В настоящее время регулирование отношений экономи­ческого сотрудничества в рамках Евразийского сообщества осуществляется в условиях интеграционных процессов, кото­рые связаны с формированием целостной (и в этом смысле, интегративной) системы правового регулирования. Правовая интеграция предполагает, прежде всего, унификацию юри­дических норм - моделей упорядочивания и согласования взаимодействия субъектов. Безусловно, основу такой юриди­ческой интеграции в Евразийском пространстве составляют международно-правовые нормы, образующие, можно сказать, наднациональное законодательство. Системообразующую (интегративную) функцию, при этом, выполняет Договор о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года¹ (далее - Договор о ЕАЭС). Согласно статьи 1 Договора о ЕАЭС, явля­ясь международной организацией региональной экономиче­ской интеграции, Евразийский экономический союз обладает международной правосубъектностью и призван обеспечить реализацию принципа свободы экономической деятельности (свободы движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы), а также проведение скоординированной, согласованной или единой политики в отраслях экономики, определенных Дого­вором о ЕАЭС и международными договорами, принятыми в рамках ЕАЭС.

Интегративный подход к правовому регулированию от­ношений в Евразийском пространстве заложен уже в самих по­нятиях, которые используются в Договоре о ЕАЭС. Наиболее важными для понимания целей и содержания евразийской интеграции являются такие понятия, как единая, скоордини­рованная и согласованная политика, единое экономическое пространство, общий (единый) рынок, единая таможенная территория. Надо сказать, применительно к реализации принципа единства экономического пространства Евразий­ского экономического союза понятие «пространство» рассма­тривается в территориальном аспекте, в значении совокупно­сти территорий государств-членов ЕАЭС. Так, на территории государств-участниц Евразийского экономического союза в рамках единого экономического пространства существует единая инфраструктура, должны функционировать основан­ные на рыночных принципах сходные (сопоставимые) и одно­типные механизмы регулирования экономики, обеспечивать­ся экономические отношения, образующие общий (единый) рынок со свободным перемещением товаров, услуг, капитала и рабочей силы в территориальных пределах ЕАЭС. Формой торгово-экономической интеграции в территориальных пре­делах единого Евразийского экономического пространства вы­ступает таможенный союз. Это означает, что в пределах еди­ной таможенной территории действуют Единый таможенный тариф ЕАЭС, единые меры регулирования внешней торговли товарами с государствами, не являющимися членами Евра­зийского экономического союза, а также международными организациями или международными интеграционными объединениями (третьей стороной). Страны-участницы Ев­разийского экономического союза «во взаимной торговле не применяют таможенные пошлины (иные пошлины, налоги и сборы, имеющие эквивалентное действие), меры нетарифного регулирования, специальные защитные, антидемпинговые и компенсационные меры».

При этом единое евразийское экономическое простран­ство и единая осуществляемая государствами-членами ЕАЭС политика обеспечиваются функционированием единого (унифицированного) механизма правового регулирования, включающего в себя систему гармонизированных или уни­фицированных правовых норм. В пространстве евразийской интеграции единство (унифицированность) механизма право­вого регулирования основано на гармонизации (сближении) законодательства государств-членов ЕАЭС, сходном (сопоста­вимом) национальном нормативно-правовом регулировании отдельных сфер отношений. Скоординированность и согла­сованность осуществляемой государствами-членами Евразий­ского экономического союза политики предполагает, что их сотрудничество основано на общих подходах, одобренных правовыми актами органов ЕАЭС, например, Решение Выс­шего Евразийского экономического совета № 5 «Об основных ориентирах макроэкономической политики государств - чле­нов Евразийского экономического союза на 2016-2017 годы».

Систему органов Евразийского экономического союза образуют Высший Евразийский экономический совет, Евра­зийский межправительственный совет, Евразийская эконо­мическая комиссия, Коллегия Евразийской экономической комиссии, Совет Евразийской экономической комиссии. Особую роль в системе органов ЕАЭС призван играть Суд Ев­разийского экономического союза. Но, если попытаться оце­нить деятельность органов ЕАЭС, обратившись к сведениям о количестве принятых органами ЕАЭС правовых актов, то, на сегодняшний день, Судом Евразийского экономического со­юза принято семь актов. В то же время, Высшим Евразийским экономическим советом принято триста тридцать шесть ак­тов, Евразийским межправительственным советом - пятьдесят восемь актов. Наиболее активной, с точки зрения количества принятых актов, выглядит деятельность Евразийской эконо­мической комиссии, которой принято уже более двух тысяч актов. Согласно статьи 2 Договора о ЕАЭС, акты, которые принимают регулирующие органы ЕАЭС, могут быть двух видов: в форме решений или в форме распоряжений. Норма­тивно-правовые акты принимаются органами ЕАЭС в форме решений. Например, вступившее в силу 01.07.2016 г. Решение Высшего Евразийского экономического совета от 31.05.2016 г. № 11 «О назначении члена Коллегии Евразийской экономиче­ской комиссии». Распоряжения органов Евразийского эконо­мического союза имеют организационно-распорядительный характер. Например, Распоряжение Евразийского межправи­тельственного совета от 12.08.2016 г. № 13 «О проекте Договора о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза».

