Учрежденный Договором о Евразийском экономиче­ском союзе от 29 мая 2014 года Суд ЕАЭС начал свою деятель­ность с 1 января 2015 года. За два года отправления право­судия судебный орган Союза вынес несколько решений по спорам в рамках права Союза, а также консультативные за­ключения о разъяснении права Союза, разрешил межгосу­дарственный спор. Новый судебный орган международной организации не обделен вниманием научного сообщества. Однако публикации в большей степени посвящены компа­ративному анализу компетенции Суда Союза и ранее суще­ствовавшего Суда ЕврАзЭС, задаче нормотворчества нового Суда, активно предлагаемой и приписываемой Суду, срав­нению позиций Суда с позициями Суда Европейского союза по вопросам, получившим зачастую совершенно различную правовую регламентацию в праве двух интеграционных объ­единений, и по данной причине не подлежащим сравнению, нежели глубокому научному анализу позиций Суда по праву Союза как правоприменителя, возможных альтернативных подходов к толкованию норм права Союза. Последнее всегда приветствуется и, более того, публикации с таким анализом крайне необходимы для развития корректного применения права Союза.

Вместе с тем, как видится, рассуждения о том, что нор­мотворчество Суда Союза будет способствовать интеграции, лишены всяких оснований. Развитию интеграции в рамках Союза будет способствовать только и только надлежащее бес­пристрастное отправление правосудия в полном соответствии с правом Союза с учетом поставленных перед ним целей и за­крепленных в Договоре о Союзе основополагающих принци­пов его функционирования. Вынесение справедливых реше­ний Суда в строгом соответствии с правом Союза - именно то, что гарантирует равенство государств-членов Союза и равные возможности пользования всеми достижениями экономиче­ской интеграции. Только такие условия подталкивают к даль­нейшим договоренностям, то есть углублению интеграции.

Обращаясь к вопросу возможности судебного усмотре­ния Суда Союза при определении применимого права по делу (для разрешения спора), а также пределов судебного ус­мотрения, следует учитывать следующее.

В юридической доктрине вопросы судебного усмотрения не получили широкого освещения, при этом заслуживают внимания публикации и диссертация К. П. Ермаковой, моно­графия Д. Б. Абушенко, ряд англоязычных публикаций таких авторов, как Ch. A. Ford, G. I. Hernandez и A. Barak. Труды последнего представляют особый интерес, так как автор дол­гое время занимал должность Председателя Верховного Суда Израиля, а его научные позиции не оставляли равнодушными исследователей соответствующей тематики.

Так, в литературе была высказана точка зрения, что су­дебное усмотрение - это осуществляемый судом относительно свободный выбор возможных правовых решений, ограничен­ных правом и пределом осуществляемых судом правомочий; не абсолютное безусловное мнение суда, а выбор, находящий­ся в рамках определенных границ, которые в правовой науке именуют пределами судебного усмотрения. В своей диссер­тации К. П. Ермакова предлагает следующее определение судебного усмотрения - это властная деятельность суда по осуществлению правосудия, состоящая в использовании ин­теллектуально-волевого механизма, позволяющего суду про­извести выбор варианта решений юридического дела. При этом функционирование института судебного усмотрения предполагает комплекс правовых и нравственных пределов. Правовые пределы судебного усмотрения связаны с содержа­нием принципов и норм права, а также юридической прак­тикой их применения. В правоприменении данные пределы являются доминирующими (основными), именно они в боль­шей мере ставят границы, в рамках которых выбор судом ва­рианта решения наиболее оптимален.

Согласно мнения К. И. Комиссарова, судебное усмотре­ние представляет собой представленное суду правомочие принимать, сообразуясь с конкретными условиями, такое решение по вопросам права, возможность которого вытека­ет из общих и относительно определенных указаний закона; его назначение заключается в том, чтобы в случаях отсутствия прямого, абсолютно определенного указания найти такое из предполагаемых законом решений, которое наиболее точно соответствует идее законодателя. Оно, как указывает автор, проявляется в конкретизации субъективных прав и обязанно­стей, применении факультативного права, применении ана­логии права и аналогии закона.

