Юридическая консультация по вопросам миграции

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта

Юридический позитивизм и независимость онтологии права от сознания

КАЗАРЯН Тигран Мехакович
преподаватель кафедры теории и истории государства и права Ереванского государственного университета

Современная аналитическая философия и юридический позитивизм об онтологии

В современной аналитической философии есть разные дискурсы про независимость онтологии от нашего сознания. Существуют две основные позиции по этому вопросу. Первая позиция называется реализмом. Сторонники реализма ут­верждают, что существует пробел между познанием и самим миром. Они утверждают, что объекты и сущности существуют независимо от убеждений, языка и концептуальных схем, ко­торым придерживается субъект.

Реалисты в основном придерживаются корреспондент­ской теории истины для пропозиций (Б. Рассел) и семантиче­ской теории истины для предложений (А. Тарский).

1,     КТ. Пропозиция p является истинной, если и только если соответствует факту, что p.

  1. СТ. Предложение p является истинным, если и только если p.

Представители не-реализма отклоняют все тезисы реализма. Самый известный и основательный аргумент против реализма предложил аналитический философ Х. Путнам со своим мысленным экспериментом «мозг в колбе». Х. Путнам в своей книге «Разум, истина и история» представляет следую­щий вариант этого аргумента . Представим, что «злой» ученый положил мозг субъекта A в колбу и подключил мозг к компьютеру. Компьютер генерирует реальность и A продолжает жить своей повседневной жизнью. Но, он (A) не может знать является ли он мозгом в колбе или нет. Так как любое высказывание о реальности будет ложным. В реальности он всего лишь мозг в колбе и ощуще­ние реальности генерируется компьютером, т.е. все эти ощуще­ния ложны.

Следовательно:

  1. Если А знает, что p, то знает, что он не мозг в колбе;
  2. Но А не знает, что он не является мозгом в колбе;
  3. Так, он не знает, что p.

Этот аргумент показывает, что А не может знать является ли мозгом в колбе или нет. В этом случае об этом знает толь­ко наблюдатель («злой» ученый или даже ассистенты «злого ученного»).

Более радикальный вариант этого аргумента имеет сле­дующий вид:

  1. Предположим, что все люди являются мозгами в колбе.
  2. Если мы все мозги в колбе, то «мозг» не означает - мозг, «колба» не означает колбу.
  3. Если «мозг в колбе» не означает мозг в колбе, то оно - ложно.
  4. Таким образом, если мы мозги в колбе, то предложе­ние, что «мы мозги в колбе» является ложным.

Последний аргумент показывает, что реализм имплици­рует глобальный скептицизм по поводу наших знаний. Т.е. каждое высказывание может быть ложным. А это приводит нас, к абсурдному утверждению, что мы не можем знать яв­ляемся ли метафорично выражаясь мозгами в колбе или нет.

Анти-реалисты также придерживаются разным концеп­циям истины. Известные философы анти-реалисты как М. Дамит, Х. Путнам, К. Райт предложили свои собственные кон­цепции истины:

  1. Утверждение p является истинным, если и только если p является верифицируемым или отстаиваемым. (М. Дамит).
  2. Утверждение p является истинным, если и только если p может быть отстаиваемым под идеальными эпистемически- ми обстоятельствами ^ p является истинным, если и только если оно рационально приемлемо под идеальными эпистеми- ческими условиями (Х. Путнам).
  3. Утверждение p является истинным, если и только если оно может быть сверхотстаиваемым (superassertible) (утверж­дение сверхотстаиваемо (superassertible), если и только если оно или его часть может быть отстаиваемо (или останется от­стаиваемым) даже при произвольном и подробном разборе его происхождения и произвольном приросте информации о нем) (К. Райт).

Реализм в современной правовой науке не имеет больших перспектив. В частности, для современного позитивистского подхода, не являются полем дискуссии вопрос существования социальных источников права. Т.е. вопрос о том, что права как регулятор общественных отношений является социальной техникой. Так, в силу этого, онтология права (существование правовых норм) не может иметь абсолютную независимость от нашего сознания. Таким образом, для позитивистского под­хода к праву нет известной абсолютной дихотомии реалистов между познанием и действительностью. Но, вместе с этим, во­прос о степени независимости онтологии права от сознания является дискуссионным.

Для экспликации этого вопроса, нам следует различать независимость норм-формулировок права от сознания и неза­висимость норм права от наших представлений и убеждений о нем.

