Проблема прав человека в последнее десятилетие в связи с бурным процессом евроинтеграции приобретает довольно актуального теоретического и практического значения. В историческом течения времени идея прав человека наполнялась различным содержанием в зависимости от развития цивилизационных ценностей, концепций правопонимания, политических, культурных, религиозных, моральных взглядов. В юридической науке принято выделять три основных теории прав человека: классическую, неклассического и постнеклассическую. Для постнеклассической теории прав человека (последняя треть XX в.) характерно не только юридическое, но и философское, нравственное, политическое, конкретно-историческое и социокультурное обоснование прав. Права рассматриваются в системном единстве и признаются неделимыми, равнозначными и равно необходимыми. При этом феномен прав человека рассматривается в формах: всеобщих универсальных прав, цивилизационных модификаций, национально-государственных систем [1, с. 10-20; 10, c. 14-22].

В современный период проблема прав человека исследуется достаточно широко. Из российских авторов достаточно основательно в этой области работает Л. И. Глухарева [1]. Среди украинских ученых заслуживают внимания монографические работы ученых Института государства и права им. В. М. Корецкого НАН Украины [8] и Львовской лаборатории прав человека и гражданина НИИ государственного строительства и местного самоуправления НАПрН Украины [2; 7]. Значительный вклад в украинскую общую теорию прав человека составляют труды П. М. Рабиновича.

Однако до сих пор общепризнанной универсальной дефиниции прав человека в теории не выработано. Существует достаточно широкий спектр различных определений прав человека, которые отдают предпочтение тем или иным признакам. В одних случаях права человека рассматривают как термин, обозначающий права, зафиксированные в пределах позитивного права. В других случаях права человека – это феномен, существующий на универсальном уровне за пределами законодательства, и имеет толкование как прав социальных и моральных [4, с 31-40; 6, с. 23-35]. Права человека понимаются и как категория, объединяющая все аспекты бытия, в частности, позитивно-правовой и природно-социальный. Попробуем выделить некоторые особенности понятия прав человека как нравственного феномена и способа бытия человека в обществе.

Права и свободы как способ человеческого бытия. В первую очередь подчеркнем, что естественное биосоциальное бытие человека и его моральная свобода является первопричиной появления прав и свобод в непосредственной реальности общественной коммуникации, а не нормы законодательства. Естественные биологические и социальные потребности порождают определенные психические переживания и соответствующие морально-правовые категории, принципы, нормы и процессуальные процедуры. Классификационный ряд потребностей (интересов) у разных индивидов имеет свою логику взаимозависимости и ценностную иерархию. Процесс согласования различных логик потребностей порождает чувство права у лица и обязанности других лиц.

«Потребностный» подход в литературе имеет достаточно длительную историю и связан с теорией интереса в социальном взаимодействии Р. Иеринга. В этой связи важно отметить, что подход Иеринга вместе с центральной правоопределяющей идей интереса, имеет и другую не менее важную сторону – коммуникативную составляющую. Теория интереса имеет как сторонников, так и противников. Среди ученых на постсоветском пространстве дискуссия продолжается и сегодня. Наряду с этим теория интереса получила отражение, в частности, в философском прагматизме. Так, по мнению Дж. Дьюи, интерес имеет всепоглощающий характер, а права человека выполняют функцию средства обеспечения этих интересов[7, с. 159-160]. «Потребностный подход – ключ к выявлению социальной сущности право-человеческих явлений», – утверждает профессор П. М. Рабинович [10, с. 19].

Важно также напомнить, что Европейский суд по правам человека, выясняя пропорциональность вмешательства в права человека, также использует принцип равновесия индивидуальных и общественных интересов, что является одним из главных факторов определения концепции прав человека. Последнее может быть проиллюстрировано теоретическими выводами психологической теории мотивации А. Маслоу. Он считал, что потребности служат базисом мотивации определенного поведения. В организме доминирует неудовлетворенная потребность, определяющая поведение. Иерархия потребностей организована по степени доминирования и выбирает наиболее результативные варианты действия. Географическая среда организма становится психологической средой, а мотивация поведения связывается с ситуацией, другими людьми и детерминируется культурой [5, с. 48-55].

Развитие идей Маслоу мы находим в трудах Л. Петражицього. Согласно психологической теории Петражицкого потребности человека, создавая определенную мотивацию к поведению, вызывают в психике человека соответствующие переживания. Петражицкий их называет императивно-атрибутивными (правовыми) и императивными (моральными). Эти переживания имеют внешние формы проявления в форме моральных и правовых языковых конструкций, с помощью которых обеспечиваются потребности человека. Таким образом рождаются права человека как интерсубъективное явление с собственным ценностным содержанием и переменной логикой взаимосвязи с другими субъектами. Средством согласования ценностного содержания правовых логик является выделение норм-принципов, а следовательно, всеобщих прав человека. Чувство права сначала проявляется как некий нравственный принцип, выражающий представление о собственном достоинстве. В процессе коммуникации этот принцип наполняется соответствующим ценностно-нормативным социальным содержанием.