Для Российской Федерации развитие евразийской инте­грации выступает в известном смысле стимулом к экономи­ческому росту, обеспечивает определенную компенсацию издержек от санкций, введенных Западом. Однако сотрудни­чество в Евразийском социокультурном пространстве охваты­вает сегодня весьма широкую сеть отношений по взаимодей­ствию в разных сферах жизнедеятельности. Следует отметить, в настоящее время насчитывается около ста заключенных участниками Евразийского сотрудничества договоров в гума­нитарной (сфере прав человека), культурно-региональной (межрегиональной сфере), отраслевых (различных сферах деловой активности) сферах евразийского взаимодействия. Эти международные договоры, а так же межгосударственные целевые программы в ряде случаев охватывают сферы, выхо­дящие за пределы регулирования органами Евразийского эко­номического союза.

Таким образом интегративная (единая) модель правового регулирования в ЕАЭС обеспечивается в процессе гармониза­ции и унификации национального законодательства, форми­рования международно-правовых правил и подходов, а также единой практики применения юридических норм в простран­стве Евразийского экономического союза. По мнению иссле­дователей, ведущим юридическим процессом евразийской правовой интеграции является гармонизация права, которая «выражается в стандартизации элементов механизма право­вого регулирования в государствах для обеспечения правового равновесия и синхронизации поведения, а также упорядочен­ности, эффективности и компромисса интересов во взаимо­действии государств и их правовых систем»¹⁴. Интегративные свойства нормативно-правового регулирования в Евразийском пространстве определяются системообразующими (интегра­тивными) связями между всеми элементами механизма пра­вового воздействия, осуществляемого государствами-участни- ками ЕАЭС, органами Евразийского экономического союза, формирующими нормативно-распорядительную основу ре­гулирования отношений между участниками евразийского взаимодействия, а также Судом Евразийского экономическо­го союза. Интегративная модель правового регулирования должна отражать фактические процессы, происходящие в Евразийском пространстве, и отношения между участниками евразийского взаимодействия. Надо признать, в ХХ веке во­обще обнаруживается тенденция к интегративному рассмо­трению сложных социально-гуманитарных явлений, включая правовое регулирование, в культурологическом аспекте. Без­условно, для России в этом смысле актуализируется проблема евразийского культурно-правового пространства.

Целостный (интегративный) механизм правового регу­лирования включает в себя правовые принципы, законода­тельство и правоприменительную практику, обеспечивая сочетание нормативного (статичного) и процессуального (ди­намичного) аспектов правового воздействия, согласованность действий субъектов евразийского взаимодействия. Следует согласиться с И. З. Фархутдиновым в том, что международно­правовые отношения «имеют преимущественно координа­ционный характер», поэтому централизованно определить, какие нормы являются в настоящее время правовыми стандар­тами регулирования отношений в Евразийском пространстве, затруднительно. Представляется, что решить проблему опре­деления критериев правового содержания законодательства ЕАЭС возможно в контексте интегративной юриспруденции, позволяющей сформировать системную (интегративную) кон­цепцию правового регулирования отношений в Евразийском экономическом союзе.