Независимость права от сознания.

Формулировка нормы права - это лингвистический знак с помощью чего формулируется право. Норма-формулиров­ка является лингвистической единицей. Она может использо­ваться как в дескриптивном, так и в прескриптивном языке. Если она используется в дескриптивном языке, она либо зиж­дется на нормативном высказывании, либо на нормативном утверждении. Нормативное высказывание дает информацию о существовании норм или о запретах, разрешениях, обяза­тельствах, содержащихся в нормах. Оно является либо истин­ным, либо ложным. Нормативное утверждение используется для того, чтобы убедить кого-то, что существует какая-то нор­ма. Это утверждение как и нормативное высказывание может быть истинным или ложным.

А если норма-формулировка используется в прескрип- тивном языке - она выражает норму. Выражая норму, норма- формулировка не может быть истинным или ложным.

Так, норма-формулировка Nf является независимой от сознания, если и только если существования Nf не предпола­гает существования индивидуального или (и) коллективного сознания.

Норма-формулировка Nf является слабо независимой от сознания субъектов, если и только если существование нормы- формулировки N не предполагает существования индивиду­ального сознания. Норма-формулировка Nf является сильно независимой от сознания субъектов, если и только если суще­ствование нормы-формулировки Nf не предполагает суще­ствование индивидуального и коллективного сознания.

Философ права М. Крамер исследуя вопрос независи­мости права от сознания приходит к выводу, что право поч­ти всегда слабо независимо от сознания. М. Крамер считает, что исключением из этого может быть некая правовая систе­ма, где есть правовая норма, согласно которой общие законы промульгированные монархом являются недействительными, если монарх находится в бессознательном состоянии. В этом случае, М. Крамер считает, что право является зависимым от сознания монарха.

Крамер разграничивает вышеизложенный вид независи­мости права от независимости представлений и убеждений о праве.

Становится ясным, что скорее всего под названием неза­висимость права от сознания Крамер имеет в виду то, что мы называем независимость нормы-формулировки от сознания.

Но более тщательный взгляд показывает, что Крамер под независимостью права от сознания имеет в виду незави­симость действительности права от сознания. Это путаница становится возможной за счет того, что Крамер не разграни­чивает три разных понятия: норма-формулировка, норма и действительность нормы права.

Поскольку мы выше обсудили разницу норм- формулировок от норм, обратимся здесь к разнице между нормой-формулировкой, нормой и действительностью нор­мы права.

Действительность правовой нормы связано с содержа­нием норм, в которых присутствуют критерий действитель­ности норм в этом правопорядке. Так, норма-формулировка может существовать, но норма этой формулировки не быть действительной в конкретном правопорядке. Предложение «недействительная норма является нормой» не является линг­вистически дефектным. Поскольку нормативность связано с иллокутивной силой формулировки, а не семантикой нор- мы12. Таким образом, как видно - действительность правовой нормы является семантическим вопросом, а не синтаксиче­ским.

Выясняя разницу между вышеперечисленными понятия­ми вернемся к вопросу независимости нормы-формулировки от сознания.

Поскольку невозможно, чтобы норма-формулировка су­ществовало бы без когнитивных функций участников право­вой системы, то норма-формулировка права слабо независимо от сознания участников правовой системы.

Но здесь следует разграничить две разные когнитивные функции:

а)   представления и убеждения о существовании нормы- формулировки

б)    знание о существовании нормы-формулировки.

Представим следующий мысленный эксперимент. Есть

китайская книга, заголовок которой написано и на китайском языке, и на русском: «китайские правовые нормы о земле».

Достаточно грамотный человек Ч. поймет, что в этом книге присутствуют нормы-формулировки. Но что за нормы- формулировки присутствуют в этой книге, поймет только тот, кто владеет китайским языком. Так, человек Ч. может почти достоверно знать, что там находятся нормы-формулировки права. Но он не может знать какие нормы-формулировки су­ществуют там.

Представим, что у Ч. есть 5 летний ребенок, который уже научился читать по русский. Ребенок прочтя заголовок книги говорит отцу: «эта книга сборник о китайских правовых норм о земле».

Этот ребенок, как его отец может почти достоверно знать, что там находятся нормы-формулировки. Кажется, что в двух примерах нет фундаментальных различий. Но дела обстоят иначе.

В первом случае, Ч. имеет на уме некую эмпирическую критерию или правило, что дает ему возможность различать нормы-формулировки права от других норм. Т.е. понять, что в этой книге существуют нормы права.

