кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права Российского университета дружбы народов
БИСУЛТАНОВ Асланбек Камаудиевич
аспирант кафедры международного права юридического института Российского университета дружбы народов
Понятие «гибрид» (от лат. «hibrida» - помесь), распространенное в ботанике и зоологии, трудно соотнести с международным правом. В привычном понимании оноозначает организм или клетку, появляющиеся в результате скрещивания генетически различающихся форм. Тем не менее, данный термин прочно обосновался в международном гуманитарном праве для определения одного из состояний общества - войны, которая может носить гибридный характер, что означает «использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях; масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий; в сочетании с экономическим давлением».
Приведем еще одно определение: «Гибридная война - это комбинация открытых и тайных военных действий, провокаций и диверсий в сочетании с отрицанием собственной причастности, что значительно затрудняет полноценный ответ на них».
Таким образом, данный термин подразумевает «совмещение» традиционных средств и методов применения вооруженной силы и действий, сопутствующих ее применению, и использование конфликтующими сторонами
политических, дипломатических, экономических и информационных инструментов, а также проведение подрывной деятельности на территории противника с целью оказания на него невооруженного давления и формирования общественного мнения, обеспечивающих психологическое преимущество над противником и международную поддержку.
Главная цель гибридной войны в отличие от войны классической - ослабить государственность противника с намерением ее разрушить или поставить под латентный внешний контроль или управление, нанести существенный ущерб его безопасности, преимущественно невооруженными средствами. Существенная особенность гибридной войны состоит, практически, в отсутствии грани между состоянием войны и мира. Мы впервые наблюдаем ситуацию, когда невооруженные средства и методы с большей эффективностью обеспечивают достижение стратегических целей, чем традиционные средства и методы ведения войны.
В международном праве обычно под войной понимают военные действия между государствами (международный вооруженный конфликт) или вооруженными группами внутри государства (немеждународный вооруженный конфликт). Это исключительное состояние, при котором между ее участниками прекращаются действия тех норм международного права, которые регулируют отношения между государствами и другими субъектами международного права в мирное время.Еще
Гуго Гроций отмечал, что война есть состязание силой, исключительно только вооруженное столкновение государств. Достаточно актуально звучат в наше время слова знаменитого военного теоретика Карла Клаузевица, что война не только вооруженная самопомощь, но и единоборство между государствами, или политическое орудие, средство для достижения государством поставленных себе целей. «Акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю».
В этой связи можно выделить два подхода к пониманию войны. Первый связан с именем Карла Клаузевица, определение войны которым приведено выше. Он дистанцируется от моральных, этических и правовых смыслов и аспектов войны, которые, если и принимаются в расчет, то только сквозь призму политических и военных интересов.
Второй подход гласит, что «война не есть использование организованного насилия, но правовая ситуация и условия, разрешающие и легитимизирующие такое насилие и определяющие ее допустимые пределы. Тем самым вводится понятие «состояние мира», когда применение насилия недопустимо, и «состояние войны», когда такое насилие является легитимным.
Первый подход преобладает в организованном насилии и не принимает в расчет вопросы международного гуманитарного права, этики и морали, которые должны быть неотъемлемыми элементами современной войны, в том числе и той, которая определяется как гибридная.
С этой точки зрения второй подход более соответствует потребностям международного гуманитарного права, поскольку современная война использует свои этические, моральные и правовые нормы.
Обсуждение проблемы гибридной войны ведется в основном политологами. Так, в конце января 2015 г. прошел межвузовский круглый стол в Военном университете Министерства обороны РФ «Гибридные войны XXI века». В феврале 2015 г. факультетом политологии МГУ им. М. В. Ломоносова был организован научный семинар «Гибридные войны в хаотизирую- щемся мире XXI века», а в мае 2015 г. факультетом социологии и политологии Финансового университета при Президенте РФ был проведен научный семинар по теме «Гибридные войны как феномен XXI века».
Участники научной дискуссии обсуждали феномен гибридной войны и непрерывающейся трансформации современных военных конфликтов. Было отмечено, что данный термин является заимствованным. Он один из множества других терминов, который применяется для определения современных войн: война управляемого хаоса, приватизированная война и др. Вместе с тем, обсуждение понятия «гибридная война» позволило выявить три основные позиции по феномену гибридной войны. «В первом случае отстаивается мнение о том, что понятие введено западными военными теоретиками и политиками в пропагандистских целях для обвинения России в событиях на Украине. По мнению других исследователей, понятие объективно отражает реальный феномен современных военно-политических отношений. Наконец, приверженцы третьей позиции утверждают, что понятие обладает определенными возможностями, способствующими раскрытию существенных связей современного военно-политического процесса, но вместе с тем используется как инструмент информационного противоборства между противниками, став элементом современного политического дискурса».
