Другим выработанным критерием является то, затрагивает ли мера, предпринимаемая государством, разумные ожидания инвестора. В этих случаях инвестор должен доказать, что его инвестиции были основаны на состоянии дел, которое не включало оспариваемый режим регулирования. Иск должен быть объективно разумным и не базироваться полностью на субъективных ожиданиях инвестора.

В практике Трибунала по рассмотрению претензий между Ираном и США единственным решением, в котором утверждение об изъятии было отвергнуто по причинам того, что мера по регулированию находилась в сфере полицейских полномочий, было Too v. Greater Modesto Insurance Associates, в котором истец требовал предоставления компенсации за изъятие налоговой инспекцией США его лицензии на ликер. Трибунал указал:
«...Государство не отвечает за потерю собственности или за другие экономические негативные пос¬ледствия, вытекающие из bona fide общего налогообложения или любого другого действия, в отношении которого является общепризнанным, что оно находится в сфере полицейских полномочий государства, при условии, что оно не является дискриминационным и не создано для того, чтобы заставить иностранца отказаться от имущества в пользу государства или продать его по чрезвычайно заниженной цене...».

В деле Lauder v. The Czech Republic арбитраж отметил в отношении вмешательства в право собственности, что, «..Стороны [двустороннего] договора не ответственны за экономический ущерб, который является следствием меры регулирования bona fide, принятой в рамках признанных полицейских полномочий государства».

В деле Tecnicas Medioambientales Teemed S.A., v. The United Mexican States, хотя арбитраж признал, что имела место экспроприация, он указал, что: «принцип, в соответствии с которым исполнение государством его суверенных полномочий в рамках его полицейских полномочий может причинять экономический ущерб тем, кто находятся в сфере его власти, без предоставления им какой-либо компенсации, неоспоримо».

Конкретные формулировки по поводу компенсация содержит ст. III Договора с Соединенными Штатами Америки. Она начинается с юридического закрепления недопустимости прямой или косвенной экспроприации, «за исключением случаев их принятия в общественных интересах», на дискриминационной основе, с выплатой быстрой, адекватной и эффективной компенсации, и в соответствии с надлежащим порядком, установленным законом.

Характерно, что данный двусторонний Договор, регулируя вопросы национализации, дважды непосредственно обращается к принципам международного права, в том числе когда речь идет о быстром рассмотрении заявления инвестора в «капиталовложениям будет соответствующие судебные и административные органы другой стороны с целью установления, имела ли место такая экспроприация. А если имела, то, соответствует ли такая экспроприация и связанная с ней компенсация принципам международного права (ст. III п. 2).

Более широкую защиту предоставляет и ДИД РФ с Германией: «...инвестор имеет право требования компенсации также в случаях причинения другой Договаривающейся Стороной ущерба хозяйственной деятельности предприятия с его долевым участием, если тем самым причиняется существенный ущерб его капиталовложению... »

Не все соглашения о взаимном поощрении и защите капиталовложений, которые Российская Федерация подписала с другими государствами, полностью соответствуют традиционной западной доктрине о национализации. Ряд двусторонних договоров (с Австрией, Великобританией, Испанией, Италией, Южной Кореей и т.д.) прямо не требует, чтобы возможная национализация сопровождалась быстрой, адекватной, эффективной компенсацией.

Важной является также проблема эффективности компенсации, которая прежде всего касается вопросов валюты платежа. Так, в п. 7 Руководства по регулированию прямых иностранных инвестиций МБРР под «эффективной» понимается компенсация, выплаченная «в валюте, в которой инвестор осуществлял инвестиции и которая, продолжает оставаться конвертируемой в иной валюте, признаваемой пригодной для использования в обращении Международным валютным фондом, или в любой иной валюте, приемлем для инвестора».

Что касается международной практики, то согласно п. 2, 3 разд. IV Руководства по регулированию прямых иностранных инвестиций компенсация должна быть надлежащей, т. е. адекватной, эффективной и быстрой. При этом адекватной считается компенсация, определенная на основе справедливой рыночной цены активов, захваченных государством на момент принятия такой меры государством или на момент принятия решения о такой мере и его опубликования.

При этом государству рекомендовано определять ее на основе «разумных критериев, соответствующих рыночной стоимости инвестиций, т.е. в объеме той сумы, которую покупатель желал бы заплатить при обычных условиях продавцу, желающему продать, принимая во внимание природу инвестиций, специальные особенности, в том числе срок их действия, соотношение ротных средств (tangible assets) к общему объему инвестиций и другие факторы, свойственные конкретным обстоятельствам каждого случая в отдельности» (п. 5 разд. IV).

