О некоторых пространственных аспектах мифа, техники и права
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Неганов Ф. М., Хазиев З. А. В статье рассматривается формирование неоднородности в пространстве мифами, затем, техникой и, наконец, правом. Неоднородность в пространстве, каким бы способом она ни была создана – мифом, техникой или правом, – имеет неизменную структуру: одни места благоприятные, несущие в себе ценность, другие – не благоприятные. Особое внимание уделяется тому, как формируется правовое пространство. На примере библейской притчи об Иове, раскрываются сущности, берущие правовое пространство под свою защиту: человеческие усилия, проживаемое время, отношение с другими людьми и мир как нерушимое целое. |
С древнейших времен человек находил пространство неоднородным. Одни условия жизни он рассматривает как благоприятные, другие - как не благоприятные; одни места даруют человеческой жизни смысл, другие делают жизнь бессмысленной. Пространство в восприятии человека делилось на два качественно разных уровня: один уровень соответствует реальности, настоящему существованию, бытию, другой уровень соответствует нереальности, не настоящему существованию, небытию. Мифы и религии древних культур отражают это различие мест. В своих исследованиях по первобытным обществам М. Элиаде отмечает: «Для религиозного человека пространство неоднородно: в нем много разрывов, разломов; одни части пространства качественно отличаются от других. "И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая" (Исх. Ш,5)... есть пространства священные, т.е. "сильные", значимые, и есть другие пространства, неосвященные, в котором вроде бы нет ни структуры, ни содержания, одним словом, аморфные». Одни места светлые, упорядоченные, другие места темные, хаотичные. «Для традиционных обществ весьмахарактерно противопоставление между территорией обитания и неизвестным, неопределенным пространством, которое их окружает, - пишет философ. - Первое - это Мир ("наш Мир"), Космос. Всё остальное - это уже не Космос, а что-то вроде "иного мира", это чужое и хаотичное пространство, населенное ларвами, демонами, "чужаками"». Чтобы темное, чужеродное стало светлым, «нашим миром», его сначала нужно создать. При помощи мифа древний человек творил светлое место. Вот как это действие иллюстрирует М. Элиа- де: «Обосноваться в новом, неизвестном и невозделанном крае равносильно акту Творения. Когда поселенцы из Скандинавии вступили во владение Исландией, и вспахали ее землю, они не рассматривали этот акт ни как своеобразное творчество, ни как обычный мирской человеческий труд. Для них это было не чем иным, как повторением прадействия: превращения Хаоса в Космос с помощью божественного акта Сотворения. Обрабатывая пустынную землю, они, в сущности, повторяли деяния богов, которые организовали Хаос, наделив его формами и законами».
Когда появляются города и государства светлые, упорядоченные пространства создаются не только посредством мифа, но также посредством техники и права.
Светлое, спасительное для человека, как было сказано выше, это сильное и, вместе с тем, надежное. Надежное - это значит устойчивое, упорядоченное, контролируемое. Города возникали как место средоточия царской власти, как центр экономической и духовной жизни. В городах расцветали ремесла, строились дороги и мосты, воздвигались крупные строительные сооружения. Вот как описывает городские перемены Л. Мамфорд: «В новых городах Месопотамии выросли большие здания, глиняные поверхности которых были покрыты блестящей глазурью, иногда даже отделаны золотом, а порой инкрустированы полудрагоценными камнями и украшены монументальными изваяниями львов или быков; подобные же сооружения, построенные в различной форме и из разных материалов, стали появляться повсюду. Такие здания, естественно, составляли предмет общей гордости; ведь даже последний работяга в новых пышных центрах и городах был косвенно причастен к этим порождениям мощи, к этим чудесам искусства, каждодневно лицезрея жизнь, совершенно чуждую каким-нибудь скромным крестьянам или пастухам. Даже на селян из дальних краев эти монументальные постройки действовали как магнит: периодически, в дни празднеств, народ со всей страны стягивался в крупные столицы - в Абидос или Ниппур, а позднее - в Иерусалим или Мекку, в Рим или Москву».
Наверное, взгляд, который видит в городе просто разросшуюся деревню, ошибочен. Ведь город возникал в противопоставлении себя деревне. Деревне, занимавшейся скотоводством и земледелием, не была свойственна та устремленность, тот нарциссизм, который стал свойственен городу. «Возводившиеся новые города изначально задумывались как подобия Небес» - отмечает Мамфорд. Город подчеркнуто демонстрировал, что здесь, за городскими стенами, надежно, там, в любом другом месте, ненадежно; здесь - интересно, там - скучно; здесь - чисто, там - грязно; здесь - всё легко, там - тяжело. Если же сказать одним словом, город подчеркнуто демонстрировал, что здесь - свет, там - тьма. И делалось это с помощью разной техники, ставшей на службу городу.
