Советское федеративное государство и руководство СССР

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА Султанов А.Х. В статье предпринята попытка дать определенный срез восприятия проблем развития советского федеративного государства в 70-80-ые гг. прошлого столетия. Автор воспользовался воспоминаниями М.С. Соломенцева, который долгое время возглавлял Правительство РСФСР и реально оценивал отношение руководства государства, как отдельных политических фигур, так и всей системы в целом, к проблемам развития, как отдельных союзных республик, так и всей страны в целом.

Среди представителей партийно-советского руководства СССР преобладало достаточно строгое отношение к пробле­мам развития многонационального государства. Существо­вала определенная парадигма восприятия вопросов фор­мирования национальной культуры, национальных языков. Указанная парадигма была «зажата» между Сциллой и Ха­рибдой - опасением быть обвиненным в национализме или шовинизме, а с другой стороны в боязни игнорирования на­циональных особенностей.

О преобладающем среди высшего партийно-советского руководства отношении к указанным проблемам свидетель­ствуют материалы одного мартовского (1972 г.) заседания По­литбюро ЦК КПСС. В своем докладе председатель КГС СССР Ю.В. Андропов основное внимание посвятил проблемам роста антисоветских настроений в отдельных слоях общества. Среди прочего было обращено внимание и вопросу о «национали­стических проявлениях». Подавляющее большинство членов высшего партийного органа было настроено решительно в борьбе с этим «социальным злом». А.П. Кириленко призвал отказаться от «чрезмерной осторожности» в борьбе с национа­лизмом. Б.Н. Пономарев полагал, что национализм является наиболее распространенным видом антисоветизма.

Следует признать существенной в плане историко-право­вого анализа развития национально-государственного строи­тельства в нашей стране оценку вопроса, обсуждавшегося на заседании политбюро, которую высказал Председатель Сове­та министров Союза ССР Алексей Николаевич Косыгин. Он завил, что создание в свое время совнархозов также можно расценить как проявление национализма. В этом плане мож­но говорить о том, что значительная часть управленческого корпуса фактически встала во второй половине 50-х годов, ког­да развернулась кампания по созданию совнархозов, на путь реального отрицания целесообразности указанного экспери­мента, призванного в первую очередь достичь экономических целей. С другой стороны, мы можем фиксировать возобла­давший чисто технократический подход со стороны руково­дителей министерств и ведомств к решению вопросов эконо­мического развития национальных регионов. Политическая составляющая национальной политики партии и государства в представлении этой части руководителей, так сказать, посте­пенно «исчезала».

Представляется, что подобный поворот в настроениях хо­зяйственной номенклатуры во многом был связан с усилени­ем роли главы правительства советского государства. Хорошо известно, что А.Н.Косыгин во второй половине 60-х - начале 70-х годов XX века занимал в определенной степени самосто­ятельную позицию в решении вопросов внутренней и внеш­ней политики. Достаточно напомнить, что он именно провел переговоры с президентом США Л.Джонсоном, под его пред­седательством прошли переговоры с руководителями Индии и Пакистана, которые положили конец войне между двумя этими странами.

Более осторожную и прагматичную позицию по вопро­сам дальнейшего развития национально-государственного строительства занял Л.И.Брежнев.

В своих мемуарах М.С. Соломенцев подробно рассказал о стиле и подходах руководителя партии к определению вза­имоотношений руководящих органов РСФСР с представите­лями союзного руководства. Он вспоминал, что в разговоре с Леонидом Ильичом высказал пожелание, которое «заключа­лось в необходимости оградить Россию от «затюкивания». Ре­спубликой стремятся управлять все кому не лень, ущемляют ее интересы, принимают решения, затрагивающие интересы России, без ведома ее руководства. Подчеркнул, что почувство­вал это на себе, работая в российских областях. Брежнев за­думался, а потом сказал: «Давай условимся, все вопросы, кото­рые нужно решать с руководством Союза, ты согласовываешь со мной. Если кто-то будет вмешиваться — посылай к такой-то матери».

