Обман в современном гражданском праве Азербайджана как основание для признания сделки недействительной
ПРАВО СТРАН СНГ Аббасова Г. X. В данной статье автор анализирует понятие и случаи обмана как основаниедпя признания сделки недействительной с точки зрения современного изменения культурного, нравственного облика участников гражданско-правового оборота в Азербайджане под влиянием понятий и стандартов стран англо-саксонского права. Автор также проводит параллели понятий обмана в Азербайджане с иными странами романо-германской системы. В результате автор предлагает внести изменение в ст. 339.2 Гражданского кодекса Азербайджана и упорядочить судебную практику в области признания сделок недействительными путем вмешательства вданный процесс Верховного суда Азербайджана. |
Актуальность проблемы определения пределов обмана, умолчания истины и осведомленности субъектов, вступающих в гражданские правоотношения, исходит из культурной, нравственной и экономической самобытности региона, страны, в которой заключается та или иная сделка. Проблематика признания сделки недействительной на основании обмана или введения в заблуждение одной из сторон на сегодняшний день является одной из основных вопросов в азербайджанском гражданском обороте, ибо стороны сделок хотя и являются местными субъектами, заключают сделки по иностранным формулярам договоров, понятий и чуждым азербайджанскому экономическому самосознанию всевозможным оговоркам, выписанным мелким шрифтом на обратной стороне договора либо с иностранным судопроизводством на случай возникновения разногласий или невыполнения обязательств сторон. В данной статье постараемся определить границы истины, дозволенного умолчания правды о тех или иных вопросах существенных условий договора в соответствии с азербайджанским гражданским правом в сравнении с правом романо-германской, англосаксонской правовых семей, с которыми встречается субъект в гражданском обороте Азербайджана при заключении всевозможных сделок с иностранным участием или капиталом.
Действительность сделки
Действительность договора зависит от действительности тех юридических событий, которые служат непременным ему основанием, непременно в нем предполагаются. Когда их нет в действительности, то и договор не может быть действительным. Для действительности сделки существенно: чтобы она была основана на непринужденном соглашении сторон; чтобы каждая из сторон была свободна и способна сама по себе входить в соглашение с другой стороной; чтобы предмет соглашения имел известную определенность; чтобы предмет и цель договора не были запрещенные, то есть противоправными.
Понятие обмана в вопросе недействительности сделки
Заблуждение и обман (или преднамеренное введение в заблуждение) имеют между собой одну точку соприкосновения: обманутый также как и заблуждающийся заключает сделку под влиянием ошибки. При обмане эта ошибка сознательно и намеренно вызывается другой стороной. Однако, необходимо определиться, что не каждое ошибочное представление,
допущенное в волеизъявлении сторон в той или ионй сделке, порождает юридические последствия для ошибающейся стороны. В данном вопросе едины и романо-германская, и англосаксонская система правопорядка.
В соответствии с гражданским законодательством Азербайджана, обман является основанием для признания сделки недействительной, если лицо было обмануто с целью заключения сделки. Согласно ст. 339.2 Гражданского Кодекса Азербайджанской Республики (в последствии «ГК АР») данное требование предъявляется в том случае, если выясняется, что данная сделка не могла бы быть заключена без использования обмана. Если одна из сторон знала и умолчала о случаях несовершения сделки, обманутая сторона может потребовать признания сделки недействительным. Обязательство информировать о случаях умалчивания может быть представлено только в том случае, если другая сторона добросовестно ожидает этого. К сожалению, непонятно законодательное определение «добросовестно ожидает этого», ибо естественно, что сторона вступающая в договорные отношения с контрагентом ожидает от него добропорядочности. На наш взгляд, на сторону сделки должно возлагаться обязательство информировать контрагента о всех существенных условиях сделки, а также обстоятельствах, сопутствующих совершению сделки, включая мотивы, влияющие на формирование воли договорной стороны. Также следует иметь ввиду, что азербайджанский законодатель не определяет цель извлечения выгоды как основополагающего фактора для обмана. В соответствии со ст. 339.3 ГК АР для признания сделки, совершенной обманным путем, недействительной, не имеет значение цель стороны извлечь выгоду путем предоставления ложной информации либо цель преследования нанесения вреда другой стороне.
Следует отметить, что в отличие от азербайджанского гражданского права, российское признает обманом как активную форму действия (то есть сообщение ложных сведений), так и пассивную форму (то есть умышленное умолчание о фактах, знание которых могло бы препятствовать совершению сделок) при этом не ограничивая данный случай аморфным понятием «добросовестного ожидания» стороны, как это определено ст. 339.2 ГК АР.
Следует отметить, что позиция гражданского законодательства Азербайджана схожа с позицией рядом стран романской правовой семьи (например, Испания, Италия и Швейцария) законодатель наделяет правом признавать ничтожными сделки, совершенные под влиянием обмана, лишь в том случае, если обманутый, получи он достоверные сведения, вообще не заключил бы договора.
В Англии же, согласно ведущему прецеденту Derryv. Peek (1889), «обман считается доказанным, если удастся показать, что вводящее в заблуждение заявление было сделано преднамеренно, поскольку говоривший заранее знал и не верил в правдивость сказанных слов, или по халатности, так как он не задавался вопросом, правда это или ложь».
