Как и любой договор, соглашение об оказании юридической помощи возникает при наличии интересов различных лиц, намеренных вступить в правовые отношения с целью достижения определенного результата. Круг лиц, выразивших волю к достижению соглашения, составляет его субъектный состав.
Прежде всего, необходимо рассмотреть вопрос о том, какие субъекты гражданско-правовых отношений могут выступать в качестве доверителя в соглашении об оказании юридической помощи. Необходимо отметить, что сторону доверителя в соглашениях об оказании юридической помощи могут именовать по-разному: «клиент», «заказчик», «доверитель». На наш взгляд, более оправданно использование термина «доверитель», в большей степени соответствующего правовому положению лица, которому оказывается юридическая помощь. В качестве доверителя могут выступать физические лица – граждане РФ, иностранные граждане и лица без гражданства, российские и иностранные юридические лица. Д.В.Музюкин отмечает, что «законодательство не устанавливает ограничений по субъектному составу обязательства по оказанию юридических услуг, то есть сторонами обязательства могут быть физические и юридические лица, государство, муниципальные образования и т. п.». Л.В.Санникова также считает, что при оказании услуг для государственных и муниципальных нужд заказчиками могут выступать государственные органы (в том числе органы государственной власти), органы управления государственными внебюджетными фондами, органы местного самоуправления, казенные учреждения и иные получатели средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации или местных бюджетов при размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг за счет бюджетных средств и внебюджетных источников финансирования (ст. 4 Федерального закона от 21.07.2005 № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд»).
Ввиду того, что целью соглашения об оказании юридической помощи является профессиональное содействие доверителю в разрешении проблемной правовой ситуации, это подразумевает участие на стороне исполнителя специального субъекта – юриста. Согласно п. 1 ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.
В настоящее время законодательством не установлен закрытый перечень субъектов, на которых возложено оказание юридической помощи, лишь в некоторых случаях по закону требуется юридическая помощь исключительно адвоката. Кроме указания на прерогативу адвокатов в оказании определенных видов юридической помощи (например, защита обвиняемого в уголовном процессе), законодатель не конкретизирует требования к уровню квалификации юриста каким-либо иным способом.
В научной среде до сих пор нет согласованного мнения о том, что следует понимать под квалифицированной юридической помощью. Законодатель также не выразил свою позицию по данному вопросу. Как отмечает Г.М.Резник, «квалифицированной в соответствии с мировой практикой может считаться помощь, оказываемая специалистами по праву – как минимум лицами, имеющими юридическое образование, при обязательном соблюдении профессиональных стандартов и этических норм, поддерживаемых профессиональным контролем. Вне этих стандартов и норм юридическая помощь квалифицированной признана быть не может. …Следовательно, оказание юридических услуг любыми лицами, вне каких бы то ни было профессиональных стандартов, нарушает конституционные нормы о правовом государстве, равенстве граждан и квалифицированной юридической помощи». Аналогичное мнение не раз высказывал Конституционный суд РФ. Так, в Постановлении от 28 января 1997 г. № 2-П было обозначено, что, «гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи, в том числе в уголовном судопроизводстве, и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии». В определении Конституционного Суда Российской Федерации по жалобе граждан С.В.Бородина, В.Н.Буробина, А.В.Быковского и др. на нарушение их конституционных прав ст. 7, 29, 182 и 183 УПК РФ от 8 ноября 2005 г. в очередной раз было отмечено: «Государство соответственно обязано обеспечить не только подготовку квалифицированных юридических кадров и определить квалификационные требования в отношении лиц, оказывающих юридическую помощь, но и создать надлежащие условия гражданам для реализации этого конституционного права, а лицам, оказывающим юридическую помощь, в том числе адвокатам, – для эффективного осуществления их деятельности...».
В то же время, как отмечает Ю.С.Пилипенко, «квалифицированный характер юридической помощи отнюдь не исчерпывается высокопрофессиональным содействием в эффективном отстаивании прав и законных интересов. Такое содействие, помимо того, должно быть обеспечено конкретными правовыми средствами, способными гарантировать ее реальную, а не декларативную эффективность».
