ДИДМАНИДЗЕ Улан Темурович
аспирант кафедры международного права Российского университета дружбы народов
Принимаясь за научный анализ конкретной сферы регулирования международного права, выступающей ныне в качестве его категории, института или принципа, а особенно при попытке представить начальное её состояние и процесс развития, следует прежде всего обратиться к науке международного права, прошлое которой, по мнению отечественных авторитетных учёных-международников, исследовано значительно лучше, чем фактическая история международного права.
Говоря о прошлом науки международного права, необходимо учесть факт, на который обращал внимание профессор Дмитрий Иванович Каченовский - на отсталость российской науки и её вторичный характер по сравнению с западной. Понятно, что речь идёт о состоянии российской науки международного права в XIX веке, в период деятельности учёного (1827-1872). Он, мягко говоря, не был удовлетворён состоянием как науки международного права в целом, так и российской науки международного права, в связи с чем предлагал: «Стоит стряхнуть с науки международного права покрывающую её архаическую пыль, и она станет способной выдержать какую угодно критику. Очистите её от балласта устарелых принципов, приёмов, учений». Он же констатировал: «Наука международного права пришла к нам с Запада, сначала в виде иноземной теории». Учёный был убеждён в том, что наука международного права может развиваться только там, где юридико-политическое образование стоит высоко. В связи с этим он признавал, что «с этой стороны мы не сделали больших успехов».
Проф. Д. И. Каченовский отмечал: «История показывает, что способные дипломаты везде явились гораздо раньше, чем просвещённые публицисты. Государственная служба долго остаётся единственной школой для изучения международных вопросов». Международное право, по его утверждению, к концу XVIII столетия сделалось доступным и понятным для государственных людей России. Здесь имеется в виду тот факт, что при Екатерине II русская дипломатия приобрела самостоятельность, т.е. на дипломатическом поприще стали служить российские подданные.
Чем следует руководствоваться при анализе истоков отечественной науки международного права относительно вопроса о войне в межгосударственных отношениях? По утверждению известного зарубежного специалиста по русскому праву проф. У. Э. Батлера, «для русских юристов-международников книга Грабаря является единственным доступным ключом к прошлому их науки».
В этом контексте следует напомнить, что подобное исследование, опираясь на анализ преимущественно работ западных авторов, проделал профессор Леонид Алексеевич Камаровский (1846-1912).
История подтверждает, что российская наука международного права возникла позже по сравнению с западной наукой международного права. Это также подтверждается профессором Владимиром Эммануиловичем Грабарём (18651956), по мнению которого наука международного права в России берет своё начало на исходе XV века, когда создалось независимое русское национальное государство. Он отмечал, что в феодальных княжествах XII-XV веков «трудно найти опорные пункты, которые дали бы возможность утверждать, что в то время уже существовало развёрнутое учение о нормах международного права».
Очевидно, что состояние российской науки международного права являлось отражением состояния внешних сношений российского государства: с момента образования Киевской Руси международные отношения поддерживались главным образом с Византией. Международные отношения российского государства фактически прекратились в период феодальной раздробленности и монгольского ига; вновь они активизировались при Петре I. Проф. Д.И. Каченовский в этом отношении писал следующее: «Россия, несмотря на тысячелетнее своё существование, вступила в международный союз только со времени Петра Великого. До конца XVII века мы избегали постоянных сношений с Европой и вели жизнь одинокую». В конце XVII - начале XVIII веков Россия стала играть значительную роль в европейской дипломатии.
Основным вопросом изучения науки международного права в целом являлся и продолжает оставаться актуальным поныне вопрос о войне и мире. Испокон веков являясь одним из способов осуществления государством своих целей в межгосударственных отношениях, война, как явление международной жизни, должна была неизбежно стать одним из объектов регламентации международного права и, следовательно, предметом изучения науки международного права. Процесс регламентации войны международным правом складывался в основном в двух направлениях: 1) формирование международного гуманитарного права (МТП); 2) ограничение применения силы в международных отношениях путём введения различных средств мирного разрешения международных разногласий.
Основываясь на так называемых «статейных списках» (документы дипломатических сношений Московского государства с государствами Запада и Востока, отчёты послов об исполнении данных им поручений), проф. В. Э. Грабарь сообщает о представлениях дипломатов Московского государства о войне: война рассматривалась крайним средством; она должна была быть справедливой: предпринимая войну, государь должен был иметь справедливую причину; она не должна была начинаться без объявления; война не должна была отражаться на взаимной торговле воюющих государств и др. Эти подходы ничем не отличались от подходов западноевропейских государств.