Иной подход к определению судебного усмотрения у А. Т. Боннер - представленное суду правомочие решать право­вые вопросы, исходя из обстоятельств дела общих положений закона, принципов права и т.д. Нормы, предоставляющие правоприменителю определенную свободу выбора решения, предпочтительнее называть дискреционными (ситуационны­ми). Автор указывал, что решать по усмотрению суд вправе (и обязан) лишь в случаях, предусмотренных законом, и в рамках закона. А. К. Кац отмечает, что судебное усмотрение возмож­но только при применении диспозитивных норм, но не лю­бых, а только таких, которые даны в альтернативной форме.

Известный российский процессуалист профессор В. В. Ярков указывает именно на гипотезу нормы как на элемент, в котором содержится нормативно-правовая основа для судеб­ного усмотрения, и на разную степень свободы суда при опре­деленной, относительно определенной и неопределенной ги­потезе в норме права.

И, наконец, А. Барак дает весьма краткое и емкое понятие судебному усмотрению (дискреции) - властные полномочия, предоставляющие судьям право выбора между двумя или большим количеством альтернатив, когда каждая из данных альтернатив законна (соответствует праву).

Как видно, ученые расходятся во мнении по вопросу определения четкого понятия судебного усмотрения, однако единодушно сходятся во мнении о его пределах, основным из которых является нормы права, с чем невозможно не согла­ситься.

Оговоримся, что в отношении международных судов нельзя игнорировать ситуации, когда суду надлежит разре­шить спор при пробелах в международном праве, так назы­ваемых лакунах. Вместе с тем, последние являются весьма тон­кой материей и ситуации необходимости восполнения лакун международными судами являются исключительными и воз­можны только при действительном полном пробеле в право­вом регулировании, а также при наличии у международно­го суда соответствующей компетенции разрешения спора в такой ситуации. При том в настоящее время, в юридической литературе в отсутствие надлежащего анализа права Союза существование в нем лакун уже прогнозируется, а потенци­альной необходимостью их восполнения оправдывается и приписывается нормотворческая функция Суда Союза. Здесь усматривается неоправданная и довольно пессимистическая оценка проделанного государствами - членами трудоемкого нормотворческого процесса при создании права Союза.

Между тем, статьями Договора четко очерчен перечень источников права Союза, а также применимых Судом Союза источников права. Понятие права Союза раскрывается в пун­кте 1 статьи 6 Договора о Союзе. Согласно вышеозначенного пункта право Союза составляют: Договор о Союзе; междуна­родные договоры в рамках Союза; международные договоры Союза с третьей стороной; решения и распоряжения Высшего Евразийского экономического совета, Евразийского межпра­вительственного совета и Евразийской экономической комис­сии, принятые в рамках их полномочий, предусмотренных данным Договором и международными договорами в рамках Союза.

В соответствии с пунктом 50 Статута Суд при осуществле­нии правосудия применяет: 1) общепризнанные принципы и нормы международного права; 2) Договор о Союзе, междуна­родные договоры в рамках Союза и иные международные до­говоры, участниками которых являются государства-стороны спора; 3) решения и распоряжения органов Союза; 4) между­народный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы.

Как видно, указанные нормы являются императивными, содержат категорические предписания, которые не могут быть заменены, дополнены или сокращены по усмотрению право­применителя. Они устанавливают исчерпывающий перечень источников, подлежащих применению Судом Союза.

При этом понятия международных договоров в рамках Союза и международных договоров Союза с третьей стороной определены в статье 2 Договора как соответственно междуна­родные договоры, заключаемые между государствами-члена­ми по вопросам, связанным с функционированием и развити­ем Союза и международные договоры, заключаемые Союзом с третьими государствами, их интеграционными объединени­ями и международными организациями. Вместе с тем, к праву Союза согласно статье 99 Договора о Союзе отнесены также и международные договоры государств-членов, заключенные в рамках формирования договорно-правовой базы Таможенно­го союза и Единого экономического пространства, действую­щие на дату вступления в силу Договора о Союзе.

Под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признавае­мые международным сообществом в целом. К общепризнан­ным принципам международного права, в частности относит­ся принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств.

А общепризнанной нормой международного права яв­ляется правило поведения принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного (для примера, такой позиции придерживается Верховный Суд Российской Федерации, см.: Постановление Пленума от 10 октября 2003 года № 5). К об­щепризнанным нормам международного права может быть отнесена, например, Декларация о принципах международ­ного права 1970 года.

Международным обычаем, как доказательством всеоб­щей практики, признанным в качестве правовой нормы, вы­ступают те правовые начала, которые устанавливаются долго­временным и единообразным применением одного и того же стихийно возникшего в практике межгосударственного обще­ния правила, к одинаковым случаям международных отноше­ний.