Таким образом, город утверждал идею светлого, спасительного места не только (и не столько) при помощи мифического ритуала, очерчивающего круг священного, но и при помощи поражающей своим великолепием техники, при помощи безупречно работающих машин.
Но идея светлого места утверждается и при помощи права. Пространство права, поддерживаемое государственным устройством, это пространство упорядоченного взаимоотношения между людьми в обществе, это пространство, защищающее человека от насилия со стороны других людей. Пространство права - каким бы принципам оно ни было подчиненно, - всегда претендует на роль справедливого мироустройства, воздающего каждому по заслугам. То, что находится вне правового пространства, то неупорядоченно, никем не контролируемо, хаосообразно; то, что находится вне правового пространства, то не может обеспечить человеку справедливое сосуществование с другими людьми. Как писал Т.Гоббс, в естественном состоянии - а под «естественным состоянием» философ имел в виду условия вне права - «человек человеку волк». Другими словами, вне права человек уподобляется зверю. В работе «Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь» современный итальянский философ Джорджо Агамбен так комментирует эту известную мысль Т.Гоббса: «Волк здесь - не просто дикий зверь или символ природной жизни, но прежде всего указание на область неразличенности человеческого и звериного, где главным действующим лицом является оборотень - человек, оборачивающийся волком, и волк, принимающий человеческий облик, то есть отверженный, homo sacer». И далее, философ пишет: «Гоббсово естественное состояние не является ситуацией, предшествующей всякому правовому установлению... оно есть скорее положение, при котором всякий становится для другого homo sacer, т.е. каждый становится для другого волком. Это превращение человека в волка и волка в человека в условиях чрезвычайного положения может произойти в любой момент». Стало быть, пока сохраняется правовое пространство, человек остается человеком, когда правовое пространство разрушается (в условиях чрезвычайного положения), человек рискует потерять свой человеческий облик.
Так как мифы, техника и право участвуют в создании неоднородности в пространстве, то можно ожидать, что эти сферы культуры имеют некоторые общие черты и отсылают друг к другу. При исследовании права мы можем встретиться с такими явлениями, которые будут близки мифу или технике. Например, право способно претендовать, как и миф, на святость, а правовые процедуры могут выполнять функцию ритуальных действий или технических норм, регулирующих отношения между людьми. Однако заслуживающий внимания вопрос о том, насколько близки мифу и технике правовые отношения мы в рамках данной статьи рассматривать не будем, но обратим внимание, прежде всего, на другой аспект права.
Как было сказано, местонахождение человека в мире неоднородно. Одни места благодатные, дарующие жизни смысл (эти места здесь названы светлыми), они обеспечивают процветание и избыток; другие места уподобляют человека животному (эти места темные), они обессмысливают жизнь. Спросим теперь себя, что значит «места, обеспечивающие процветание и избыток, дарующие смысл»? и как это создается правовым пространством?
Чтобы ответить на первый, а заодно и на второй вопрос возьмем в качестве примера известную библейскую притчу об Иове. Этот человек из светлого места, находясь под защитой Бога, был низвергнут в темное место, после того как попал в руки сатаны, и он стал для всех своих соплеменников отверженным. Разбирая эту притчу, можно увидеть, что значит «места, обеспечивающие процветание и избыток, дарующие смысл» и что значит отсутствие процветания и отсутствие смысла.
Этот человек, говорится в книге Иова, был «непорочен, справедлив, богобоязнен и удалялся от зла». И был день, когда Господь передал раба своего в руки сатане, дабы испытать его на верность. И наслал сатана на дом Иова бедствия, а его самого поразил проказою лютою. И сел тогда Иов в пепел, и сидел в немоте семь дней и семь ночей в кругу друзей своих. «После того открыл он уста свои, и проклял день свой» (Иов.1- 3). И тогда сказал Иов: «Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? И веселятся при звуках свирели. А другой умирает с душою огорченною, не вкусив добра» (Иов.21). Другими словами, Иов здесь сетовал на то, что нет в мире справедливости и какого-то общего Закона, который оберегал бы труды человека и его нравственные устремления. Следовательно, место, дарующее жизни смысл, т.е. упорядоченное, светлое место, должно защищать усилия каждого человека, хотя бы в виде справедливого воздаяния за них. В религиозно-мифическом мировосприятии эту роль - оберегать труды и ценные (богоугодные) усилия - выполняли разные божества (или один бог), проявляющие участие, как наблюдатели или как активные деятели, в жизни людей. В техническом пространстве эту роль - оберегать человеческие усилия - берут на себя автоматизированные системы. Причем, эта роль выполняется тем лучше (эффективнее), чем производительнее оказываются технические устройства, подменяющие человека. В этом, вне всякого сомнения, присутствует противоречивый момент. Ведь оберегая человеческие усилия, техника сама производит эти усилия, упраздняя ценность усилий одних людей (с чьими усилиями конкурируют конкретные технические устройства) и склоняя к бездействию, праздности других людей (чьи усилия техника оберегает). В праве же человеческие усилия защищаются специальными законами, выполняющими охранительную функцию. Эти законы либо восстанавливают нарушенное право (ст. 8 Всеобщей декларации прав человека устанавливает: «Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах»); например, в случае, когда человека с юридическими нарушениями увольняют с работы; эти законы либо обязывают правонарушителя выплатить соответствующую компенсацию за нанесенный ущерб; либо наказывают правонарушителя.
