Апелляционная жалоба это еще один шанс отстоять свою позицию, которую Вы не смогли отстоять в нижестоящем суде. Апелляционная жалоба вся подробная информация на сайте http://податьиск.рф
Современный механизм правового регулирования международных процессуальных правоотношений, возникающих в процессе международного судопроизводства, характеризуется наличием сложного состава правовых средств. Связано это, прежде всего, с увеличением количества международных судебных учреждений, деятельность которых, несмотря на их различную правовую природу, регулируется нормами международного права. В связи с тем, что действие правовых норм, направленных на регулирование международного судопроизводства, в науке исследовано недостаточным образом, представляется важным рассмотрение вопроса о роли и значении презумпций в международном процессе. При этом в предмет данного исследования включены только те процессуальные правоотношения, которые складываются в процессе международного судопроизводства в его широком понимании.
Необходимость изучения вопроса о презумпциях в международном судопроизводстве обусловлена тем, что
1 В данной статье мы будем использовать понятия «международный суд», «международный судебный орган» и «международное судебное учреждение» как синонимичные, в общем смысле характеризующие институционный механизм разрешения споров либо расследования дел о совершенных международных преступлениях.
их применение оказывает непосредственное влияние на такой процессуальный институт, как представление и исследование доказательств в международном процессе. Однако представляется, что отсутствие в международном праве четких критериев приемлемости презумпций может привести к возникновению проблем, связанных с применением данных правовых средств в международном судопроизводстве. Поэтому для выявления правовой природы презумпций как правового средства необходимо дать их определение, показать практику применения в деятельности современных международных судебных учреждений и на основе проведенного анализа попытаться разработать критерии приемлемости презумпций в международном судопроизводстве.
В общей теории права юридические презумпции делятся на неопровержимые и опровержимые. В данной работе нас, прежде всего, интересуют опровержимые презумпции, поскольку именно они активно используются в международной практике судопроизводства и оказывают на него существенное влияние.
Исследуя понятие презумпций, необходимо отметить, что и в российской, и в западной науке был выработан единый подход к их определению. Такие ученые, как Т.М.Френк и П.Проуз дают следующее определение презумпции: это ситуация, при которой, «если один факт (нарушение, бездействие или действие) доказан, то можно (или необходимо) прийти к выводу о наличии другого факта». Российские исследователи придерживаются той точки зрения, что презумпция - это закрепленное в нормах права предположение о наличии или отсутствии юридических фактов, основанное на связи между ними и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом.5 По общему правилу, учеными выделяются следующие признаки презумпций:
1) презумпция содержится в норме права, находя свое закрепление прямым или косвенным способом;
2) презумпция связана с наличием или отсутствием обстоятельств (фактов, правоотношений, событий и др.), имеющих правовое значение и влекущих правовые последствия;
3) презумпция регулирует общественные отношения, поскольку предполагает необходимость (обязанность) признания без специальных доказательств закрепленного в ней предположения установленным, если не будет доказано противоположное.
Необходимо особо отметить, что в науке не оспаривается тот факт, что презумпции являются действенным правовым средством в механизме правового регулирования процессуальных правоотношений. Они используются, когда невозможно установить какой-либо факт, обстоятельство или событие или их установление крайне затруднительно и это может привести к «торможению механизма правового регулирования». Преодолеть подобную правовую неопределенность помогают правовые (юридические) презумпции - юридические предположения, которые, выступая как вспомогательные нормы, интегрируются в нормативно-правовой массив и вместе с основными нормами образуют единый регулятор общественных отношений. В связи с этим, по нашему мнению, следует согласиться с О.В.Баулиным, полагающим, что презумпция - это, с одной стороны, процессуальное правило, с другой - предположение, вероятное знание о существовании какого-либо факта, события, действия или состояния. Мнение о том, что презумпции являются процессуальными правилами или приемами, разделяется и другими учеными.