М.С. Соломенцев сразу же определил, что в основе слож­ных взаимоотношений советских и партийных органов вторые фактически подавляли возможность инициативы структур, подотчетных Советам. Он пишет: «В первые же дни работы

Председателем Совмина РСФСР я почувствовал необходи­мость разобраться в структуре государственного и партийного руководства в республике. Известно всем, что руководящей силой общества была КПСС. Между съездами руководящую роль партии осуществлял ЦК КПСС, по вертикали: через ЦК компартий союзных республик, крайкомы, обкомы, горкомы, райкомы и парткомы первичных парторганизаций».

Далее в своих рассуждениях бывший руководитель пра­вительства РСФСР предпринимает попытку анализа действи­тельности, которая во многом напоминает содержание поле­мики, разгоревшейся в обществе в самом конце 80 - начале 90-х гг. прошлого столетия. Михаил Сергеевич пишет букваль­но следующее: «В России республиканской партии не было. Россией, автономными республиками, краями и областями занимался напрямую ЦК КПСС. От этого возникало много проблем.

Все союзные республики наделены правами само­стоятельно решать вопросы, входящие в их компетенцию, не обращаясь в союзные инстанции. И решали они их исходя из собственных интересов, что вполне закономерно. России же при решении вопросов, требующих согласования с пар­тийными органами, приходилось иметь дело не с республи­канским партийным комитетом, а с союзным. Я считаю, что это серьезно мешало нормальному развитию Российской Фе­дерации. ЦК КПСС, занятый союзными проблемами, не мог дойти до всех уголков такой огромной республики. Это просто нереально».

Очевидно, что здесь переплетаются как воспоминания, так и рассуждения более позднего времени автора. Трудно себе представить, чтобы у кого-то из представителей высшего партийного руководства страны могла получить поддержку идея создания в начале 70-х гг. XX в. Коммунистической пар­тии РСФСР. Представляется, что создание гигантской струк­туры было не оправданным как по бюрократическим сооб­ражениям, так и опасениями возможного противостояния аппарата КПСС и структур КП РСФСР. К тому же еще не были забыты результаты, причем не всегда позитивные, деятельно­сти Бюро Президиума ЦК КПСС по РСФСР. Это изобретение, как и многие другие, эпохи Н. С. Хрущева мирно «почило в бозе», не оставив у представителей партийно-советского аппа­рата особо теплых воспоминаний. Речь шла о том, что созда­ние отдельного органа - Президиума ЦК КПСС по РСФСР - воспринималось не только руководящими структурами, но и простыми гражданами как плод бесконечных экспериментов Никиты Сергеевича.

Любопытно проследить, как основной смысл рассужде­ний бывшего главы правительства России во многом совпада­ет с общим содержанием дискуссий в период, когда в начале 90-х гг. прошлого столетия на волне «парада суверенитетов» руководство России во главе Председателем Верховного Сове­та РСФСР Борисом Николаевичем Ельциным выдвигало тезис об определенной ограниченности статуса самой крупной со­юзной республики на фоне других субъектов союзного госу­дарства.

Однако этот момент не оказал решающего воздействия на общую атмосферу и характер контактов М. С. Соломенце- ва с руководителями союзных министерств и ведомств. Имен­но по этому пути решил пойти глава Правительства России в поисках выхода из сложившейся ситуации. Он отмечает следующее: «Решил переговорить с министрами союзных министерств. Картина оказалась пестрой. Одни не видели не­обходимости создавать республиканскую ступень, другие с по­ниманием относились к нашей позиции, но заявляли: «Так уж сложилась ситуация, к ней приспособились и вряд ли стоит ее ломать». Третьи воспринимали наше стремление иметь пол­ный набор властных структур как усиление влияния россий­ского руководства.

