Опровержение либерализма
Либерализм — идеологическая основа доминирующей англоязычной цивилизации. Несмотря на отсутствие исторически и содержательно полноценной альтернативы, эта идеология является слабой по своим основаниям: правоведческому, социальному и метафизическому.
Правоведческой основой либерализма является понятие прав человека. Это исходная идея либерализма и одна из главных в нем идей. Понятие «права человека» исторически производится на основе понятия естественного права. Естественное право — это право, образуемое причастностью к человеческому роду. Причастность к человеческому роду — это обладание естественно-родовым человеческим свойством, которым в естественно-правовой концепции считается разумность, точнее, разумная природа. У Цицерона естественное право — это «истинный закон — разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга, приказывая». У Г. Гроция оно есть «предписание здравого разума, коим то или иное действие, в зависимости от его соответствия или противоречия самой разумной природе (...) или воспрещено, или же предписано самим богом, создателем природы». Естественное право фундируется при этом онтологически и антропологически: всеобщим статусом разума в мире в целом и универсальностью разума в человеческой сущности. То есть это такое право, которое образуется в отдельном человеке на основе общечеловеческого свойства — присущей ему человеческой сущностью, а не личной индивидуальностью.
В классической философии права, по крайней мере, от античности до Руссо, право понимается как средство создания и обеспечения общего блага. Общее благо — атрибут сущности права, непременно мыслимый в его понятии и образующий в нем логически необходимую предикативность, в соответствии с чем право — это всегда право на что-то. Общее благо — это благо человеческой общности — локально-исторически сложившейся общности (полиса, нации) или общности человеческого рода, понятие чего, с одной стороны, логически предшествует понятию локальной общности и необходимо в нем, а с другой стороны — образует представление об исторически достижимом максимуме такой общности (космополис у стоиков). В классических текстах античности и Нового времени общее благо ассоциируется и даже отождествляется с государством (например, commonwealth у Дж. Локка).
Связь права с общим благом является источником политического смысла естественного права. Причастность к человеческому роду, по определению образующая естественное право, — это исходное основание участия в общем благе, имеющееся изначально и даже безотносительно причастности к исторически локальной общности. Когда человек пользуется естественным правом, он участвует в общем благе не на основании того, что он личность, а на основании того, что он есть носитель человеческой сущности — как представитель человеческого рода. Иными словами: то, у чего существует естественное право, это общечеловеческая сущность в человеке, а не личность в нем. В этом заключается онтологический корень естественного права, задающий ему политический статус.
Понятие права человека, несмотря на то, что оно производится исторически на основе понятия естественного права, есть его искажение. Это искажение происходит под действием гуманистически ориентированной ценностной трансформации, инициируемой в Новое время. При этом осуществляется подмена: то, что в естественном праве изначально мыслится как принадлежность человеческого рода, становится мыслимым и конституируемым как «собственность», т.е. как принадлежность индивидуума, а не рода.
Эта подмена возникает еще у Дж. Локка, т.е. задолго до возникновения термина «права человека» и соответствующего дискурса. Локк называет одним словом «собственность» неотчуждаемые естественные права, т.е. жизнь, свободу и владения, изначально имеющиеся у индивида в естественном состоянии и обретающие в обществе (государстве) статус прав. В этом соединении естественное право прямо ассоциируется с соственностью — т.е. с принадлежностью индивида — и становится, по сути, правом человека, переставая быть естественным правом в его традиционном понимании. «Собственность» — вот ключевое слово, образующее точку отсчета в развитии понимания права как принадлежности индивида и трансформирующее естественное право в права человека.
Право человека концептуализируется в Х1Х в. как право индивидуума, право на личную свободу. В этом виде право человека закрепляется как правоведческая либералистская основа и идеологически внедряется затем в общественное сознание. Личная свобода — постулат Б. Констана, основывающий либерализм и утверждающий приоритет личных свойств, обстоятельств и стремлений и их обособленность от родового свойства и иных общечеловеческих, общественных свойств и обстоятельств. Б. Констан определяет личную свободу, требуемую, по его идее, для современников и противопоставляемую им «свободе древних», так: «Наша свобода должна заключаться в мирном пользовании личной независимостью». Само значение и ценность личной свободы представляются как независимость, т.е. отделенность и отграниченность от общества. Смысл личной свободы подразумевает, что у индивидуума есть свойство, отдельное от родового и порождающее некое благо, отличное от общего и постулируемое как приоритетное. Отделение личного от родового и противопоставление индивидуального блага общему есть внутренняя идея и логика личной свободы и образуемого ею права человека.