Следует отметить, что независимо от занимаемой позиции по дискутируемой проблеме, феномены, подобные гибридной войне, уже имели место в международных отношениях. Введение в оборот новых понятий, не освобождает стороны, находящиеся в состоянии вооруженного конфликта от соблюдения принципов и норм современного международного гуманитарного права.
В истории международных отношений множество примеров войн с использованием «технологий», относящихся к технологиям гибридной войны, успешно сочетающих применение вооруженной силы, экономическое давление, пропаганду (информационное воздействие) и гражданское сопротивление (забастовки, массовые демонстрации, акты самосожжения, общенациональные протесты, шествия и митинги с активным использованием социальных медиа и др.).
Признаки, присущие современным гибридным войнам- можно найти в ряде вооруженных конфликтов, имевших место в XX столетии. Гражданская война в Испании (1936-1939 гг.) будучи наиболее крупным вооруженным конфликтом перед Второй Мировой войной является примером ведения гибридной войны. Националисты во главе с генералом Франсиско Франко подняли мятеж против законных властей и при открытой поддержке вооруженных сил нацистской Германии и фашистской Италии вели бои с республиканскими силами. Однако, Советский Союз, официально не принимавший участие в вооруженном конфликте, в отличие от Франции и Великобритании, пытавшимися договориться с нацистами, направлял своих военных специалистов на помощь республиканским силам и пытался противостоять победе нацистского режима в Испании.
Активную, но неофициальную помощь СССР, КНР и США оказывали своим союзникам во время корейской войны (1950-1953 гг.). Огромную роль в прекращении военного вмешательства США (1965-1973 гг.), во время вооруженного конфликта на территории Вьетнама, сыграл Советский Союз, оказывая помощь правительству Демократической Республики Вьетнам.
Примером несения ответственности государства за действия, характерные для понятия «гибридная война», может служить решение Международного Суда ООН по Делу «Никарагуа против США». Данное дело находилось на рассмотрении Суда 7 лет - с 1984 по 1991 г.
Процесс касался событий, которые произошли в Никарагуа в июле 1979 г. после падения правительства А. Сомосы и действий США, которые занимались минированием портов Никарагуа, массовыми нарушениями воздушного пространства Никарагуасамолетами США. Более того США оказывали финансовую и военную помощь вооруженным антиправительственным группировкам, позже реорганизованным в 2 главные: демократические силы Никарагуа (ФДН) и Демократический революционный союз (АРДЭ), известным как «контрас». В 1983 г. Конгрессом США был принят специальный закон о выделении средств для ЦРУ на цели «прямых или прикрытых военных или полувоенных операций в Никарагуа».
9 апреля 1984 года Никарагуа подала иск в Международный Суд ООН. После признания Международным Судом ООН своей юрисдикций на рассмотрение данного дела, США отказались принимать участие в процессе. Однако, отказ США не помешал Международному Суду ООН продолжить рассмотрение дела без представителей США.
В своем решении по данному конкретному делу Международный Суд ООН, исследовав практику государств, постановил, что норма, которая содержится в п. 4 ст. 2 Устава ООН, является фундаментальным и важнейшим принципом международного права. Международным Судом ООН было подтверждено, что норма Устава ООН, запрещающая применение силы, являются примером нормы juscogens.
Что касается заявлений США, что их действия несли характер коллективной самообороны, Суд указал, что такая самооборона требует, чтобы пострадавшее от вооруженного нападения государство объявило об этом и попросило помощи. К тому же, действующее в порядке самообороны государство обязано сообщить о своих действиях Совету Безопасности ООН на основании ст. 51 Устава ООН.
Многие доводы США были отвергнуты Международным Судом как несостоятельные и США был признаны виновными по конкретному делу.
И. П. Блищенко отмечал, что каждое государство преследует свои интересы во внешней политике и имеет право создавать свое будущее, в соответствии со своими взглядами и желаниями, только если они не посягают на права других государств.
Говоря об основополагающих принципах международного публичного права, касающихся вопросов внутренних конфликтов и «гибридной войны», необходимо понимать, чтопомимо принципа невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию государств, требуется также уважать и принцип равноправия и самоопределения народов, что означает, что во время внутреннего конфликта только народ имеет право решать свою судьбу и никакая внешняя интервенция недопустима.
Таким образом, гибридные войны можно отнести к современному виду войны, представляющей собой многомерный конфликт с большим количеством участников и сил, преследующих разные цели и использующих самые разные средства: военные, дипломатические, экономические, а также инструменты так называемой «мягкой силы». Вместе с тем, стороны в гибридных войнах, исходя из соображений гуманности, обязаны соблюдать международные нормы, ограничивающие способы ведения войны и защищающие ее жертвы.
< предыдущая | следующая > |
---|