Однако, несмотря на включение в Договор о Союзе нор­мы материального права, закрепляющей четкий и закрытый перечень актов, относящихся к праву Союза, а также процес­суальной нормы о перечне источников права, которые при­меняет Суд Союза при осуществлении правосудия, что, как видится, является естественным нормативно установленным пределом судебного усмотрения, при анализе практики Суда Союза в некоторых случаях усматривается попытка приме­нения международных актов, не относящихся ни к одной из указанных категорий, что может создать прецедент для воз­можного применения таких актов в будущих решениях Суда Союза. Рассмотрим одно из таких решений.

Так, в одном из таких решений - решении по жалобе ЗАО «Дженерал Фрейт» от 21 июня 2016 года Апелляцион­ная палата Суда Союза, ссылаясь на: 1) статью 3 Таможенного кодекса Таможенного союза, согласно которой таможенное законодательство ТС состоит, в частности, из Таможенного кодекса и международных договоров государств-членов Тамо­женного союза, регулирующих таможенные правоотношения в Таможенном союзе; 2) пункт 2 статьи 25 Договора о Союзе, в соответствии с которым единая Товарная номенклатура внеш­неэкономической деятельности Евразийского экономического союза (ТН ВЭД ЕАЭС) - это Товарная номенклатура внешне­экономической деятельности, основанная на Гармонизиро­ванной системе описания и кодирования товаров Всемирной таможенной организации и единой Товарной номенклатуре внешнеэкономической деятельности Содружества Незави­симых Государств; 3) пункт 1 статьи 51 Таможенного кодекса Таможенного союза, которая устанавливает, что ТН ВЭД осно­вывается на Гармонизированной системе описания и кодиро­вания товаров Всемирной таможенной организации и единой Товарной номенклатуре внешнеэкономической деятельности Содружества Независимых Государств, сделала вывод: «Пря­мая отсылка в праве Союза к ГС позволяет заключить, что Гармонизированная система не являясь частью права Союза, обязательна к применению, и ТН ВЭД ЕАЭС не может ей про­тиворечить. Для судопроизводства по спорам в рамках ЕАЭС это означает, что при проверке оспариваемого решения Ко­миссии на соответствие ТН ВЭД ЕАЭС Суд также вправе про­верить его на соответствие ГС».

Однако данный вывод не следует из смысла приведенных Апелляционной палатой правовых норм и не соответствует приведенным выше нормам права Союза.

Во-первых, ни в нормах международных договоров госу­дарств-членов, заключенных в рамках формирования договор­но-правовой базы Таможенного союза и ЕЭП, действующих в настоящее время, ни в норме, содержащейся в статье 25 До­говора о Союзе, ни в норме, содержащейся в статье 51 Тамо­женного кодекса Таможенного союза, нет прямой отсылки на нормы Международной конвенции о Гармонизированной си­стеме описания и кодирования товаров от 14 июля 1983 года, как на условие действия первых, что с точки зрения теории права предполагает само понятие «отсылочная норма».

Таким образом, ни одна из приведенных Апелляцион­ной палатой норм не относится к отсылочной (бланкетной) и не представляет собой ни такие правила поведения, действие которых основывается на специфических правилах, содер­жащихся в других нормах права, ни предоставляет органу и должностному лицу право самостоятельно устанавливать пра­вила поведения и запреты.

Для сравнения следует указать, что в Таможенном кодек­се Таможенного союза существует ряд бланкетных (отсылоч­ных) правовых норм, то есть норм права, предоставляющих официальным органам право самостоятельно устанавли­вать правила поведения. К ним можно отнести, в частности, норму пункта 2 статьи 51, которая предоставляет право Ев­разийской экономической комиссии утверждать ТН ВЭД, норму пункта 4 той же статьи, предоставляющую право го­сударственному органу исполнительной власти Российской Федерации, уполномоченному в сфере таможенного дела, на техническое ведение ТН ВЭД, в том числе, на внесение пред­ложений о приведении ТН ВЭД в соответствие с ее междуна­родной основой.

Приведенные нормы, передающие официальному органу Российской Федерации ряд полномочий и устанавливающие дискрецию постоянно действующего регулирующего органа Союза по ведению номенклатуры, могут быть охарактеризо­ваны как отсылочные. Элементарное сравнение данных норм с правовой нормой пункта 1 статьи 51 Таможенного кодекса Таможенного союза позволяет определить, что последняя не содержит никаких отсылок на иные правовые акты, в том чис­ле отсутствуют и отсылки на Международную конвенцию от 14 июля 1983 года.