Ни федеральным законодательством, ни международными договорами не определен момент экспроприации, хотя он является ключевым в вопросах выплаты компенсации.

Неопределенность в данном вопросе неоднократно становилась камнем преткновения в инвестиционных спорах. Данный пробел может быть устранен путем применения закона по аналогии. Из логического толкования правового регулирования национализации следует вывод, что моментом экспроприации следует считать момент наступления определенного результата для инвестора — лишение владения или прекращение права собственности.

Следует отметить, что в Руководстве по регулированию прямых иностранных инвестиций МБРР установлено, что «в случае широко применяемой национализации, не носящей дискриминационного характера и осуществляемой в рамках проводимых широкомасштабных социальных реформ в исключительных революционных условиях, в обстоятельствах войны или подобных указанным обстоятельствах, компенсацию определять путем ведения переговоров между принимающим государством и государством — местом жительства инвестора, а при отсутствии результатов проведения таких переговоров — путем международного арбитража» (п. 10 разд. IV). Данная позиция учитывает чрезвычайные условия и масштаб экспроприации, поэтому отходит от традиционного пути и на первое место ставит возможность межгосударственного урегулирования конфликта. В международной практике также признано право принимающего государства на вычеты, которое обосновывается переводом чрезмерной прибыли и иными ущемлениями социально-экономических интересов принимающего государства со стороны иностранных инвесторов, а также необходимостью компенсации нанесенного иностранными инвесторами в прошлом ущерба окружающей среде. К примеру, Чили при проведении национализации предъявили вычеты в размере сумм, признаваемых чрезмерной прибылью, полученной иностранными медедобывающими компаниями.

Таким образом, на международном уровне признано, что принимающее государство не обязано выплачивать компенсацию на основе критерия надлежащей компенсации и может ее сократить, если меры принимаются государством как санкция, применяемая по отношению к иностранному инвестору, который нарушил законодательство, действующее на момент принятия указанной меры, если такое нарушение установлено в судебном порядке. При этом выплата государством компенсации не в полном объеме в соответствии с Пунктом 9 разд. IV Руководства по регулированию прямых иностранных инвестиций МБРР не является нарушением международного права.

Это было обусловлено тем, что арбитражное разбирательство в рамках ДИД проходило в течение 1995-2000 гг., а экспроприация имела место в 1978г. В течение двадцати лет продолжались судебные разбирательства в национальных судах принимающего государства. В результате арбитраж признал датой экспроприации дату декрета об экспроприации и определил, что оценка собственности должна быть произведена на дату экспроприации. При этом арбитраж исходил из того, что моментом экспроприации является момент фактического лишения владельца его прав.

Арбитраж подчеркнул, что международное право не устанавливает никакого точного критерия для определения момента экспроприации (например, дата передачи собственности, или дата, накоторую конфискация была осуществлена, или дата оплаты компенсации экспроприированной собственности, или дата судебного решения о выплате компенсации). Согласно международному праву основания для компенсации наступают, когда имеет место лишение собственника его основных прав. Экспроприированная собственность должна быть оценена на дату, когда государственное вмешательство лишило владельца его прав или сделало его права фактически бесполезными. Так как экспроприация имела длящийся характер, то данное обстоятельство было оценено в пользу инвестора при решении вопроса о взыскании процентов.

Толкование принципов компенсации также различается. Различие касается даты, на которую дается оценка, и критериев определения компенсации.

ДИД РФ с США говорит о «справедливой рыночной цене».

В ДИД РФ с Кувейтом говорится, что «компенсация должна соответствовать рыночной стоимости экспроприированного капиталовложения непосредственно до момента, когда экспроприация осуществлена или когда о предстоящей экспроприации стало известно, в зависимости от того, что произошло раньше».

С Японией использован критерий «нормальной рыночной стоимости капиталовложений и доходов на момент, когда об экспроприации, национализации или любых других мерах, равных им по последствиям, было публично объявлено или когда экспроприация, национализация или такие меры были предприняты, в зависимости от того, что произошло раньше, без снижения этой стоимости из-за предполагаемой конфискации, которая, в конце концов, произойдет» (ст.5).

