Истоки понятия «принципы международного процессуального права» следует искать в международной арбитражной практике XIX в. Международное право того времени обладало весьма ограниченным нормативным содержанием, и потому существовала опасность, что на его основе не может быть вынесено решение. В связи с этим арбитражу предоставлялась возможность применять общие принципы национального права по аналогии.

Международной призовой палате, предусмотренной Гаагской конвенцией 1907 г., было даже предоставлено право принимать решения на основании «общих начал права и справедливости». Однако при подготовке Статута Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций, призванной решать наиболее важные для государств споры, эта формула не была принята. Палата могла применять лишь «общие принципы права, признанные цивилизованными народами», т. е. только позитивное право.

«Тем не менее, в отношении принципов права в международном праве уже с момента учреждения Постоянной палаты третейского правосудия, т. е. с первой четверти XX в., существовала норма о применении эти органом “общих принципов права, признанных цивилизованными нациями”, которая толковалась в том плане, что речь идет об общих по своему существу нормах национального права “цивилизованных наций” и, надо полагать, возможности их применения в отношении все тех же “цивилизованных наций”».

Общеизвестно, что международные суды и трибуналы формируются из числа представителей той или иной правовой системы. Кроме того, формирование международного судебного органа производится государствами, представляющими свои системы права и желающими «вложить» в деятельность вновь создаваемого органа уже знакомые этому государству принципы, существующие в его национально-правовой системе. Как правильно отмечают некоторые зарубежные ученые, – юристы, разрабатывающие уставы международных судов, испытывают на себе влияние в первую очередь их национальных правовых традиций.

Американские ученые Э. Поснер и Й. Ю, занимающиеся вопросами независимости судей в международных судах и трибуналах, пишут, что международно-правовая доктрина перенесла конструкцию независимости судей из национальной в международную сферу отношений.

Следовательно, на формирование принципов международного процессуального права непосредственное влияние оказывают процессуальные принципы различных правовых систем, ныне существующих в мире.

Международные процессуальные нормы имеют немало общего с соответствующими нормами национального права, что делает возможным заимствование опыта последнего.

Ряд авторов отмечает, что международные суды в своей практике используют именно стандарты доказывания, выработанные континентальной системой права – письменные доказательства и, как исключение, – устные. Res judicata, например, – общий принцип как для национальных, так и для международных судов.

«Государства, участвующие в процессе создания нового суда, целенаправленно создают его таким путем, который напоминает их внутренние правовые традиции», – пишет Ч. Браун.

«Некоторые правовые институты, – считает Ф.Раймондо, – являются общими как для национальных систем права, так и для системы международного права».

Г. Бихлер отмечает, что «некоторые принципы, широко применяемые в национальном судопроизводстве, не распространяют свое действие на международное право. Не действуют такие принципы, как: апелляционное обжалование, исполнение решений и заранее определенный порядок судопроизводства, основанный на международном праве».

Надо отметить, что сравнение национальных систем права и «заимствование» национально-правовых принципов в международное право – общая тенденция, присущая не только международному процессуальному праву. Х. Лаутерпахт писал, что аналогия проводится между «контрактным правом и правом международных договоров, правопреемством в национальном праве и правопреемством государств в международном праве, гражданской ответственностью и ответственностью государств, правом собственности и владения и распространением государственного суверенитета, сервитутами, процентами за пользование чужими денежными средствами и средствами защиты от ущерба». Ч. Амерасинге также указывает на то, что существуют соответствующие аналогии правовых конструкций, используемых как национальными системами права, так и международным правом, в сфере административного и уголовного права, найма персонала в государственных органах власти и в международных организациях.

Профессор И.И. Лукашук справедливо отметил: «Неразвитость процессуальных норм в международном праве определила тенденцию к заимствованию соответствующих норм в более развитом национальном праве». Вместе с тем в силу особенностей международного права, его функционирования международные процессуальные нормы обладают немалой спецификой, с которой нельзя не считаться при заимствовании опыта из национальных правовых семей права.

И.И. Лукашук абсолютно верно подметил, что «для того чтобы рассматриваться как общие принципы международного права, отмеченным правилам недостаточно быть общими для национально-правовых систем. Кроме того, они должны быть пригодны для действия в системе международного права, для применения в межгосударственных отношениях. Более того, они должны быть введены в международное право, хотя бы и в упрощенном порядке».

