Судебный надзор в деятельности прокуратуры окружного суда во второй половине XIX века

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА Макарчук И.Ю. В статье раскрываются основные направления надзора прокуратуры окружного суда за деятельностью уголовной и гражданской палат, организацией судебного процесса, работой мировых судей и сельской юстиции во второй половине XIX в.

Преобразования судебных учреждений в современной России широки и многоплановы. В них огромное место отво­дится проблемам совершенствования прокурорского надзора за деятельностью судебных органов. В этой связи достаточно интересен опыт прокурорских работников при окружных судах Российской империи, накопленный в период реформ Александра II и последующее время.

Если обратиться ко второй половине XIX в., то можно увидеть, что начиная со второй половины 1860-х годов на про­куратуру окружного суда были возложены значительные пра­вовые функции надзора за судьями всех категорий, судебными установлениями в целом, а также за качеством, содержанием судебного процесса, соответствием всех его процедур требова­ниям уголовно-процессуального законодательства.

В структуре окружного суда прокуратура возглавила обви­нительную власть и уголовное преследование. Прокурор имел право протеста по всем делам в судах, где он являлся стороною как в апелляционном, так и в кассационном порядке. Апелля­ционные протесты на неокончательные приговоры окружных су­дов он мог подавать только в случае, когда они противоречили его заключению, и только в той части, в которой его требования не были удовлетворены. Однако приговор мог быть обжалован не только тем прокурором, который участвовал в судебном за­седании, но и его начальником или уполномоченным на то лицом, причем делалось это с соблюдением определенных условий. Вышестоящий прокурор не имел права отозвать протест, принесенный на приговор его подчиненным. В порядке кас­сационном прокуратура могла приносить протесты на решения общих судов и съездов мировых судей на тех же основаниях.

В связи с реформой уголовного процесса принципи­ально менялась роль прокурора в нем - провозглашалась исключительность его надзора за производством следствия. Полномочия прокурора в этой сфере были сформулирова­ны в ст. 281 Устава уголовного судопроизводства: «По всем предметам, относящимся к исследованию преступлений и к собиранию доказательств, судебный следователь исполняет законные требования прокурора и его товарища».

По делам о преступлениях и проступках, в качестве санкции за совершение которых фигурировало лишение прав состояния, на прокуратуру была возложена обязанность по поддержанию го­сударственного обвинения в суде. Для ее реализации прокурору предоставлялись все права участника процесса, а также целый ряд особых прав, например, право принесения протеста на решения судов первой инстанции. В судебных уставах Российской импе­рии было определено, что уголовное преследование является главным предметом прокурорского надзора, указано на то, что «прокурор должен являться публичным обвинителем во всех уголовных делах и вести их во всех судебных инстанциях в ка­честве представителя правительства и закона».

На прокурора окружного суда или его товарища также воз­лагалась функция надзора за соблюдением законности, то есть прокурор одновременно являлся и обвинителем, и блюстителем закона. Здесь возникала юридическая коллизия, так как на про­курора возлагалось как наблюдение за соблюдением закона, так и поддержание государственного обвинения в суде. Руководство стра­ны считало, что преодолеть эту коллизию должна была сама лич­ность прокурора как безупречного защитника государственных ин­тересов. То есть, прокурор должен был осознавать, что он, в первую очередь, защищает государственные интересы. В Судебных уставах было особо прописано это положение: «<...> Гарантией того, что обвинительное начало в деятельности прокурора не возьмет верх, должны были служить его личные качества, а также то, что он не решает дела, заключение его не обязательно для суда и обвини­тельные его доводы могут быть опровергаемы защитою». В государственных органах юстиции и правопорядка домини­ровало мнение о том, что главной целью действий прокурора должно быть не обвинение, а раскрытие истины.

Однако крупные российские правоведы того времени считали, что для того, чтобы преодолеть эту коллизию, одной «положительно мотивированной личности прокурора» было недостаточно. Так, крупный правовед И. Г. Щегловитов, ко­торый в последующем занял должность министра юстиции России, считал, что «как бы идеально беспристрастен ни был представитель прокуратуры, он не может стать выше своего по­ложения как будущего обвинителя».

Существующее положение, связанное с организацией су­дебного надзора прокурорскими работниками, подвергалось критике и другими известными правоведами страны, в част­ности, выдающимся адвокатом А. Ф. Кони, который отмечал в своей работе «Приемы и задачи прокуратуры», что в деятель­ности прокурорских работников нередко имели место факты, когда прокурорские работники старались, в первую очередь, не соблюсти закон, а «осудить преступника любой ценой». А. Ф. Кони считал, что некоторые прокурорские работники нередко представляют дело в «одностороннем виде», исполь­зуя только те обстоятельства, которые уличают подсудимо­го. В то же время, по мнению правоведа, если прокурорский работник в ходе судебного заседания обнаруживал факты, свидетельствующие о несостоятельности предъявленного об­винения, он был обязан немедленно отказаться от самого обвинения.

В середине 1870-х годов Министерством юстиции России была принята объяснительная записка к судебным уставам, в которой было особо прописано, что «прокурор обязан выста­вить все предъявляющиеся в деле против подсудимого дока­зательства и улики, но, имея в виду, что конечная цель его действий есть раскрытие истины, он не должен представлять дело в одностороннем виде, чтобы при защите, неравносильной с обви­нением, не ввести судей в заблуждение».