Предусматривает, что с Финляндией при определении реальной стоимости изымаемых капиталовложений должны быть учтены мировые цены, действовавшие непосредственно перед осуществлением мер по изъятию капиталовложении или перед опубликованием решения о таких мерах.

В соответствии с нормами международного права материальная ответственность нарушившего международно-правовые нормы государства наступает перед государством, предъявившим требования, но не перед находящимся под его защитой субъектом национального права. Национальное государство, в свою очередь, не обязано перераспределять полученную материальную компенсацию в пользу пострадавшего физического или юридического лица. Государства имеют право вступать в любые договоренности между собой как о размере материальной компенсации, так и о единовременной выплате частичной компенсации по всем предъявленным требованиям.

Формула ДЭХ о «достаточной компенсации» по «справедливой рыночной стоимости» разрешает некоторые проблемы, но в то же время создает и новые. Фактическая оценка стоимости значительных иностранных инвестиций является трудным процессом. Для крупных инвестиций или для инвестиций в политически, или экономически нестабильных районах часто из-за отсутствия рынка бывает трудно подсчитать «справедливую рыночную стоимость». Экономисты разработали поэтому методы экстраполяции имеющихся данных для определения того, какой «была бы» стоимость инвестиции при наличии рынка. Как правило, это предусматривает применение метода так называемого «дисконтированного потока денежных средств», с помощью которого прогнозируются будущие доходы компании, а затем пересчитываются (дисконтируются) в текущую стоимость. Этот метод принят как в деловых кругах, так и в арбитраже. Однако он основан на многочисленных предположениях, касающихся как будущих макроэкономических условий, так и перспектив работы самой компании и, как следствие, в большей степени пригоден лишь для некоторых случаев.

Поэтому «справедливая рыночная стоимость» является лишь ориентиром. Стоимостная оценка применительно к конкретной инвестиции обязательно требует рассмотрения большого числа вопросов фактологического характера, которые не решаются — и не могут быть решены — положениями ДЭХ. Само существование этих вопросов практически гарантирует, что любая экспроприация по условиям ДЭХ будет, в первую очередь, предметом переговоров по стоимостной оценке между принимающей стороной и инвестором и, если эти переговоры окажутся безуспешными, предметом определения согласно договорным процедурам урегулирования споров. В обеих процедурах неизбежно присутствуют элементы субъективности, и именно здесь наибольшее практическое значение может сыграть различие между законной и незаконной экспроприацией. Если действия принимающего государства противоречат положениям инвестиционного соглашения, являются дискриминационными или иным образом «незаконными», то инвестор может получить в свое распоряжение больше средств воздействия в ходе любых переговоров по оценке инвестиций, а арбитражный Трибунал может более благосклонно отнестись к претензиям инвестора, которые не столь легко определить количественно.

Такого рода меры «должны сопровождаться принятием положений, предусматривающих выплату возмещения, размер которого должен соответствовать реальной стоимости затронутых капиталовложений на день, предшествующий дню принятия или обнародования этих мер». Далее: «такое возмещение без задержки выплачивается инвесторами в свободно конвертируемой валюте и свободно переводится» (ст. 5 Соглашения с Бельгией).

Далее, в Соглашении России с Австрией (п. 3 ст. 4)    юридически закреплено право инвестора «на проверку размера и порядок выплаты компенсации через компетентный орган Договаривающейся Стороны, которая осуществила мероприятие по принудительному изъятию, либо через международный третейский суд, в соответствии со статьей о порядке разрешения споров». Право инвестора на беспристрастную оценку стоимости инвестиций, предусмотрено также и Финляндией (ст. 4 п. 5).

Но, тем не менее, вышеприведенные уточнения не дают четкой регламентации того, как должна рас¬считываться сумма компенсации, выплачиваемой иностранному инвестору в случае национализации, экспроприации его инвестиций. По нашему мнению, эти вопросы должны быть подробным образом урегулированы в национальном законодательстве, поскольку, отсутствие норм во внутреннем законодательстве лишает иностранного инвестора возможности определить степень риска с самого начала осуществления инвестиций. Кроме того, поскольку, в силу действия принципа суброгации, проблема расчета суммы компенсации переходит в область межгосударственных отношений, недостаточная ясность в вопросе расчета суммы компенсации может отрицательно сказаться на развитии международных экономических отношений между договаривающимися государствами, когда эти вопросы придется решать только на основании двусторонних соглашений о защите инвестиций.