Правовое бытие как форма движения социальных субъектов порождает соответствующие нормативные средства выражения правовой материи во внешних лингвистических формах. Правовое абстрагирование является процессом нахождения в многообразии субъективного содержания прав единства ценностного интерсубъективного смысла. Важным в этом поиске является определение содержания потребностей и их значение для человека. Реальность потребности и степень ее доминирования в сознании человека создает и соответствующую рациональность субъективного содержания права. Поэтому права человека определяются реальностью социальной коммуникации, а не мертвой нормативной лингвистической абстракцией. Социальное взаимодействие создает социально-правовое бытие (движение), в том числе и нормативные абстракции (нормы, принципы) как составляющие средства этого бытия.

Поэтому можно сделать вывод, что правовая материя, права человека как результат биопсихической коммуникативно-дискурсивной реальности, наряду с объективными факторами правового бытия, появляется вследствие действия различных функциональных механизмов сознания, порождает эмпатическое уравновешивание различных иерархически связанных субъективных смыслов морально-правовых ценностей, интересов и потребностей. А значит, и права человека в их интерсубъективном смысле можно понимать как специфическую форму природного и социального бытия (движения) человека, что создает возможности равновесного удовлетворения его доминирующих интересов и является одним из элементов материи права.

Наряду с этим, важно отметить, что интерсубъективная реальность смыслового равновесия в информационно-правовом поле приобретает некоторых формальных признаков объективности, в частности, источника первопричинности, независимости, самодостаточности, закономерности и т.п. Однако, есть более глубинные связи между объективным и интерсубъективным, материальным и идеальным, определяющих познание права как способа бытия. Эти связи лежат, в частности, в естественной первопричинности мира психического, субъективного и интерсубъективного. Единство и взаимодействие бессознательного, сознательного и биологических потребностей человеческого организма – это объективный процесс поддержания биопсихического гомеостаза человека. Объективная потребность человека в равновесии в изменяющейся реальности правового бытия, его интересов порождает определенные психические переживания, интерсубъективную коммуникативно-дискурсивную реальность, которые и отражают содержание и эволюцию морально-правовых категорий.

В этой связи важно подчеркнуть, что фундаментальными идеями аксиологии прав и свобод есть идеи о природно-социальном, универсальном, конкретно-историческом и духовном характере прав человека. Как естественную и надпозитивную данность права и свободы мы рассматриваем в аспекте чувства достоинства. Источником всех прав и свобод есть естественное чувство достоинства и способность к самоопределению. В социальном аспекте мы рассматриваем права и свободы как признанное социумом средство уравновешивания индивидуальных и общественных интересов. Этим отличается европейская правовая культура и как история, и как правовая реальность.

В основе критериев концепции универсальных прав и свобод как стандартов минимальной защиты, необходимого для человеческого достоинства лежит определенное универсальное интерсубъективное качество правового бытия и отражение этого бытия человеком с помощью функциональных механизмов сознания. Если источником прав является некоторое универсальное для всех людей чувство достоинства, то должны быть некие универсальные психологические механизмы, лежащие в основе интерсубъективной процедуры личного и социально-коммуникативного признания достоинства и прав других людей.

Таким образом, права и свободы человека – это фундаментальные, природно-социальные, универсальные, неотъемлемые и неотчуждаемые права и свободы, обеспечивающие правовое бытие человека в социуме, которые познаются и легитимируются обществом и государством в процессе коммуникации, находят свое закрепление во внешних интеллектуальных (нормативных, процессуальных, доктринальных и т.д.) формах отражения, гарантируют равновесие природного и рациональность социально-культурного, духовного бытия человека, пределы ее индивидуальной автономии, свободы, чувство достоинства и сопереживания.

Права человека как моральный феномен. Обоснование сущности прав и свобод моральной идеей имеет место в контексте различных теоретических типов правопонимания и концепций прав и свобод. Так, философское направление естественно-правового подхода рассматривает право как абстрактный нравственный идеал для законодательства. Разграничение права и закона – это разграничение нравственного и безнравственного. Представители исторической школы права объясняли природу права историческим и психологическим анализом, в частности, через нравственные ценности [3, с. 153-154]. В коммуникативной концепции Ю. Хабермаса предлагается тезис о необходимости обоснования закона моральным измерением представлений о справедливости в непосредственной коммуникации [9, с. 34]. Последнее созвучно идее об опосредованном характере прав человека чувством достоинства и нравственными представлениями о содержании этого понятия.