Приведенная норма статьи 51 Таможенного кодекса Та­моженного союза лишь указывает на то, что составление ТН ВЭД не оставлено на полное усмотрение законодателя, а в ее основе лежит Гармонизированная система - свод текстов то­варных позиций, их кодов-цифровых обозначений, правил интерпретации.

В данной связи вывод Апелляционной палаты об обяза­тельности Гармонизированной системы в принципе не имеет достаточных оснований, в том числе и поскольку формулиров­ка «основывается» совершенно не идентична понятию «обяза­тельна к применению», а лишь означает некоторое ограниче­ние дискреции Евразийской экономической комиссии при ведении ТН ВЭД: последняя должна соответствовать своей международной основе.

Во-вторых, следует учитывать, что Таможенный кодекс Таможенного союза лишь продолжает регулировать таможен­ные отношения в Союзе до вступления в силу Таможенного кодекса о Союзе, а учредительный Договор о Союзе содержит определение ТН ВЭД ЕАЭС, согласно которого она основана как на Гармонизированной системе, так и на ТН ВЭД Содру­жества Независимых Государств. В данном контексте, если следовать логике Апелляционной палаты, еще более противо­речив и непоследователен ее вывод об «обязательности к при­менению» только Гармонизированной системы, и умалчива­ние и игнорирование обязательности ТН ВЭД СНГ.

Изложенное опровергает вывод об обязательности к при­менению Гармонизированной системы на основании анализи­руемых выше статей.

Полагаю, в рамках Союза обязательна к применению только ТН ВЭД ЕАЭС, поскольку утверждена решением ор­гана Союза - решением Совета Евразийской экономической комиссии от 16 июля 2012 года № 54. Гармонизированная же система может быть лишь учтена Евразийской экономической комиссией при принятии решений в сфере таможенного и та­моженно-тарифного регулирования.

Более того, попытка «подведения» Международной кон­венции о Гармонизированной системе описания и кодирова­ния товаров от 14 июля 1983 года под перечень актов права Со­юза, так и источников права, которые вправе применить Суд, не может увенчаться успехом, так как Конвенция не относится ни к одной из приведенных выше категорий. Конвенция не является международным договором в рамках Союза, между­народным договором Союза с третьей стороной, поскольку не входит в перечень международных договоров, определенных статьей 2 Договора о Союзе, она ратифицирована всеми го­сударствами-членами Союза намного ранее создания Союза. Конвенция не входит в право Союза и согласно статье 99 До­говора о Союзе, поскольку не заключена в целях и в рамках формирования договорно-правовой базы Таможенного союза о ЕЭП, не относится она и к международному обычаю как к доказательству всеобщей практики, признанному в качестве правовой нормы, поскольку сама по себе изначально являет­ся письменно оформленным международным соглашением государств-членов, а также не относится ни к общепризнан­ным принципам и нормам международного права, поскольку ее Договаривающимися Сторонами являются всего 153 госу­дарства (членами ООН - 193 государства), что ни в коей мере не может означать, что установленные в Конвенции правила принимались и признавались международным сообществом государств в целом.

Кроме этого, исходя из самого смысла статутных доку­ментов, общепризнанные нормы права могут применяться Судом только при отсутствии соответствующей нормы или при явном противоречии этой нормы Договора о Союзе, меж­дународных договоров в рамках Союза общепризнанным нор­мам и обычаям, либо когда международное правоотношение в Договоре о Союзе, международном договоре в рамках Союза отрегулировано недостаточно, несовершенно, диспозитивно.

В-третьих, применение Гармонизированной системы и тем более проверка решения Комиссии на соответствие ей неверно также и с точки зрения целесообразности, посколь­ку правоотношения регулируются с помощью ТН ВЭД ЕАЭС, которая соответствует Гармонизированной системе на уровне до шестизначного цифрового кода (товарных позиций и суб­позиций) и проверка на ТН ВЭД ЕАЭС механически означает и проверку на соответствие Гармонизированной системе. Про­верка же ТН ВЭД ЕАЭС на соответствие приложению к Кон­венции - Гармонизированной системе в компетенцию Суда не входит. Как уже было отмечено, Гармонизированная система может быть учтена Евразийской экономической комиссией при принятии решений в сфере таможенного и таможенно­тарифного регулирования, однако ни в коей мере не Судом при осуществлении правосудия.