В Руководстве по регулированию прямых иностранных инвестиций МБРР сказано, что при задержке выплаты компенсации на последнюю подлежит начислению «разумный, определяемый условиями рынка процент, применяемый к отсроченным платежам». В соглашениях о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенных Российской Федерацией с иностранными государствами, условия выплаты процентов различаются как по срокам начисления, так и по критерию процентной ставки В ДИД с Венгрией, Швецией, Кувейтом, Италией проценты подлежат начислению с момента экспроприации и до момента выплаты компенсации. В п. 3 ст. 5 Соглашении РФ с Кувейтом предусмотрено применение «коммерческой ставки, устанавливаемой на рыночной основе», а в СПЗКВ РФ с Аргентиной — «обычной коммерческой ставки той Договаривающейся Стороны, на территории которой капиталовложения осуществлены» (ст. 6).

Но не все ДИД содержат толкование терминов. Например, соответствующая норма отсутствует в ДИД РФ со Швецией. В этом случае, а также в спорах с инвесторами, государства которых не заключили с Россией двусторонние соглашения, на первый взгляд, должна применяться ст. 8 Федерального закона «Об иностранных инвестициях» «При национализации иностранному инвестору или коммерческой» организации с иностранными инвестициями возмещаются стоимость национализируемого имущества и другие убытки». Данная норма по сравнению с ДИД расширяет перечень объектов, стоимость которых подлежит возмещению и расширяет круг субъектов имеющих право на получение возмещения. Помимо инвесторов указанное право предоставлено и коммерческим организациям с иностранными инвестициями.

Как упоминалось выше, оговорка о защите и обеспеченности, распространяющая свое действие на российские юридические лица, принадлежащие полностью или частично иностранному инвестору, содержится только в ДИД РФ с Кувейтом, Италией, Ирландией, Германией, США, Японией и Швейцарией. Для инвесторов из других государств, с которыми Российская Федерация заключила ДИД, ст. 8 Федерального закона «Об иностранных инвестициях» будет применяться к коммерческим организациям с иностранными инвестициями, только если ДИД содержит так называемую конфликтную оговорку, согласно которой национальное законодательство подлежит применению, если оно предоставляет преимущества по сравнению с ДИД. 

В Руководстве МБРР о регулировании прямых иностранных инвестиций также говорится, что «компенсация будет считаться «быстрой» (prompt) в нормальных обстоятельствах, если она выплачивается без задержек». Далее сказано, что «если государство находится не в обычных, а в «исключительных» обстоятельствах, как они характеризуются в документах Международного валютного фонда, или в аналогичных им объективных обстоятельствах, связанных с действием валютных ограничений, компенсация в валюте (имеется в виду конвертируемая валюта. — Примеч. авт.) может быть выплачена по частям в течение наиболее короткого срока, который не должен превышать более пяти лет с момента экспроприации...».

Двусторонние договоры по-разному определяют сроки выплаты компенсации: два месяца (ст. 6 Соглашения с Канадой, ст. 5 Соглашения с Англией и Кореей); тридцать дней (ст. 4 п. 3 Соглашения с Францией); один месяц (ст. 5 Соглашения с Италией); три месяца (ст. 4 Соглашения с Австрией; ст. 4 п. 4 Соглашения с Финляндией). По разному определены в рассматриваемых международно-правовых актах и начало течения срока, в пределах которого государство обязано выплатить компенсацию: «со дня принятия меры», относимой к числу мер по национализации и экспроприации» (Соглашения с Финляндией, Англией, Кореей и др.); «со дня вступления в силу решения о размере компенсации» (Соглашение с Австрией). Неисполнение государством своего обязательства по выплате компенсации в срок, указанный в Соглашении, влечет за собой обязанность выплаты банковского процента по коммерческой ставке, обычно применяемой в указанном государстве, который начисляется с момента просрочки выплаты компенсации до ее выплаты (на¬пример, Соглашения с Англией, Италией).

Срок выплаты компенсации в ДИД РФ с Венгрией, Швецией и США не установлен. Согласно ДИД РФ с Албанией, Грецией, Кувейтом, Японией, Китаем компенсация должна быть выплачена «без необоснованной задержки».

Статья 4 ДИД РФ с Финляндией содержит следующую формулу: «Сумма компенсаций переводится без необоснованной задержки в течение срока, обычно требуемого для выполнения связанных с переводом формальностей, но не позднее трех месяцев со дня принятия предусмотренной п. 2 настоящей статьи.. Применительно к данной норме возникает вопрос: что является днем принятия соответствующей меры? В отличие от предыдущего варианта в ДИД РФ с Италией, Австрией установлен трехмесячный срок с даты определения размера компенсации. Причем в ДИД РФ с Австрией говорится о моменте «вступления в силу решения о размере компенсации».