Международный суд ООН в деле South West Africa постановил, что «национальный правовой принцип должен быть общепризнан национальными системами права, чтобы рассматриваться как общий принцип права. Иными словами, признание ограниченным числом национальных систем права или некоторых правовых систем мира недостаточно, необходимо, чтобы принцип был признан подавляющим числом национальных систем права». По мнению Х. Серлвея, «Международный суд никогда не применил бы принцип actio popularis как общий принцип права, даже если бы все национальные системы права признали этот принцип. Причина заключается в радикально различной природе судебной юрисдикции в международном и национальном процессе». Отвечая на эту позицию, Ф. Раймондо утверждает, что свое мнение Х. Серлвей должным образом не аргументировал.

Ш. Розенне также указывает на то, что «заимствование» принципов из национальных систем права также ограничено в силу природы национального и международного права: «Национальное право – право субординации, международное право – право координации». Но международное право постоянно развивается, потому что меняется международное сообщество. Очевидно, что и в международном праве теперь появляется «право субординации», например, в таких отраслях, как международное уголовное право и др.

Профессор Г.И. Тункин отмечал, что «существование похожих принципов в национальных правовых системах не означает, что они ipso facto общепризнанные принципы права в духе пп. ”c” п. 1 ст. 38 Статута Международного суда ООН. Для применения в международном праве общие принципы права, происходящие из национальных систем права, должны быть инкорпорированы в конвенционные или обычные нормы. <…> Однако, не существует правовых принципов, общих для всех наций, поскольку не существуют общие принципы, общие для двух противоборствующих систем, именуемых социализм и капитализм, так же как и общих правовых принципов, общих для национальных систем права и международного права». «Аргументы, предложенные Г. Тункиным, в отношении статуса общих принципов права в международном праве довольно оригинальны. Несмотря на это, учитывая, что советская доктрина международного права разрушена вместе с Советским Союзом, эти аргументы более не логичны», – утверждает Ф. Раймондо.

Возможно, что в какой-то части идеи Г.И. Тункина устарели, но не могут быть выброшены на обочину доктрины международного права, поскольку Ф. Раймондо не учитывает, что в мире до сих пор существуют социалистические правовые семьи, а также другие правовые системы, в значительной мере отличающиеся от англосаксонской или романо-германской семей.

Мы согласны с мнением профессора И.И. Лукашука о том, что «механическое перенесение даже общих для национального права норм в международное право может привести к нежелательным последствиям в силу различия систем правового регулирования». И причина этому – различная природа взаимоотношений субъектов международного и национального права.

Но необходимо все же учитывать, как правильно заметил  И.И. Лукашук, что, несмотря на невозможность автоматического переноса в международное право тех категорий, которые вырабатываются национальным правом, международное процессуальное право формируется именно на основе принципов, выработанных национальными судебными системами различных правовых систем мира. В вопросе процессуальных принципов национальное процессуальное право более развито в своем правовом регулировании, нежели международное. Осознавая это, мы допускаем заимствование некоторых процессуальных принципов, существующих в национальных системах права. Но такое заимствование должно учитывать специфику международного права, в том числе круг его субъектов и источников.

Отрадно сознавать, что понимание невозможности автоматического переноса принципов национального судопроизводства в международное процессуальное право находит отклики в современной доктрине международного права. И.М. Махниборода, например, отмечает, что «самостоятельный характер отрасли МПрП может быть доказан на основании критериев, объективность которых не может вызывать сомнений, а именно – наличие в данной отрасли своего предмета, особенных источников правового регулирования, отраслевых принципов, а также особенностей, присущих субъектному составу и порядку применения института ответственности. Проведенное таким образом исследование поможет подтвердить факт того, что МПрП не является ”калькой” внутригосударственных процессуальных отраслей, несмотря на то, что в начале своего развития отрасль выстраивалась на основе норм, по содержанию подобных тем, которые применялись в национальном судопроизводстве».

Свой вклад в развитие юриспруденции внесло использование аналогии и применение общих принципов права. В решении по делу о фабрике в Хожуве Постоянная палата международного правосудия отметила: «В международном праве общепризнано, что любое нарушение обязательства влечет за собой обязанность произвести возмещение». В консультативном заключении о германских поселенцах в Польше Палата выразила мнение о том, что вряд ли можно утверждать, что, «хотя само международное право сохранилось, основанные на нем частные права исчезли». Такое утверждение не опирается ни на какие принципы и противоречит почти повсеместной практике и всеобщему мнению.