Иные международные договоры могут применяться толь­ко в случае, когда стороной спора является государство и оно является участником международного договора, подлежаще­го применению. В рассматриваемом случае отсутствует госу­дарство как сторона спора, что само по себе исключает при­менение Гармонизированной системы.

Следует отметить, что один только факт присоединения к Конвенции государств-членов Союза не может быть доста­точным основанием для вывода о передаче принятых на себя обязательств по Конвенции Союзу и о необходимости самого Союза выполнять требования статьи 3 Международной кон­венции о Гармонизированной системе описания и кодирова­ния товаров от 14 июля 1983 года. Более того, статьи 11 и 12 Конвенции устанавливают круг субъектов международного права, правомочных получать статус Договаривающейся Сто­роны, а также процедуру получения такого статуса.

Договаривающимися Сторонами Конвенции от 14 июня 1983 года, кроме государств - членов Совета, могут стать та­моженные или экономические союзы, наделенные компетен­цией заключать договоры, предметом которых являются не­которые или все вопросы, регулируемые Конвенцией. Любое государство, таможенный или экономический союз, имеющие на это право, могут стать Договаривающейся Стороной Кон­венции путем а) подписания ее без оговорки о ратификации; b) передачи на хранение документа о ратификации после под­писания Конвенции с оговоркой о ратификации; или с) при­соединения к ней после того, как Конвенция перестала быть открытой для подписания, с последующей передачей доку­ментом о ратификации или присоединении на хранение Ге­неральному секретарю.

Союз, обладая международной правосубъектностью, в со­ответствии с пунктом 1 статьи 7 Договора о Союзе правомочен осуществлять международное сотрудничество с государства­ми, международными организациями и международными интеграционными объединениями и самостоятельно либо совместно с государствами-членами заключать с ними между­народные договоры по вопросам, отнесенным к его компетен­ции. Однако решение о выражении согласия Союза на обяза­тельность для него международного договора Союза с третьей стороной принимается Высшим Евразийским экономическим советом после выполнения всеми государствами-членами не­обходимых внутригосударственных процедур (пункт 2 статьи 7 Договора о Союзе).

Анализ международно-правовых актов Союза свидетель­ствует об отсутствии какого-либо решения Высшего Евра­зийского экономического совета по присоединению Союза к Конвенции, что позволяет сделать вывод об отсутствии пока четкого намерения Союза стать её Договаривающейся Сторо­ной.

При этом каждое государство-член Союза в настоящий момент, направляя отдельно своего представителя в Коми­тет по Гармонизированной системе и обладая правом голоса, вправе самостоятельно выражать свое волеизъявление, кото­рое может не совпадать и быть отличным от волеизъявления Союза, что является дополнительным свидетельством того, что государства-члены Союза не осуществили передачу при­нятых на себя обязательств по Конвенции Союзу и Союз не обязан выполнять требования Конвенции.

Однако Союз при необходимости не лишен возможности в будущем стать Договаривающейся стороной Конвенции (как это произошло и с Европейским союзом), после чего требова­ния статьи 3 станут для него обязательными.

Считаю, что передача Евразийской экономической ко­миссии государствами-членами Союза таких полномочий в сфере таможенно-тарифного регулирования как ведение еди­ной ТН ВЭД также не диктует необходимости применения Судом Международной конвенции о Гармонизированной си­стеме описания и кодирования товаров от 14 июля 1983 года и, тем более, не указывает на необходимость и правомерность проверки Судом оспариваемого решения Комиссии на со­ответствие Гармонизированной системе при осуществлении правосудия в рамках Союза. В настоящий момент Суду не предоставлено такого права.

По своей сути применение права наряду с его соблюде­нием, исполнением, использованием, является одной из форм реализации права и означает активно-властную деятельность компетентных органов по решению конкретных дел, заверша­ющуюся изданием специальных актов. При этом указанные акты совершаются органами (в том числе Судом) в целях воз­никновения, изменения или прекращения правоотношений и принимаются они на основе действующих допустимых и от­носимых норм.

В рассматриваемом случае Суд совершает окончательный судебный акт по конкретному делу с целью выявления соот­ветствия или несоответствия решения Комиссии четко опре­деленным допустимым правовым нормам, коими являются нормы Договора о Союзе и международных договоров в рам­ках Союза.