А во втором случае, маловероятно, что ребенок под нор­мами права имеет в виду то, что имеет в виду его отец под этим понятием. Ребенок даже может вообще не знать, что представляет из собой норма права.

T.e. имеются два вида представлений и убеждений о су­ществовании нормы-формулировки:

  1. Представления и убеждения зиждущиеся на понима­нии того, что из собой представляют нормы-формулировки права;
  2. Представления и убеждения не зиждущиеся на пони­мании того, что из собой представляют нормы-формулировки права;

От представлений и убеждений о существовании нормы надо различать знание о существовании нормы. Знание о су­ществовании нормы уже предполагает понимание синтаксиса нормы права (нормы-формулировки права). Т.е. это не только некоторая информация о критериях и правилах идентифика­ции нормы права и информация о существовании нормы пра­ва, а системное знание что из собой представляет норма-фор­мулировка права и существует ли норма-формулировка права в конкретном случае или нет. Иначе говоря, в этом случае су­ществуют методы и способы верификации информации.

Т.е. в этом случае, на уме участника правовой системы существует концептуальная правила правовой нормы, напри­мер, хартовская «правило признания» (rule of recognition)13. С помощью этого эмпирического научного критерия участник правовой системы может пытаться идентифицировать нор­мы-формулировки права. Т.е. понять что является нормой- формулировкой права и что не является таковым в конкрет­ном правопорядке.

Иначе говоря, понимание синтаксиса правовой нормы обусловливается научными критериями и концептуальными правилами правоведения.

Конечно, возможен скептицизм по поводу всех критерий и концептуальных правил правовой науки,

Против таких скептиков, как аргумент, можно привести известное метафорическое описание общей эпистемологиче­ской ситуации данными философами О. Нейратом и О. Куайном. О. Нейрат и О. Куайн идентифицируют нашу эпи­стемологическую ситуацию с лодкой находящейся в середине океана и требующего ремонта. Согласно им, мы не можем сразу менять все части этой лодки находясь на этой лодке в середине океана. Также мы не можем выходить за пределы лодки, чтобы сделать это. Хотим этого или нет, нам следует всегда основываться на неких прочных фундаментах меняя различные части и детали лодки. Согласно О. Нейрату и О. Куайну - ситуация такова и в эпистемологии. Нам следует всегда опираться на неких эпистемологических предпосылках, нормах и критериях, которые являются более обоснованными и релевантными для наших прагматических целей. Но это не должно приводить нас к мысли, что не имеет смысла сомне­ваться в фундаментах (предпосылках, критериях и концепту­альных правилах). А только на то, что здравый смысл требует от нас, чтобы в этих случаях мы нашли бы обоснованные эпи­стемологические критерия и нормы на чем можно постоять. Только после этого, мы сможем сомневаться в других менее обоснованных эпистемологических критериях и нормах. Та­кой вид скептицизма по поводу отдельных критерий и кон­цептуальных правил, в отличии от вышеизложенного являет­ся конструктивным и способствует развитию науки.

В этой части работы нам также следует обратится к вопро­су независимости семантики права (т.е. смысла нормы-фор­мулировки) от сознания. Так, можно знать о существовании знака нормы или нормы-формулировки не поняв ее смысла. Предложение «знаю, что существует прескриптива права, но не понимаю ее смысла» является логически непротиворечи­вым и лингвистически не дефектным. Так как синтаксис не является достаточным условием для понимании семантики.

Философы права К. Гринавалт и А. Мармор считают, что содержание нормы является слабо независимым от представ­лений и убеждений о нем. К. Гринавалт и А. Мармор аргу­ментирует это тем, что невероятно для всего правового сооб­щества (будь они наблюдателями или участниками правовой системы) ошибаться по поводу содержании нормы N в право­вой системе.

Критикуя позицию К. Гринавалта и А. Мармора, М. Кра­мер утверждает, что содержание нормы и представления и убеждения второго порядка об этом содержании- весьма раз­ные понятия. Так, правовое сообщество может иметь консен­сус о содержании нормы N. Вместе с этим, сообщество может ошибаться в содержании консенсуса. Согласно М. Крамеру, такая ситуация вполне возможна. М. Крамер представляет следующий мысленный эксперимент.