В свое время Дж.Холл указал на то, что в системе фор­мально-определенных правовых норм обнаруживается ста­тичная фаза правового опыта, константа, обеспечивающая стабильность правового регулирования. Но система норм утрачивает свою стабильность в условиях правореализаци­онной сферы. Поэтому, необходимо сочетание (интеграция) в едином механизме правового регулирования нормативной структуры (законодательства) и динамического право-про­цесса, т.е. системы реализующихся норм, системы право­применения. В результате, правовое регулирование предста­ет процессом, «в котором нормы, ценности и факты - и то, и другое, и третье - срастаются и актуализируются». Процес­суальный аспект права в конце ХХ века вслед за Дж. Холлом подчеркивал Г. Дж. Берман. Дело в том, что, интегративное, т.е. целостное понятие правового регулирования должно ох­ватывать процесс и законотворчества (правоустановительной деятельности), и правоприменения (судебный процесс). Дея­тельностный аспект права неразрывно связан с его ценностной составляющей - системой согласованных друг с другом идей и ценностей (правовых и иных неправовых идей и ценностей) общества. При этом правовой процесс (деятельностный аспект права) имеет приоритет перед нормативной структу­рой правового регулирования. «Право в действии, - пишет Г. Дж. Берман, - включает правовые учреждения и процеду­ры, правовые ценности и правовые понятия и образ мыслей, равно как и правовые правила... Право в действии состоит из людей, занимающихся законотворчеством, отправлением правосудия, вынесением судебных решений, переговорами и другими правовыми действиями.».

Приобретая характер процесса, право в своей динами­ческой структуре постоянно меняется и совершенствуется. Причем фактические изменения правопорядка, правовых ин­ститутов происходят в момент решения дела судьей. Не зави­симо от того, открывает или творит норму судья, он, считал Дж.Холл, «не может применить прошлогоднюю норму права к сегодняшнему делу, потому что прошлогодняя норма пра­ва больше не существует; даже в простейших видах судебных решений что-то добавляется, и это обеспечивает ощутимо новое значение.» Интегративной юриспруденции позволя­ет рассмотреть правовое регулирование в Евразийском про­странстве в качестве целостной системы, объединяющей наци­ональное и международное законодательство, правосознание, которым воспринимается правовой опыт, правовую культуру, охватывающую собой представления о правовых ценностях и фактическое действие (применение, функционирование) норм права.

Процессуальная составляющая механизма (системы) правового регулирования в ЕАЭС обеспечивается деятель­ностью Суда Евразийского экономического союза. Его ком­петенция определена главой IV Статута Суда Евразийского экономического союза (приложение № 2 к Договору о ЕАЭС). Суд Евразийского экономического союза рассматривает спо­ры, возникающие по вопросам реализации Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и (или) решений органов ЕАЭС по заявлению государства-члена ЕАЭС или хо­зяйствующего субъекта. Государство может обратиться в Суд Евразийского экономического союза с заявлением в следую­щих четырех случаях: во-первых, в целях решения вопроса о соответствии международного договора в рамках ЕАЭС или его отдельных положений Договору о ЕАЭС; во-вторых, с за­явлением о соблюдении другим государством-членом (други­ми государствами-членами) Договора о ЕАЭС, международ­ных договоров в рамках ЕАЭС и (или) решений органов ЕАЭС, а также отдельных положений указанных международных договоров и (или) решений; в третьих, в целях решения во­проса о соответствии решения Евразийской экономической комиссии или его отдельных положений Договору о ЕАЭС, международным договорам в рамках ЕАЭС и (или) решениям органов ЕАЭС; в четвертых, с заявлением об оспаривании дей­ствия (бездействия) Евразийской экономической комиссии. Но, важно отметить, что при этом государства-члены ЕАЭС могут отнести к компетенции Суда Евразийского экономиче­ского союза и иные споры, разрешение которых Судом ЕАЭС прямо предусмотрено Договором о ЕАЭС, международными договорами в рамках ЕАЭС, международными договорами ЕАЭС с третьей стороной или иными международными дого­ворами между государствами-членами ЕАЭС.

Помимо названных ситуаций Суд Евразийского эконо­мического союза по заявлению государства-члена ЕАЭС или органа ЕАЭС осуществляет разъяснение положений Догово­ра о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и ре­шений органов ЕАЭС. Суд Евразийского экономического со­юза по заявлению сотрудников и должностных лиц органов ЕАЭС и Суда ЕАЭС разъясняет положения Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС и решений органов ЕАЭС, связанных с трудовыми правоотношениями. Вопрос о наличии компетенции Суда Евразийского экономического со­юза по разрешению спора разрешается самим Судом ЕАЭС в соответствии с Договором о ЕАЭС, международными дого­ворами в рамках ЕАЭС и (или) международными договорами ЕАЭС с государством, не являющимся членом ЕАЭС, между­народной организацией или международным интеграцион­ным объединением. Положения международного договора ЕАЭС с третьей стороной Суд Евразийского экономического союза разъясняет в том случае, если это предусмотрено таким международным договором.

