В качестве объективного процесса цивилизационного развития мирового сообщества глобализация несет в себе как позитивный, так и негативный потенциал. Например, экономическая глобализация сопровождается существенным улучшением национальных экономик за счет притока иностранных инвестиций, доступа на рынки, увеличения международной торговли, распространения высоких технологий и управленческого мастерства. Одновременно с этими процессами в результате глобализации и разрушения институтов сотрудничества бывших социалистических государств открываются возможности для экономической экспансии, которые весьма успешно реализуются группами развитых стран Запада и США, объединенными в различные политические и торгово-экономические союзы[1]. В этих условиях актуализируется проблема противодействия негативным влияниям глобализации, в том числе посредством создания адекватных форм сотрудничества государств различных регионов. Одной из таких форм сотрудничества стало учрежденное в 2000-м году Евразийское экономическое сообщество.
Необходимым условием эффективности деятельности сообщества, противостояния вызовам глобализации является конвергенция правовых систем входящих в него государств. Правовая конвергенция представляет собой результат взаимодействия национального права отдельных государств, выражающегося в сближении национальных правовых систем. Правовая конвергенция основывается на единстве интеллектуального содержания права, представляет собой исходную причину мировоззренческого порядка, глобальный перелом в человеческой цивилизации, обеспечивает формирование новой правовой однотипности современного гражданского общества[2].
Можно констатировать, что в русле правовой конвергенции проводится значительная работа по правовому обеспечению деятельности Евразийского экономического сообщества в условиях глобализации. Об этом свидетельствует принятие основополагающих нормативно-правовых актов сообщества, устанавливающих единые для сторон начала правового регулирования в сферах: приграничного сотрудничества, транспорта, энергетики, образования, трудовой миграции, охраны окружающей среды, здравоохранения, инновационной деятельности, страхования, земельных, пенсионных и трудовых отношений, внешней торговли, борьбы с терроризмом и обеспечения безопасности, осуществления различных видов предпринимательской деятельности и контроля за ней.
Содержание уже принятых и перечень еще ожидающих своей очереди нормативно-правовых актов позволяет говорить о том, что они затрагивают как частноправовые, так и публично-правовые аспекты регулируемых ими общественных отношений. В этом контексте возникает необходимость оптимального решения весьма актуальной и практически значимой проблемы сочетания частных и публичных начал конвергенции правовых систем стран евразийского пространства. Социальный аспект этой проблемы лежит в сфере баланса публичных и частных интересов, обеспечение которого, по мнению Председателя Конституционного Суда Российской Федерации, является самым болезненным вопросом конституционных ценностей современных демократических государств[3].
Представляется, что методологической основой стратегического разрешения этой проблемы должна стать концепция цивилизационной, наднациональной роли частного права в формировании и позитивном развитии общества. Как показывает опыт антропологических, социологических, исторических и правовых исследований, именно институты частного (гражданского) права составляют глубокую подпочву любого общества, менее поддаются политико-конъюнктурным воздействиям, нежели право публичное, способствуют взаимному обогащению народов на почве общезначимых интересов отдельных людей, частных производителей рынка и одинаковых правовых норм, не знают национальных границ и демонстрируют перестраивающий внутригосударственные правопорядки универсализм. Благодаря этим, генетическим по своей природе свойствам, частное право способно выступать в роли наиболее мощного средства формирования единой, непротиворечивой основы деятельности людей и их объединений, территорий и государственных образований. В этом своем качестве частные начала создают благоприятные условия для правового осознания гражданами и их объединениями необходимости и полезности конвергенции правовых систем, формирования устойчивой целевой ориентации на активное участие в реализации преимуществ содружества государств евразийского экономического пространства.
Позитивные социальные потенции частных начал конвергенции правовых систем могут быть продуктивными только при условии адекватного публично-правового обеспечения их реализации. Формирование публичных начал конвергенции правовых систем в этом контексте требует нового осмысления сущности и социального назначения публичности в обществе. Эту составляющую конвергенций нельзя сводить только к обеспечению государственных интересов, которые, кстати сказать, зачастую является интегративной формой отражения частных интересов. Следует исходить из того, что публичность представляет и общие интересы людей разных сообществ и объединений, объективированные условия нормального существования и деятельности людей, их организации, предприятий и общества в целом, коллективную самоорганизацию, саморегулирование и самоуправление[4]. С этих позиций в качестве основных функций публичных начал интеграции наибольшее значение приобретают регулятивная, контрольная и охранительная функции.
Формирование и разумное сочетание частных и публичных начал конвергенции правовых систем государств Евразийского экономического содружества не должно осуществляться только на уровне унификации отдельных групп правовых норм, пусть даже регулирующих такие узловые сегменты евразийского экономического пространства, как собственность, предпринимательство, наследование, ответственность и др. Между тем, именно на унификации правовых норм сделан акцент в документах Содружества. Например, в Договоре о статусе Основ законодательства ЕврАзЭС прямо говорится о том Основы представляют собой правовые акты, устанавливающие для Сторон нормы правового регулирования в базовых сферах общественных отношений.
Представляется, что конвергенция правовых систем должна проводиться прежде всего на уровне принципов (основных начал) правового регулирования евразийского экономического пространства. Их обоснование, формирование и законодательное закрепление позволит выявить сущность, содержание, цели, направления и перспективы правового обеспечения деятельности Евразийского экономического сообщества. Не случайно, поэтому, что в Указе Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 года «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» сближение положений гражданского законодательства государств-участников Союза независимых государств связывается с дальнейшим развитием принципов гражданско-правового регулирования, соответствующих новому уровню развития рыночных отношений[5].
Сегодня, как уже отмечалось, законотворческая деятельность Евразийского экономического сообщества идет по пути разработки «концепций» и «принципов» нормативно-правового регулирования отдельных сфер экономических отношений. Об этом свидетельствуют перечни основополагающих нормативно-правовых актов Сообщества, устанавливающих единые для Сторон начала правового регулирования в соответствующих сферах общественных отношений и типовых проектов законодательных актов, предназначенных для разработки национальных законов. Однако, это необходимое направление деятельности может обеспечить принятие согласованной и непротиворечивой совокупности нормативно-правовых актов лишь при наличии общих концептуальных принципов правового регулирования евразийского экономического пространства.
Конечно, разработка и законодательное закрепление таких принципов является задачей не легкой. Это подтверждают ведущиеся до настоящего времени дискуссии видных цивилистов о перечне, содержании и законодательном закреплении основных начал (принципов) нормативно-правового регулирования экономических отношений в современных условиях[6]. Однако, усилия, которые потребуется приложить для решения этой задачи, будут вполне оправданными, поскольку станут важным шагом на пути к сближению экономических и правовых систем государств-участников Евразийского экономического сообщества.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 5 (36) 2011
