Исключения из данного принципа прямо оговорены в отдельных соглашениях ВТО. Например, в статье 20.1 Со­глашения по субсидиям и компенсационным мерам вре­менные меры и компенсационные пошлины применяются только к товарам, которые поступают в потребление по­сле вступления в силу решения, принятого соответственно на основе пункта 1 статьи 17 и пункта 1 статьи 19 данного Соглашения, с учетом исключений, предусмотренных в на­стоящей статье.

Такие исключения отражены в статье 20.2, где указано, что в случае вынесения окончательного определения о нали­чии ущерба (но не угрозы ущерба или материального сдер­живания в создании промышленности) или в случае вынесе­ния окончательного определения о наличии угрозы ущерба, когда воздействие субсидированного импорта в отсутствие временных мер привело бы к вынесению определения о на­личии ущерба, компенсационные пошлины могут быть вве­дены с учетом положения об обратной силе на период, в те­чение которого временные меры применялись, если таковые были приняты.

Интерпретация данного принципа при рассмотрении споров в рамках ВТО также имеет свои особенности. В рамках дела «Канада — Срок патентной охраны изобретения» Апел­ляционный орган посчитал логичным, что статья 28 Венской конвенции также подразумевает, в отсутствие противопо­ложных намерений, что договорные обязательства применя­ются к любой «ситуации», которая не перестала существо­вать, т. е. к любой ситуации, которая возникла в прошлом, но продолжает существовать в рамках вновь заключенного соглашения.

На основании вышеуказанного довода Апелляционный орган установил, что положения ТРИПС распространяют­ся на защищенные патентами изобретения, и вытекающие из таких патентов права, т. к. указанные права существовали и подлежали защите на дату присоединения Канады к нор­мам ТРИПС.

Принцип предосторожности. В соответствии с поло­жениями пунктов 1-2 статьи 5 Соглашения СФМ члены ВТО обеспечивают, чтобы в основу их санитарных или фитоса­нитарных мер была положена соответствующая обстоятель­ствам оценка рисков для жизни или здоровья людей, живот­ных или растений, причем осуществляемая с учетом методов оценки риска, разработанных соответствующими междуна­родными организациями.

При оценке рисков члены учитывают имеющиеся науч­ные обоснования; соответствующие методы производства и переработки; соответствующие методы инспектирования, отбора проб и испытаний; степень распространенности кон­кретных заболеваний или вредителей; наличие зон, свобод­ных от заболеваний или вредителей; соответствующие эко­логические условия и карантинные или другие меры.

Пункт 7 статьи 5 указанного Соглашения закрепляет принцип предосторожности, предусматривающий в слу­чаях, когда соответствующее научное обоснование являет­ся недостаточным, возможность введения санитарных или фитосанитарных мер на основе имеющейся надлежащей информации, включая информацию, полученную от соот­ветствующих международных организаций, а также инфор­мацию о санитарных или фитосанитарных мерах, применяе­мых другими членами.

Данный принцип был подвергнут обстоятельному анали­зу в докладе Апелляционного органа по делу «ЕС — Гормо­ны», в рамках которого США обратились в Орган по разреше­нию споров с жалобой на введенный ЕС запрет в отношении импорта мяса и мясопродуктов, полученных от скота, кото­рому вводились определенные натуральные и синтетические гормоны в целях стимулирования роста.

При рассмотрении дела Апелляционный орган пришел к выводу, что ЕС в действительности не проводили оценки рисков в значении статей 5.1 и 5.2 Соглашения СФМ, возни­кающих в результате несоблюдения надлежащей ветеринар­ной практики в сочетании с проблемой контроля использо­вания гормонов в целях стимулирования роста. Отсутствие такой оценки привело к выводу, что третейской группе не была представлена оценка риска, которая могла бы слу­жить надлежащим обоснованием запрета на импорт, введен­ного директивами ЕС.

Таким образом, Апелляционный орган оставил в силе окончательный вывод Группы о том, что запрет на импорт, введенный ЕС, не основан на оценке риска в значении статей 5.1 и 5.2 Соглашения СФМ и, таким образом, противоречит требованиям статьи 5.