С какого момента подлежат начислению проценты, и что является моментом выплаты компенсации?

При разрешении споров, связанных с экспроприацией, интересы государства имеют приоритет по отношению к обязательствам из инвестиционных соглашений. Однако должен быть соблюден принцип справедливого равновесия между требованиями защиты интересов общества и требованиями защиты основных прав человека (данная позиция нашла выражение в решении Европейского суда по правам человека по делу греческих нефтеперерабатывающих заводов «СТРЭН» и Стратиса Андреадиса против Греции от 9 декабря 1994г.).

В решении по делу Compania del Desarrollo de Santa Elena, S.A. против Республики КостаРика арбитраж в рамках МЦУИС констатировал, что согласно международному праву принимающее государство вправе экспроприировать иностранную собственность в пределах своей территории в общественных целях и при условии выплаты быстрой, адекватной и эффективной компенсации.

Вторым дополнительным источником права являются решения международных трибуналов. Юриспруденция последнего времени по этому вопросу обобщена автором в другой работе следующим образом:
«Международные трибуналы последнего времени неизменно подтверждают требование международного права о том, что при экспроприации иностранной собственности должна выплачиваться полная компенсация. Продолжаются теоретические дебаты относительно сферы охвата возможных изъятий из этого стандарта, однако последние решения показывают, что оправданием для таких изъятий могли бы послужить только действительно чрезвычайные обстоятельства.

Это подтверждение стандарта полной компенсации частично объясняется все более широким признанием того, что такой стандарт способствует иностранным инвестициям, имеющим жизненно важное значение для экономического развития».

Другие специалисты (например, Сорнараджа и Асанте) ставят под сомнение эти выводы. Они вполне справедливо отмечают, что судебные и арбитражные прецеденты являются лишь вторичным источником международного обычного права, и главное внимание сосредоточивают на признанных неясностях и непоследовательности самих решений. Однако, как правило, эти авторы игнорируют самые примечательные элементы этой, сейчас уже довольно обширной, юриспруденции: а) каждый арбитражный трибунал последнего времени и каждый арбитр (включая многих представителей арбитража из «третьего мира») исходит из того, что отправной точкой для компенсации при изъятии иностранной собственности является полная стоимость этой инвестиции; б) хотя часто возникают разногласия по фактической оценке инвестиций, ни один трибунал или отдельный арбитр в последнее время не поддержал принципиальный отход от стандарта полной компенсации в конкретном деле.

Граница между концепцией косвенной экспроприации и мерами государственного регулирования, за которые не полагается компенсации, не проводилась последовательно [при рассмотрении дел]. Однако тщательный анализ относящейся к делу практики по разрешению споров показывает, что, в широком смысле, существуют определенные критерии, которые суды и арбитражи использовали для разграничения этих концепций: 1) степень вмешательства в право собственности, 2) характер правительственных мер, т.е. цель и обстоятельства правительственной меры, и 3) коллизия меры с разумными ожиданиями, связанными с инвестициями.

Международные суды и арбитражи часто отказывались присуждать компенсацию, когда действия правительства не снижали существенно или не сводили полностью к нулю экономическую стоимость собственности. Имеет широкую поддержку позиция, в соответствии с которой вмешательство должно быть существенным, чтобы считаться экспроприацией, т. е. это имеет место, когда оно лишает иностранного инвестора основных прав собственности, или когда оно коллидирует с инвестициями в течение значительного периода времени. Несколько международных судебных органов и арбитражей признали, что мера государственного регулирования может считаться экспроприацией, когда она существенно уменьшает экономические права инвестора, т. е. владения, пользования, распоряжения или управления бизнесом, путем превращения их в бесполезные. Без такого существенного уменьшения простые ограничения в отношении права собственности не признаются изъятиями. Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) признал экспроприацией случай, когда инвестор был определенно и полностью лишен своей собственности. Если права инвестора не исчезли полностью, а были лишь существенно уменьшены,  и ситуация не является «необратимой», то «лишения» в смысле статьи 1 Протокола 1 Европейской конвенции по правам человека не будет.