Специальный акцент в работах процессуалистов делается на целесообразности применения презумпций в процессе. Так, Эдмунд Морган еще в начале ХХ века, исследуя проблему презумпций во внутригосударственном праве, пришел к выводу, что распространение практики применения презумпций в качестве правового средства в процессе служит двум основным целям: 1) установлению фактов; 2) изменению установленных процессуальных норм в отсутствие судебного правотворчества.
Анализ работ в сфере науки международного права позволяет прийти к выводу, что ученые не смогли принять однозначное решение о возможности применения презумпций в международном судебном разбирательстве. В частности, проф. С.Амерасингхе, Ч.Кармоди, рассматривая вопрос о доказательствах в международном судебном процессе, утверждают, что презумпция является инструментом правового обоснования, к которому может обращаться международный суд для разрешения конкретного дела. Профессор В.С.Мани поддерживает это мнение, говоря о том, что «изначально презумпции получили широкое распространение во внутригосударственных правовых системах в качестве субститута прямых доказательств, но сейчас они играют особую роль и в международном процессе. Будучи логическим выводом из доказанных посылок, презумпции помогают суду выявить пробелы в представленных доказательствах и объем фактов, требующих доказательства».
Существует и другая точка зрения, высказанная проф. Я.Броунли, который приходит к выводу, что «применение общих презумпций любого рода будет вести к неудобствам либо злоупотреблениям». Более либерального мнения придерживается проф. Д.Сандифер, в частности, он полагает, что в международном праве не определен статус презумпций в международном судопроизводстве, поэтому международные суды редко к ним обращаются.
Однако необходимо признать, что, несмотря на разнообразие подходов к определению правовой природы презумпций, их практическое применение в международном судопроизводстве получило большое распространение. В частности, Межамериканский суд по правам человека в деле Velasquez Rodriguez Case заявил, что прямые доказательства - свидетельские или документарные - не могут являться единственно допустимым видом доказательств, исследуемых для вынесения решения. Более того, Суд прямо указал, что «презумпции могут применяться, поскольку они ведут к выводам о наличии соответствующих фактов».
Важно отметить, что в теории права в особую категорию выделены общеправовые презумпции, которыми во внутригосударственном праве признаются следующие: презумпция знания права и закона; презумпция законности правовых актов; презумпция добросовестности. Также некоторыми исследователями к этому перечню добавляются такие общеправовые презумпции, как презумпция правосубъектности участников правоотношений и презумпция социальной ценности, правильности и разумности фактически сложившегося порядка вещей (status quo) и необходимости наличия достаточных оснований для его изменения.
Для того чтобы определить, существуют ли общеправовые (межотраслевые) презумпции в международном праве, необходимо каждую из них рассмотреть применительно к международным отношениям.
Презумпция знания права и закона (в международном праве корректнее называть ее просто презумпцией знания права) может быть актуальной и необходимой к применению в процессе в том случае, если субъект правотворчества и субъект процессуального правоотношения не совпадают. При рассмотрении же классических международных споров международные суды применяют нормы международных договоров или международные обычаи, которые признаны государствами в качестве обязательных, либо же если государства выразили свое согласие на их применение. Тем более что сложно представить обстоятельства, при которых вообще возникнет необходимость устанавливать такую презумпцию, так как основанием юрисдикции международного суда является согласие государства и, изъявляя его, государство в полной мере владеет информацией о том, какие споры будет рассматривать этот судебный орган и из существа каких международных соглашений или других актов такие споры могут проистекать.
В отношении же физических и юридических лиц, в случае, если они являются участниками международного судебного разбирательства, данная презумпция действует постольку, поскольку международное право является частью национального права либо в силу прямого указания конституционного акта, либо в силу того, что государство их принадлежности (гражданства) имплементировало соответствующие международно-правовые нормы в свое законодательство.
Презумпция законности правовых актов также находит ограниченное применение в международном праве по нескольким причинам. Так, в отношении международноправовых норм, применяемых в ходе международного судебного разбирательства, можно сказать, что они носят легитимный характер в силу того, что их принятие основано на добровольном согласии государств. В науке не оспаривается тот факт, что в основе создания международных норм права лежит согласование воль государств.