Отдельные элементы международного права (так выражался проф. В. Э. Грабарь) первоначально получили освещение в литературной деятельности по трём основным направлениям: разработка воинских уставов; поучения Максима
Грека и политический трактат Юрия Крижанича; работа Посольского приказа.
Например, в «Уставе» Михайлова (состоящем из 663 статей-указов) содержались советы Леонгарда Фроншпергера государям не начинать войны без «крайней необходимости». В сочинении Максима Грека (родом из Албании, монах Афонского монастыря, который приехал в Россию по приглашению правительства (1515-1525 гг.)) давался государю совет действовать по справедливости и сохранять мирные отношения со всеми христианскими государствами. В политическом трактате Юрия Крижанича (был хорватом по происхождению), написанном им во время ссылки в Сибирь, война допускалась также в случае «крайней необходимости», она должна была иметь лишь справедливое основание. Он был противником политики завоевания, особенно когда не было законных причин для войн.
Посольский приказ в XVI-XVII веках в основном вёл работу по собиранию сведений о зарубежном мире, включая политику и практику западных государств.
Научные работы отечественных учёных-правоведов о войне стали появляться со второй половины XIX века и были в основном посвящены вопросам, подпадающим под международное гуманитарное право, таким как: начало войны; объявление войны; театр войны; воюющие стороны; способы ведения войны; военная оккупация; последствия нарушения обычаев войны. Большие научные дискуссии велись относительно юридического положения партизан.
Не умаляя значение труда проф. В. Э. Грабаря для изучения истории российской науки международного права, о чём говорил проф. У. Э. Батлер, следует признать и вклад других отечественных учёных-правоведов. В этом отношении обращает на себя внимание мнение известного российского учёного- международника, профессора Фёдора Фёдоровича Мартенса (1845-1909). Затрагивая в качестве третьего направления развития науки международного права, основанного на научном методе исследования, сочетающем международно-правовой опыт и философское умозрение, проф. Ф. Ф. Мартенс называет родоначальника этого нового направления - профессора Геттингенского университета Георга Фридриха фон Мартенса. Далее перечисляя вклад в науку международного права других иностранных учёных, таких как Гефтер, Блюнчли, Манчини, он останавливается на отечественных учёных. В частности, Ф. Ф. Мартенс писал: «Русская литература очень бедна самостоятельными трудами, обнимающими всю систему международного права». Далее перечислял учёных и их работы: Д. И. Каче- новский (Курс международного права, 2-й выпуск, 1863-1866; сочинение не было закончено, автор остановился на истории международных отношений в Средние века), А. Н. Стоянов (Очерки истории и догматики международного права, 1875), М. Н. Капустин (Обозрение предметов международного права, 1856; Международное право, конспект лекций, 1873), А. В. Бялецкий (О значении международного права и его материалов, 1872), П. Е. Казанский (Учебник международного права публичного и гражданского, 1902)13. В настоящей работе мы остановимся на трудах профессоров Д. И. Каченовского, М. Н. Капустина, Н. М. Коркунова, В. А. Уляницкого, Ф. Ф. Мартенса и Л. А. Камаровского, благодаря научным трудам (прежде всего курсам лекций по международному праву) которых сегодня можно получить полезную информацию о состоянии науки международного права в России в соответствующие периоды их научного творчества и преподавательской деятельности.