Суды также пытались предложить свою трактовку понятия «квалифицированная юридическая помощь», но их попытки не смогли прояснить ситуацию. Когда впервые встал вопрос об обеспечении обвиняемого квалифицированным защитником (еще в период действия УПК РСФСР), Конституционный Суд РФ определил, что до установления законодателем критериев квалифицированной юридической помощи лучше всего ограничить круг возможных защитников только адвокатами. Впоследствии эта же позиция – о привилегии адвокатов защищать обвиняемых (и подозреваемых) по уголовным делам – прозвучала более решительно и аргументировано в Определении Конституционного Суда РФ от 05.12.2003 № 446-0: «...Из приведенных конституционных норм (п. 1, 2 ст. 48) в их взаимосвязи вытекает, в частности, что применительно к подозреваемым и обвиняемым Конституция Российской Федерации связывает реализацию права на получение квалифицированной юридической помощи именно с помощью адвоката. Данный подход нашел свое закрепление в статье 49 УПК Российской Федерации».
Постановлением Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Государственного Собрания – Курултая Республики Башкортостан, губернатора Ярославской области, Арбитражного суда Красноярского края, жалобами ряда организаций и граждан» было признано не соответствующим Конституции РФ положение АПК РФ, предусматривавшее, что представителями организаций в арбитражном суде могут выступать либо их руководители или лица, состоящие в штате этих организаций, либо адвокаты. Конституционный Суд РФ указал, что, предусматривая разный круг возможных представителей в арбитражном суде для организаций и граждан (могут быть любые лица, оказывающие юридическую помощь), государство тем самым не предъявляет особых требований к качеству предоставляемой юридической помощи, не гарантирует ее надлежащий уровень, а следовательно, не вправе диктовать организациям выбор в качестве представителей только адвокатов, равно как и содержание в своем штате юристов.
Ряд исследователей полагают, что подтверждением возможности лица оказывать квалифицированную юридическую помощь является наличие у него специальных познаний в области права. Подтверждением наличия у лица специальных познаний в области права, его способности оказывать квалифицированную юридическую помощь могут служить диплом о высшем юридическом образовании и иные документы о юридическом образовании, а также документы, подтверждающие наличие у данного лица опыта работы по юридической специальности либо прохождение им соответствующей стажировки. Однако, как замечает А.А.Воронов, такие формальные признаки не являются гарантией получения квалифицированной юридической помощи.
Авторы законопроекта «Об оказании квалифицированной юридической помощи» предлагают ограничить круг субъектов, имеющих право оказывать юридическую помощь, включив в их число физических лиц, имеющих в соответствии с законодательством Российской Федерации статус адвоката, нотариуса, патентного поверенного либо ученую степень кандидата или доктора юридических наук, а также в предусмотренных законодательством Российской Федерации случаях их профессиональные образования, созданные в соответствии с законодательством РФ. На наш взгляд, в конечном итоге законодатель осознает необходимость установления круга лиц, оказывающих квалифицированную юридическую помощь, а также критерии качества ее оказания.
В рамках исследуемого вопроса нельзя не упомянуть о неутихающей полемике вокруг возможного введения так называемой «адвокатской монополии», под которой понимается предоставление государством адвокатам исключительного права на осуществление представительства в судах. Оставляя данную дискуссию за рамками настоящего исследования, отметим, что, на наш взгляд, передача функций судебного представительства членам адвокатской корпорации позволит законодателю опосредованно установить определенные требования, которым должна соответствовать квалифицированная юридическая помощь.
