кандидат юридических наук, преподаватель кафедры теории и истории государства и права Уфимского юридического института Министерства внутренних дел Российской Федерации
Говоря о развитии полицейских структур в Великобритании, следует отметить, что он прошли длительный путь исторического развития. Еще в XVIII в. сами приходы обеспечивали порядок на своих территориях. Приходские надзиратели (бидли) выполняли административные функции, констебли, в свою очередь, задерживали преступников, а в экстренных случаях помогали военным подавлять мятежи. Констеблей выбирали из прихожан, и они должны были на общественных началах нести службу в течение года. Для того, чтобы стимулировать труд констеблей, предусматривалось «тайнбернские билеты», своеобразные наградные листы за поимку особо опасных преступников. Подобные листы освобождали от выплаты приходских повинностей. К 1800 году появился ночной патруль, который сторожил центральные улицы Лондона. Этот отряд, состоявший из 68 человек, подразделялся на старших (капитанов) и простых патрульных. Первые были вооружены карабинами, пистолетами, саблей. Патрульные же были счастливыми обладателями сабель.
В 1805 г. появляется конный патруль, который обеспечил порядок в близлежащих к Лондону окрестностях. Свидетельством этому явилось прекращение грабежей. На конных патрульных был синий мундир и красный жилет. Так в Англии появилась первая полицейская форма. В 1829 г. в Лондоне появилась столичная полиция. За полицейскими молва сразу же закрепила милое прозвище «бобби», по имени инициатора создания нового органа министра внутренних дел, а затем и премьер-министра Роберта Пиля.
Полицейские органы в стране появились во многом из-за недовольства обществом тем обстоятельством, значительная часть преступлений оставались безнаказанными. Во вводной части законопроекта Роберта Пиля об организации полиции подчеркивался тот факт, что «ночная стража и ночная полиция неспособны предупреждать и раскрывать преступления нередко по причине непригодности привлекаемых для этого лиц, их недостаточного количества, их ограниченных полномочий и недостаточности связи и сотрудничества между ними».
Штаб новой организации находился на улице Большой Скотленд-Ярд, в районе Уайтхолла. Констеблям и сержантам выдавались дубинки, в экстренных случаях им выдавались сабли. Инспектора носили карманный пистолет. У полицейских был особый сигнал, издаваемый с помощью трещотки, впоследствии замененный на свисток. Особую гордость у «бобби» представлял масляный фонарь «бычий глаз» с линзой, с помощью которой можно было попеременно устанавливать ближний или дальний свет, а также затемнять его с помощью особой шторки.
Система организации поиска преступников была весьма усложненной в Великобритании XIX в. Непосредственно полицейские были серьезным образом связаны в своих действиях возможным противодействием со стороны судьи (на территории своего участка), а также шерифом и коронером. Последние имели право в поисках преступника на основании улик арестовать его в пределах графства.
Констебль же мог самостоятельно (без приказа) подвергнуть аресту подозреваемое лицо только в следующих случаях: «а) при нарушении мира в его присутствии - во время совершения преступления или сейчас же после него; б) по основательному обвинению со стороны частного лица в совершении тяжкого преступления; в) если тяжкое преступление было совершено и имеется основательное подозрение, что данное лицо совершило его; г) в ночное время на улице, если имеется основательное подозрение, что данное лицо совершило тяжкое преступление. Наконец, каждый гражданин имеет право арестовать лицо, совершающее или только что совершившее преступление».
В России полицейские были более самостоятельны в своих действиях по сравнению со своими английскими коллегами. Соответствующие изменения в законодательстве 1862-1864 гг. четко определили юрисдикцию и реальные возможности работы полиции. Чины полиции отныне получали возможность производить дознание, предполагаемое как расследование уголовного преступления по «горячим следам» в розыскном порядке. Вся подобная деятельность была направ- ленадля поиска подозреваемого лица и сводилась к поиску доказательств его виновности. Задачи полиции заключались в четком выяснении следующих обстоятельств: 1) действительно ли, какое, когда и при каких обстоятельствах совершилось преступление; 2) кто и на каком основании подозревается в его совершении; 3) не допустить, чтобы подозреваемый скрылся, а следы преступления изгладились.
При этом дознание должно было, как правило, производиться чинами полиции негласно, посредством розысков, словесных опросов и наружного наблюдения, за исключением случаев, предусмотренных ст.258 Устава уголовного судопроизводства.
О любом событии, заключавшем в себе признаки преступления, полиция должна была в кратчайшие сроки (не позднее суток по получении сведений об этом), сообщить судебному следователю и прокурору (его товарищу). Подобный порядок был определен Статьей 250 Устава уголовного судопроизводства.
Это документ четко устанавливал строгий принцип, когда по прибытии судебного следователя полиция уступала представителю юстиции «пальму первенства», передавая ему все производство и прекращая свои действия до получения особых указаний.
Однако, как и в далекой от Российской Империи Великобритании, закон определял целый ряд обстоятельств, когда сотрудники полиции вынуждены был предпринимать неотложные действия. Статья 258 Устава уголовного судопроизводства определяла следующий порядок действий: «когда полицией застигнуто совершающееся или только что совершившееся преступное деяние, а также когда до прибытия на место происшествия судебного следователя следы могли бы изгладиться, полиция заменяет судебного следователя во всех следственных действиях, не терпящих отлагательства, как: в осмотрах, в освидетельствованиях, в обысках и выемках; но формальных допросов ни обвиняемым, ни свидетелям полиция не делает, разве что кто-либо из них оказался тяжело больным, и представилось бы опасение, что он умрет до прибытия следователя».