Следствием представления и убеждения легислатуры или судьи (англо-американское право), является норма N.. Че­рез год, судья С применяя норму N. дает интерпретацию I2 со­держания нормы Nj. Потом, через два года судья С2 признает, что прошлая интерпретация I2 нормы N. была ошибочной и дает другую интерпретацию I2 нормы N.. Согласно Крамеру, если прошлая интерпретация тем не менее является правиль­ной, то новая интерпретация является ошибочной и наоборот. Ссылаясь на эту гипотетическую ситуацию, М. Крамер пока­зывает, что правовое сообщество, иногда ошибается. Исходя из этого, М. Крамер делает вывод о том, что правовая норма является сильно независимой от ПиУ о нем.

Теория М. Крамера сильной независимости нормы от представлений и убеждений участников правовой системы ка­жется нам неубедительной.

  1. Содержание нормы не может быть интерпретировано. Интерпретируется норма-формулировка, из которого выво­дится сама норма. Например, есть норма-формулировка Nf1, в котором термин t является неоднозначным. Суд С1, согласно норме Nj, может интерпретировать неоднозначные термины по своему усмотрению: например, как t1 или t2 „.(или) t3 и т.д. Суд интерпретирует эту норму-формулировку как t1 и вы­водит норму из нормы-формулировки. В таких, случаях, если даже другой суд С2 скажет, что в прошлом суд С1 «ошибочно» интерпретировал норму-формулировку - это будет не чем иным, как риторическим трюком.
  2. А, если суд С2 будет иметь в виду то, что норму-фор­мулировку суд С1 интерпретировал нарушением нормы Nj и аргументирует это, то- данная интерпретация нормы судом С1 не будет считаться легальной. Иначе говоря, это интерпрета­ция не имел (имеет) правовых следствий.
  3. Правовая система, по определению, не является агре­гатом не связанных и случайно существующих норм. Когда М. Крамер говорит о существовании, так называемых ошибок у судьи в распознавании содержания норм, то мы имеем дело с ничем иным, как нарушением норм правовой системы. Любая «нормативная ошибка» участника правовой системы равняет­ся нарушению нормы, что делает недействительными послед­ствия его ошибочных представлений и убеждений.

купоны focalprice



   

Временная регистрация на территории Москвы необходима иностранцам и гражданам Российской Федерации, которые прибыли в столицу из других регионов РФ. В соответствии с действующим законодательством (а именно — статьей 5 закона N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ"), временная или постоянная регистрация граждан России проводится в срок до 90 дней с момента прибытия. Для граждан других стран максимальный срок проживания без предварительной регистрации составляет 7 дней с момента прибытия.

Для чего нужна временная регистрация?

Поиск работы и трудоустройство

Получение медицинского обслуживания

Зачисление в детский сад, школу, вуз

Постановка на учет в военкомате

Оформление визы

Получение банковских услуг, кредитов

Отсутствие временной регистрации в Москве, в случае нарушения сроков пребывания облагается штрафом в размере от 3 до 5 тысяч рублей для граждан РФ, и от 5 до 7 тысяч рублей для иностранцев. Кроме того, при выявлении правонарушения органами правопорядка, для иностранцев будет инициирована процедура административного выдворения за пределы Российской Федерации.

Таким образом, услуга оформления временной регистрации в Москве защитит вас от проблем с законом, а также позволит уверенно чувствовать себя в любой ситуации!

Как мы можем помочь?

Компания Eurasialegal предоставляет юридическую помощь в получении временной регистрации на территории Москвы. Мы ведем активное сотрудничество с собственниками жилья, что позволяет зарегистрировать наших клиентов в любом районе столицы на срок от нескольких месяцев до 5 лет.

  • Официальная организация работы с клиентом

  • Минимальные сроки оформления документов

  • Доступная стоимость всего комплекса услуг

Воспользуйтесь услугами юристов Eurasialegal!

Наши юристы предоставляют услуги консультационного сопровождения как гражданам субъектов Российской Федерации, так и жителям СНГ и сопредельных стран. Располагая многолетним опытом работы в данной отрасли, мы гарантируем, что процесс получения временной регистрации пройдет в кратчайшие сроки, а результат будет полностью соответствовать вашим ожиданиям.



О портале:

Компания предоставляет помощь в подборе и прохождении наиболее выгодной программы иммиграции для получения образования, ведения бизнеса, трудоустройства за рубежом.

Телефоны:

Адрес:

Москва, ул. Косыгина, 40

office@eurasialegal.info