Первичность морали и справедливости признается и в международном праве. Так, в преамбуле Всеобщей декларации прав человека и Международном пакте о гражданских и политических правах указывается, что источником прав человека есть принадлежащее человеческому существу достоинство. Понятие достоинства как основы прав связано с идеей о естественности и неотъемлемости прав человека. Неотъемлемые права человека по своей природе обращены к духовным, моральным принципам людей. Сущностью неотъемлемых прав является природное качество человека быть индивидуальностю и возможность признания и защиты своей самобытности. В основе прав человека – естественная неотъемлемая морально-ценностная способность на самоопределение. Моральная детерминация права человека – это непрерывный процесс нахождения рациональности коммуникативного содержания прав человека в реальности бытия. В этом смысле права человека сегодня признаются действующей правовой реальностью. Поэтому моральный аспект содержания прав и свобод и средств их обеспечения имеет прямую связь с возможностью и целями вмешательства в их осуществление. Так, например, в Конвенции о защите прав и основных свобод такой целью, в частности, является защита морали (for the protection of moral), определеных в статьях 6, 8-10 Конвенции.

Одним из оснований правовой защиты моральных ценностей является степень сложности или невозможность их обеспечения средствами общественного воздействия, что вызывает необходимость достижения общественного согласия (консенсуса) о содержании нравственной свободы и средств юридического обеспечения определенного баланса интересов. Показательным в контексте нравственной цели создания закона и соотношения моральных и правовых средств обеспечения гражданских прав и свобод есть дело «Даджен против Соединенного Королевства» [11].

Поиск нравственного основания справедливости как сущностной характеристики концепции верховенства права имеет место в практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и по делам защиты права на свободу выражения взглядов относительно религиозных убеждений. Религиозные (моральные) чувства граждан и общественный интерес по защите этих убеждений приобретают в ряде случаев приоритетное значение, чем свобода выражения взглядов. Немаловажной в европейском механизме защиты фундаментальных прав и свобод является позиция ЕСПЧ о невозможности вычленить единообразное для всей Европы представление о значении религии и морали в обществе. Даже внутри одной страны такие представления могут быть различными [12].

Поэтому и поиск справедливого баланса между интересом общества и защитой религиозных и нравственных чувств относительно других гражданских прав всегда предполагает уравновешивание конкретно определенных интересов в непосредственной реальности бытия. Эта эволюционирующая интерсубъективная правовая реальность относительно представлений о достоинстве, нравственно-правовом самоопределении личности, содержании и объеме прав и свобод определяет условия равновесия интересов личности и интересов общества, а не формальная абстрактная юридическая конструкция. Поэтому нравственный критерий в механизме обеспечения фундаментальных прав и свобод – это всегда взгляд на гуманистическую (сущностную) природу прав и свобод. Ведь содержание и объем гражданских прав и свобод определяется степенью моральной свободы, моральным диалогом и чувством сопереживания членов социума.

Таким образом, можно согласиться, что современное понимание прав человека представляется как сложно организованная система связей, которая объединяет философско-гуманистическое, нравственное, политическое, экономическое, юридическое, конкретно-историческое, воспитательное и социокультурное в смысле прав человека [1, с. 18]. Важно также иметь в виду, что содержание доктрины прав человека существует как единство ценностного смысла различных цивилизаций, так и противоположность в логиках его наднационального, национального или индивидуального поиска. В частности, это проявляется в ценностной иерархии пирамиды прав и свобод, которая зависит от многих составляющих, в частности, состояния обеспечения базовых (естественных и неотъемлемых) потребностей человека средствами позитивного регулирования. Последнее сказывается в особенностях содержания, целях, структуре, морально-правовых ценностях, общественных и индивидуальных приоритетах механизма обеспечения прав и свобод. Особенно важным является определение соотношения роли человека, правительственных и неправительственных организаций в системном взаимодействии.

Однако, независимо от ценностного содержания региональных моделей механизма обеспечения прав и свобод, главная цель механизмов – создание общественного равновесия, баланса индивидуальных и групповых интересов и потребностей (прав и обязанностей) вне зависимости от различий социокультурного их смысла. Поэтому наряду с признанием необходимости универсализации прав человека путем согласования правовых норм (минимальных стандартов) или координации принципов требуют глубокого анализа особенности содержания прав в других цивилизационных моделях или отдельных региональных и правовых системах национальных государств. Последнее подтверждает необходимость использования разных методологий правопонимания, объединяющего содержательно тождественные морально-правовые категории и принципы с различным социокультурным смыслом и формами внешнего проявления как реальностью биосоциального бытия человека.