В докладе Апелляционного органа также было отмечено, что статус принципа предосторожности в международном праве по-прежнему остается предметом дискуссий среди ученых, юристов-практиков, регулирующих органов и судей. Принцип предосторожности рассматривается некоторы­ми в качестве общего принципа обычного международного экологического права. Однако широкое признание данного принципа странами-членами ВТО как принципа общего или обычного международного права остается не ясным. Апелля­ционный орган воздержался в высказывании принципиаль­ной позиции по данному вопросу, сказав о том, что принцип предосторожности по-прежнему нуждается в авторитетной формулировке.

Вместе с тем Апелляционный орган высказал отдельные соображения в отношении наличия данного принципа в Со­глашении о санитарных и фитосанитарных мерах:

Во-первых, принцип не является основанием для оправ­дания введения санитарных и фитосанитарных мер, которые несовместимы с обязательствами, принятыми членами ВТО;

Во-вторых, реализация данного принципа позволяет членам ВТО создавать свои собственные меры санитарной защиты, уровень которых выше (т. е. более осторожен), чем тот который закреплен в действующих международных стандартах.

При рассмотрении споров в рамках ВТО третейскими группами и Апелляционным органом также применяются специальные процессуальные принципы.

Принцип экономичности правосудия. Сущность дан­ного принципа хорошо отражена в докладе Апелляцион­ного органа по делу «США — Меры в отношении импор­та шерстяных рубашек и блузок из Индии». Так, в докладе было указано, что ни настоящие положения ДРС, ни пре­дыдущая практика ГАТТ не требует от третейской груп­пы изучения всех юридических претензий сторон. Преды­дущая практика третейских групп, создаваемых в рамках ГАТТ-1947 и ВТО, свидетельствует об исследовании только тех вопросов, которые третейские группы считали необхо­димыми для решения вопроса между сторонами и отказе от исследования иных вопросов. Таким образом, если тре­тейская группа установила, что конкретная введенная сто­роной мера противоречит конкретным положениям ГАТТ, вопрос о противоречии данной меры иным положениям ГАТТ (как указывалось в жалобе) не изучался. Апелляцион­ный орган отметил, что и в последнее время в практике ВТО третейские группы воздерживались от изучения каждой претензии истца и делали выводы только в отношении тех жалоб, разрешение которых было необходимо для решения конкретного спора между сторонами.

Как отмечает российская ученая А. С. Смбатян, члены ВТО в своих обращениях с просьбой об учреждении третей­ской группы и апелляционных жалобах часто поднимают во­просы, связанные с применением одновременно нескольких соглашений системы ВТО. Более того, стороны спора часто обжалуют не только выводы третейской группы по суще­ству спора, но и отдельные вопросы толкования. Рассмотре­ние всех этих вопросов, многие из которых никак не влияют на существо спора, будет препятствовать эффективной дея­тельности ОРС. Именно поэтому третейские группы обычно рассматривают только те аргументы сторон, которые необхо­димы для разрешения спора по существу.

Jura novit curia (с лат. «суд знает законы»). Суть данного принципа заключается в том, что суд вправе самостоятельно определять нормы права, применимые к существу спора, вне зависимости от мнения сторон.

Так, при рассмотрении дела «EC — Тарифные преферен­ции» Апелляционный орган указал на то, что в соответствии с принципом Jura novit curia указание суду на правовую интер­претацию подлежащих применению правовых норм не входит в сферу ответственности ЕС. ЕС должен представить доказа­тельства фактических, а не правовых, обстоятельств дела.

В докладе также указывается, что принцип Jura novit curia был четко сформулирован Международным Судом Справед­ливости в следующем выражении: «Это является обязанно­стью самого Суда установить и применить соответствующий закон в обстоятельствах конкретного дела, бремя установле­ния или подтверждения норм международного права не мо­жет быть возложено на любую из сторон в отношении за­кона, находящегося в пределах судебной компетенции».

Международное право

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 4 (71) 2014