Однако если говорить о законности, а точнее легитимности актов международных организаций, то однозначного признания за ними такого качества быть не может. К примеру, широко обсуждалась легитимность резолюций Совета Безопасности ООН, учреждающих Трибуналы ad hoc по бывшей Югославии и Руанде,19 как принятых с превышением компетенции, предоставленной Совету Безопасности Уставом ООН.
Законность же внутригосударственных актов на международном уровне презюмироваться не может, поскольку, напротив, многие международные судебные учреждения обладают компетенцией устанавливать соответствие или несоответствие положений внутригосударственных актов действующим международно-правовым нормам.
Сложность выявления общеправовых презумпций в международном праве обусловлена тем, что не сложилось общепризнанной практики их применения. Профессор Бин Ченг, рассматривая этот вопрос, говорит о том, что, по общему правилу, международные суды в процессе рассмотрения дела применяют «презумпцию того, что действия одной стороны являются нормальными, обычными или наиболее вероятными, если обратное не доказано стороной, оспаривающей это», т. е. ученый в одну презумпцию включает и утверждение о наличии правосубъектности, и знания правовой нормы, и добросовестность сторон. Однако это только научное утверждение, которое международные суды могут интерпретировать исходя из обстоятельств конкретного дела.
По нашему мнению, на сегодняшний день в международном праве получила распространение и признание такая общеправовая презумпция, имеющая обычноправовой характер, как презумпция добросовестности, которая в рамках международного уголовного процесса применяется как презумпция невиновности. Не исключается разработка и применение других общеправовых презумпций, если это будет практически допустимо и послужит целям организации эффективного процесса международного судопроизводства.
В свете данной статьи научный интерес представляет практика применения презумпции добросовестности, так как применение презумпции невиновности, возведенное на уровень принципа в уголовном процессе, получило широкое освещение в литературе в отношении национального судопроизводства. При этом большой разницы в применении презумпции невиновности на национальном и международном уровне нет, поскольку ее действие обусловлено необходимостью защиты прав и свобод человека и гражданина и предоставления в связи с этим определенных гарантий.
Важно отметить, что первые попытки применения презумпции добросовестности предпринимались еще Постоянной палатой международного правосудия, которая при рассмотрении дела Lighthouses case исследовала вопрос о добросовестном поведении государства. Несмотря на то, что Палата не пришла к заключению о существовании презумпции добросовестности, Судья Сефериадес в своем особом мнении по этому делу указал на то, что так же как «добросовестный человек не может передать другому что-либо, что он уже передал другому человеку», так и «нет оснований полагать, что Правительство Турции... действовало настолько неправомерно, что передало Греции права, которые оно самостоятельно передало другому субъекту буквально за несколько месяцев до этого».
Впоследствии Международный суд ООН в деле Nuclear Tests case развил это положение применительно к принципу добросовестности, признав факт того, что «доверие и уверенность являются непременным условием международного сотрудничества», т. е. Суд согласился с тем, что государства должны быть уверены в том, что международные обязательства выполняются добросовестно. Здесь же Суд заявил о том, что «так же как сама норма pacta sunt servanda в праве международных договоров базируется на принципе добросовестности, так и обязывающий характер международного обязательства принимается посредством одностороннего обязательства».
Таким образом, можно прийти к выводу, что если государства - члены международного сообщества путем одностороннего обязательства принять для себя обязательную силу международных обязательств соблюдают принцип pacta sunt servanda, то они должны презюмировать, исходя из принципа равенства государств, что все государства без исключения признают обязывающий характер международных обязательств, а данный факт уже обусловливает существование презумпции добросовестности в международном процессе.
