Услуги адвоката — профессиональная помощь, к которой прибегают нередко в последний момент. Вся подробная информация тут на сайте http://www.advokat-zhumabekov.kz

Уголовная политика Республики Казахстан является одной из важнейших социальных стратегий не только современного государства, но и гражданского общества. К формированию и практической реализации модели уголовной политики причастно не только государство (прежде всего в лице институтов публичной власти), но и гражданское общество. Благодаря диалогу государства и гражданского общества более отчетливым и содержательным становится вектор гуманизации уголовно-правовых, уголовно-исполнительных и иных технологий предупреждения преступности. Поэтому позволим себе утверждать, что уголовная политика Казахстана (как и других современных государств) выступает результатом взаимодействия и «взаимопроникновения» двух глобальных социальных систем: государства и гражданского общества. В юридической науке проблемам правовых форм, содержания и направлений уголовной политики уделяется достаточно серьезное внимание. Так, в частности, Э.Ф.Побегайло пишет о том, что уголовная политика – «это направления специальной деятельности государства в области борьбы с преступностью… Уголовная политика представляет собой стратегию и тактику этой борьбы».  Ю.Е.Пермяков считает, что уголовная политика – это «обеспечение общественной безопасности и охрана важнейших социальных ценностей посредством уголовного права».  Из этого определения, на наш взгляд, не совсем ясно, почему автор сущность уголовной политики сводит к обеспечению общественной безопасности, выступающей в качестве лишь одного из объектов уголовно-правовой охраны в законодательстве России и Казахстана, а не говорит, например, о безопасности общества – явлении гораздо более многомерном. И почему он фактически отождествляет уголовный закон и уголовную политику, что, по нашему мнению, совершенно не обоснованно.

В феномене уголовной политики выделяют ее специфическое проявление – уголовно-правовую политику.

Различные авторы вкладывают неодинаковый смысл в понимание ее сущности. Б.Т.Разгильдиев отмечает, что уголовно-правовая политика представляет собой основанную на нормах нравственности и осуществляемую в рамках уголовно-правовых принципов деятельность органов власти либо отражения этой деятельности, направленной на решение уголовно-правовых задач по охране личности, общества и государства от преступных посягательств и на предупреждение преступлений.  Заметим по этому поводу, что по своему определению уголовно-правовая политика должна основываться на нормах права, а нормы нравственности необходимо учитывать в процессе ее осуществления. Иначе мы допустим неоправданное «слияние» правовых (юридических) и нравственных норм. А.И.Коробеев рассматривает уголовно-правовую политику как часть уголовной политики, которая вырабатывает основные задачи, принципы, направления и цели уголовно-правового воздействия на преступность и выражается в директивных документах, нормах уголовного права, актах толкования норм и практики их применения.  П.Н.Панченко проводит детальную классификацию политики борьбы с преступностью, наряду с уголовно-правовой политикой усматривая существование политики уголовно-организационной, уголовно-охранительной, уголовно-регулятивной. Подобная классификация нам представляется чрезмерной, скорее, оправданно говорить в данном случае о структурных элементах уголовной политики, а не о «параллельных» ей субстанциях. Н.А.Лопашенко замечает, что уголовно-правовая политика вообще не отличается от уголовной политики. Она полагает, что последняя «может быть декларирована как часть внутренней политики государства, основополагающая составляющая государственной политики предупреждения преступности, направление деятельности государства в сфере охраны наиболее важных для личности, общества и государства благ, законных интересов и общественных отношений от преступных посягательств», заключающаяся в выработке принципов определения круга преступных деяний и законодательных признаков последних и формулировании идей и принципиальных положений, форм и методов уголовно-правового воздействия на преступность в целях ее снижения и уменьшения ее негативного воздействия на социальные процессы».  Весьма лаконично сущность уголовной политики определил В.Н.Кудрявцев, согласно которому под ней «понимается только та часть государственной политики в области борьбы с преступностью, которая осуществляется средствами и методами уголовного права».  Фактически отождествлял уголовную политику и политику борьбы с преступностью Г.М.Миньковский, отмечая, что «речь идет о важнейшей составной части внутренней политики, обеспечивающей эффективное функционирование экономической, идеологической и социальной политики».  Аналогичного подхода придерживается Н.А.Стручков, рассматривавший уголовную политику как систему осуществления мер, направленных на борьбу с преступностью.  Впоследствии С.С.Босхолов обозначил уголовную политику как государственную политику (доктрину) борьбы с преступностью и как особый вид социальной деятельности, направленной на активное, поступательное противодействие преступности и другим правонарушениям».  Придерживаясь «широкого» подхода к пониманию сущности уголовной политики, А.И.Александров пишет о том, что «существует единая уголовная политика – политика в области борьбы с преступностью при помощи уголовного наказания, отражающая отношения власти к преступности, и пять ее составных частей: уголовно-правовая, уголовно-процессуальная, уголовно-розыскная, уголовно-предупредительная и уголовно-исполнительная политика». 