В то же время авторы судебных уставов включили в них правовые противовесы, которые сужали возможности совер­шения ошибок в деятельности прокурора в ходе поддержа­ния им государственного обвинения в суде.

Во-первых, на судебном заседании прокурор обладал правами одной из сторон, одинаковыми с правами подсудимого или его защитника: представлять доказательства; участвовать в допро­се свидетелей и экспертов; делать замечания и давать объяс­нения; опровергать доводы и соображения противной стороны; отводить свидетелей и присяжных заседателей. Во-вторых, непо­средственно участвуя в прениях сторон, прокурор в обвинитель­ной речи обязан был строго и доходчиво изложить суть и доказательства обвинения по итогам проведенного судебного следствия и представить свое заключение о степени вины подсу­димых. В-третьих, особо было оговорено авторами объ­яснительной записки то, что прокурор в обвинительной речи не мог касаться обстоятельств, не проверенных на суде. В-четвертых, сторонам, включая судью и прокурора, было катего­рически запрещено касаться квалификации преступных деяний подсудимых и предлагать применить наказание.

Прокурору был предоставлен достаточно широкий круг полномочий в ходе судебного заседания. Он, при поддержании обвинения в ходе судебного процесса, имел право вызова любых свидетелей, указанных в обвинительном акте, защита же должна была лишь ходатайствовать о вызове в суд тех свидетелей, которые не были заявлены прокурором (ст. 573—575). Чиновники Сената вполне справедливо считали, что подсудимый либо его адвокат способны самостоятельно опровергнуть неправильные доводы обвинения.

Постепенно за прокурорскими работниками закрепился надзор и в сфере деятельности судов низшей инстанции. Так, на прокуроров окружного суда с 1872 г. были возложены функции наблюдения за работой мировых судов. Цели и средства, порядок производства и результаты контрольной деятельности соответ­ствовали работе сенатских ревизий. По закону от 11 мая 1872 г. высшие чины прокуратуры имели право ревизовать уездные съезды мировых судей и сами мировые суды.

Более того, на прокуроров были возложены функции над­зора за адвокатской деятельностью. По утвержденным импера­тором Александром II Правилам от 25 мая 1874 г. прокурорам предоставлялось право возбуждать дисциплинарное производство в отношении частных поверенных (адвокатов) за совершение ими проступков в профессиональной деятельности. Более того, зако­ном от 25 мая 1874 г. прокурорам судебных палат и окружных судов было предоставлено право возбуждать дисциплинар­ные производства о частных поверенных за их неправильные или предосудительные действия.

После оправдательного приговора в отношении террористки Веры Засулич, вынесенного Петербургским окружным судом в 1873 г., убийства народовольцами императора Александра II и воцаре­ния императора Александра III надзор со стороны прокуратуры окружного суда за деятельностью судей значительно усилился. По закону от 20 мая 1885 г. в составе Сената было образовано Высшее дисциплинарное присутствие для рассмотрения дел лиц судебно­го ведомства по представлениям его обер-прокурора. С этого времени судья мог быть уволен за упущения по службе, «кото­рые хотя и не влекут удаления его от должности по суду, но <...> свидетельствуют о несоответствии виновного <...> занимаемому положению», а также за «противные нравственности и предосуди­тельные поступки вне службы». Причем, представления на имя обер-прокурора подавала прокуратура окружного суда. А ст. 253 Учреждения судебных установлений предписывала чиновни­кам прокуратуры сообщать начальству о недостатках в деятель­ности судов или должностных лиц судебного ведомств. В соответ­ствии со ст. 199 Устава гражданского судопроизводства прокурор давал заключения и об устранении членов мирового съезда.

Прокурорский надзор был уполномочен принимать самое не­посредственное участие в формировании состава присяжных засе­дателей. Эта норма нашла свое отражение в законе от 12 июля 1884 года.

По отношению к мировым судьям, уездный товарищ про­курора окружного суда исполнял не обвинительную, а надзорную функцию. Уездный товарищ прокурора окружного суда рас­сматривал жалобы на приговоры, выносимые мировыми су­дами, принимал по ним меры, следил за тем, чтобы мировые судьи соблюдали пределы своей подсудности.

Прокурорское заключение требовалось по следующим делам, рассматриваемым на заседаниях уездного съезда ми­ровых судей:

- несовершеннолетних, глухонемых, умалишенных;

- земских учреждений;

- о безвестном отсутствии;

- об усыновлении детей;

- об исправлениях в актах гражданского состояния;

- по вопросам подсудности;

- по делам, в которых истцами или ответчиками явля­лись железные дороги

- об устранении членов мирового съезда и др.

Товарищ прокурора окружного суда был обязан выступать с заключениями по делам на съездах мировых судей, в которых он должен был дать оценку представленных доказательств, указать на относящиеся к делу законы, высказать свое мнение о виновности или невиновности подсудимого. Приговоры съезда мировых судей, состоявшиеся без выслушивания заключения про­курора, подлежали отмене.

Таким образом в 1860—1880-е годы XIX в. был четко опреде­лен порядок надзора должностных лиц прокуратуры окружно­го суда за деятельностью не только судов, но и отдельных судей, причем, по отношению к судам низшей инстанции прокуратура выступала как надзорная инстанция.

История государства и права