Еще Иов говорил: «А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить со псами стад моих» (Иов.30.1). Библейского героя здесь возмутило непочтительное отношение молодых к старику, будто прожитые годы ничего не значат. Из этих слов можно сделать вывод о том, что место, дарующее жизни смысл, светлое место, должно поддерживать идею содержательной наполненности времени. Прожитое человеком время ценно, значимо, насыщенно и наделяет его особыми качествами. Надо сказать, что в правовом пространстве одно из важнейших функций права - это воспитательная функция. Право воздействует на сознание и поведение людей, оно формирует в человеке гуманные установки, и в частности, оно поддерживает идею ценности жизни и прожитого времени. Речь идет не только об уважительном отношении к старшим, но и о соответствующих льготах и поощрениях (например, в Трудовом кодексе могут предусматриваться надбавки за стаж работы).
Далее, Иов говорил: «Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня. Пришлые в дому моем и служанки мои чужим считают меня; посторонним стал я в глазах их. Зову слугу моего, и он не откликается... Даже малые дети презирают меня; поднимаюсь, и они издеваются надо мною» (Иов.19). То есть, в неупорядоченном, темном месте, где Иов оказался из-за спора между Богом и сатаной, человек превращается в изгоя, он становится бесправным, его жизнь в глазах других людей утрачивает свою ценность. Внутри же правового пространства, в упорядоченном, светлом месте человек не чужд другим людям, так как он обладает наравне с другими людьми правами и свободами (например, ст.19 Конституции РФ гласит: «Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств»).
Наконец, один из друзей возразил Иову: «Ты сказал: "Суждение мое верно, и чист я в очах Твоих". Но если бы Бог возглаголил и отверз уста Свои к тебе, и открыл тебе тайны премудрости, что тебе вдвое больше следовало бы понести!» (Иов.11.4-6). Смысл этого возражения заключается в том, чтобы сказать Иову, что он находится вне Истины; Иов, по убеждению друга, пребывает в иллюзорном, зыбком, неподлинном мире и имеет обо всем ложные представления, которые тотчас разрушатся как только Бог разверзнет уста Свои. Иов отпал от Истины, он лишился защиты Бога. Всё это говорит о том, что место, обеспечивающее процветание и избыток, должно быть надежно, неколебимо, священно. В религиозно-мифическом мировосприятии надежность, незыблемость, священность того или иного места определяется божествами (или Богом), охраняющими эти места. В технике надежность, незыблемость пространства обусловливается надежностью технических устройств, выполняющих свои функции (и надежность здесь выступает техническим параметром). В праве гарантом надежности, незыблемости правового пространства является государство, устанавливающее и поддерживающее определенный порядок.
Таким образом, чтобы создать место, дарующее жизни смысл (а люди устремлены к созданию именно таких мест), необходимо произвести такое действие, благодаря которому
1) будут оберегаться усилия (оберегаться от событий, обе- сцениващих эти усилия);
2) время сделается наполненным, т.к. это будет время свершения человеком чего-то важного;
3) люди не станут друг для друга отверженными, лишенными ценности;
4) мир человека обретет незыблемость, свою подлинность и правоту.
И таким особым действием может явиться право. Право может превратить свое пространство в место, обеспечивающее процветание и избыток.
Однако предложенный здесь смысловой аспект права как действие, создающее для жизнедеятельности благоприятные условия, как правило, утверждается при правоподдерживающих актах, когда все правовые нормы уже установлены, когда существующий правопорядок сохраняется неизменным, и может вмиг разрушиться при правоустанавливающих актах, являющихся обычно скрытыми или явными формами насилия со стороны власти.
И еще отметим одну деталь: для того, чтобы сотворить светлое место, место, обеспечивающее процветание и избыток, нет необходимости разрабатывать право (также как нет необходимости творить миф или изобретать технику), но, вместе с тем, какими бы способами ни были созданы благоприятные условия жизни (например, посредством медитации или еще как-нибудь), в ней всё же, надо думать, будут иметься элементы права, скажем, в виде предписывающих норм (а равным образом будут иметься элементы мифотворчества и техники). Во всяком случае, это утверждение нам представляется достойным специального исследования.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (94) 2016