По нашему мнению, практика международного судопроизводства свидетельствует о том, что презумпция добросовестности применяется в каждом международном судопроизводстве, вне зависимости от правовой природы международного судебного учреждения. При этом только после презюмирования добросовестности сторон суд рассматривает фактические доказательства и применяет специальные презумпции, имеющие отраслевой или межотраслевой характер. Данный вывод подтверждается практикой различных международных судебных органов, которые применяют презумпцию добросовестности наряду с иными презумпциями.
Примечательной является практика Органа по разрешению споров ВТО (ОРС ВТО), Апелляционный орган которого в деле Landmark case (EC - Sardines) постановил, что «необходимо презюмировать, что Государства - члены ВТО будут добросовестно выполнять свои договорные обязательства, как того требует принцип pacta sunt servanda, установленный в ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров. И всегда при разрешении спора каждое государство - член ВТО должно презюмировать добросовестность другого государства-члена». Во избежание неверного толкования данной презумпции Апелляционный орган ВТО в другом деле прямо указал, что недопустимо презюмировать тот факт, что государство - член ВТО посредством принятия новых мер «в любом случае продолжает предоставлять защиту либо устанавливать дискриминационные меры», поскольку это «может способствовать утверждению презумпции недобросовестности».
ОРС ВТО применяет не только общеправовую презумпцию, но также и специальную, закрепленную в норме п. 8 ст. 3 Договоренности о разрешении споров ВТО, которая устанавливает, что «в случаях нарушения обязательств, принятых на основе охваченного соглашения, возбуждаемое дело считается prima facie делом об аннулировании или сокращении выгод. Это означает, что обычно имеется презумпция того, что нарушение правил влечет неблагоприятные последствия для других членов, являющихся сторонами этого охваченного соглашения, и в таких случаях Государство-член, на которого подана жалоба, должен опровергнуть обвинение». В связи с тем, что названная презумпция является оспоримой, государства в ходе разрешения спора в рамках ВТО могут воспользоваться процессуальным правом на ее оспаривание, поэтому научный интерес представляет практика ее применения в ходе рассмотрения споров в рамках ВТО.
Так, в деле EC - Bananas III Европейский Союз заявил о неприменимости рассматриваемой презумпции, поскольку США не занимаются экспортом бананов, а потому их интересы не могут быть нарушены применением дифференцированных режимов импорта бананов. Однако это заявление не было принято ОРС ВТО на том основании, что «внутреннему рынку бананов в США мог быть нанесен вред ввиду установления Европейским Союзом соответствующего режима, и в частности, влиянием такого режима на мировые поставки и мировые цены на бананы». Таким же образом, в деле Turkey-Textiles Индия констатировала наличие факта нарушения ее прав и интересов в связи с тем, что рынок текстильных товаров Турции оказался для нее закрыт из-за подписания последней Договора о сотрудничестве с ЕС. Турция же, напротив, заявила, что увеличение общего экспорта Индии на турецкий рынок свидетельствует об отсутствии какого-либо нарушения. В ответ на данные доводы ОРС ВТО установил, что Турция не смогла оспорить презумпцию факта аннулирования или сокращения выгод, так как основным вопросом в деле является не фактически возросший экспорт, а то, каким он мог быть, если бы Турция не ввела ограничения ввиду подписанного договора с ЕС. Кроме того, ОРС установил, что введенные Турцией квоты могли привести к росту издержек при ведении бизнеса, а также к созданию неопределенности, влияющей на инвестиционные планы.
Показательным является и дело EC - Sugar, при рассмотрении которого Австралия, Бразилия и Таиланд заявили, что меры по субсидированию, принятые ЕС в отношении собственных производителей сахара, не оправдали их ожидания и тем самым нарушили их права. ЕС ответил, что ожидания названных государств не могли быть связаны с мерами, предпринятыми ЕС, т. е. презумпция п. 8 ст. 3 Договоренности неприменима. Апелляционный орган ВТО на возражение ответил следующее: «только в случае, если Государство-член докажет, что не возникло неблагоприятного эффекта на торговлю вследствие принятия мер субсидирования экспорта, несовместимых с нормами ВТО, мы [Апелляционный орган] откажемся от убежденности в том, что ожидания государства-члена, заявляющего требование, основано на норме п. 8 ст. 3 Договорен- ности».
