КАПУСТИНА Мария Александровна
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Санкт- Петербургского государственного университета

В современных условиях экономической, политической, юридической интеграции между государствами, в частности, в евразийском пространстве, нормативно-правовое регулиро­вание общественных отношений в самых разных сферах жиз­недеятельности общества связано с действием норм писаного и неписаного права, национальных и международных правил (норм). При этом нормотворчество осуществляется в процес­се, во-первых, взаимодействия самих участников отношений в национальном и международном правовом пространстве, а, во-вторых, деятельности разных государственных (националь­ных) и наднациональных органов, созданных для обеспечения деятельности межгосударственных интеграционных образова­ний, одним из которых является Евразийский экономический союз.

Юридические нормы, регулирующие фактические отно­шения между субъектами, могут быть как устными обыкно­вениями (правовыми обычаями), так и правилами, получив­шими внешнее выражение в актах-документах национального или международного характера. Содержание национальных (государственных) правовых предписаний (правоустановле­ний) формируется в результате не только правоустановитель­ной деятельности национального законодателя, но и в процес­се правотворчества судебных и иных государственных органов с учетом международно-правовых принципов и норм, приня­тых национальным государством на себя обязательств в связи с присоединением к каким-либо международным организа­циям (интеграционным образованиям), а также правил, уста­новленных регулирующими органами международных орга­низаций, межгосударственных интеграционных образований, например, Евразийской экономической комиссией, которая является постоянно действующим регулирующим органом Евразийского экономического союза.

Так, в связи с присоединением Республики Казахстан к Всемирной торговой организации ею были приняты на себя обязательства, касающиеся ставок ввозных таможенных по­шлин, что повлияло на нормативно-правовое регулирование вопроса перемещения отдельных товаров с территории Респу­блики Казахстан на территории других государств - членов Ев­разийского экономического союза. В частности, в соответствии с Решением от 12.08.2016 г. Евразийского межправительствен­ного совета № 5 «О некоторых вопросах ввоза и обращения товаров на таможенной территории Евразийского экономиче­ского союза в связи с присоединением Республики Казахстан к Всемирной торговой организации», при перемещении това­ров по ставкам ввозных таможенных пошлин более низким по сравнению со ставками пошлин Единого таможенного тарифа Евразийского экономического союза товаросопроводитель­ным документом признается бумажная копия электронного счета-фактуры, зарегистрированного в национальной систе­ме учета Республики Казахстан и отвечающая требованиям пункта 10 статьи 3 Протокола о некоторых вопросах ввоза и обращения товаров на таможенной территории Евразийско­го экономического союза от 16.10.2015 г. (далее - Протокол от 16.10.2015 г.) При этом, в соответствии с абзацем 2 пункта 1 Решения Евразийского межправительственного совета от 12.08.2016 г. № 5, правительства всех государств - членов Ев­разийского экономического союза при установлении требова­ний в отношении обязательных товаросопроводительных до­кументов (пункт 11 статьи 3 Протокола от 16.10.2015 г.) должны предусматривать в их составе в том числе указанную выше бу­мажную копию электронного счета-фактуры.

В условиях современной интеграции в правовом про­странстве Евразийского союза⁴ необходимо обратить внима­ние на проблемы системного характера правового регулиро­вания в ситуациях правовой неопределенности, коллизий и противоречий между разными видами правоустановлений (законоустановлений), а также пробелов в нормативно-право­вом регулировании (законодательстве Евразийского экономи­ческого союза). Целый ряд теоретико-практических аспектов указанных вопросов, в частности, методы преодоления не­определенности нормативно регулирования, способы и субъ­екты восполнения пробелов в нормативных (законодательных) актах-документах требуют сегодня переосмысления, актуаль­ных решений в условиях изменений, происходящих в евразий­ском пространстве.

