Правовое регулирование религиозной сферы Бурятии в 1990-х гг.
Правовое регулирование религиозной сферы, а также отношений между органами государственной власти и религиозными организациями является важной проблемой в современной России. Формальные нормы государственного регулирования религиозной сферы претерпели серьезные изменения в течение всего постсоветского периода. Бурятия, как многоконфессиональный регион, в этой ситуации представляет особый интерес. Если на начало 1990-х гг. управление религиозной ситуацией здесь осуществлялось в рамках нормативно-правовой базы, сформированной еще в Советском Союзе, то к началу 2000-х гг. появилась разработанная система официальных документов, так или иначе регулирующих отношениях государства и религиозных организаций, а также, собственно, религиозную сферу в регионе.
Для изучаемого периода характерно полное изменение религиозной ситуации в Бурятии, религиозный подъем, в первую очередь получивший отражение в резком росте количества религиозных объединений, представленных в республике конфессий, общественной поддержки т.н. религиозного возрождения. По состоянию на 11 января 1994 г. в Бурятии было зарегистрировано 56 религиозных организаций. Для сравнения, в 1987 г. в регионе действовали 3 зарегистрированные религиозные общины (Русская православная церковь, Центральное духовное управление буддистов, группа Евангельских христиан-баптистов), а также незарегистрированная группа адвентистов седьмого дня. С 1994 по 1995 гг. количество религиозных объединений выросло до 81, т.е. на 45%. Далее эта тенденция только усиливалась. Отсутствие налогов на пожертвования способствовало аккумуляции религиозными организациями ресурсов, которые они вкладывали в свой рост. Это позволило в краткие сроки увеличить количество священнослужителей, финансовая помощь, а также разрешение на владение объектами собственности способствовали резкому наращиванию религиозными организациями своей материальной базы. Для 1990-х гг. характерны повсеместные стройки культовых объектов, а также восстановление старых построек.
Все эти факторы содействовали формированию системы государственной религиозной политики, направленной на упорядочивание происходивших в этой сфере процессов. Данная работа — это попытка проследить через анализ формальных норм, закрепленных в законодательстве, то, как изменялась политика государственного регулирования религии в постсоветской Бурятии. Исследование опирается на анализ специализированных документов, данных органов власти, а также данных религиозных организаций, полученных в ходе исследования, проведенного в течение 2013-2014 гг.
Регулирование религиозной сферы в Бурятии в начале 1990х гг. осуществлялось в рамках законодательно-нормативной базы, сформированной еще в Советском Союзе. Главную роль играл Закон 1990 г. РСФСР «О свободе вероисповеданий». Он определил направления развития религиозной сферы в начале 1990-х гг. Во-первых, данный закон закрепил право на свободу вероисповедания. Во-вторых, он санкционировал создание религиозных организаций в свободном порядке, в законе они именуются религиозными общественными объединениями. В то же время закон наложил определенные обязанности на религиозные организации, предписав им соответствие определенным критериям: наличие устава (положения), а также их регистрация. Эта норма так и не будет изменена позднее. В-третьих, религиозным объединениям было дано право иметь в собственности здания, строения, предметы культа, объекты производственного, социального, благотворительного, культурно-просветительного назначения, денежные средства и иное имущество, необходимое для их деятельности. В-четвертых, религиозные объединения были освобождены от налогов на все виды финансовых поступлений от граждан. Наконец, в системе государственного социального обеспечения закон уравнял права священнослужителей с работниками государственных и общественных организаций. То есть священнослужитель признавался работником религиозного объединения и мог претендовать на бесплатное медицинское обслуживание, выплату пенсии, различных пособий и прочее социальное обеспечение.
Первые формальные нормы, регулирующие религиозное пространство на уровне республики, появились в 1994 г. с принятием Конституции Республики Бурятия. Она являлась противоречивым сводом правил, регулирующих религиозную сферу. Положение усугублялось тем, что обобщенные формулировки, содержащиеся в Конституции, не уточнялись в нормативно-правовых актах более низкого ранга. Например, Конституция гарантировала равенство прав человека, независимо от религиозной принадлежности и отношения к религии, свободу совести, «включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними», а также запретила любые формы ограничения по религиозному признаку. С другой стороны, Конституция запретила создание и деятельность общественных объединений, разжигающих религиозную рознь, пропаганду, возбуждающую религиозную ненависть и вражду, и пропаганду религиозного превосходства. При этом конкретные индикаторы, позволяющие определить, какая деятельность является разжиганием религиозной розни или пропагандой религиозной ненависти, так и не были установлены.
Движение по передаче религиозным организациям имущества, изъятого в советский период, а также тенденция к государственной поддержке религиозных организаций в деле строительства культовых сооружений привели к появлению специального Постановления Правительства Республики Бурятия. С его помощью региональные власти пытались хоть в какой-то степени упорядочить передачу религиозным объединениям имущества, находящегося в республиканской и муниципальной собственности. Постановление стало попыткой прописать порядок передачи, а самое главное, причины, санкционирующие запуск процедуры передачи государственной и муниципальной собственности религиозным организациям.