Разница между родовым и индивидуальным имеет, во-первых, логическое, во-вторых, правоведчески важное значение в анализе понятия «права человека». Во-первых, право человека не есть естественное право: оно есть нечто логически противоположное ему. Во-вторых, право человека не может обладать политическим смыслом, т.к. этот смысл образуется участием в общем благе, условием чего является принадлежность к человеческой общности как в исторически локальном смысле, так и в смысле человеческого рода (эти смыслы логически объединены). То есть то в человеке, что в понятии «права человека» предполагается имеющим политическое значение, а это личные обстоятельства, не может иметь такого значения.
Может показаться, что этот тезис исключает возможность использования личных способностей в участии в общем благе и правового обоснования этого участия, но это не так. Когда человек использует личные способности, участвуя в общем благе, источником возникающего права являются не сами эти способности, но разумность как сущностно-человеческая способность, с помощью которой человек трансформирует личное в общезначимое, переводя потенциал личной способности в общее благо. Важно, что имеет место логическое несмешение и опос- редованность личного и общезначимого: эта опосредованность совершается разумом, внутрисознательно и психологически образуя взаимодействие личного и общего изнутри человека.
Личное же само по себе не может непосредственно быть правом. Но именно это подразумевается в праве человека. Право на вероисповедание — право, возникающее вследствие личного исполнения вероучения, что не имеет общего значения, т.к. не имеет отношения к общему благу (изначально смысл права на вероисповедание подразумевает право на защиту, но это имеет общегражданский, а не религиозный смысл). Право на неприкосновенность — на неприкосновенность в чем? Если в том, что образует безопасность, то опять достаточно гражданского и уголовного права, а если в том, что является актом самовыражения — то это не общее благо и не дело права. Право женщины — право половой принадлежности... Все это и подобное суть эксплуатация права в личных обстоятельствах, непосредственно конвертирующая личное в политическое.
То, что образует содержание права человека, т.е. личные обстоятельства, понимаемые образующими такое право, комплексно можно назвать судьбой. Если человек является христианином, а не буддистом, женщиной, а не мужчиной, это судьба, и никак из этого не может возникать право. Не может быть права на судьбу, потому что судьба есть и без всякого права. Но именно это, правовой статус судьбы, подразумевается и используется в понятии права человека — вопреки как смыслу права, так и смыслу судьбы.
Таким образом, право человека есть изначально соединение несоединимого: индивидуального с общим, судьбы с правом. Это или право, но тогда это естественное право, которое понимать и называть следует в соответствии с традицией, не подменяя в его понятии родовое личным. Либо это судьба — тогда это право без политического значения, т.е. не право. Приписывание же праву человека политического значения — недоразумение, деструктирующее само право как важнейший человеческий институт. И понятие «права человека» есть не что иное, как изначальная и фундаментальная фикция либерализма.
Социальная основа либерализма — это либералистская модель общественного устройства. Этой моделью является концепт гражданской нации (гражданского общества).
Нация — основной просветительский проект. Идея нации — это идея общества, которое, с одной стороны, имеет определенные черты и не распределяется на все человечество, т.к. имеет внутреннюю основу, образующую интенцию к собственной цельности и отличию от «чужого», а с другой стороны — обладает необходимым для исторической устойчивости масштабом, превосходящим масштаб этнической или феодальной общности. То есть это среднее между этносом и человечеством: это не немногие, но и не все.
В либералистском направлении просветительства нация концептуализируется как культурно-этнический конгломерат, образованный общественным договором. Общественный договор объединяет этнические, а также иными способами идентифицируемые группы на основе приоритета права. Приоритет права в объединении людей и групп изначально не предполагает атрибутов, которые образовывали бы нацию на внепра- вовой основе, т.е. на основе чего-то, значимого в отдельности от права. Считается, что права и образуемого им общественного договора достаточно. То есть общественный договор не предлагает оснований, образующих в нации смысловые границы, ее содержательное отличие от остальных в историческом и культурном контекстах. Историческая и культурная идентичность нации понимается дополнительной к правовой основе: она есть предикат, а не субъект нации.
< предыдущая | следующая > |
---|