Соглашаясь в принципе с тем, что уголовная политика, как особое социально-правовое явление, включает в себя различные элементы, нельзя не отметить, что едва ли оправданно усматривать одним из таких элементов уголовно-процессуальную и уголовно-исполнительную политику, ибо уголовно-исполнительное и уголовно-процессуальное право не «поглощается» уголовным правом, но сохраняет свою суверенность, обладая самостоятельным предметом и механизмом правового регулирования. Кроме того, мы не можем согласиться с отождествлением уголовной политики лишь с применением наказаний. Она осуществляется и с использованием институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания, с применением иных мер уголовно-правового воздействия, отличающихся от традиционного института наказания. И, наконец, на наш взгляд, методологически и содержательно недопустимо сводить уголовную политику лишь к «отражению» отношения власти к преступности. Действительно, в условиях многолетней автаркии в СССР, сохраняющейся и доныне во многих постсоветских государствах, уголовная политика прежде всего «отражала» отношение к преступности со стороны политического режима. В современных условиях, например, в России, она «отражает» и фактическое безразличие власти ко многим проявлениям преступности (в частности, организованной, коррупционной). Однако в социально-ориентированном, правовом, демократическом государстве уголовная политика должна выражать интересы всего общества и государства, а не только его политической «элиты», к вопросам преступности и правовым средствам ее предупреждения.

Анализируя карательную доминанту уголовной политики, А.И.Зубков справедливо отмечает, что содержание карательной политики «нельзя ограничивать только наказанием».  В то же время он обращает внимание на важность в содержании данной политики таких «компонентов», как «наращивание криминализации тех или иных деяний… необходимая оборона, порядок и условия назначения наказания и освобождения от него».  Иными словами, оценка категории уголовной политики в юридической литературе выглядит весьма неоднозначно.

Обобщая изложенное различными авторами, следует отметить, что «первоосновой» уголовной политики они признают политику борьбы с преступностью (Э.Ф.Побегайло) или политику противодействия преступности (Н.А.Лопашенко и другие исследователи). Сама уголовная политика исследуется в контексте применения уголовного закона и рассматривается как совокупность множества элементов. В то же время совершенно не обоснованно, на наш взгляд, «включать» в эти элементы уголовно-исполнительную и уголовно-процессуальную политику, поскольку они, как отмечалось нами ранее, вполне самостоятельные явления. Многие авторы понимают уголовную политику как «деятельность государства» или как «направления деятельности». Полагаем, что в любом из этих вариантов уголовная политика должна иметь определенную цель – тот ожидаемый результат, ради которого она осуществляется. На наш взгляд, наиболее четкое определение этой цели содержится у Н.А.Лопашенко, и, по-видимому, вне контекста ожидаемых результатов и целеполагания нельзя рассматривать ни уголовно-правовую, ни уголовно-исполнительную политику современного государства. Представляется, что уголовная политика выступает особой разновидностью социальной политики – политики, ориентированной на решение важнейших проблем стратегического развития общества. Это особая деятельность (совокупность действий) по предупреждению преступности, защите личности, общества и государства от источников криминальной опасности уголовно-правовыми средствами. В этой связи возникает вопрос о соотношении уголовной политики и уголовного права. Что же из них первично по отношению к «другому»? Формирует ли данную политику уголовный закон, изначально определяя ее форму и методы, или, наоборот, сам закон – «плод» построения и реализации соответствующей уголовной политики? По этому поводу М.И.Ковалев замечал, что рассматриваемая политика устанавливает «не только уголовно-правовые методы и средства борьбы с преступностью, но и призвана решать проблемы, связанные с профилактикой правонарушений».  Еще более определенно на этот счет высказывается Н.А.Лопашенко, согласно которой уголовная политика «первична по отношению к уголовному праву. Она определяет задачи, стоящие перед ним, и большей частью – через уголовное законодательство – воплощается в нем».  С этим суждением, на наш взгляд, следует согласиться, поскольку именно уголовная политика формирует модель противодействия преступности в национальном и региональном масштабе, обуславливает парадигму развития и практику применения уголовно-правовых норм. В то же время нельзя не видеть и некоторую «изолированность» и «самостоятельность» последних по отношению к уголовной политике. Так, в частности, в законодательстве Казахстана и России имеется немало уголовно-правовых норм, которые в реальной практике борьбы с преступностью вообще не используются. Много ли, например, случаев успешного «движения» уголовных дел в связи с нарушением законодательства о труде, с воспрепятствованием профессиональной деятельности журналиста, осуществлением недобросовестной конкуренции в экономической деятельности или с понуждением к действиям сексуального характера можно встретить в отечественной следственно-судебной практике? Ответ на этот вопрос, к сожалению, будет отрицательным. Означает ли данное обстоятельство, что от «бездействующих» норм в УК следует избавляться? Разумеется, нет, и в данном контексте мы подходим к еще одному важному вопросу состояния уголовной политики. Дело в том, что ошибочно видеть в ней одно лишь применение уголовного закона, ибо оно возможно вследствие уже совершенных преступных деяний, когда возникают уголовно-правовые отношения и «срабатывает» механизм уголовно-правового регулирования. Но уголовное право наряду с регулированием общественных отношений оказывает воздействие на общество и государство, устанавливая социальные ценности, подлежащие правовой охране, способствуя антикриминальной сплоченности и солидарности общества. Поэтому уголовная политика посредством своеобразной криминализации (пенализации) общественно-опасных деяний должна способствовать противодействию преступности еще до применения уголовного закона, на стадии правотворческой деятельности представительных органов государственной власти. Вполне очевидно, что «запоздалая» криминализация тех или иных общественных отношений весьма негативно сказывается на состоянии борьбы с преступностью. Так было, например, в Казахстане и России в период «первоначального накопления капитала» в условиях осуществления неолиберальных «реформ» в 90-е годы ХХ века, когда организованная коррупционная преступность, несомненно, воспользовалась «зияющими пустотами» и пробелами уголовного законодательства об ответственности за экономические преступления.

