В таджикском уголовном законодательстве отсутствует принцип, предусмотренный ст. 28 Статута МУС, т.е. принцип ответственности командиров и других начальников в отношении действий подчиненных, находящихся под их «эффективной властью и контролем», здесь не нашел своего отражения. Следовательно, в целях приведения в соответствие с Римским статутом таджикского уголовного законодательства мы предлагаем включить в последнее норму с аналогичным содержанием, которое закреплено в ст. 28 Статута МУС.
Римский статут предусматривает различные виды освобождения от уголовной ответственности, среди которых указываются: наличие психического заболевания или расстройства, лишающего лицо возможности осознавать противоправность своего деяния либо его характер или сообразовывать свои действия с требованиями закона (ст. 31 (1, «а»)); нахождение лица в состоянии интоксикации, которое лишало его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованиями закона, если только это лицо не подверглось добровольно интоксикации при таких обстоятельствах, при которых это лицо знало, что в результате интоксикации им может быть совершено деяние, представляющее собой преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, либо проигнорировало опасность совершения им такого деяния (ст. 31 (1, «в»)); действия для защиты другого лица или важного имущества, когда это лицо действовало разумно для защиты себя или другого лица или, в случае военных преступлений, имущества, которое является особо важным для выживания данного лица или другого лица, либо имущества, которое является особо важным для выполнения задачи военного характера, от неизбежного и противоправного применения силы способом, соразмерным степени опасности, угрожающей этому лицу или другому защищаемому лицу или имуществу. То обстоятельство, что лицо участвовало в операции по защите, проводившейся силами, само по себе не является основанием для освобождения от уголовной ответственности согласно этому подпункту (ст. 31 (1, «с»)); действия, являющиеся вынужденной ответной реакцией на угрозу неминуемой смерти или неминуемого причинения тяжких телесных повреждений (ст. 31 (1, «d»)).
Совершение деяния при указанных выше обстоятельствах (невменяемость, необходимая оборона, крайняя необходимость) согласно статьям 24, 40, 42 Уголовного кодекса Республики Таджикистан исключает его противоправность. Кодекс не предусматривает лишь такого основания для освобождения от ответственности, охватываемого Римским статутом, как нахождение лица в состоянии интоксикации. Напротив, исключается возможность освобождения от ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения, независимо от его причин (например, использование алкоголя, наркотических, сильнодействующих средств), либо данное обстоятельство отягчает ответственность виновного (п. «н» ч. 1 ст. 62 Уголовного кодекса Республики Таджикистан). Каких-либо имплементационных мер в связи с основаниями для освобождения от ответственности не требуется, поскольку в любом случае применимость этих оснований согласно ст. 31 (2) Римского статута определяется МУС.
Далее, согласно ч. 3 ст. 31 Римского статута Международному уголовному суду предоставлено право, наряду с предусмотренными в этом документе основаниями, рассматривать и иные виды оснований освобождения от уголовной ответственности. Согласно данному положению в Уголовный кодекс Республики Таджикистан внесено дополнение в ч. 2 ст. 31, по которому лицо не подлежит уголовной ответственности, если оно не могло предотвратить вредные последствия своего деяния в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
В ст. 32 Римского статута предусмотрено, что ошибка в факте является основанием для освобождения от уголовной ответственности, только если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления. Далее определяется, что ошибка в праве относительно того, является ли определенный тип поведения преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда, не является основанием для освобождения от уголовной ответственности.
Однако ошибка в праве может быть основанием для освобождения от уголовной ответственности, если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления, либо в порядке, предусмотренном в ст. 33 Статута МУС.
В ст. 33 Римского статута закреплено, что тот факт, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, было совершено лицом по приказу правительства или начальника, военного или гражданского, не освобождает это лицо от уголовной ответственности, за исключением случаев, когда это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника; это лицо не знало, что приказ был незаконным; приказ не был явно незаконным. Эти три условия действуют в совокупности. В Римском статуте также уточняется, что для целей данной статьи приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности всегда являются явно незаконными. Следовательно, ссылаться на эти исключения как на освобождающие можно только лицам, обвиняемым в совершении военных преступлений или преступления агрессии. Другими словами, на необходимость исполнить приказ начальника можно будет сослаться только как на смягчающее обстоятельство, способное, например, уменьшить меру наказания.
Следует отметить, что вышеуказанный принцип всегда вызывал разногласия. В уставах Нюрнбергского и Токийского трибуналов, а также МТБЮ И МУТР было закреплено, что ссылка на приказ начальника в качестве средства защиты недопустима ни при каких условиях, поскольку приказ совершить преступление уже незаконен сам по себе и его нельзя использовать как оправдание поведения подчиненного.
Однако в уголовных законодательствах многих государств был принят противоположный подход, благодаря чему они в целом соответствуют положениям ст. 33 Римского статута. И в уголовном законодательстве Республики Таджикистан такое основание для освобождения от уголовной ответственности предусмотрено ст. 45 Уголовного кодекса Республики Таджикистан. Исполнение приказа или распоряжения является одним из обстоятельств, исключающих преступность деяния по таджикскому законодательству. Согласно ч. 1 ст. 45 Уголовного кодекса Республики Таджикистан не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательного для него приказа или иного распоряжения, отданных в установленном порядке. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконный приказ или распоряжение. Вместе с тем в ч. 2 этой же статьи предусмотрено, что лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение незаконного приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность (ч. 3 ст. 45).
Таким образом, допускается ссылка на приказ начальника в качестве освобождающего от ответственности обстоятельства, и подчиненного можно признать виновным только в том случае, если он знал, что отданный приказ был явно незаконным.
Кроме того, в случае, когда исполнение приказа не является основанием для освобождения от уголовной ответственности, его исполнение может быть признано обстоятельством, смягчающим наказание по п. «ж» ч. 1 ст. 61 Уголовного кодекса Республики Таджикистан.
Следует подчеркнуть, что в п. 2 ст. 33 Статута МУС закреплено, что приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными, в то время как в ст. 45 Уголовного кодекса Республики Таджикистан такое положение отсутствует.
Исходя из вышеуказанного, полагаем необходимым включить в ст. 45 Уголовного кодекса Республики Таджикистан аналогичное положение, закрепленное в п. 2 ст. 33 Статута МУС.
Таким образом, сравнительный анализ положений Статута МУС и Уголовного кодекса Республики Таджикистан показывает:
1) для приведения положений уголовного законодательства Республики Таджикистан в соответствие со Статутом МУС необходимо включить в Особенную часть Уголовного кодекса Республики Таджикистан норму с таким содержанием, которое предусмотрено в п. «е» ч. 3 ст. 25 Статута МУС, т.е. предусмотреть уголовную ответственность за прямое и публичное подстрекательство других к совершению геноцида;
2) принцип, предусмотренный ст. 28 Статута МУС, т.е. принцип ответственности командиров и других начальников в отношении действий подчиненных, находящихся под их «эффективной властью и контролем», не нашел в таджикском Уголовном кодексе своего отражения; мы предлагаем включить в последний норму с аналогичным содержанием, которое закреплено в ст. 28 Статута МУС;
3) в п. 2 ст. 33 Статута МУС закреплено, что приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными, в то время как в ст. 45 Уголовного кодекса Республики Таджикистан такое положение отсутствует. Исходя из вышеуказанного, полагаем необходимым включить в ст. 45 Уголовного кодекса Республики Таджикистан аналогичное положение, закрепленное в п. 2 ст. 33 Статута МУС.
Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 8 (75) 2014
< предыдущая | следующая > |
---|