Что касается обращений в Суд Евразийского экономи­ческого союза хозяйствующих субъектов, то, надо сказать, в рассматриваемом процессуальном аспекте для целей Статута Суда Евразийского экономического союза под хозяйствую­щим субъектом понимается юридическое лицо, зарегистри­рованное в соответствии с законодательством государства- члена ЕАЭС или третьего государства, либо физическое лицо, зарегистрированное в качестве индивидуального предприни­мателя в соответствии с законодательством государства-чле­на ЕАЭС или третьего государства. Хозяйствующий субъект вправе обратиться в Суд Евразийского экономического союза с заявлением в двух случаях: во-первых, если, по его мнению, решение Евразийской экономической комиссии или его от­дельные положения, непосредственно затрагивающие пра­ва и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, не соответствуют Договору о ЕАЭС и (или) международным договорам в рамках ЕАЭС, и повлекли нарушение предо­ставленных Договором о ЕАЭС и (или) международными договорами в рамках ЕАЭС прав и законных интересов хо­зяйствующего субъекта; во-вторых, в целях оспаривания дей­ствия (бездействия) Евразийской экономической комиссии, непосредственно затрагивающего права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, если такое действие (без­действие) повлекло нарушение предоставленных Договором о ЕАЭС и (или) международными договорами в рамках ЕАЭС прав и законных интересов хозяйствующего субъекта.

В философско-правовом смысле проект интегративной юриспруденции на основе диалектического метода анализа и синтеза в конце ХХ века обсуждал Г. Дж. Берман. Вообще, диалектический метод как диалоговый способ рассуждений (познания мира) исторически восходит еще к древнегрече­ской философии, получил дальнейшее свое развитие среди юристов Древнего Рима. В XI-XII веках диалектический метод анализа и синтеза использовался для примирения на основе правовых принципов и понятий («на все возрастающем уров­не обобщения») противоречий, существовавших в средневе­ковом праве между разными (соперничающими) элементами единой социальной структуры: церковное - светское, коро­левское - феодальное, городское - цеховое. Диалектический метод обоснования интегративной концепции права, считал Г. Дж. Берман, связан с осознанием целостности (единства) структуры общества и включает в себя не только рациональ­ную составляющую (интеллектуальную), но и моральные принципы, что особенно актуально в условиях мультикуль- турализма евразийского сообщества. Проект интегративной юриспруденции позволяет рассмотреть процесс норматвно- правового регулирования во взаимодействии с экономиче­скими, политическим и другими социальными процессами. Право одновременно и отражает экономические и полити­ческие отношения конкретного общества и определяет (де­терминирует) их. Так, развитие экономики и политики в За­падной Европе XVII-XIX веков было непосредственно связано с формированием в XII-XV веках конституционного права, а также промышленного, договорного права, права собственно­сти и других отраслей. Механизм правового регулирования в Евразийском пространстве также необходимо рассматривать в контексте не только экономических отношений между госу- дарствами-участниками ЕАЭС, но и интеграции и взаимовли­яния ценностей правовых культур в целом.

С позиции реализации заложенного Договором о ЕАЭС потенциала Евразийского экономического союза правовая интеграция играет особую роль, которая включает в себя ряд задач, в том числе задачу унификации механизма правового регулирования в Евразийском пространстве. С точки зрения интегративной юриспруденции гармонизация законодатель­ства имеет важное значение при формировании новых ре­гиональных образований, что наглядно видно, в частности, на примере Евразийского экономического союза, в котором она осуществляется «на основе сближения законодательства государств-членов, направленное на установление сходного (сопоставимого) нормативного правового регулирования в от­дельных сферах». Евразийская интеграция имеет первосте­пенное значение и для обеспечения экономической безопас­ности и стабильности международной правовой системы, так как предполагает скоординированную внутреннюю политику. Единая политика в контексте евразийской интеграции - это политика, осуществляемая государствами-членами в опреде­ленных ими сферах, предусмотренных Договором о ЕАЭС и «предполагающая применение государствами-членами уни­фицированного правового регулирования», в том числе на основе решений органов Евразийского экономического союза в рамках их полномочий. В данном контексте «унификация законодательства», как подчеркивается в Договоре о ЕАЭС, означает «сближение законодательства государств-членов, на­правленное на установление схожих механизмов правового регулирования в отдельных сферах», определенных Догово­ром о ЕАЭС. Наконец, с точки зрения правового регулирова­ния в рамках Евразийского экономического союза, значимость придается уважению общепризнанных принципов междуна­родного права, включая принципы суверенного равенства го­сударств-членов и их территориальной целостности.