В то же время, учитывая доказанную В.Д.Филимоновым, В.А.Уткиным и другими исследователями необходимость учета криминологических оснований уголовного права, следует принимать во внимание и вектор декриминализации и депенализации в уголовной политике. Чрезмерно репрессивная, карательная уголовная политика, олицетворением которой можно, например, считать установление уголовной ответственности за скупку и последующее скармливание хлеба скоту в советский период или масштабное применение уголовной кары за кражи, в настоящее время не только не оправданна, но и опасна. Она способствует массовым нарушениям прав и свобод граждан и «уходу в тень» подлинно опасных форм криминального поведения личности, замешанного на «симбиозе богатства, власти и интеллекта». Поэтому своевременная, научно обоснованная криминализация (декриминализация) общественных отношений входит в содержание уголовной политики. Нормы уголовного права позволяют «облечь» данную политику в надлежащие правовые формы. Однако не следует забывать и о конституционных основах уголовной политики, поскольку ее стратегии и формы их реализации не должны противоречить конституции государства. Именно конституция закрепляет правовые основания уголовной политики правового, демократического, социально-ориентированного государства. Наряду с этим важное значение для формирования уголовной политики имеют международные нормы и стандарты прав человека, а равно стандарты ООН, Совета Европы в сфере противодействия преступности и деятельности органов уголовной юстиции.

Иными словами, уголовная политика современного государства основывается на конституционных нормах и принципах, положениях международных стандартов прав человека и национальном уголовном законодательстве, которое выступает основной правовой формой ее становления, развития и осуществления. В рамках уголовной политики можно обозначить и такие формы ее реализации, как различные национальные и региональные программы противодействия преступности (например, программы борьбы с коррупцией, незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ). Это могут быть и Планы действий Правительства, и административные договоры между государственными структурами и институтами гражданского общества по вопросам предупреждения различных преступлений, и участие государства в международных конвенциях антикриминальной направленности.

Представляется, что в уголовной политике находят отражение такие уровни, как охранительный (охрана социальных ценностей от воздействия источников криминальной опасности); предупредительный (режим задач общей и частной превенции); регулятивный (применение уголовно-правовых норм к соответствующим общественным отношениям); уголовно-карательный (использование инструментария уголовной репрессии); восстановительный (обеспечение прав и интересов жертв преступлений, восстановление, насколько, конечно, это возможно, «ситуации социального равновесия и справедливости», нарушенных вследствие совершения преступления).

Что касается методов осуществления уголовной политики, то они, на наш взгляд, заключаются в следующем:
– криминализация и пенализация общественно-опасных деяний посредством правотворческой деятельности. Самим фактом существования уголовно-правовых норм государство объявляет о приоритетных социальных ценностях, подлежащих охране, и о правовых последствиях посягательства на данные ценности;
– декриминализация и депенализация тех или иных видов социально отклоняющегося поведения личности. По существу, эти процессы реализуются в условиях правотворчества, так как предполагают изменения действующего уголовного законодательства в аспекте его гуманизации;
– применение уголовного закона, включающее в себя деятельность уполномоченных государством органов по привлечению виновных к уголовной ответственности, по юридической квалификации общественно-опасных деяний, применению наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия. В данном контексте находится также и освобождение от уголовной ответственности и наказания, осуществление уголовно-некарательных мер реагирования на преступность;
– правовое воспитание, означающее духовно-идеологическое воздействие на различные социальные группы (прежде всего, на профессиональное сообщество сотрудников правоохранительной системы, профессорско-преподавательский состав высших ученых заведений юридического профиля) с целью содействия продвижению в общество антикриминальных ценностей, инновационных социальных технологий противодействия преступности.

Эти методы должны находиться в диалектическом единстве, чтобы способствовать достижению глобальной цели уголовной политики – снижению уровня преступности и ее удержанию в сравнительно безопасных для общества и государства границах.