Немецкая судебная практика исходит из того, что сокрытие фактов будет считаться преднамеренным обманом только в случаях, когда есть соответствующая обязанность сообщать другой стороне об их существовании. Но даже при наличии такой обязанности все ставится в зависимость от обстоятельств каждого конкретного случая. Например, считается общепризнанным, что стороны при подписании договора купли-продажи не должны ожидать получения друг от друга информации об общих условиях формирования цен на данном рынке. Однако, с другой стороны, есть ряд судебных решений, в которых с завидным постоянством подчеркивается необходимость сообщать в соответствии с принципом добросовестности о таких условиях, которые позволяют другой договаривающейся стороне составить лучшее представление о предмете договора и потому являются существенными для принятия ею решения. По мнению Верховного федерального суда, продавец подержанного автомобиля в хорошем состоянии обязан известить покупателя, даже если тот об этом и не спрашивает, что автомобиль побывал в аварии. В противном случае покупатель может оспорить договор на основании преднамеренного обмана.
Французский кассационный суд в своем решении также отметил: «Обман можно констатировать в случае умолчания, направленного на сокрытие от другого участника договора факта, ибо будь он известен этому другому участнику, тот бы не заключил данного договора».
Общее право занимает в данном вопросе более жесткую позицию. Существует обязанность информировать партнера по договору страхования и по другим аналогичным договорам, заключение которых предполагает проявление сторонами «наивысшей добросовестности», в тех случаях, когда устанавливается доверительные отношения, в частности между доверенным лицом, управляющим чужим имуществом и выгодоприобретателем, опекуном и подопечным, родителями и детьми, принципалом и агентом. Однако, не существует общего правила, регулирующего обмен информацией между партнерами в период, предшествующий заключению договора. Традиционная, особенно характерная для гипертрофированного индивидуализма XIX века, точка зрения основывалась на том, что каждая сторона сама добывает себе необходимую ей информацию и не надеется на «благородный жест» партнера, даже в том случае, если она узнала об ошибке контрагента и могла бы без особых усилий ее исправить.
В деле Banque Financiere v. westgate Insurance Co. (1989) судья Слэйд также заявил: «Общий принцип, согласно которому отсутствует обязательство раскрывать информацию, касающуюся обычного коммерческого контракта, во время переговоров о его заключении...является одним из краеугольных камней нашего договорного права. Существует большое число случаев, когда одна из сторон по контракту не сообщает другой во время предварительных переговоров известные ей факты, которые другая сторона сочла бы для себя крайне важными, будь они ей сообщены.»
Большой интерес представляет собой гражданско-правовая практика Голландии. Так, договор может быть оспорен на основании «злоупотребления обстоятельствами», когда одна из сторон знала или могла знать о бедственном положении, зависимости или неопытности, легкомыслии или недостатке опыта другой стороны и тем, не менее, принудила ее противоправным способом к заключению этого договора. Однако, в Германии при отсутствии законодательной нормы такого рода, имеется устоявшаяся судебная практика признания договора недействительным в случае, если одна из сторон использовала преклонный возраст, тяжелую болезнь, юношескую неопытность или бедственное положение партнера, не оставляя ему времени на спокойное обдумывание отговаривала от обращения за советом к родным или адвокату, преуменьшает или скрывает значение договора.
Таким образом, судебная практика многих европейских стран выходит за рамки определений законодательства, расширяя понятие обмана для признания сделки недействительной, учитывая разнообразные случаи жизни и возлагая на стороны сделок обязательство полностью и добропорядочно информировать сторону договора.
Чего к сожалению невозможно сказать о судебной практике Азербайджана. Так, 1-ый Административно-Экономический Суд города Баку, а также Апелляционный суд города Баку не признал иск компании А. против страховой компании Б. о признании страхового договора частично недействительным ввиду обмана в части списка исключительных случаев, при наступлении которых не будет выплачено страховое возмещение. По данному делу случаи исключения охватывали все случаи жизни, в результате которых товар фактически не страховался от какого-либо вреда и сторона не была соответствующим образом проинформирована о данных случаях-исключениях. Однако, суды признали данную сделку действительной ввиду того, что страхователь обязан был хорошо ознакомиться с приложением к договору, который был ему предоставлен не в полном объеме. А страховая компания была признана добропорядочным контрагентом, для этого было достаточно предоставления им страхового договора на подписание. Таким образом, несмотря на законодательное урегулирование ст. 339.3 ГК АР вопроса ожидания добропорядочного осведомления обо всех существенных условиях договора, суды Азербайджана на практике почти не применяют данную норму. А в случаях формирования гражданско-правовых отношений с иностранным участием (в основном англосаксонского права) склоняются к применению жесткого капиталистического подхода к сторонам договора и не ожидания добропорядочности контрагента, а активное соискание информации обо всех существенных обстоятельствах, влияющих на заключение договора заинтересованной стороной, вступающей в договорные отношения.
Выводы:
В результате проведения анализа гражданского законодательства Азербайджана, а также иных стран романской системы и англосаксонской системы, выяснилась необходимость в следующих изменениях и восполнения пробелов теории и практики по вопросу признания недействительной сделок на основании обмана одной из сторон:
1) изменить ст. 339.2 ГК АР и принять в данной редакции: «Если лицо обмануто с целью заключения сделки, оно может потребовать признание данного акта недействительным. Данное требование предъявляется в том случае, если выясняется, что данная сделка не могла бы быть заключена без использования обмана. Если одна из сторон знала и умолчала о случаях несовершения сделки, обманутая сторона может потребовать признания сделки недействительным»;
2) Упорядочить практику применения судами Азербайджана статей 339.2 и 339.3 ГК АР и определить Верховным Судом Азербайджанской Республики понятий и формы обмана в Азербайджане с точки зрения моральной, нравственной, этической и культурной самобытности Азербайджана.