Интересно, что и в русском, и в английском юридическом языке понятие «регулирование» используется, как правило, для обозначения властной формы юридического упорядоче­ния общественных отношений, реализуемого посредством издания органом власти или управления обязательных для исполнения предписаний, имеющих своей целью внести из­вестный порядок в ту или иную сферу социального взаимо­действия, тот или иной вид деятельности. Например, в ан­глоязычном документообороте regulation может обозначать нормативно-правовой акт (регламент) или государственное регулирование как таковое. Regulation может быть названием нормативного акта в межгосударственном интеграционном образовании, например, Регламент Еврокомиссии, обязатель­ный для всех членов Евросоюза, Регламент работы Евразий­ской экономической комиссии. В исследованиях, опублико­ванных на английском языке, термином «regulation» обычно обозначается государственное регулирование на основе норма­тивного акта (закона), применение которого обеспечено мера­ми юридической ответственности. В таком значении regulation противопоставляется liberalization - либерализации - процес­су автономного регулирования (саморегулирования), связан­ному с сокращением (смягчением) государственного влияния в той или иной сфере общественнных отношений, в частно­сти, экономической (economic liberalization, price liberalization, trade liberalization, liberalization of imports etc.).

В российской юридической литературе, особенно в учеб­ной, проблема неопределенности, противоречивости право­вого регулирования сводится к обсуждению пробелов в за­коне и коллизий между нормативными актами. Более того, исследование пробелов в праве, как правило, ограничивается рассмотрением вопроса о методах восполнения пробелов в действующем законодательстве. При этом, во-первых, внима­ние уделяется исключительно правоприменительному методу преодоления пробелов, точнее деятельности судей по воспол­нению пробелов в законе в процессе рассмотрения конкретных дел, а, во-вторых, анализируется только аналогия в праве, т.е. правила применения аналогии закона и аналогии права. Иные методы, обсуждаемые в современной научной литера­туре, используемые на практике, в частности в деятельности Конституционного суда Российской Федерации, не рассматри­ваются. Представляется, что, с теоретико-практической точки зрения, решение проблем преодоления пробелов в законода­тельстве, исследование правил применения аналогии в праве не могут проводиться в отрыве от рассмотрения понятий про­белов в праве, неопределенности правового регулирования, изучения вопросов, связанных с установлением пробела в за­коне, критериев (признаков) правовой неопределенности.

Правопорядок предполагает правовое упорядочение общественных отношений. Регулятивной моделью правового упорядочения общественных отношений в целом выступает право как система норм, в которой нормы права, получившие свое выражение в юридических источниках права, являются логическими моделями правового регулирования деятель­ности субъектов, отдельных видов общественных отношений. Традиционно, одним из важных признаков права называют его формальную определенность. В аспекте вопроса норма­тивно-правового регулирования формальная определенность означает требование достаточной ясности и четкости право­установлений, конкретизации сферы действия нормативных актов. В частности, в правовых нормах должны быть строго определены обстоятельства, факты, которые имеют юридиче­ский характер, влекут за собой юридические последствия. Без этого в процессе правоприменения трудно установить, какие именно обстоятельства, деятельность, виды общественных от­ношений подлежат регулированию в соответствии с данным нормативным актом. Содержание норм права должно быть формально выражено и, в этом смысле, формально-юриди­чески определено в правовых предписаниях (правоустановле­ниях) статей и пунктов нормативных актов, договоров с нор­мативным содержанием (нормативно-правовых договорах), в правовых прецедентах и обычаях.

Внешние формы выражения правовых норм традицион­но принято называть юридическими или формальными ис­точниками права. Хотя, в силу своей многозначности, термин "источник" не очень подходит для научного анализа. Под ис­точниками права в дореволюционной российской литературе понимали то, что творит право, например, государственную власть или общество. Источниками права обозначают и исто­рические памятники, содержащие действовавшие когда-то нормы права, например, Русскую Правду, и т.п. Наконец, под источником как формой нормативно-правового регули­рования как раньше, так и сейчас понимают различные виды юридических норм в зависимости от способа выработки их со­держания и внешней формы выражения.

С точки зрения внешней формы выражения и, соответ­ственно, степени формальной определенности юридические нормы можно разделить прежде всего на писаные и неписа­ные. При этом исторически первыми были именно неписа­ные нормы права: правовой обычай и судебный прецедент. К писаным нормам права относят нормативный акт, договор нормативного содержания. Долгосрочные договоры о постав­ках товаров, о перевозках, об отношениях с профсоюзами и т.д. могут, помимо прав и обязанностей сторон, устанавливать юридические нормы. Из всех так называемых договоров нор­мативного содержания особое правовое значение придается международным договорам и договорам в конституционной отрасли права. При этом договор рассматривался источником права не всеми и не всегда. Надо сказать, что Н. А. Гредескул и Г. Ф. Шершеневич вообще не упоминали договор как форму выражения права. Так, Г. Ф. Шершеневич формы (виды источ­ников) права различал только по способу выработки содержа­ния норм, считая, что сам выбор формы «зависит всецело от государственной власти».