По отношению к уголовной политике вполне самостоятельной является уголовно-исполнительная политика. В юридической литературе справедливо отмечается, что она «представляет собой взаимодействующие явления, которые выступают как движущие силы, обуславливающие социальную направленность, основное содержание и перспективы дальнейшего развития нормативной базы и всей системы органов и учреждений, исполняющих наказания…».  Наряду с этим встречается определение уголовно-исполнительной политики как специфической политики в сфере исполнения уголовных наказаний.  Следует отметить самостоятельность рассматриваемого вида политики и его «включенность» в сложный состав противодействия преступности. Уголовно-исполнительная политика, являясь логическим продолжением уголовной политики, тем не менее, существует в самостоятельных организационно-правовых формах и специфических направлениях. А.И.Александров рассматривает, как отмечалось нами ранее, уголовно-исполнительную политику в качестве элемента уголовной политики и определяет ее как «направление деятельности правотворческих и правоприменительных органов по практическому исполнению мер уголовного наказания по отношению к лицам, виновным в совершении преступлений».  Таким образом, различные исследователи феномен уголовно-исполнительной политики рассматривают через призму исполнения уголовных наказаний. Полагаем, что уголовно-исполнительная политика – это составная часть социальной политики борьбы с преступностью, осуществляемая посредством конструирования, совершенствования и применения норм уголовно-исполнительного права, заключающаяся в предупреждении преступности, обеспечении безопасности общества, личности, государства путем исполнения уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия, организации деятельности уголовно-исполнительной системы по ресоциализации осужденных, их реинтеграции в общество. Несомненно, что уголовно-исполнительная политика «является продолжением уголовной политики и испытывает на себе все ее колебания».  Это, например, касается появления наказания в виде ограничения свободы, механизма его исполнения. Насколько непродуманной оказалась редакция норм, посвященная наказанию в виде ограничения свободы в УК РФ, настолько сложной и противоречивой выглядит практика исполнения этого наказания. Несомненно и то обстоятельство, что на состояние уголовно-исполнительной политики влияют политические, экономические, социальные, духовно-идеологические факторы, обуславливающие ее направленность и тенденции развития. Это проявляется, в частности, и в обозначившейся в российской уголовно-исполнительной политике «тюремного вектора», и в существующей в Казахстане и России тенденции сочетания исполнения наказаний и непенитенциарных уголовно-правовых санкций. Рассматриваемый вид политики борьбы с преступностью имеет свои особенности содержания. В нем следует обозначить такие направления, как:
– уголовно-исполнительное воздействие, означающее целенаправленное, системное влияние уголовно-исполнительного права, его принципов, концептуальных положений и законодательных конструкций на социально-правовые институты;
– уголовно-исполнительное правотворчество, заключающееся в создании и введении в действие уголовно-исполнительных норм, устанавливающих оптимальный порядок исполнения наказаний и мер уголовно-правового воздействия;
– уголовно-исполнительное правоприменение;
– организация функционирования уголовно-исполнительной системы, означающей ее построение, определенную структурированность, определение цели и задач деятельности, механизма осуществления своих функций;
– организация социально-правового контроля за деятельностью уголовно-исполнительной системы, соблюдением прав осужденных, надлежащим обеспечением правового статуса сотрудников УИС;
– создание условий для пенитенциарной и постпенитенциарной ресоциализации осужденных путем организационно-методического и правового сопровождения внедрения в программу деятельности УИС современных социогуманитарных технологий.

Необходимо учитывать, что уголовно-исполнительная и уголовная политика осуществляется как правовыми, так и внеправовыми средствами. К последним, в частности, относятся средства организационно-управленческого, организационно-технического, «ресурсного», политического, духовно-идеологического характера. Игнорировать их значение можно, лишь «впадая» в правовой идеализм, который ничего позитивного и динамического для успешного противодействия преступности дать не может. Вполне очевидно, что обеспечение уголовно-исполнительной политики в Казахстане в последние десятилетия базировалось на реформировании модели организации системы исполнения наказаний (передача УИС из МВД в Министерство юстиции); на продвижении в общество ценностей альтернативных уголовно-правовых санкций; на идеологическом обеспечении общественной востребованности и престижности профессионализма сотрудника УИС; на улучшении материально-технического оснащения пенитенциарных учреждений; на обучении сотрудников УИС инновационным формам и методам воспитательно-профилактической работы с осужденными. Важно при этом, чтобы используемые средства реализации уголовно-исполнительной политики не превращались в антиправовые, как, например, это произошло в связи с попыткой введения в Казахстане уголовной ответственности за членовредительство осужденных.