При этом нельзя полагать, что применение презумпции аннулирования или сокращения выгод является исключением из общего принципа, устанавливающего обязанность заявляющей стороны доказывать факт нарушения. Можно говорить только о том, что установление презумпции способствует распределению бремени доказывания между сторонами. Практика рассмотрения споров в ВТО свидетельствует об установлении следующего порядка: государство-заявитель должно представить доказательства, подтверждающие возникшие или возможные неблагоприятные последствия и, ссылаясь на норму п. 8 ст. 3 Договоренности, презюмировать факт аннулирования или сокращения выгод, вследствие чего бремя обязанности по доказыванию переходит на государство-ответчика, которое должно представить доказательства, свидетельствующие об обратном, т. е. оспорить презумпцию. Доказательством данного утверждения может являться мнение ОРС ВТО (третейской группы) по делу Mexico - Anti-Dumping Investigation of High Fructose Corn Syrup from the US о том, что «заявление должно очевидным образом свидетельствовать, что аннулирование или сокращение выгод имело место, и каким образом выгоды государства-заявителя были сокращены или аннулированы». Данный подход использовался ОРС и в деле Indonesia - Autos, в котором специально был исследован вопрос о том, представили ли США и ЕС доказательства в пользу того, что рассматриваемые меры причинили серьезный вред интересам государств- заявителей либо способны были его причинить.
Важно отметить, что п. 7 ст. 4 Договоренности закрепляет обязанность государств перед тем, как возбудить дело, осуществить оценку, будет ли плодотворным действие процедур по рассмотрению спора, т. е. государство-заявитель обязано оценить обоснованность своей жалобы. По нашему мнению, необходимо согласиться с проф. Т.Гаццини, что тот факт, что государствам - членам ВТО не удавалось представить достаточное количество доказательств и оспорить презумпцию, закрепленную в норме п. 8 ст. 3 Договоренности, свидетельствует об обоснованности обращения в ОРС ВТО за разрешением возникшего спора.
В связи с принятием 15 января 2010 г. Государственной Думой РФ ФЗ «О ратификации Протокола № 14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, вносящего изменения в контрольный механизм Конвенции, от 13 мая 2004 года» важным представляется рассмотрение вопроса о применении презумпций в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ), тем более что ратификация Протокола № 14 задерживалась именно из-за принципиального несогласия российской стороны с некоторыми процедурными вопросами.
Анализ рассмотрения дел в ЕСПЧ выявляет идентичную, по сравнению с другими международными судебными органами, практику применения презумпций. В первую очередь, необходимо отметить, что Протокол № 14, принятый в 2004 г., закрепил норму о возможности применения ЕСПЧ презумпций, разработанных или воспринятых им в качестве приемлемых, которая гласит: «Комитет Европейского суда по правам человека при рассмотрении поданной жалобы имеет право объявить ее приемлемой и одновременно вынести постановление по существу жалобы, если лежащий в основе дела вопрос, касающийся толкования или применения положений Конвенции 1950 г. либо Протоколов к ней, уже является предметом прочно утвердившихся норм прецедентного права Суда».34 Тем не менее, при каждом рассмотрении дела Европейский суд по правам человека всегда исходит из презумпции добросовестности, а именно из того, что государство - участник Европейской конвенции 1950 г. добросовестно выполняет свои обязательства по защите прав и свобод человека, закрепленные в данном документе. Однако, как Суд специально указал в деле Bosphorus Hava Yollari Turizm Ve Ticaret Anonim Sirketi v. Ireland, любая такая презумпция может быть опровергнута, если из обстоятельств конкретного дела следует, что защита гарантированных Конвенцией прав была явно несоответствующей. При этом заявитель в процессе должен опровергнуть данную презумпцию, если он полагает, что его права были нарушены. Кроме того, как специально отметил в своем отдельном совпадающем мнении Судья Г.Ресс, «концепцию презумпции соблюдения положений Конвенции не следует толковать как исключающую проверку Европейским судом на основании своего прецедентного права вопроса о наличии нарушения Конвенции».