В учебнике Владимира Антоновича Уляницкого (18541920), который, по оценке проф. В. Л. Толстых, можно без преувеличения отнести к третьему поколению, к которому вполне может быть отнесено большинство современных отечественных учебников по международному праву14, автор приводит различную практику вмешательства одного государства в дела других государств как исключение из принципа независимости государств, в том числе: договоры, предусматривающие привилегированные религиозные права христиан; вмешательство в виде установления финансового контроля со стороны европейских держав, которое оправдывалось правом государства на охрану правомерных интересов своих подданных. При этом учёный считал интервенцию противоречащей основному принципу международного права - автономии государств как самостоятельных и независимых политических организмов. Под интервенцией в области международных отношений автор понимал «самовольное властное, принудительное, не основанное на юридическом титуле вмешательство какого-либо государства в международные отношения двух других государств без согласия обоих или одного из них, или же во внутренние дела другого государства без согласия последнего с целью осуществления своей индивидуальной воли и своего интереса»15. Учёный считал, что под понятие интервенции не подходит вмешательство в дела другого государства в силу существующего между данными государствами соглашения (например, положения в Берлинском трактате 1878 г. об Армении). Более того, он утверждал: «Вмешательство дружественное (интерцессия) может быть даже полезно для предотвращения международных осложнений». Он выделял необходимый признак интервенции - «властное принуждение, властное требование, т.е. такое, в случае неисполнения которого государство, к которому оно обращено, подвергается опасности насильственного принуждения со стороны интервента, хотя бы обращённое к нему требование не сопровождалось прямой формальной угрозой физического принуждения». От интервенции он отличал кооперацию, выражающуюся в дружественной помощи по просьбе или с согласия нуждающегося в такой помощи государства. Учёный не относил к интервенции и случаи, когда вмешательство «вызвано правонарушающим деянием другого государства», например, несоблюдением договорного обязательства. По мнению автора, потерпевшее государство вправе отразить такое нарушение, и в этом случае принуждение с его стороны являлось правомерным способом защиты.
Проф. В. А. Уляницкий считал, что самовольное вмешательство одного государства во внутреннюю или внешнюю жизнь другого формально допустимо только в случаях, когда оно опиралось на юридический титул, например, в отношениях протектора к подохранному государству, или же когда государство опиралось на договорные отношения, или когда одно государство специальным договором гарантировало сохранение государственного устройства в другом государстве. Автор допускал и контринтервенцию, т.е. «вмешательство против вмешательства другого государства», например, путём коллективного вмешательства. Он отмечал широкую поддержку учёных коллективного вмешательства со стороны международного союза, хотя он замечал за такой формой вмешательства корыстные цели. При всестороннем рассуждении об интервенции учёный все же подчёркивал, что вопрос об интервенциях далеко ещё не выяснен окончательно наукой международного права, а практика государств - непоследовательна.
В учебнике проф. В. А. Уляницкого содержится раздел под названием «Насильственные способы разрешения международных несогласий». Право международного принуждения автором понимается в объективном и субъективном смысле. В первом случае понимается совокупность юридических норм, соблюдение которых обязательно для каждого государства как члена международного союза при охранении своих законных интересов и прав. В объективном смысле право международного принуждения есть «право каждого государства охранять принадлежащие ему права и защищать свои интересы, интересы своих подданных в области международных отношений всеми законными средствами, которые имеются в его распоряжении». Учёный считал, что субъектом права принуждения в области международных отношений является только государство. Перечислены объекты международного правонарушения: права государства - основные и договорные, а также интересы государства в том случае, когда они покоятся на юридических основаниях; права и интересы частных лиц; интересы всего международного союза (например, принцип свободы открытого моря). По мнению автора, право принуждения прекращается восстановлением нарушенного права.
Проф. В. А. Уляницкий отмечал, что способы восстановления нарушенного права, имеющие в основании «принципы принуждения и силы», существуют издавна, однако в новейшем времени эти способы «обставлены ограничивающими применение насилия правилами». Он выделил два вида: репрессалии и война. Под репрессалией понималось всякое действие, совершаемое одним или несколькими государствами относительно другого с целью принудить его к восстановлению нарушенных им прав или интересов, но без вступления в войну. Репрессалии проявляются как в виде непосредственного насилия, так и косвенного принуждения. Выделялись виды репрессалий: реторсия, эмбарго, морская блокада и военная оккупация. Реторсия применяется в случае нарушения одним государством интересов другого государства, причём государство, нарушившее эти интересы, не выходило из пределов своего права: оно совершает не правонарушение, а несправедливость относительно другого государства (например, государство вводит высокие пошлины на товары другого государства).
Подчеркнём, что все вышеизложенное учёный относит к мирным способам разрешения международных разногласий. При неурегулировании разногласий при помощи этих средств государства прибегают к войне, которая, по мнению автора, «всегда и на всех ступенях развития человечества была главным способом решения наиболее серьёзных международных несогласий и крайним средством для осуществления государствами действительного или предполагаемого, но оспариваемого другим государством права или интереса».