Способы выработки содержания нормы договора и обычной нормы схожи, так связаны с согласованием в самом процессе взаимодействия субъектов правил их поведения, деятельности. Разница, собственно говоря, заключается в вер­бальной фиксации, в степени формальной определенности текста обычного правила (нормы обычая) и договорного пра­вила (статьи договора). Безусловно, формальная определен­ность обычно-правовой неписаной нормы гораздо меньше, чем нормы, сформулированной в ратифицированном между­народном договоре, подготовка которого занимает, порой, месяцы и даже годы. Так, например, государствами - участ­никами Евразийского экономического союза при участии представителей бизнес-сообществ евразийской «пятерки» был разработан проект Таможенного кодекса Евразийского эконо­мического союза, который 12 августа 2016 г. по распоряжению Евразийского межправительственного совета был направлен на внутригосударственное согласование.

По тому, каким образом вырабатывается содержание юридической нормы, можно выделить нормы внутреннего (национального) права и международного права. Междуна­родные правовые нормы складываются в процессе междуна­родного общения и документально закрепляются в договорах государств, актах международных конференций, международ­ных организаций, актах регулирующих органов международ­ных интеграционных образований, например, в евразийском правовом пространстве, актах Высшего Евразийского эконо­мического совета, Евразийской экономической комиссии, Ев­разийского межпарламентского совета и др. Обычные между­народно-правовые нормы отличаются тем, что, по общему правилу, документально не закреплены в каком-то опреде­ленном акте так же, как и национальные правовые обычаи. Правовой обычай рассматривается в качестве сложившегося в результате фактического применения в течение длительного времени и среди достаточного круга лиц правила поведения, признаваемого правовой нормой государством применитель­но к национальной правовой системе или государствами - в международных отношениях. По сути государственное при­знание и отличает обычную норму права от обычая. При этом в современном мире возрастает роль норм международ­ного права, которые занимают особое место среди юридиче­ских норм. Исследуя формы выражения норм права, необхо­димо учитывать то, что сегодня усиливаются интеграционные процессы, и в регулировании вопросов о правах человека и гражданина, вопросов сотрудничества государств в различных сферах все большую роль играют нормы международных до­говоров, обычные международно-правовые нормы, а между­народных интеграционных образованиях, в частности, в Ев­разийском экономическом союзе, правила, получившее свое внешнее выражение в актах регулирующих органов.

Важно подчеркнуть, что национальные и международные (интеграционные) правоустановления регулируют обществен­ные отношения и деятельность субъектов во взаимодействии друг с другом. Согласно части 4 статьи 15 Конституции РФ, об­щепризнанные принципы международного права и междуна­родные договоры Российской Федерации являются составной частью правовой системы России. Нормы-принципы между­народного права называют jus cogens. Они являются наиболее общими императивными нормами и обладают высшей юри­дической силой по отношению к остальным нормам междуна­родного характера. В общем виде принципы международного права закреплены в Уставе ООН. Детализируются же они в таких договорах, как Декларация о принципах международ­ного права, касающихся дружественных отношений и сотруд­ничества между государствами в соответствии с Уставом Ор­ганизации Объединенных Наций 1970 г., Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г., Парижская хартия для новой Европы 1990 г., Международные пакты о правах человека и др.

Основное значение среди всех международно-правовых норм придается нормам, которые предусмотрены в различ­ных международных договорах и соглашениях, потому что, заключая международные соглашения, государства предпо­лагают урегулировать свои взаимоотношения в будущем. Так, основополагающее значение, с точки зрения нормативно­правового регулирования в евразийском пространстве, имеет Договор о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 г. Договор, закрепляя права и обязанности сторон, выполняет и правоустановительную функцию, фиксируя правила, кото­рым стороны обязуются следовать. Международные договоры и соглашения могут содержать и нормы jus cogens. Следу­ет признать, что договор - это правоустанавливающий акт­документ, который в современных условиях международной интеграции играет роль международного нормативного акта, обеспечивающего формальную определенность норматив­но-правового регулирования отношений, в частности, в евра­зийском интеграционном образовании. Например, в соответ­ствии со статьей 32 Договора о Евразийском экономическом союзе, в его правовом пространстве должно быть обеспечено единое таможенное регулирование. Основным нормативно­правовым актом, регулирующим сферу таможенных отноше­ний на территории Евразийского экономического союза, дол­жен стать Таможенный кодекс, проект которого подготовлен на площадке Евразийской экономической комиссии.