В уголовно-исполнительной политике Казахстана можно увидеть пенитенциарную, постпенитенциарную и непенитенциарную парадигмы. Первая из них проявляется в организации исполнения карательных санкций, связанных с изоляцией осужденных от общества (исполнение наказания в виде ареста, пожизненного или «срочного» лишения свободы; последнее, несмотря на все реформаторские усилия, пока остается наиболее применяемым из всех видов наказаний в Казахстане и России). Что касается постпенитенциарной парадигмы, то она охватывает реализацию постпенитенциарного контроля и ресоциализации в процессе применения условно-досрочного освобождения от наказания в виде лишения свободы, отсрочки отбывания наказания. «Непенитенциарное» воздействие состоит в реализации таких некарательных мер, как условное осуждение (наиболее массовая альтернатива лишению свободы), отсрочка отбывания наказания беременными женщинами и женщинами, имеющими малолетних детей, применяемая непосредственно в момент постановления обвинительного судебного приговора. Сочетание всех названных доминант позволяет обеспечить эффективность и рационализм уголовно-исполнительной политики. В связи с этим необходимо обратиться к весьма актуальной проблеме гуманизации уголовно-исполнительной политики в условиях развития гражданского общества. В большинстве современных трудов, посвященных проблематике уголовно-исполнительной политики, государство рассматривается (используя терминологию Н.Кристи) как «монополист на решение задач». Иными словами, государство понимается как ключевой или почти единственный субъект формирования и реализации уголовной и уголовно-исполнительной политики. Конечно, есть и исключения из подобного подхода. Так, Ю.Е.Пермяков пишет, что «государство и уголовное право используются обществом в борьбе с насилием, бесхозяйственностью, наркоманией и другими социально-опасными явлениями… Стало быть, субъектом уголовной политики выступает само общество».  Возражая ему, Н.А.Лопашенко замечает, что «с учетом специфики уголовной политики, видимо, следует признать, что такая реинтеграция субъекта – не более чем красивая идея, не имеющая отношения к действительности».  К сожалению, оценка возможностей участия в уголовной политике негосударственных субъектов как некой «красивости», не учитывающей реалии, так или иначе характерна для юридической науки. Вместе с тем мы считаем, что решать задачи формирования и последующего осуществления уголовной и уголовно-исполнительной политики государство может в условиях взаимодействия с гражданским обществом. Поэтому субъектный состав уголовной и уголовно-исполнительной политики современного государства олицетворяют не только институты публичной власти, но и субъекты гражданского общества. В этом и заключается наше расхождение с позицией Ю.Е.Пермякова. Едва ли современный социум в России или в Казахстане способен выступать «заказчиком» и генератором доминант уголовной политики, несмотря на то, что конституции данных государств провозглашают верховенство народного суверенитета. Однако гражданское общество, создаваемое на основе трансформации социума, может и должно им стать, выступая важнейшим стратегическим партнером государства в осуществлении рассматриваемых направлений социальной политики.

На наш взгляд, подобное партнерство наиболее востребовано в сфере правотворчества. Как было сказано нами ранее, институты гражданского общества способны вносить важный вклад в разработку и дальнейшее совершенствование положений уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. Это проявляется, в частности, в экспертно-аналитической деятельности представителей общественных объединений, научно-исследовательских учреждений, опыт которых обобщен в данном исследовании и является вполне сложившимся в Казахстане и России. В этой связи достаточно вспомнить участие исследователей-экспертов учреждений высшего профессионального образования из Восточного Казахстана в подготовке предложений по созданию национальной службы пробации, введению института общественных помощников инспекторов уголовно-исполнительных инспекций, совершенствованию механизма исполнения альтернативных непенитенциарных санкций. Данные предложения вносились в органы государственной власти Республики Казахстан в период 2002–2005 гг.

Помимо экспертно-аналитической деятельности представителей гражданского общества следует отметить и такую правовую форму, как участие в разработке различных национальных и региональных программ предупреждения преступлений. На сегодняшний день для Казахстана весьма актуальны вопросы принятия программ противодействия коррупционной, организованной, религиозно-экстремистской, насильственной преступности, ресоциализации осужденных женщин, несовершеннолетних правонарушителей. Несомненно, что высшие учебные заведения, общественные объединения могут вносить ключевой вклад в создание подобных документов, определяющих стратегию уголовной и уголовно-исполнительной политики. Заслуживает внимания то обстоятельство, что именно юридическая наука, представители которой сосредоточены в академических, образовательных учреждениях России и Казахстана, способна содействовать обеспечению качества уголовного и уголовно-исполнительного закона. Как справедливо писал Д.А.Керимов, «чем совершеннее текст закона, тем меньше он вызовет затруднений при реализации».  Представляется, что учет рекомендаций юридической науки государственной властью может повысить эффективность, социальную результативность правотворческой деятельности.