Правда, после долгих хождений по мукам, множества бе­сед и разъяснений о недостатках в структуре республиканского управления с руководителями самого высокого ранга произо­шла некоторая подвижка».

М.С. Соломенцев прекрасно понимал, что попыткам создания силовых структур в РСФСР противились союзные министры. Они отдавали себе отчет в том, что в таком случае резко сокращается объем работы центрального аппарата со­юзных ведомств. Соответственно снижалась политическая «весомость» того или иного министра Союза ССР. Характер­на в этом отношении характеристика взаимоотношений гла­вы правительства РСФСР и министра внутренних дел СССР: «Хотя министр Щелоков клялся и божился уделять России максимальное внимание, это были только слова. Более того, Щелоков серьезно опасался, что я смогу добиться создания МВД России. Мне было хорошо известно, как активно он об­рабатывал Брежнева, чтобы этого не произошло...

Щелоков действительно активно откликался на наши просьбы, предложения. Но нужны не отклики, а постоянная работа аппарата».

Любопытно, что автор столь подробно цитируемых вос­поминаний упускает из виду очевидный факт: руководство партии как раз и выделяло особую роль Председателя Пра­вительства Российской Советской Федеративной Социали­стической Республики. Речь идет о том, что именно с 70-х гг. прошлого столетия глава исполнительной власти России стал входить в состав Политбюро ЦК КПСС - высшего политиче­ского руководства государства. Следует отметить, что из глав исполнительной власти только Председатель Правительства СССР входил в этот орган. В этом плане автор цитируемых воспоминаний слегка сглаживал и даже принижал свои воз­можности в плане реализации своих административных воз­можностей. Очевидно, что глава кабинета министров России мог предварительно обсудить основные проблемы развития самой крупной союзной республики в стране как с коллега­ми по Политбюро, так и с представителями министерств и ведомств.

Вполне очевидно, что настойчивость в политике опреде­ляется степенью готовности личности пройти до конца весь путь для решения конкретного вопроса. Необходимо было провести встречу с главой Правительства Союза ССР Алексе­ем Николаевичем Косыгиным. Автор воспоминаний привел эпизод, когда ему представилась возможность провести сво­еобразный зондаж позиции А.Н. Косыгина в отношении не­обходимости учитывать роль и значение РСФСР, его граждан, при реализации вопросов социальной политики.

М.С. Соломенцев вспоминает: «Мало кому известно, что основным производителем пушного меха в Советском Союзе, основным поставщиком его на ежегодный аукцион, проводи­мый в Ленинграде, была Российская Федерация. Вся эта пуш­нина шла на экспорт. Россия от этого ничего не имела. Когда я узнал об этом, я поставил перед А.Н. Косыгиным вопрос о том, чтобы половина производимой пушнины оставалась в республике для удовлетворения потребностей населения, а также чтобы не менее четверти валютной выручки за пушнину перечислялось России. Вопрос не простой, Косыгин думал над ним и с кем-то наверняка обсуждал... Под большим давлени­ем Косыгин принял решение оставлять в распоряжении Рос­сии четверть от проданного государству пушного меха. В от­числении валюты нам было отказано» (выделено нами - А. С.)

Таким образом, глава правительства СССР продемон­стрировал исключительно прагматический подход к вопросам реализации социальной политики, исходя из интересов всех союзных республик. Любопытно, что глава правительства Рос­сии предложил выделить часть валютных средств непосред­ственно РСФСР, что противоречило принципам монополии государства на внешнюю торговлю, основные параметры кото­рой были определены В. И. Лениным. Это еще раз подтверж­дает справедливость утверждения о том, А. Н. Косыгин, как и многие руководители министерств и ведомств проявляли определенный прагматизм в вопросах внутренней политики. Как представители исключительно хозяйственной элиты, они в меньшей степени интересовались вопросами, связанными с организационно-правовыми основами развития Советского Союза. Соответствующее отношение складывалось и к про­блемам развития советского федеративного государства.

История государства и права