Таким образом, права человека одновременно есть явлением: индивидуальным и общественным, естественным и социальным, психологическим и культурным; формально-правовым по содержанию и моральным по сути; существует в форме идей и представлений, юридических предписаний и морально-правовых обычаев, процессов (действий или отношений). Это форма бытия социальной формы материи, которая имеет разные аспекты своего природно-социально проявления.

Следовательно права и свободы человека – это биопсихическая форма бытия (движения) социальной формы материи как выражение ее естественной моральной свободы и достоинства, имеет различные внешние и внутренние интеллектуальные аспекты своего отражения в культурном, психологическом, ценностно-концептуальном, интуитивном и позитивном, системно-нормативном и прецедентно-процессуальном, субъективном и объективном смысле. Эта категория, опосредует и объединяет должное с сущим, историческое и конкретно-ситуационное, субъективное и объективное, общественное и индивидуальное, общее цивилизационное и культурно-ментальное, процессуальное и нормативное, догматическое, доктринальное и психологическое, содержательное и сущностное.

Итак, выясняя особенности концепции прав человека, следует обратить внимание на идеи о: системном и самоорганизующемся характере института прав человека; единстве противоположностей как основы механизма действия прав и обязанностей; информационно-коммуникативной обусловленности бытия прав; природно-социальном, моральном определении сущности прав; различных внешних формах бытия прав; универсальном характере принципов доктрины прав человека; конкретно-исторический и потребностный характер. Все это определяет важность исследования системных особенностей морального и правового характера в механизме обеспечения прав человека на основе интеграции философско-правовых, социологических, общественно-политических, экономических и других знаний.

Нравственная идея надпозитивности прав и свобод как основа идеологии демократии и принцип концепции верховенства права является системообразующим принципом механизма обеспечения прав и свобод и применяется для определения: правового содержания, нравственной сущности и границ вмешательства в права и свободы; правовой идеологии механизма, форм и стандартов обеспечения прав и свобод; обязательств субъектов правовой коммуникации, в частности, содержания сущности и целей позитивных и негативных обязанностей государства; качества, правовой определенности и цели законодательства; правовых ожиданий личности и общества; практичности и эффективности прав и свобод.

Литература:
1.    Глухарева Л. И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). – Монография. М., Юристъ. 2003. – 303 с.
2.    Добрянський С. П. Актуальні проблеми загальної теорії прав людини // Праці Львівської лабораторії прав людини і громадянина Науково-дослідного ін-ту держ. буд-ва та місц. самоврядув. Акад. прав. наук України. Серія І. Дослідження та реферати / Голов. редкол. П. М. Рабінович. – Львів: Астрон, 2006. – Вип. 10. – 120 с.
3.    Лапаева В.В Социология права: история и современность // Социологические исследования. – 2008. – №6. – С. 145-154.
4.    Максимов С. Необхідність філософського обґрунтування прав людини // Вісник Академії правових наук України. – 2009. – № 1. – С. 31–40.
5.    Маслоу А. Мотивация и личность / Пер. с англ. - СПб.: Питер, 2006. – 352 с.
6.    Матузов Н. И. Теория и практика прав человека в России // Правоведение. – 1998. – № 4. – С. 23–35.
7.    Права людини: соціально-антропологічний вимір. Колективна монографія. Праці Львівської лабораторії прав людини і громадянина Науково-дослідного інституту державного будівництва та місцевого самоврядування Академії правових наук України. / Редкол.: П.М.Рабінович (голов. ред.) та ін. – Серія І. Дослідження та реферати. Вип.13. – Львів: Світ, 2006. – 280 с.
8.    Проблеми реалізації прав і свобод людини та громадянина в Україні: Монографія/ НАН України; Інститут держави і права ім. В.М. Корецького За ред. Н.М. Оніщенко, О.В. Зайчук. - К.: "Юридична думка", 2007. – 424 с.
9.    Поляков А. В. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Правоведение. – 2006. – № 2. – С. 26-43.
10.    Рабінович П. Основні права людини: поняття, класифікації, тенденції // Український часопис прав людини. – 1994. – № 4. – С. 14–22.
11.    Решение „Даджен против Соединенного Королевства” от 22 октября 1981 года // Европейский Суд по правам человека: Избранные решения: В 2 т.  – М., 2001. – Т. 1.
12.    Решение „Институт Отто-Премингер против Австрии” от 20 сентября 1994 года // Европейский Суд по правам человека: Избранные решения: В 2 т. – М., 2001. – Т. 2.