Имеется ряд положений о войне, которые отражают общий взгляд отечественных учёных рассматриваемого нами периода. В частности, проф. В. А. Уляницкий обобщил взгляд на войну отечественных учёных-юристов, согласно которому война не есть неизбежное следствие несовершенств человеческой природы, не роковой неизбежный закон, подобный явлениям физической природы, а результат несовершенств общих условий культурной, экономической, социальной и государственной жизни. История подтверждает, что с изменением культурной и государственной организации изменяется и характер войн. Следовательно, делается вывод о том, что с устранением в государственном строе и культурной жизни человечества причин, которые содействуют возникновению войн, случаи международных вооружённых столкновений могут быть ограничены и, может быть, даже совершенно устранены.
Проф. В. А. Уляницкий, основываясь на том, что положение культуры, политического строя, социального порядка, международных отношений остаётся несовершенным со множеством недостатков, делает вывод о бесполезности с точки зрения международного права отрицания или признания войны как законной или незаконной, справедливой или несправедливой, правильным или неправильным способом разрешения международных разногласий. В этом контексте заметим, что западные философы, теологи и правоведы, включая юри- стов-международников, в целом придерживались подхода о разграничении справедливых и несправедливых войн. В связи с этим чрезвычайно интересным является подход проф. В.
Э. Грабаря к разграничению войны и борьбы. Последняя, по его мнению, представляет собой элемент мирового порядка и служит источником движения и развития. Таким образом, борьба рассматривается как родовое понятие в отличие от войны, которая представлена как видовое понятие с признаком физического насилия. По убеждению учёного, борьба всегда будет существовать в жизни человечества. У «цивилизованных народов» борьбу заменяет соревнование духовных сил.
Среди отечественных учёных-правоведов также были те, которые аналогично западным мыслителям отрицали за вопросом о праве на войну качества объекта регулирования международного права. Примером тому являются взгляды проф. Николая Михайловича Коркунова (1853-1904), который считал лучшим пособием для изучения истории науки международного права книгу Карла Кальтенборна (Carl Baron Kaltenborn von Stachau, 1817-1866), который преподавал в Кёнигсберге. Проф. Н. М. Коркунов, рассуждая относительно юридического характера международного права, приводит один из доводов в пользу наличия нормативности у международного права, основываясь на способностях субъекта международного права: «Государство, уклоняющееся от добровольного исполнения падающих на него обязанностей, может быть к этому принуждено предпринятыми против него военными действиями». Иначе говоря, он признавал правомерность войны в целях принуждения другого государства к выполнению на него возложенных обязательств по договору или на основе международных обычаев.
Раскрывая учение о праве мира (учение об основных правах государства), согласно которому к основным правам государства относятся право на существование (самосохранение), право на равенство и право на независимость, из права на независимость проф. Н. М. Коркунов выводит обязанность невмешательства в дела государств. Однако проблема заключается в том, что учёный ставит под сомнение обязанность невмешательства с точки зрения права. По его убеждению, «воздерживаться от вмешательства в дела других государств значило бы оставаться безучастным свидетелем самых ужасных насилий, значило бы приносить в жертву отвлечённому принципу самые святые интересы человечества». Он называл обязанность невмешательства «отвлечённым принципом». Учёный подкреплял свою позицию другим аргументом; он считал, что «соблюдение права на самосохранение привело бы к полному застою истории». Он исходил из следующего тезиса: «То или другое государство существует, конечно, не потому, что за ним признаётся право на существование, а потому, что существует».
В отношении вопроса о праве на войну проф. Н. М. Кор- кунов более категоричен. Приведём целиком его позицию: «Но только отъявленный доктринёр может требовать, чтобы вопрос о войне и мире решался на основании юридических соображений. Государство воюет, когда может, и раз есть достаточная сила, повод к войне всегда отыщется. Ведь международная жизнь не знает давности. Существование интересов, из которых ведутся войны, измеряется не десятилетиями, а веками. Не удалось отомстить за правонарушение тотчас же, отомстят через 10, 20, 60 лет. А раз вопрос ставится таким образом, за кем не отыщется в настоящее или прошлом правонарушения? Словом, вопрос о праве на войну такой же праздный, как и вопрос о праве на существование. Подобные вопросы, мне кажется, действительно должны быть оставлены. Недостойно серьёзной науки заниматься ими. Как говорится, сказанное не нуждается в комментариях.
Проф. Михаил Николаевич Капустин (1828-1899) отмечал одну из причин войн: «Реформация и независимость территориальных владельцев повела к церковной и политической самостоятельности государства. Эта самостоятельность с первого раза высказалась в крайнем эгоизме и в исключительном господстве силы, в отрицании всех нравственных основ международной жизни. Вестфальский мир 1648 года установил в известной мере равновесие между государствами и религиозными вероисповеданиями и определил в общих чертах систему европейских государств».