Практика ЕСПЧ наглядным образом показывает, каким образом посредством применения презумпций распределяется бремя доказывания между сторонами и проявляется регулирующее действие презумпций в процессе международного судопроизводства. Так, при подаче жалобы заявитель должен наиболее полным образом отразить фактические обстоятельства дела и, по возможности, дать полное правовое обоснование своей жалобе, чтобы со своей стороны опровергнуть презумпцию добросовестности государства. Затем Суд исследует жалобу и представленные доказательства исходя из разработанного им стандарта доказывания «вне всякого сомнения» («beyond reasonable doubt»), т. е. не должно оставаться сомнений в том, что нарушение прав имело место. При этом в любом случае, как неоднократно отмечал ЕСПЧ, такое доказывание должно опираться на существование достаточно веских, ясных и согласованных выводов или неопровержимых презумпций фактов. Далее уже Суд может применять различные специальные презумпции в качестве презумпции фактов для соблюдения стандарта доказывания. К примеру, в деле Khudobin v. Russia Суд указал, что «в том случае, если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции органов государственной власти, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, в отношении вреда, полученного во время такого содержания под стражей, возникает явная презумпция фактов. В таких случаях органы государственной власти должны представить достаточное и убедительное объяснение. При отсутствии такого объяснения Европейский суд может сделать выводы, неблагоприятные для государства-ответчика».
В частности, в нескольких делах Суд обосновал презумпцию того, что непредставление государственными властями достоверных и обоснованных объяснений по факту исчезновения, ареста лица, доказательств расследования данного случая свидетельствует о виновных действиях государства, способствовавших нарушению прав человека, выразившихся, в частности, в лишении человека жизни либо причинении вреда его здоровью. В практике Европейского суда по правам человека были разработаны и другие презумпции. Например, в деле Vatan v. Russia Европейский суд счел, что правосубъектность общественного объединения создает презумпцию prima facie относительно его статуса. Практическая значимость применения презумпций заключается в том, что в итоге Суд, исследовав доказательства и применимые презумпции фактов, может переложить бремя доказывания с заявителя на власти государства-ответчика.
Важно отметить, что каждый международный судебный орган в своей практике разрабатывает собственную методологию ведения судопроизводства посредством установления определенной последовательности исследования фактов дела, применимого права и аргументов сторон, в том числе и в отношении отдельных категорий дел. Такую методологию Д.С.Власов именует «процессуальной правовой позицией» применительно к Международному Суду ООН. В частности, исследователь говорит, что процессуальная правовая позиция Суда при разрешении территориальных споров состоит в том, что при их рассмотрении Суд «использует критерий, состоящий из четырех элементов: договорного титула, доктрины uti possidetis, эффективного контроля и принципа справедливости права».42 В соответствии с предложенной точкой зрения, сначала Суд обращается к договорному титулу, если таковой отсутствует, то Суд применяет доктрину uti possidetis; если она неприменима, то рассматриваются доказательства сторон об осуществлении эффективного контроля. В случае если нет достаточных аргументов для вынесения решения Судом по какому-либо из вопросов заявления или специального соглашения сторон, он обращается к принципу справедливости права.
По нашему мнению, проведенный в данной работе анализ действия презумпций в международном судопроизводстве убедительно доказывает, что так называемая «процессуальная правовая позиция» - это не более чем обычная судопроизводственная практика, которая выражается в определенной последовательности применения общей презумпции добросовестности и специальных опровержимых презумпций (презумпции договорного титула, презумпции uti possidetis, презумпции эффективного контроля и презумпции справедливых действий одной из сторон спора).