В отличие от ранее действовавшего законодательства соглашение об оказании юридической помощи заключается доверителем с самим адвокатом, а не адвокатским образованием. Даже в адвокатских бюро, где один из партнеров заключает соглашение с доверителем от имени других партнеров, он делает это не от имени бюро, а от имени каждого из адвокатов-партнеров, выдавших ему доверенность с полномочием заключать соглашение от их имени (п. 5 ст. 23 Закона об адвокатуре РФ). Как отмечает О.В.Поспелов, наиболее принципиальная критика законодательных положений об адвокатском бюро со стороны приверженцев бизнес-адвокатуры связана с запретом на заключение соглашений об оказании юридической помощи от имени бюро. Основным доводом сторонников предоставления права адвокатским образованиям заключать соглашения об оказании юридической помощи от своего имени является лучшая узнаваемость бренда такого адвокатского образования доверителями, а также его большая надежность как контрагента для крупных коммерческих организаций. Как указывает В.Н.Буробин, в Соединенных Штатах Америки корпорация, выбирая адвокатов для решения той или иной проблемы, обращается именно в фирму, где работают специалисты нужного профиля. Представляется, что в России адвокатские образования также способны извлекать выгоду из своей репутации на рынке юридических услуг, заключая соглашения с доверителями от своего имени. В связи с этим, на наш взгляд, следует согласиться с О.В.Поспеловым и В.Н.Буробиным, которые считают необходимым законодательно закрепить возможность для адвокатских образований заключать соглашения с доверителями от своего имени. Следует отметить, что данную позицию разделяют 50 % опрошенных адвокатов.
Вопрос об оказании юридической помощи несколькими лицами является частью более общей и малоизученной в цивилистике проблемы множественности лиц в правоотношении по представительству и в договоре поручения. Недопустимость выдачи одной доверенности нескольким представителям, равно как и противоположной ситуации (доверенность от нескольких представляемых), часто объясняют ссылкой на легальное определение представительства (п. 1 ст. 182 ГК РФ) и доверенности (п. 1 ст. 185 ГК РФ). Как указывает Л.Куянова, нотариусы, ссылаясь на эти положения Кодекса, иногда отказывали в удостоверении доверенности, составленной от имени или в пользу нескольких лиц. Действительно, в обеих статьях говорится о выдаче полномочия одним лицом другому. Однако данный подход представляется сугубо формальным, не отвечающим интересам гражданского оборота. Необходимо отметить, Верховный суд РФ счел допустимым выдачу лицом одной доверенности в пользу нескольких представителей, мотивировав это тем, что действующее законодательство не содержит запрета на выдачу доверенности одним гражданином нескольким гражданам для представительства перед третьими лицами. Также Верховный суд РФ указал, что указанное положение подтверждается содержащимися в ст. 1043 и 1044 Гражданского кодекса Российской Федерации положениями о ведении дел в простом и полном товариществе, которыми предусмотрено, что с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными товарищами (участниками, на которых возложено ведение дел товарищества). Кроме того, согласно ч. 1 ст. 59 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате нотариус удостоверяет доверенности от имени одного или нескольких лиц, на имя одного или нескольких лиц. Впоследствии Федеральная нотариальная палата также начала считать допустимой выдачу одной доверенности в отношении нескольких представителей. Однако ряд исследователей считает недопустимой выдачу одной доверенности нескольким поверенным. В частности, Г.Г.Черемных указывает на односторонний характер доверенности; противоречие ч. 1 ст. 59 Основ законодательства РФ о нотариате нормам Гражданского кодекса РФ; невозможность совершения передоверия по такой доверенности и др.
Профессиональные стандарты зарубежной адвокатуры вполне допускают одновременное участие нескольких адвокатов в представительстве интересов клиента. Американские Модельные правила (MRPC) различают две ситуации: 1) адвокаты принадлежат к одной и той же юридической фирме; 2) адвокаты выступают от разных юридических фирм. Применительно ко второй ситуации существуют особенности распределения гонорара между адвокатами: деление может производиться исключительно в той пропорции, которая соответствует распределению объема работы между адвокатами, либо каждый из адвокатов принимает на себя ответственность за представительство (Rule 1.5 «е»).
Необходимо отметить, что согласно дореволюционному законодательству исполнение поручения несколькими поверенными признавалось вполне допустимым. В Своде законов гражданских проводилось отличие между двумя ситуациями: 1) когда доверитель избрал себе несколько поверенных и выдал каждому из них доверенность, позволяющую действовать самостоятельно; 2) когда одна доверенность выдавалась нескольким лицам, с тем, чтобы они могли действовать совместно. Первая ситуация не была подробно описана в дореволюционной литературе, возможно, это было связано с тем, что она не считалась примером одновременного участия нескольких лиц в отношениях представительства – каждый из поверенных действовал самостоятельно, обособленно от других. Аналогичным образом отсутствовали споры по поводу выдачи одной доверенности несколькими лицами: Сенат расценивал это как выдачу уполномочия каждым из доверителей в отдельности, т. е. как выдачу нескольких доверенностей.