Исследование феномена уголовно-исполнительной политики весьма актуально, учитывая современные проблемы реформирования уголовно-исполнительной системы, преодоление высокого уровня «карательных притязаний» социума, задачи расширения сферы применения альтернативных непенитенциарных санкций, требующие своего решения в Казахстане, России и в других постсоветских государствах. Наряду с этим приоритетное направление уголовно-исполнительного воздействия составляют различные аспекты ресоциализации личности осужденных, его позитивной адаптации к условиям жизнедеятельности в постпенитенциарный период, а также проблем «включения» гражданского общества в процессы взаимодействия с учреждениями и органами, исполняющими наказания и иные меры уголовно-правового воздействия. Необходимо отметить, что важную роль в формировании уголовно-исполнительной политики играют рекомендации юридической науки. К сожалению, они далеко не всегда учитываются государственной властью, однако это ни в коей мере не умаляет социальную ценность доктринальных основ в генерировании изменений уголовно-исполнительного законодательства. Помимо этого на состояние, динамику и тенденции развития уголовно-исполнительной политики влияет множество процессов социально-экономического, политико-правового, духовно-идеологического характера. Как справедливо отмечает О.В.Филимонов, «уголовно-исполнительную политику определяет комплекс социальных факторов. К основным из них можно отнести социально-политическое и экономическое состояние общества, господствующие в нем нравственные ценности и правовые представления, структуру и динамику преступности в стране, требования международных актов о правах человека и об обращении с осужденными, деятельность международных организаций, развитие функциональных общественных наук».  Несомненно, что духовно-нравственное состояние казахстанского общества под влиянием криминализации множества социальных сфер вносит существенный вклад в сохранение «карательных притязаний» правоохранительной системы, негативное восприятие граждан, освободившихся из мест лишения свободы. В то же время и осужденные, являясь носителями ценностно-нравственных деформаций и искажений, находятся в «зоне» повышенного риска постпенитенциарного рецидива, по существу «обесценивающего» усилия сотрудников УИС по исправлению осужденных в период отбывания наказаний. Наряду с этим на развитие уголовно-исполнительной политики способны влиять и международные акты в сфере прав человека, и реальная практика международных общественных организаций. В этой связи достаточно будет назвать МОО «Международная тюремная реформа», которая в период с 2001 по 2005 год активно и плодотворно участвовала в концептуальном обеспечении уголовно-исполнительной политики Казахстана и других государствах Центральной Азии, в осуществлении гуманизации уголовно-исполнительной системы.

О.В.Филимонов, Т.Ф.Минязева рассматривают уголовно-исполнительную политику в ее неразрывной связи с уголовной политикой. Т.Ф.Минязева определяет ее как «основные на научном познании объективных закономерностей развития общества стратегия, формы, методы и направления деятельности органов и учреждений, исполняющих меры уголовно-правового характера, назначенные виновному, судов, а также органов, учреждений, общественных организаций и отдельных граждан, содействующих им в этой деятельности, на базе которых формируются правовой статус личности осужденных, система основных средств их исправления и мероприятия по социальной адаптации».

Заслуживает внимания то обстоятельство, что данный автор включает в субъектный состав осуществления уголовно-исполнительной политики общественные организации, выступающие важными институтами гражданского общества. Кроме них в определении Т.Ф.Минязевой названы и «отдельные граждане». Учитывая, что нередко справедливо суждение о том, что «историю творят личности», этими «отдельными гражданами» могут выступать правозащитники, религиозные деятели, филантропы, известные журналисты, которые также способны оказать конструктивное содействие гуманизации и реформированию уголовно-исполнительной политики.

В Казахстане уголовно-исполнительная политика, как отмечалось нами ранее, тесно связана с историей социально-экономического и политического развития этого крупнейшего государства региона Центральной Азии в постсоветский период. На нее так же, как и в России, влияли коллизии трансформации экономической системы общества, кризис «колонийской» модели исполнения наказания в виде лишения свободы, духовно-нравственное состояние социума, академические дискуссии о судьбах и перспективах форм уголовно-правового воздействия.

Представляется, что в 2009 году начался новый этап в модернизации казахстанской уголовно-исполнительной политики, связанный с инициативами главы государства – Президента Н.А.Назарбаева. Именно Президент является в Казахстане основным «генератором» инновационных идей, направленных на улучшение качественного состояния уголовно-исполнительной политики, организации диалога властных структур с институтами гражданского общества.

В августе 2009 года Указом Президента РК Н.А.Назарбаева была утверждена Концепция правовой политики Республики Казахстана на период с 2010 по 2020 год. В этом значимом документе правового, программно-политического характера отмечалось, что «важнейшим звеном правовой политики государства является уголовная политика, совершенствование которой осуществляется путем комплексной, взаимосвязанной коррекции уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права, а также правоприменения» (п. 2.8 Концепции). Следует отметить, что Концепция сохраняет модель «двухвекторной» направленности уголовной политики, предусматривающей смягчение ее карательной доминанты в отношении «социально уязвимых групп населения», лиц, виновных в сравнительно неопасных преступлениях. В то же время рассматриваемый документ упоминает о возможности усиления уголовной репрессии за отдельные виды преступлений, криминализации причинения вреда экономическим, экологическим отношениям юридическими лицами. Подобная криминализация в случае ее осуществления станет первым опытом «признания» юридического лица субъектом преступления в уголовном законодательстве государств СНГ.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в Концепции содержатся требования к повышению качества уголовного закона как ключевого средства реализации уголовной политики. В соответствии с п. 2.8 данного документа «дальнейшее совершенствование уголовного права связано с повышением качества законов – закон, ограничивающий конституционные права и свободы, должен соответствовать требованиям юридической точности и предсказуемости последствий». Иными словами, речь идет о требованиях к совершенствованию юридической техники изложения уголовно-правовых норм, что выступает значимым фактором эффективности уголовной политики.