Применение термина «правовая позиция» к процессу организации рассмотрения дела может привести к смешению понятий, поскольку традиционно под этим понимается авторитетное мнение судебного органа по некоторому вопросу, являющееся результатом установления содержания норм материального права, применимого к регулированию определенного вида правоотношений. К примеру, установление общего характера презумпции добросовестности, основанной на принципе pacta sunt servanda, - это правовая позиция, тогда как применение данной презумпции в конкретном судопроизводстве - это только методология рассмотрения дела. В противном случае к процессуальным правовым позициям суда можно отнести признание наличия у сторон судопроизводства определенных процессуальных прав и обязанностей, возможность привлечения amicus curiae в процесс, порядок допроса свидетелей и экспертов и др.
Все вышесказанное еще раз подчеркивает необходимость разработки теории доказательств в международном судопроизводстве, частью которой должно стать учение о презумпциях. Это будет способствовать упорядочению накопившегося практического материала и поможет избежать неоднозначных, порой комичных ситуаций, связанных с попытками применения международными судами различных презумпций. Один из таких примеров приводится проф. С.Амерасингхе. Так, в деле Daley Case Трибунал между Ираном и США, отказав в компенсации стоимости конфискованных вещей, так как заявителю не удалось доказать факт владения ими, удовлетворил иск в части требований, относящихся к возмещению стоимости часов марки «Rolex», поскольку, по мнению Трибунала, «вполне вероятно, что как большинство бизнесменов, заявитель мог владеть и носить такие часы при нормальном стечении обстоятельств, и как он сам подтвердил в доказательство - это было его привычкой, а описание часов было достаточным, чтобы определить обоснованность требования о компенсации 800 $ США». Безусловно, в данном случае налицо факт произвольного применения презумпции в судопроизводстве, которая была сформулирована судом самостоятельно, вне правовых норм и обоснованных деловых обыкновений, способных служить основанием существования такой презумпции.
Таким образом, анализ деятельности различных международных судебных учреждений и порядок применения ими презумпций при рассмотрении дел позволяет прийти к выводу о том, что презумпции являются действенным правовым средством в общем механизме международноправового регулирования процессуальных отношений. При этом их правовой характер состоит в том, что они основываются на действующих нормах права, в противном случае у суда не будет оснований к их применению. Фундаментальное значение для международного судопроизводства имеет презумпция добросовестности (презумпция невиновности), применение которой обусловливает и обеспечивает применение всех других презумпций, имеющих межотраслевой, отраслевой или специальный характер.
Однако презумпции в общей системе правовых средств выполняют лишь «вспомогательную роль, способствуя уяснению содержания юридической нормы» и представляя собой «дополнения, связки элементов права в систему». Поэтому презумпции не могут служить достаточной основой для вынесения судебного решения без исследования доказательств, представленных сторонами, поскольку в таком случае пропадает смысл в международном судопроизводстве. Кроме того, практика свидетельствует о том, что презумпции не могут создаваться и применяться произвольно, без применения разработанной юридической техники.
По нашему мнению, обязательность либо возможность применения презумпций в международном судебном разбирательстве может быть установлена в нескольких случаях:
1) когда презумпция является общеправовой (в международном праве - обычно-правовой) и признается субъектами международного права в качестве таковой;
2) когда презумпция непосредственным образом закреплена в международно-правовом акте, либо международный судебный орган, исходя из содержания международных договорных или обычных норм, устанавливает наличие презумпции, применимой в каком-либо текущем процессе.
При этом стороны международного судебного разбирательства признают для себя обязательность презумпций посредством принятия договорных ибо обычных норм международного права либо же посредством односторонних действий.
Особое значение презумпций в международном судопроизводстве, по нашему мнению, состоит в том, что они восполняют пробелы в правовом регулировании; служат целям процессуальной экономии; упорядочивают процесс представления доказательств; способствуют распределению бремени доказывания между сторонами; унифицируют порядок международного судопроизводства. Поэтому нельзя недооценивать ту роль, которую призваны играть презумпции не только в регулировании международных процессуальных отношений, но и в процессе прогрессивного развития международного права в целом.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (22) 2010
< предыдущая | следующая > |
---|