Обратим также внимание на решение Международного суда ООН по делу о проливе Корфу, в котором Суд заявил: «Косвенные доказательства признаются во всех системах права, и их использование признается в решениях международных судов и других организаций». В решении по делу относительно компенсаций, вынесенном Административным трибуналом ООН, Международный суд также считал, что решение, принятое таким судебным учреждением, составляет, согласно обоснованному и общепризнанному принципу права, res judicata и обладает обязывающей силой в отношении сторон в споре.

Особняком в процессе определения источников формирования принципов международного процессуального права стоит проблема использования одним международным судебным или квазисудебным органом практики другого такого органа. Международные суды самостоятельно принимают решения, хотя и в практической деятельности, но не ссылаясь на практику других судов, иногда «просматривают» решения других международных судов.

Статут Международного суда ООН в ст. 38 указывает, что судебная практика является вспомогательным средством для определения норм права, ст. 21 Статута Международного уголовного суда содержит правило, согласно которому «суд может применять принципы и нормы права, выведенные судом в предыдущих решениях», Апелляционной орган ВТО в деле об антидемпинговых мерах, введенных США, постановил, что «при отсутствии убедительных причин, орган, рассматривающий спор, должен разрешить один и тот же правовой вопрос так же, как это было разрешено в предыдущем деле». Ю. Попов отмечает, что «Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) называет собственную практику прецедентной… При этом ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что он не связан собственными предыдущими решениями и, действительно, время от времени меняет свои правовые позиции». Не без оснований пишет Г.Г. Шинкарецкая: «Можно безошибочно утверждать, что все существующие в мире международные судебные и квазисудебные учреждения отнюдь не игнорируют деятельность друг друга, а напротив, относятся друг к другу весьма внимательно». В.Л. Толстых, например, полагает, что «сформировалась традиция, согласно которой международные суды в своих решениях ссылаются на свои собственные предыдущие решения и решения других судов. Например, МС ООН довольно часто обращается к практике ППТС, региональные суды порой ссылаются на решения МС ООН. По подсчетам Миллера, в 173 случаях суды предпочли сослаться друг на друга позитивным или нейтральным образом, и только лишь в 11 случаях они не согласились с предшествующей практикой».

Эти и некоторые другие факты позволили Г. Боасу придти к выводу о том, что фактически система прецедентов в международном праве существует.

Несмотря на это, «международное право не знает stare decisis», как верно отметил А. Деннинг (Alfred Denning) в деле Trendtex Trading Corporation Ltd v Central Bank of Nigeria, что означает невозможность применения данной доктрины к деятельности международных судебных и квазисудебных органов. Несмотря на то что международные судебные и квазисудебные органы официально не признают доктрину stare decisis, можно утверждать, что судебная практика может являться источником принципов международного процессуального права (при этом источник права понимается не как внешняя форма выражения права, а как совокупность условий, при которых то или иное общественное отношение «обрамляется» правовой нормой).

Итак, к числу источников принципов международного процессуального права можно отнести:
– национальное право, вырабатывающее и использующее принципы, которые в дальнейшем могут быть введены в систему международного права;
– устойчивую практику международных судов и трибуналов;
– международные договоры.

«Общепризнанность же отправных начал международного права, – пишет Г.М. Даниленко, – не означает их обязательного закрепления в международных договорах и иных формальных источниках юридических норм. Она проявляется не только в нормотворческой деятельности государств, но и во всеобщности и постоянстве их фактической практики, прежде всего в устойчивой практике судов и иных юрисдикционных органов» .

Таким образом, принципами права являются не только те, которые закреплены в законодательстве и иных источниках правовых норм, но и основополагающие идеи правосознания, получившие общее признание в деятельности органов правосудия, иных субъектов внутригосударственного и международного права, несмотря на отсутствие их формальной фиксации в объективном праве.

Не стоит также забывать, что некоторые принципы международного процессуального права только начинают свое формирование. Верно подмечено некоторыми авторами, что «принципы института доказательств, которые применяются международными трибуналами, как уголовными, так и гражданскими, нуждаются в кодификации и прогрессивном развитии. Кроме работы Сандифера ”Доказательства в международных трибуналах” (1975), принципы института доказательств практически не исследованы доктриной. Вопрос все еще не получил того системного изучения, которое заслуживает, как в отношении кодификации существующей практики, также и предложений прогрессивного развития».

Некоторые принципы проходят завершающую стадию формирования. Так, например, в большинстве международных судов судебное разбирательство публично, решение суда публикуется, в то время как, например, в Органе по разрешению споров ВТО действует противоположный принцип – принцип конфиденциальности разбирательства.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 2 (57) 2013