В Концепции правовой политики отдельные положения посвящены уголовно-исполнительной политике. Так, в частности, Концепция ориентирует на необходимость создания условий для более широкого применения альтернативных уголовно-правовых мер, не связанных с изоляцией от общества. Весьма позитивным моментом являются указания на то, что «в законодательстве и судебной практике следует вырабатывать подходы, при которых выбор вида и меры уголовно-правового воздействия основывались бы прежде всего на учете данных о наиболее вероятной ее эффективности в отношении конкретной личности» (п. 2.10 Концепции). В данном случае поддерживается важность криминологической и индивидуально-психологической обоснованности применения и исполнения различных видов уголовно-правового воздействия. Наряду с этим уделяется внимание вопросам совершенствования форм и методов исправительно-воспитательного воздействия на осужденных в процессе исполнения наказания. Учитывая рекомендации пенитенциарной науки, рассматриваемый документ обозначает в качестве задач уголовно-исполнительной политики обеспечение трудовой занятости осужденных, возможности их доступа к образовательным услугам и профессиональному обучению, к программам ресоциализации осужденных. Более того, упоминается, что «необходимы системные меры, направленные на обеспечение целенаправленной государственной политики в сфере ресоциализации граждан, освободившихся из мест лишения свободы, как полноправных членов общества…». Не обойдены в Концепции и вопросы участия в реализации уголовно-исполнительной политики гражданского общества. По этому поводу в документе, определяющем стратегию правовой политики Казахстана, отмечается, что «сохранению баланса между интересами общества и государства по наказанию виновных и соблюдению прав и законных интересов в период отбывания наказания способствуют установленные механизмы общественного контроля, развитию которых необходимо уделить внимание». Таким образом, государство провозглашает задачу обеспечения социального равновесия между интересами публично-правовых институтов и гражданского общества в отношении установленного юридического статуса осужденных, реализации ими своих прав и обязанностей в условиях исполнения наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия. Средством сохранения подобного баланса назван общественный контроль, позволяющий гражданскому обществу «охватывать» сферу правового статуса лиц, находящихся в «орбите» воздействия уголовно-исполнительной системы государства.

Следует отметить, что Концепция правовой политики ориентирует на усиление «ресоциализирующих» возможностей исполнения наказаний, на обеспечение безопасности отбывания наказания в пенитенциарных учреждениях, на использование института общественного контроля как соответствующего не только потребностям гражданского общества, но и интересам государства. Заслуживает внимания и упомянутый в аналитическом документе планируемый переход к камерному порядку содержания. В Российской Федерации в настоящее время формируется переориентация «колонийской» модели исполнения наказания в виде лишения свободы на «тюремную» модель, что вызывает неоднозначную оценку юридической общественности. В Казахстане, на наш взгляд, был проявлен более осторожный подход, поскольку Концепция упоминает, что «в числе наиболее перспективных направлений… необходим постепенный переход к камерному порядку содержания, при котором осужденный, имея в дневное время возможность передвижения и межличностного общения в пределах учреждения, в ночное время был бы изолирован в отдельном помещении». Иными словами, покамерное содержание осужденных, как один из основных элементов «тюремной» модели лишения свободы, обозначено в качестве перспективного направления, однако документ говорит о «постепенном переходе» к подобным условиям содержания заключенных. Полагаем, что покамерное содержание в Концепции весьма рельефно отражает идею «конвергенции» двух моделей исполнения наказания в виде лишения свободы, так как в дневное время суток осужденные должны иметь «возможность передвижения и межличностного общения в пределах учреждения». На наш взгляд, это вполне разумный и оправданный путь. Что касается оставления осужденных в ночное время суток в запираемых помещениях, это следует признать удачным решением проблемы обеспечения безопасности осужденных – проблемы, которую «традиционная» колонийская система преодолеть не смогла.

В целом необходимо отметить, что рассматриваемая Концепция правовой политики ориентирована на ее гуманизацию, имеющую первоочередное отношение к уголовной и уголовно-исполнительной политике. По существу гуманизация уголовно-исполнительной политики выступает объективной потребностью инновационного развития казахстанского общества и государства. Она обусловлена закономерностями социально-экономического, политического, социокультурного, духовно-идеологического, правового характера. Детерминированность гуманизации уголовной и уголовно-исполнительной политики «выстраивается» через призму сотрудничества и взаимодействия гражданского общества и государства. Чем больше «пространства» подобного сотрудничества, тем более гуманной становится уголовная и уголовно-исполнительная политика.

В то же время ошибочным было бы считать, что развитие исследуемой государственной политики возможно только в одном направлении. Нельзя исключать и «зигзагов» в ее осуществлении и проявлений «рецидива жесткости и репрессивности». Это в свою очередь обуславливается факторами криминогенного неблагополучия (высокий уровень преступности, ее латентность, рост религиозного экстремизма, социальная незащищенность и неустроенность многих сограждан).