Специфика международных договоров, образующих, по сути, международное законодательство, заключается в том, что ни в одном международном договоре не участвуют все го­сударства мира, но государства, которые не являются участни­ками договора, могут ссылаться на его положения в своей меж­дународной правовой практике. Несмотря на принцип pacta tertiis nec nocent nec prosunt, формулирующий невозможность распространения действия договора на неучаствующие госу­дарства, международно-правовые договорные нормы оказы­вают юридическое воздействие и на неучастников договора, например, вступающих в правоотношения с участниками до­говора по поводу такого договора. Нормы международного договора, например, Устава международной организации, мо­гут представлять общий интерес и для не участвующих в нем государств. Кроме того, сам факт существования международ­ного договора, устанавливающего те или иные нормы, обязы­вает неучаствующие государства относиться к этим нормам с уважением. Такая обязанность неучаствующих государств яв­ляется одним из аспектов принципа pacta sunt servanda.

Порядок присоединения к международному договору может быть особым и лишать в принципе отдельных субъ­ектов международных отношений возможности стать его участником. В этой ситуации международный договор может ускорить процесс обычного международного нормообразова­ния. Участники договора создают новую норму, формулиру­ют ее содержание, которое в дальнейшем может воплотиться в обычную норму. Такая обычная международная норма в боль­шей или меньшей степени совпадает по содержанию с дого­ворной, она как бы основана на договорной норме. В отличие от образования других обычных норм международного права, здесь нет необходимости в многократности повторения совпа­дающей практики участников международных отношений. Другое дело, когда международный договор закрепляет уже существующую обычную норму на основе современной прак­тики государств. Тогда участники международного договора, выявив содержание существующей обычной нормы, придают юридическому правилу более конкретную форму выражения, т.е. обеспечивают формальную определенность нормативно­правового регулирования. На основе обычной создается новая договорная норма, содержание которой в той или иной степе­ни тождественно обычной международной норме. При этом для государств, не участвующих в договоре, обычная норма продолжает свое действие во времени.

Требование формальной определенности нормативно­правового регулирования предполагает, что акты, содержа­щие правоустановления, должны быть изложены (написаны) в соответствии с правилами государственного языка, а также технико-юридическими правилами правоустановительной (законодательной в широком смысле) деятельности. Иллюзия тождества отдельной статьи закона и нормы как логической модели правового регулирования исчезает при первой же по­пытке урегулировать взаимоотношение между субъектами на основе одной (отдельно взятой) статьи (нормы) законодатель­ства. Это невозможно из-за отсутствия в одной статье или пун­кте нормативного акта всех необходимых элементов правовой нормы как модели правового поведения субъектов права. От­дельные статьи, пункты нормативного акта (договора) могут быть посвящены определенным, как писал С. С. Алексеев, «юридическим операциям, деталям и частностям, а в тексте наличествуют только какие-то укороченные фразы, чуть ли не их обрывки». Таким образом, вопрос о формальной опреде­ленности или неопределенности правового регулирования, о пробеле в законодательстве должен решаться не с точки зрения отдельного пункта, статьи конкретного нормативного акта, а в контексте системы норм права, правовых принципов, юриди­ческой практики. Участники евразийской интеграции, ссыла­ясь в своих актах реализации прав и обязанностей на пункты и статьи евразийского законодательства, например, на Дого­вор о Евразийском экономическом союзе, а Суд Евразийского экономического союза в своих правоприменительных актах на решения, например, Евразийской экономической комиссии, в действительности, реализуют целую систему правовых норм, приводят в действие весь механизм нормативно-правового ре­гулирования в евразийском интеграционном пространстве.

http://mult-games.ru