При составлении доверенности в пользу нескольких поверенных все они становились как бы одним «нераздельным» лицом. Сенат весьма двойственно описывал в своих решениях природу и возможности подобного уполномочия. С одной стороны, указывалось, что поверенные обязаны действовать совместно и отвечают перед доверителем как «совокупные» (солидарные) должники. С другой стороны, Сенат, изначально являвшийся сторонником принципа недействительности доверенности в случае неграмотности хотя бы одного из поверенных, в дальнейшем изменил свою позицию, признав такую доверенность имеющей силу, поскольку «безусловно необходима грамотность только одного из поверенных, так как сей последний имеет полную возможность следить за ходом письменного производства и разъяснить своим товарищам написанное в бумагах».
Исходя из изложенного, можно сказать, для дореволюционной отечественной науки интерес представляла прежде всего множественность на стороне поверенного, характер которой определялся несколько необычно. Ближе всего к этому типу множественности так называемые совместные, или «коллективные», обязательства (communal obligations), которые специально выделены в гл. 10 Принципов европейскою договорного права. При коллективной обязанности «все должники обязаны произвести исполнение совместно, а кредитор вправе требовать исполнение только от всех должников вместе» (п. 3 ст. 10:101).
В то же время выдача одной доверенности нескольким адвокатам может поставить в сложное положение суд, затруднить выполнение поручения. Возможна ситуация возникновения противоречий в действиях поверенных, например, в процессе судебного разбирательства: один из поверенных выражает желание отказаться от исковых требований в интересах доверителя, а другой возражает против совершения такого действия. Так, в судебном разбирательстве по рассмотрению кассационной жалобы, поданной ОАО «Ступинская металлургическая компания», представитель истца ООО «Комтэкс Софт» Д.А. заявил ходатайство о прекращении дела в связи с отказом от иска, тогда как другой его представитель Х. с отказом от иска не согласился и против удовлетворения кассационной жалобы возражал. Суд при рассмотрении кассационной жалобы указал, что в такой ситуации отказ от иска одного из представителей истца при несогласии с отказом другого представителя того же лица нельзя расценивать в качестве волеизъявления самого юридического лица и признать соответствующим закону. Кроме того, адвокат должен помнить о том, что он не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда он убежден в наличии самооговора со стороны доверителя (пп. 3 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре РФ).
В подобных ситуациях в случае несогласованности позиций представителей доверителя и невозможности установить его собственное волеизъявления, по нашему мнению, суд должен отложить разбирательство дела по причине неявки лица, участвующего в деле (ст. 158 АПК РФ, ст. 169 ГПК РФ), для выяснения действительной позиции доверителя.
В целях предупреждения возникновения подобных разногласий между представителями доверителям можно рекомендовать доводить до адвоката свою позицию по наиболее важным вопросам, связанным с исполнением поручения (признание и отказ от иска, заключение мирового соглашения и т. п.), в письменном виде.
Несмотря на то, что участие нескольких поверенных в исполнении поручения может создавать сложности как в сфере гражданского оборота (совершение дублирующих сделок несколькими поверенными), так и в сфере судебного представительства (несогласованность поверенных при совершении распорядительных действий), это не является решающим доводом о недопустимости множественности лиц в соглашении об оказании юридической помощи. Стандарты этики адвокатов зарубежных государств, а также дореволюционное законодательство считают вполне допустимым исполнение поручения несколькими адвокатами. Что, в свою очередь, может иметь весьма положительный эффект для доверителя; например, в случае невозможности участия в судебном разбирательстве одного из адвокатов его может заменить другой.