Рассматривая вмешательство в контексте деятельности международных союзов государств, он называет те основания, по которым могло иметь место вмешательство: «Только по началу самообороны и для защиты своих прав государство может вмешиваться, равно как вследствие особых обязательств гарантии». Перечисляются формы вмешательства: представление, ходатайство, посредничество, вооружённая сила. По поводу военной силы учёный отмечал: «Эта последняя форма в особенности вызывала протесты и опасения».
В конспекте лекций проф. М. Н. Капустина третья глава посвящена праву войны и нейтралитета. Базовым элементом автора по вопросам войны является связь права с принуждением. По утверждению учёного, «без силы право представлялось бы только логическим понятием, а не живым господством. Отсюда необходимость для народа требовать своего права и поддерживать это требование силой».
Проф. М. Н. Капустин указывает основную форму принуждения: реторсии и репрессалии. Реторсии (retorsio juris) вызываются нежеланием государства предоставить права; они состоят в таком же отказе, выраженном в форме закона. Реторсии состоят в фактическом принуждении и могут прилагаться лишь вследствие нарушения права, которое принадлежит государству или его подданным. Наиболее общими репрессалиями служат эмбарго, блокада и экзекуция. Последняя состоит в военном занятии территории с целью получить удовлетворение.
В разделе «Война и её юридическое определение» речь идёт о правилах ведения войны. Начальные положения этого раздела заслуживают нашего внимания: «Самозащищение и принуждение, составляющие несомненное право самостоятельного государства, могут выразиться в войне, то есть в употреблении силы и в лишении противника возможности сопротивляться. Такое приложение силы имеет нравственный и юридический характер, подчиняется определённым правилам, которые установлены и охраняются цивилизацией и нравами. Международная война, в отличие от междоусобной, есть та, которая ведётся самостоятельными членами ассоциации: только за целым народом, в политическом его значении, признаётся право войны».
Из всех названных российских правоведов проф. Д. И. Каче- новский больше относится к кругу так называемых «западников», считавших, что общественная мысль в России должна ориентироваться на европейские образцы. В своём курсе лекций по международному праву он затрагивал войну в контексте утверждения мирных средств разрешения международных конфликтов и разногласий. Он обращал внимание на исторический факт: путём постоянных попыток государств и их международных союзов не допускать опасного преобладания одного государства над другими создавались преграды, перед которыми пали все завоеватели Нового времени - от Карла V до Наполеона I. На основе подобных фактов учёный сделал вывод: «Высшая санкция международного права не есть война или произвол». По его мнению, «международное право есть произведение всемирной гражданственности. В нём высказываются практические идеи, добытые общественной жизнью человечества». Ему же принадлежит другое определение: «Международное право есть закон мира и гармонии».
Рассеяв опасения идеалистов относительно войны, проф. Д. И. Каченовский утверждал: «Эпоха завоеваний прошла в Европе невозвратно, как выразился Наполеон III, развитие общественных интересов и постоянных сношений между народами в высшей степени благоприятствует миру; война делается с каждым годом затруднительнее и обходится дороже; государства не только не стыдятся, но считают для себя обязательным делать взаимные уступки и берутся за оружие в самых редких случаях, истощив все способы соглашения».
Проф. Д. И. Каченовский подчёркивал: «Пока в составе государств сохраняются следы завоеваний и существуют элементы международного раздора, конгрессы и суды не уничтожат войну». Отношение учёного к изучению вопроса о войне и мире выражалось в следующем: «Когда народ достиг самосознания, когда он начал давать себе отчёт во всем, что делать ему, нельзя уклоняться от решения вопросов о войне и мире. Они будут тяготеть над его жизнью постоянно. Он обязан поэтому приготовить свою мысль, чтобы судить о них беспристрастно, спокойно, просвещённо».
В книге «О международном суде» проф. Л. А. Камаровский выделил специальный раздел о войне после рассмотрения таких принудительных мер, как реторсия, репрессалия, эмбарго, мирная блокада. Учёный отмечал, что корни войны следует искать не столько в природе человека, сколько в условиях и организации государственной жизни. Он высказал сожаление о том, что основной вопрос о причинах войны в науке почти не был проработан. По его мнению, война стала преобразовываться в юридическое понятие благодаря международному праву, которое возникло из практических стремлений Гуго Гроция и его предшественников положить какие-либо границы её разрушительной силы.