Законодательство устанавливало, что только в таких случаях, когда чины полиции могли заменить следователя, протоколы, составленные полицейскими, могли быть зачитаны в ходе судебного заседания.
Полиция должна была принимать меры с целью, чтобы не допустить возможности, когда подозреваемый мог скрыться от следствия в определенных законодательством обстоятельствах:а) когда он был застигнут при совершении преступного деяния или сразу после его совершения; б) когда потерпевшие от преступления или очевидцы укажут прямо на подозреваемое лицо; в) когда на подозреваемом или в его жилище были найдены явные следы преступления; г) когда вещи, служащие доказательством преступления, принадлежат подозреваемому или оказались при нем; д) когда он сделал покушение на побег или пойман во время или после побега; е) когда подозреваемый не имел постоянного жительства или оседлости.
С целью не допустить, чтобы подозреваемый уклонился от следственных действий, полиция применяла следующие меры пресечения: 1) отобрание вида на жительство или обязание подпиской о явке к следствию и неотлучке с места жительства; 2) особый надзор полиции; 3) отдача на поруки благонадежному лицу с денежной ответственностью поручителя; 4) взятие залога; 5) домашний арест; 6) взятие под стражу.
В ходе непосредственной деятельности полицейских по раскрытию преступных проявлений, за ними постоянно осуществлялся прокурорский надзор. Представители прокуратуры обладали правом давать полицейским поручения, которые носили обязательный характер. В случае выявления неправомерных действий со стороны сотрудников полиции прокурор или его товарищ могли обратиться с соответствующим запросом к суду с целью определения степени их виновности.
Однако успех в работе полицейских приходил в результате умелого применения оперативно-разыскных мероприятий, когда благодаря решительным действиям удавалось найти преступников по «горячим следам». Примеры подобной успешной работы можно найти в опубликованных мемуарах двух Мэтров уголовного розыска дореволюционной России - Ивана Дмитриевича Путилина и Анатолия Францевича Кошко.
Из воспоминаний И. Д. Путилина просматриваются основы непосредственной работы сотрудников сыскной полиции по оперативному поиску преступников. При этом для руководителя столичного сыска особое значение приобретало четкое инструктирование агентов. Так, после одного из громких преступлений, взволновавших Петербург в 1870 г., он вызвал одного из своих сотрудников: «Вы переоденьтесь в соответствующий костюм, то есть как можно более рваный, и отправьтесь в самые темные и грязные притоны, где ютятся столичная рвань и мазурики. Особенно не забывайте домов терпимости и ночлежек. И в тех и других местах мазурики любят «распоясываться» и под влиянием алкоголя и разврата хвалятся своими подвигами, выбалтывая свои похождения. Внимательно всматривайтесь, а главное, вслушивайтесь. Я твердо верю, что только этим путем мы найдем ключ к разгадке таинственного преступления...
Такие же инструкции я дал и другим агентам сыскной полиции. Всюду, где собирались подонки столичного пролетариата, находились представители сыскной полиции». Результаты не замедлили сказаться. Завершая свои рассуждения о подобных, «приличных местах», Иван Дмитриевич Путилин писал: «Добрая половина преступников, убийц и воров, из крестьян и мещан, конечно, по - преимуществу была разыскана и арестована сыскной полицией именно в этих отвратительных притонах» При этом руководитель столичных сыщиков писал о многочисленности в столице Российской Империи тайных притонов.
Исследуя природу взаимоотношений между хозяевами злачных мест и уголовными элементами, И. Д. Путилин пришел к негативным выводам. Он, в частности, отмечает: «целый ряд уголовно-криминальных происшествий последних лет показал нам, что очень часто содержатели грязных притонов- трактиров умышленно укрывали своих преступников-клиен- тов, за счет награбленного имущества которых они жирели и богатели. Между ними была своеобразная сделка. Вор или убийца сбывать содержателю притона если не все, то часть краденного по ценам, разумеется, грошовым».
На другой стороне подобной взаимовыручки было пособничество хозяев притонов преступникам. «За это «поильцы, кормильцы и увеселители», - отмечал в своих мемуарах И. Д. Путилин, - со своей стороны, обязывались охранять их всячески от бдительного ока сыскной полиции. Они, чуя полицейское выслеживание в своем «заведении» кого-либо из своих тайных посетителей, предупреждали тех особым «телеграфом» о грозящей им опасности попасться им в руки агентов. Частенько благодаря этому преступник ускользал на горе и вящую досаду служителей правосудия. Уличить таких содержателей трактиров и притонов в прямом соучастии с злодеями и мазуриками было не так легко, благодаря чему пойманные преступники на допросах почти никогда не выдавали этих негодяев.».
Анатолий Францевич Кошко писал о своих коллегах: «При московской сыскной полиции имелся так называемый летучий отряд из 40 примерно человек. В него входили специалисты по разным отраслям розыска. В нем имелись: лошадники, коровники, собачники и кошатники, магазинщики и театралы, - названия, происходящие от сферы их деятельности».
Подобные разнообразные формы и методы работы позволяли полиции оперативно раскрывать преступления по «горячим следам». Таким образом, полицейские подразделения в дореволюционной России могли более оперативно и результативно по сравнению со своими английскими коллегами бороться с преступностью.