как вид производного нормотворчества «…по уменьшению объема понятий юридической нормы на основе расширения их содержания, результаты которой фиксируются в определенных правовых актах», а как юридико-технический прием, характеризующий специальные положения, ограничивающие определенные права и свободы человека. Так, право личной свободы человека как часть конституционного права на неприкосновенность личности никем не может быть ограничено до тех пор, пока не доказано совершение лицом преступления. Только суд при наличии определенных доказательств и с соблюдением процессуальных форм может признать человека виновным в совершении преступления (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ). Между временем привлечения лица в качестве обвиняемого по уголовному делу и временем, когда обвинительный приговор вступит в законную силу, существует определенный разрыв. С момента вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого, за исключением определенных случаев, к участию в уголовном деле допускается защитник. В ходе расследования компетентные органы в интересах нравственности, защиты прав человека прибегают к такой мере пресечения, как заключение под стражу, которое ограничивает правомочие на личную свободу. Однако такое ограничение не означает, что право на неприкосновенность личности перестало существовать для этого человека, так как его уже в таком качестве можно нарушить применительно и к обвиняемому и подозреваемому.
Для более глубокого и всестороннего раскрытия прав и свобод личности в классификационном ряду, для правильного определения их значения в жизни человека и государства важную роль играет аспект взаимного переплетения, многообразия их связей. Подлинный классификационный признак раскрывается через систему единства прав и свобод личности и определяет формы взаимодействия содержаний тех или иных прав и свобод. Поэтому основной методологической предпосылкой для установления классификации конституционных прав и свобод личности и является признание обязательности единого классификационного признака системы – единства и внутренней дифференциации. Однако вопрос относительно образования и состава той или иной группы основных прав и свобод личности с учетом выбранного классификационного критерия стоит не в плоскости спора об их взаимной связи, а в социальном и юридическом их содержании , то есть в наличии соответствующей области общественных отношений, требующей соответствующего адекватного юридического отражения
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 2 (57) 2013