Проф. Л. А. Камаровский констатирует, что в древности война была нормальным состоянием между государствами. Война в те эпохи не знала иного закона, кроме силы. С XVI века начинает прокладывать себе дорогу мысль, что война есть «спор о праве между государствами». Учёный видел сходство между войной и репрессалиями, рассматривая их в качестве различных форм самообороны государств, однако отмечал и различие: война предпринимается ради защиты не только оспариваемого права, но и существенного и основного для каждого государства.
Разделяя мнение западных учёных, проф. Л. А. Камаров- ский также обосновывал правомерность войны по двум категориям: по причинам, её вызывающим, и по способам её ведения.
Проф. Ф. Ф. Мартенс, ссылаясь на Женевский третейский трибунал, учреждённый в 1871 г. на основании Соглашения между Англией и Северо-Американскими Соединёнными Штатами и рассматривавший «дело Алабамы», на третейское разбирательство спора между Англией и Соединёнными Штатами относительно Берингова моря в 1893 г. и на международный третейский трибунал, учреждённый в 1897 г. и рассматривавший пограничный спор между Великобританией и Соединёнными Штатами Венесуэлы, в котором председательствовал сам проф. Ф. Ф. Мартенс, попытался показать активную роль мирных средств разрешения международных споров в лице международного третейского трибунала в международной жизни. Вместе с тем он вынужден был признать, что «не третейское разбирательство, но война остаётся до настоящего времени обыкновенным способом для решения международных споров».
В труде проф. Ф. Ф. Мартенса приводится разделение истории международных отношений на три периода. Первый период характеризуется «господством физической силы». Среди вопросов, обсуждаемых в этом разделе книги, значится положение, гласящее: «Война есть закон феодализма».
В жизни древних народов и государств война рассматривается профессором Ф. Ф. Мартенсом как средство сближения народов - разрушителем замкнутости, которая была преобладающим состоянием всех народов древности. Он писал: «Война, которая по сознанию философов и de facto представляла нормальный порядок международных отношений древних государств, в то же время служила могущественным средством для сближения народов... Кроме того, война являлась орудием, при помощи которого народы ознакомлялись друг с другом и, по заключении мира, завязывали мирные сношения и распространяли плоды своей образованности в чужих землях. Походы Александра Македонского и походы римлян внесли зачатки европейской культуры в отдалённые части Азии и Африки». В другом контексте учёный подтверждает этот тезис: «Война и завоевания римлян служили орудием не только порабощения других народов, но и сближения с ними, ознакомления с их культурой и цивилизацией, продуктами их умственной и промышленной деятельности, которые переходили в Рим и становились здесь предметами потребностей и жизненного обихода граждан».
Характеризуя Средние века, проф. Ф. Ф. Мартенс писал: «Вся история государственной жизни в средние века есть непрерывный ряд частных войн, которые предпринимали феодалы друг против друга не только для разрешения взаимных недоразумений и споров, но и для удовлетворения страсти к войне. Право частной войны, которое принадлежало в средние века каждому физическому и юридическому лицу, вносило анархию во внутреннюю жизнь западно-европейских народов и должно было привести к огрубению нравов, к царству кулачного права (faustrecht, droit du poing), которое явилось высшим выражением господствовавшего в феодальное время принципа личности, индивидуальной силы, возведённой в право и закон».
Проф. Ф. Ф. Мартенс внёс огромный вклад в становление международного гуманитарного права. Клаузула (оговорка) Мартенса служит неиссякаемым источником прогрессивного развития МГП. Поэтому неудивительно, что в его учебнике вопросы права войны занимают заметное место среди других вопросов, регулируемых международным правом.
В целом следует констатировать, что, хотя российская наука международного права стала глубоко рассматривать ключевые проблемы, регулируемые международным правом, со второй половины XIX века, она всё же смогла полностью воспринять подходы западных учёных по основным аспектам международного права и даже внесла свою лепту в дальнейшую разработку некоторых из этих аспектов. По вопросам войны нельзя было ожидать каких-либо «прорывных» взглядов от российских учёных того периода в условиях незапрещения применения силы в межгосударственных отношениях, однако нет сомнений в том, что разработки российских учёных-право- ведов также сыграли значительную роль в деле ограничения применения силы в международных отношениях.
< предыдущая | следующая > |
---|