Нередко юридическая помощь по уголовным делам оказывается лицу, которое находится под стражей и не может самостоятельно заключить соглашение. В таком случае в качестве доверителей соглашение с адвокатом заключают родственники или близкие знакомые лица, находящегося под стражей. Они же осуществляют выплату вознаграждения адвокату за оказание юридической помощи. В данной ситуации возникает вопрос о том, как квалифицировать такого рода соглашения. Существует два возможных варианта. Первым из них является квалификация такого соглашения об оказании юридической помощи по модели договора об исполнении обязательства третьему лицу. Смысл данной конструкции состоит в том, что должник по указанию кредитора обязан исполнить обязательство третьему лицу. При этом кредитор и должники сохраняют свои позиции, и исполнение обязательства третьему лицу рассматривается как исполнение самому кредитору. При этом указанное третье лицо не приобретает права требования исполнения обязательства от должника, остающегося обязанным перед своим кредитором.
На наш взгляд, подобного рода квалификация соглашения не в полной мере служит защите интересов лица, которому оказывается юридическая помощь, поскольку указанное лицо выступает лишь фактическим ее адресатом, не имеющим права выдвигать какие-либо требования или возражения относительно качества юридических услуг к адвокату. В то же время доверитель не всегда имеет возможность проверять качество оказываемой юридической помощи назначенному лицу (например, присутствовать в судебных заседаниях и при производстве следственных действий) и, соответственно, указывать адвокату на ненадлежащее качество юридической помощи.
Указанного рода соглашения логичнее рассматривать в качестве договора об оказании юридической помощи в пользу третьего лица – подзащитного (ст. 430 Гражданского кодекса РФ). Лицо, в пользу которого заключен такой договор (бенефициар), вправе требовать от адвоката оказания юридической помощи и предъявлять ему обоснованные претензии. В соответствии с п. 2 ст. 430 Гражданского кодекса РФ с момента, когда указанное лицо выразило адвокату намерение воспользоваться своим правом на оказание юридической помощи, адвокат и доверитель не могут расторгнуть или изменить заключенное ими соглашение без согласия такого лица. Между тем ряд исследователей выражают несогласие с подобной квалификацией указанного рода соглашений об оказании юридической помощи. Так, М.В.Кратенко отмечает, что адвокат не всегда воспринимает назначенное лицо как своего кредитора по договору, поскольку оплата по соглашению оказывается лицом, заключившим договор, что в итоге далеко не лучшим образом сказывается на интересах подзащитного. Данная позиция вызывает сомнения, поскольку на доверителе помимо обязанности по уплате вознаграждения адвокату лежит также ряд других обязанностей: формулирование предмета поручения, предоставление имеющихся документов и т. п. У доверителя, как и у назначенного лица, имеется право требования оказания юридической помощи надлежащего качества (п. 1 ст. 430 ГК РФ). Таким образом, тот факт, что выплата вознаграждения адвокату, равно как и формулирование предмета поручения, осуществляется доверителем, а не лицом, которому юридическая помощь фактически оказывается, не влияет на надлежащую защиту интересов подзащитного. Е.Буробина полагает, что соглашение об оказании юридической помощи назначенному лицу можно квалифицировать в качестве договора в пользу третьего лица только в случае, если будет выявлено отсутствие собственного интереса у стороны, непосредственно заключающей соглашение с адвокатом. Данное мнение представляется дискуссионным, поскольку наличие интереса у лица, заключающего договор в пользу другого лица, на наш взгляд, не может являться отличительным признаком указанного договора от договоров, исполняемых третьему лицу. Разграничительным признаком выступает возможность третьего лица требовать от должника исполнения обязательства.
Американская доктрина придерживается принципа, что и вопросы оплаты юридической помощи являются сугубо доверительными. Юристу запрещается принимать вознаграждение за представительство от кого-либо еще, кроме самого клиента. Исключение может быть сделано лишь в случае, когда клиент осознанно дает согласие на такой порядок оплаты. Это не сказывается негативно на независимости профессиональных суждений юриста и его отношениях с клиентом, обеспечивается тайна информации, касающаяся представительства (MRPC. Rule 1.8-f).
В завершение необходимо отметить, что неурегулированность законодательством вопроса о том, какие лица могут оказывать квалифицированную юридическую помощь, негативно сказывается на защите прав и интересов граждан, поскольку зачастую данная помощь оказывается лицами, не имеющими должного уровня знаний, образования, не обладающими соответствующими этическими качествами.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (46) 2012