К сожалению, нельзя исключать ситуации, когда само гражданское общество начнет требовать усиления уголовной кары, ужесточения режима содержания заключенных. Так было в России, когда после совершенного с особой жестокостью массового убийства в станице Кущевская Краснодарского края в ноябре 2010 года во многих СМИ содержались призывы к властям об отмене моратория на смертную казнь и возобновлении применения данного вида наказания хотя бы в виде исключения. Аналогичная ситуация «озвучивания» гражданским обществом требований использования репрессивных мер уголовно-правового воздействия была характерна и для других государств. Так, в США в последние десятилетия ХХ века критика модели ювенальной юстиции имела место и со стороны гражданского общества.

Представляется, что ужесточение уголовно-правовых санкций за те или иные преступления не опасно, если оно сбалансировано и социально-криминологически обусловлено. Главное, чтобы в целом не изменился ориентир на гуманизацию уголовной и уголовно-исполнительной политики как важнейшее условие обеспечения безопасности личности, продвижения к более гуманному и справедливому обществу. На наш взгляд, в этом процессе свою миссию должно выполнить государство через организационные усилия, деятельность по повышению правовой культуры народа, способное убедить общество в неоправданности и бесперспективности чрезмерно карательной уголовной политики. Таким образом, гражданское общество наряду с государством является субъектом формирования и реализации уголовной и уголовно-исполнительной политики. В связи с этим закономерно определить уголовную политику как правотворческую и правоприменительную деятельность государственных органов, осуществляемую при участии институтов гражданского общества, на основе правовых средств уголовного закона, а также иных (организационных, «ресурсных», духовно-идеологических) средств, направленную на снижение уровня преступности и его удержание в безопасных для общества и государства границах. Гражданское общество выступает партнером государства в большей степени в реализации уголовной политики, и в меньшей степени – в ее формировании. Это участие проявляется, как отмечалось нами ранее, в экспертно-аналитической работе представителей гражданского общества, в разработке проектов изменений уголовного законодательства, в возможности осуществления общественного контроля за выполнением своих функций правоохранительными органами.

Что касается уголовно-исполнительной политики, то, на наш взгляд, участие в ней гражданского общества выражено еще ярче. Данный вид социальной политики противодействия преступности допустимо обозначить как деятельность государства в лице правотворческих государственных и правоприменительных органов, суда, исполнительной власти (прежде всего уголовно-исполнительной системы Республики Казахстан) по обеспечению безопасности личности, общества и государства, решению задач ресоциализации осужденных и их постпенитенциарной и непенитенциарной реинтеграции в общество, осуществляемую при участии гражданского общества на основе использования средств уголовно-правового регулирования и воздействия, а также иных внеправовых (социальных, психолого-педагогических, организационно-ресурсных, духовно-идеологических) средств.

Уголовно-исполнительная политика, несомненно, рассчитана не только на осужденных, отбывающих наказание в пенитенциарных учреждениях, и на персонал УИС. Круг ее «адресатов» намного шире и включает в себя родственников, членов семей осужденных и сотрудников КУИС, граждан, занятых в системе профессиональной подготовки персонала уголовно-исполнительной системы, членов общественных наблюдательных комиссий, представителей религиозных конфессий, общественных объединений. По существу уголовно-исполнительная политика любого государства (в том числе Казахстана и России) направлена на все общество, ибо призвана решать глобальную стратегическую социальную задачу предупреждения преступности и обеспечения безопасности общества посредством предупреждения криминального рецидива, обеспечения ресоциализации осужденных в период отбывания наказаний и иных мер уголовно-правового воздействия. Миссия гражданского общества в уголовно-исполнительной политике проявляется в ряде аспектов. Прежде всего, именно гражданское общество обеспечивает ее научно-методическую обоснованность. Иными словами, усилия академической науки, общественности, университетов и других учреждений высшего образования способствуют появлению прогрессивных направлений осуществления уголовно-исполнительной политики, повышению ее качественного уровня. Следует отметить, что криминологическая обоснованность уголовно-исполнительной политики также является заслугой гражданского общества, и задача государства состоит в том, чтобы «отразить» чаяния гражданского общества, отказавшись от криминологически бессмысленных и неоправданных запретов и ограничений в уголовно-исполнительных отношениях либо, напротив, установив соответствующие правоограничения.

Гражданское общество обеспечивает также духовную, социокультурную составляющую уголовно-исполнительной политики. Особенно наглядно это проявляется в общественном служении Уммы мусульман, Русской Православной церкви и других религиозных институтов, оказывающих духовную помощь осужденным. Религиозные объединения являются основными институтами гражданского общества Казахстана, которые имеют богатую историю и традиции духовного окормления. Они могут оказать неоценимую поддержку уголовно-исполнительной системе в ресоциализации осужденных, предупреждении рецидивной преступности и религиозного экстремизма.

Благодаря участию гражданского общества обеспечивается демократизм уголовно-исполнительной политики, формируется общественная позиция по отношению к ней. На наш взгляд, ключевым направлениям данной политики выступает общественный контроль. В настоящей работе мы подробно освещали вопросы субъектного состава названной разновидности социально-правового контроля, его объекты и пути возможного совершенствования мер осуществления контроля.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 3 (34) 2011

перевозка грузов, вся подробная информация на сайте http://zammler.com.ua