Применение же Международной конвенции о Гармони­зированной системе описания и кодирования товаров от 14 июля 1983 года при осуществлении правосудия и, тем более, проверка решения Комиссии на соответствие ей напрямую противоречит пункту 39 Статута, определяющего компетен­цию Суда. Согласно приведенного пункта в компетенцию Суда входит рассмотрение споров, возникающих по вопросам реализации Договора о Союзе, международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза по заявлению хозяйствующего субъекта о соответствии решения Комиссии или его отдельных положений, непосредственно затрагиваю­щих права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятель­ности, Договору о Союзе и (или) международным договорам в рамках Союза, если такое решение или его отдельные положе­ния повлекли нарушение предоставленных Договором и (или) международными договорами в рамках Союза прав и закон­ных интересов хозяйствующего субъекта.

При этом, безусловно, такая проверка не соответствует также и статье 45 Регламента Суда¹⁸, которая четко и исчер­пывающе определяет действия Суда при рассмотрении дела по заявлению хозяйствующего субъекта об оспаривании ре­шения Комиссии или его отдельных положений, которые заключаются лишь в проверке: 1) полномочий Комиссии на принятие оспариваемого решения; 2) факта нарушения прав и законных интересов хозяйствующих субъектов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленных им Договором о Союзе и (или) международ­ными договорами в рамках Союза, 3) оспариваемого решения или его отдельных положений на соответствие их Договору о Союзе и (или) международным договорам в рамках Союза.

Не вполне соответствует праву Союза и подход Апелля­ционной палаты Суда о необходимости проверки оспарива­емого решения Коллегии Комиссии на его соответствие ТН ВЭД, которая во исполнение пункта 2 статьи 51 Таможенного кодекса Таможенного союза утверждена решением Совета Ко­миссии от 16 июля 2014 года № 54 и является приложением к нему. То есть в нарушение уже приведенных правовых норм статьи 39 Статута и пункта 1 статьи 45 Регламента Суда Апел­ляционная палата пришла к выводу, что решение Коллегии Комиссии подлежит проверке на соответствие решению Со­вета Комиссии, а это значит, что акт вторичного права Союза проверяется на соответствия акту того же вторичного права, при том, что из смысла подпункта 3 пункта 24 Положения о Евразийской экономической комиссии (Приложение № 1 к Договору о Союзе), следует, что подобная функция принадле­жит Совету Комиссии, который рассматривает вопрос об от­мене решений, принятых Коллегией Комиссии, или внесении в них изменений.

Подводя итог, еще раз отметим, что основная функция любого Суда - это осуществление правосудия путем приме­нения правовых норм. Именно этим судебный орган отлича­ется от законодательного. Вместе с тем, международный суд не может сегодня ограничиться лишь правоприменительной деятельностью, поскольку в его поле зрения зачастую попа­дают ситуации, где правоотношение не отрегулировано либо отрегулировано несовершенно. В таких случаях Суд вправе перейти к толкованию или прибегнуть к аналогии. При этом судебное усмотрение (дискреция) возможно только при при­менении диспозитивных норм, но не любых, а только таких, которые даны в альтернативной форме или же, вынося реше­ние по делу на основе своего усмотрения, суд определяет со­держание той части правоотношения, которая не урегулиро­вана нормами права.

В анализируемых случаях ни одна из вышеприведенных правовых норм о коллегиальном рассмотрении дела, о соста­ве права Союза, компетенции и правомочиях Суда не может считаться диспозитивной. Нельзя утверждать и то, что право­отношение отрегулировано нормами несовершенно. Смысл приведенных правовых норм понятен, то есть предельно опре­делен. При подходе в анализируемом решении Апелляцион­ной палаты в пункт 50 Статута внесено дополнение - примене­на Международная конвенция о Гармонизированной системе описания и кодирования товаров от 14 июля 1983 года, что противоречит и норме пункта 39 Статута о компетенции.

В завершение хотелось бы привести цитату одного из ев­ропейских исследователей вопросов судопроизводства Г. Ван- денсандена «Судейство является искусством, в котором нет места для импровизации. Ему невозможно научиться. Оно требует желания и готовности пожертвовать многим для его постижения. Оно требует смирения, стремления и практиче­ски самоотверженности».

ТУМАНЯН Армен Эдуардович
кандидат юридических наук