Во-первых, прописанные нормы касались передачи только уже существующих культовых зданий, строений с территорией, которая прилегает к ним, различных памятников истории и культуры, при условии, что все это объекты религиозного назначения. Передача религиозным организациям земли для строительства религиозных объектов по-прежнему не регулировалась формальными нормами. Во-вторых, религиозные организации должны были при подаче заявки обосновать необходимость передачи, а также свои претензии на эту собственность. Для этого они предоставляли историческую справку, сведения об использовании культового здания, строения с прилегающей к нему территорией и иного движимого и недвижимого имущества на время подачи заявки, а также справку о техническом состоянии этого здания, строения. В-третьих, в Постановлении прописывались сферы ответственности органов государственной и муниципальной власти разного уровня. В-четвертых, передача зданий становилась возможна только после предоставления предприятиям и учреждениям, расположенным в здании, другого помещения, в котором они могли бы продолжать свою деятельность. Наконец, этот документ был попыткой закрепить формальные нормы, регулирующие конфликты между государством и религиозными объединениями по вопросам передачи собственности.
В 1996 г. появился первый республиканский нормативноправовой акт, специализированный на религии — Концепция государственно-церковных отношений в Республике Бурятия. С этого момента процесс формирования институтов государственного регулирования религии сосредотачивается на управлении деятельности религиозных объединений, а не на индивидуальных религиозных стратегиях. Это и проявилось в данной Концепции. Действие этого документа распространялось на отношения государственных республиканских органов власти и религиозных организаций. Кроме того, нормы, прописанные в нем, рекомендовались для использования органам местного самоуправления, которые в 1990-е гг. активно взаимодействовали с религиозными организациями.
В Концепции государственно-церковных отношений в Республике Бурятия впервые официально была закреплена система разделения конфессий на традиционные и нетрадиционные. «В Республике Бурятия представлен широкий спектр религиозных объединений как традиционных, так и нетрадиционных вероучений». К традиционным отнесли буддизм, шаманизм, православие и древлеправославие (или старообрядчество). В Концепции был обоснован статус традиционности для каждой из указанных конфессий. Традиционность буддизма выводилась из даты распространения на территории Бурятии (XVII-XVIII вв.), укорененности — «буддизм <...> стал частью этой (бурятской — прим. А. Б.) культуры, национальной психологии, образа жизни бурятского народа», — и наличия стабильной и развитой организационной формы. «Буддийская церковь в республике представлена в виде широко разветвленной иерархической системы со своим штатом духовенства, учебными заведениями и органом управления — Центральным Духовным Управлением буддистов России (ЦДУБ РФ)». Традиционность шаманизма также была обоснована интеграцией в культуру бурят и непрекращающимся на нее влиянием. Интересно, что статус православия в документе выводится в первую очередь из положения этой религии в целом в России, а не конкретно в Бурятии. «Имея тысячелетнюю историю, будучи глубоко интегрированной в общественно-политическую жизнь и культуру, русская православная церковь (РПЦ), последователи которой составляют до 80% всех верующих в стране, объективно обладает значительно более высоким социальным статусом по сравнению с другими религиозными организациями». Только после этого был приведен аргумент о времени появления православия в Бурятии (XVII в.). Временной критерий является также основой придания древлеправославию статуса традиционной для Бурятии религии. «К традиционным вероучениям Бурятии следует отнести и древлеправославие, также имеющее глубокие исторические корни в республике. Появление древ- леправославия относится к середине 18 века».
Авторы Концепции не ограничились перечислением традиционных для республики конфессий, они также указали и нетрадиционные. К ним были отнесены баптисты, пятидесятники, Церковь Христиан Адвентистов Седьмого дня, церковь Божией матери Преображающей, поместная христианская церковь «Слово Жизни», Новоапостольская церковь, общество сознания Кришны, Апостольская православная церковь, общины последователей веры Бахаи и церковь «Полное Евангелие». Кроме того, в документе прямо указано «негативное отношение практически всех традиционных конфессий к новым нетрадиционным религиозным объединениям» как характерная черта межконфессиональных отношений.
Основным принципом, определяющим взаимоотношения государства и религиозных организаций, в Концепции 1996 г. провозглашается светскость государства и его отделение от церкви. Фокусирование на этом вопросе обусловлено в первую очередь интенсивностью протекания процессов десекуляризации в Бурятии 1990-х гг. Авторы Концепции опасаются, что без введения четких правил, отделяющих политическую сферу от религиозной, религиозные организации и религия в целом смогут оказывать прямое воздействие на органы государственной власти и их деятельность. «В настоящее время Бурятия, находясь в условиях переходного периода, проходит через кризисную фазу как в смысле экономическом, так и духовном. Этим обстоятельством во многом объясняется наличие элементов клерикализации общественно-политической жизни республики в сферах культуры, образования и в политике». Введение этой нормы отражает состояние религиозной сферы в 1996 г.
Еще одним индикатором нестабильности религиозной ситуации является указание среди целей и задач органов государственной власти практического обеспечения прав на свободу совести. Данный принцип государственной религиозной политики сформулирован еще в Конституции Республики Бурятия 1994 г. Однако в Концепции государственно-церковных отношений в Республике Бурятия специально акцентируется внимание на том, что свобода совести в период создания документа свелась к свободе вероисповеданий, ущемлению прав неверующих. В итоге Концепция обосновала необходимость государственного контроля религиозной ситуации в регионе, а религиозную свободу при отсутствии государственного контроля называет никем и ничем не контролируемой деятельностью, приводящей к насилию над совестью.
В Концепции также впервые были введены нормы, ставшие впоследствии основой неформальных институтов государственного регулирования религии. Речь идет о провозглашении необходимости строить отношения между органами государственной власти и религиозными организациями на правовой основе путем заключения договоров и соглашений. Концепция также предлагала строить на договорной основе взаимоотношения религиозных объединений, государственных и общественных организаций, в том числе попечительских и опекунских советов, что станет прообразом социальной деятельности религиозных организаций в системе неформальных институтов государственного регулирования религии.
< предыдущая |
---|