Основополагающей нормой в российском законодательстве в случае, национализации и реквизиции является выплата компенсации. Ст. 8 Закона об иностранных инвестициях в Российской Федерации от 9 июля 1999г. предусматривает, что «имущество иностранного инвестора или коммерческой организации с иностранными инвестициями не подлежит принудительному изъятию, в том числе национализации, реквизиции, за исключением случаев и по основаниям, которые установлены Федеральным законом или международным договором Российской Федерации». Далее данная же статья закрепляет важнейший принцип международного инвестиционного права о том, что «при национализации иностранному инвестору или коммерческой организации с иностранными инвестициями возмещаются стоимость национализируемого имущества и другие убытки».

Действующий Закон не стал обременять себя общепринятым в международном праве положением о возможной национализации только в случае, когда эта мера применяется «в общественных интересах», а также о «быстрой адекватной и эффективной компенсации». Примечательно, что буквально такую формулировку содержит ст. 7 старого Закона об иностранных инвестициях от 4 июля 1991г. В действующем Законе не упоминается, так же как это предусматривалось в предыдущем его аналоге, важнейшее положение о том, что компенсация, выплачиваемая иностранному инвестору, должна соответствовать реальной стоимости принудительно отчуждаемых инвестиций непосредственно до момента, когда официально стало известно о фактическом осуществлении либо о предстоящей национализации или реквизиции. Закон также прямо не предусматривает, что компенсация должна выплачиваться без необоснованной задержки в той валюте, в которой первоначально были осуществлены инвестиции, или в любой другой иностранной валюте, приемлемой для иностранного инвестора, а лишь ограничивается формулировкой «возмещаются стоимость национализированного имущества и другие убытки» (п. 2 ст. 8).

Этот некоторый отход от международно-правовых стандартов в данной сфере в определенной степени компенсируют двусторонние соглашения России с более чем 50 государствами о взаимном поощрении и защите капиталовложений. Одна из важнейших задач данных международных договоров состоит в том, чтобы гарантировать иностранному инвестору в наиболее возможной степени возмещение потерь, которые могут возникнуть в случае проведения национализации или реквизиции. Любое принудительное изъятие собственности, тем боле это происходит внезапно в результате неожиданных политических и экономических катаклизмов, приводит к существенным, а то и невосполнимым убыткам. Поэтому в случаях задержки с определением размера компенсации или ее выплаты устанавливается возможность выплаты процентов, которые должны выплачиваться, начиная со дня изъятия капиталов и со дня выплаты.

Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ в Российской Федерации национализация будет законной только при условии равноценного возмещения стоимости национализируемого имущества. Толкование принципов компенсации, применяемое ДИД, различается по критериям определения компенсации даты, на которую дается оценка, сроков выплаты компенсации, также начисления процентов на сумму компенсации. Большинство ДИД предусматривают «быструю, адекватную и эффективную компенсацию».

Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ компенсация должна быть выплачена предварительно. Однако такой подход не воспринят российской практикой международных договоров. ДИД заключенные Россией до и после принятия Конституции РФ 1993 г, предусматривают выплату компенсации после акта экспроприации. Поскольку Конституция РФ имеет высшую юридическую силу и прямое действие, то согласно ч. 1 ст. 15 Конституции РФ иностранный инвестор вправе потребовать именно предварительной выплаты компенсации. Таким образом, условие о предварительной выплате в случае экспроприации будет побуждать государство к скорейшей выплате и искусственно удерживать от проведения экспроприации.

Компенсации выражена в п. 1 ст. 3 Типового СПЗКВ РФ (утверждено постановлением Правительства РФ от 9 июня 2001 г. № 456), в котором говорится о «быстрой, адекватной и эффективной компенсации». Согласно п. 2 ст. 3 названного Типового СПЗКВ РФ «компенсация должна соответствовать рыночной стоимости экспортируемых капиталовложений, рассчитанной на дату, когда официально стало известно о фактическом осуществлении либо о предстоящей экспроприации».

Однако ст. 8 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», а также ч. 3 п. 2 ст. 235, ст. 306 ГК РФ в части, касающейся размера компенсации, противоречат ч. 3ст. 35 Конституции РФ, которой установлено, что компенсация должна быть «равноценной». Поскольку Конституция РФ имеет прямое действие на территории РФ и ее нормы имеют высшую силу, следовательно, инвестор не может рассчитывать на компенсацию убытков. Более того, компенсация убытков противоречит и сущности института экспроприации.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (5) 2008